Остаться в прошлом

Илья Балеевских

Остаться в прошлом

Утро началось со звона битой посуды. Ему навстречу из комнат раздались приближающиеся шаги.

– Что случилось? – В дверях кухни жена оперлась о косяк, пожалев, что сделала такие резкие движения, выпрыгнув из-под одеяла. В глазах на миг потемнело, и к горлу подкатил вкус выпитого вечером алкоголя.

– Да ничего, ничего, – Муж развел руками, в которых держал два крупных осколка. – Небольшое происшествие.

– Ром… Это же мамино блюдо! – Женщина хотела подойти, но отшатнулась, увидев тысячи мерцаний на кафеле. – Ему уже сотни лет.

– Ну, не преувеличивай. Твоя мама не настолько хорошо сохранилась.

– Тебе бы шутки шутить, а для неё этот сервиз был так важен! И, кажется, это было последнее оставшееся большое блюдо из набора, – Жена развернулась и пошла обратно в спальню. Неделю назад она одолжила у мамы некоторую посуду, так как гостей на празднике должно было быть больше, чем готова принять их квартира, так что и часть стульев, стоящих сейчас в гостиной, не просто так выбивались из общего дизайна – сегодня их нужно было вернуть соседям.

– Солнце, не переживай, – Муж прошёл вслед за ней. – Не велико несчастье, сегодня поговорю с ней. Хотя твоя мама вчера ушла не в самом лучшем настроении.

– Сегодня её настроение не улучшится.

– Да, но все таки, вчера это было странно. Хороший день, хороший повод, вся семья в сборе… – Тут он запнулся, вспомнив, что для мамы – семья вместе уже не вся.

– Ты же знаешь маму, – После этого жена улыбнулась. – Завтра уйду с работы пораньше, и ты не затягивай, хорошо? У нас будет хороший день, наш день.

– Да, осталось пережить этот.

Мать жила на другой стороне города, в одной из его старых частей, где новостройки вырастали средь двухэтажных древних бараков и хрущевок. Поэтому подъезжая туда, он замечал, что ситуация на дорогах всегда плавно ухудшалась, вместе с заужением улиц. При этом сама мать жила в очень приятной квартире, если увидеть её внутренние убранства – сразу и не догадаешься, что ты находишься в доме, которому уже более полусотни лет. Семья её всегда имела средства и ухаживала за собой и окружающим себя.

Роману пришлось покружиться по дворам в поисках места для машины, как это было обычно для старого района города.

Дверь в подъезд, как всегда, была открыта нараспашку. Домофон не работал здесь большую часть времени, и это была обязательная тема ворчания тёщи. Новый домофон даже был оборудован камерой, но ни у кого из жильцов никогда не было экрана.

Поднявшись на третий этаж он позвонил в квартиру. Шаги изнутри послышались молниеносно, будто мама жены только и ждет его прихода.

– Здравствуйте, Вера Николаевна!

– Эх, да какое тут здравие, опять поясницу не чувствую, еле передвигаюсь. Никак вчера у вас продуло, вечно окна нараспашку.

– Это нехорошо, может мазь вам купить?

– Да и без вашего все есть дома. Знаю я, какие вы покупаете. Одна реклама вокруг, в три раза дороже, а толку нет никакого, – Она отмахнулась и ушла куда-то в комнаты.

– Я вот посуду всю принес, куда отнести? – Роману хотелось получить нечто вроде приглашения.

– Поставь на кухню, сейчас – спина пройдет, перемою всю.

– Так мы помыли… – Он тут же понял, что лучше бы этого не говорил, так как услышал из соседней комнаты причитания о качестве мытья, и что дочь младшая никогда не выделялась способностями хозяйки, не то, что старшая, конечно же. Он никак не отреагировал, чтобы не уйти в пучину бессмысленной перепалки.

– А сама она где? К матери уже пол года не приезжает, – Вера Николаевна вернулась и внимательно наблюдала, как зять развязывает шнурки на кроссовках.

– Она на работе.

– А, точно, никак привыкнуть не могу, что у вас все наоборот – жена работящая.

– Вы же прекрасно знаете, что я тоже работаю, просто, график выбираю себе сам и больше по вечерам.

– «Себе сам», знаю я это все, – Тяжело вздыхая, прошла за Романом на кухню. – Это не работа. Пахать надо и деньги зарабатывать. Вот, у Ирки то муж – молодец был какой, и хорошо зарабатывал, они каждый год летали в разные страны. А вы все дома сидите.

– А чего ж тогда вас её муж не устраивал, раз много зарабатывал?

– А что он меня устраивать то должен? Главное, что дочу не устраивал, и счастье ей не давал. Моя то доля уже не так важна! Я свое отжила, только счастья дочерям желаю. Но вот Васеньки моего не стало, и где вся семья? Нет нормальных мужиков больше, он был стержнем всей семьи.

– Да, Василий Степанович хороший был человек…

– Осторожно, не побей бокалы! – Вера Николаевна в один шаг пересекла кухню и схватила чуть не выпавшую из пакета коробку.

– Да, кстати, там блюдо с цветами такое розоватое и овальное разбилось. Но ничего, мы вам новое купим…

– Да что же это делается! У вас всё сейчас деньги, да деньги. Купим новую, зарабатываем хорошо, – Она отобрала оставшуюся посуду, и отодвинула зятя подальше. – Разбилось? Само? Руки не с того места у Кати всегда были…

– Это не ваша дочь, это я неаккуратно…

– Да и от тебя толку никогда не было.

– Это всего лишь тарелка, я понимаю, что она много могла значить, но давайте все же не будем…

– Тарелка, да плевать на тарелку! Ты думаешь, ты тарелку разбил? Ты жизнь разбил! Дочери моей! Вы вчера уже десятый год отпраздновали, Васеньки моего уже седьмой как нет, а кто вместо него? Этот Иркин ушел и хорошо, бездарь. Никого не осталось – а ты что? Курьером работаешь в свои то годы!

– Это не справедливо. – Роман решил ретироваться к выходу, надеть кроссовки без помощи обувной ложки и, возможно даже, шнурки завязать уже в подъезде.

– Несправедливо, что у меня две дочери уже в возрасте, когда у меня у самой все уже было! И Васенька – золотые руки, и эти дочери сами уже были! А у вас – ни-хре-на!

– Лучше я пойду, а вам бы лучше стоило своих дочерей понять, а не с советами в жизнь лезть, Ире вон насоветовали раньше – теперь ничего нет.

– Ах! Это я еще виновата! Да если бы меня дура твоя послушала тогда, сейчас бы всё у нее было! Зачем она вообще за тебя вышла, все назло матери! Нормальный ведь у неё жених был, вот он… Он настоящий был, а она дура тебя выбрала! Теперь вот каждый год сидит и плачет, вспоминая свой выбор. Все понимают, что ты – её самая большая ошибка!