Час мертвой луны

– Если моя племянница действительно виновата, она будет наказана по всей строгости закона, – неожиданно послышался из-за спины полный пафоса голос дяди. Не веря собственным ушам, я резко обернулась. Впрочем, как и остальные. Но дядю это не смутило: – Но для этого, лорд Демерос, вам нужно доказать правдивость ваших слов!

– Мой брат прав, – тяжело и медленно, словно через силу, добавил отец. – У вас есть доказательства? Или вы обвиняете мою дочь голословно, желая избежать брака с ней?

Едва папочка договорил эту фразу, как глаза Стефана Демероса полыхнули тьмой. Огненной, жадной, смертельно опасной. Казалось, эта тьма выплеснулась из его глаз и мгновенно заполонила комнату. Мне даже показалось, что магические светильники начали гореть слабее и тусклее.

Где-то на равнине за окном завыл волкодлак. Вой подхватили его собратья. А у меня мороз по коже пробежал. Как же близко нечисть и нежить! Дядя, что же ты натворил! Если бы ты не вмешался, уже завтра Стефан Демерос применил бы свои черные знания, чтобы очистить наше княжество от темных тварей! А что теперь?

Сама не понимая, что делаю, я медленно повернулась к дяде лицом и посмотрела тому в глаза. Дядя не стал опускать взгляд. Более того, в его глазах я увидела понимание: я знаю! Он понял, что я знаю, что он замыслил! И он догадывается, как я поступлю… Мне следовало торопиться.

– Отец, – хрипло позвала я, мимолетно удивляясь, что голос звучит, будто чужой, – я не…

– Молчите, лорд Демерос? – неожиданно перекрыла мой голос полная торжества реплика дяди. – Наверное, нечего сказать? А между тем доказать невиновность моей племянницы очень легко! Стоит лишь спросить стоящих на часах воинов, видели ли они княжну! И ваша ложь сразу же станет очевидной!

Все, кто пришел с нами в покои темного мага, одобрительно загудели. Даже у папы в глазах я увидела промелькнувшее облегчение. Папочка верил своему брату… И только у меня душа сжалась в горошину от нехорошего предчувствия: после всего я не верила дяде. И была уверена, что сейчас случится какая-то гадость.

– Ну, спросите, – устало согласился лорд Демерос.

Только сейчас я обратила внимание на то, что все это время маг стоял в двери, ведущей в умывальню, небрежно прислонившись к ней плечом. Сам не садился. И нам не предлагал. А между тем это противоречило всем законам гостеприимности. Я насторожилась. Начала пристально вглядываться в бледное лицо лорда Демероса. Но мне не хватило времени, чтобы хотя бы попробовать определить причину. Кто-то привел стражников.

Воины не рискнули войти в покои темного мага. Смущенно мялись на пороге, настороженно поглядывая на своего князя. Отец сухо задал вопрос, кажется, полностью уверенный в том, что меня оболгали:

– Кто сегодня посещал покои лорда Демероса?

В ожидании ответа комнату снова обняла тишина. Даже волкодлаки выть перестали. Словно тоже прислушивались. Я затаила дыхание, когда старший смены стащил с головы шапку и принялся нервно мять ее в руках:

– Так это… горничные как навели порядок, так больше в это крыло никто и не входил, окромя лорда-мага и ее светлости княжны…

Глава 2

Я не сразу осознала услышанное. Стояла, смотрела на стражника, сообщившего это, и ждала, ждала, когда он скажет, что обознался или пошутил. Но тот молчал, не глядя на меня и исступленно теребя свою шапку. Так, что клочки ткани и какие-то нитки начали сыпаться из-под узловатых пальцев на порог. Когда до меня дошло, что стражник говорит серьезно, безумно захотелось его ударить. Зачем он лжет?

– Зачем ты лжешь? – эхом своих мыслей прошептала дрожащими губами. Но в комнате стояла такая оглушающая тишина, что показалось, я прокричала.

Стражник позеленел:

– Но… – Несчастный в ужасе поднял на меня взгляд. – Как же это… вы ж сами, ваше сиятельство… еще попросили придержать дверь, а то у вас руки подносом заняты…

Меня затрясло.

– Лжешь! – выкрикнула, сжимая кулаки, позабыв про достоинство и необходимость соблюдать приличия. – Я ничего сюда не приносила! Да когда я в первый раз сюда пришла, на посту никого не было!..

– Тихо! – вдруг рявкнул отец, прерывая начинающуюся у меня истерику.

После такого окрика замолчишь, хочешь или нет. Я дикими, безумными глазами оглянулась на родителя. Краем глаза заметив, как дядя опускает голову вниз. Словно прячется. Несчастный стражник, который говорил про то, что я приходила к темному магу, наверное, уже тысячу раз пожалел, что все это произошло именно в его смену. Я нашла взглядом Стефана. Лорд так и стоял у двери. Что с ним такое? Ладно, все наши шокированы произошедшим и только и способны, что вертеть головой. Но он… Неужели настолько нас не уважает, что позволяет себе вот так, в халате, стоять, небрежно опершись о косяк?

Несмотря на царивший в голове сумбур и общий раздрай, я начала подозревать, что со Стефаном Демеросом что-то не так. В те краткие мгновения, что я видела его из окна, он стоял, да и в общем держался совсем по-другому. В голову закралось ужасное подозрение. Может, магу требуется помощь? Но я и рта не успела открыть, Демерос тихо сообщил:

– Стражник не лжет. В отличие от княжны…

Отец почернел лицом. А я сглотнула сухим горлом. Зачем они все говорят неправду? Ну ладно стражник, его мог подкупить дядя. А Демерос? Ему-то какой интерес в том, что меня обвинят в покушении на убийство? Если не планировал жениться на мне и теперь хочет избежать таким образом свадьбы, зачем вообще соглашался? Его-то никто не принуждал! И у него нет «обстоятельств», вынуждающих пожертвовать ради княжества собой и собственным счастьем!..

Словно подслушав мои невеселые мысли, «обстоятельства» в виде нежити решили напомнить о себе. За окном раздался протяжный, тоскливый удар гонга, извещающий о начале очередного нападения. И все сразу изменилось.

Отец стряхнул с себя оцепенение, навеянное растерянностью, сурово посмотрел на Демероса:

– Новый прорыв, – сухо прокомментировал он для гостя происходящее. – Больше нет ни времени, ни возможностей продолжать разбирательство. Каждый воин на счету, любой, кто умеет держать в руках оружие, обязан встать на защиту своего дома. Но, чтобы вы не беспокоились, не боялись находиться в моем доме, до моего возвращения Энельда посидит в темнице под замком. Надеюсь, вы не думаете, что оттуда можно выбраться? – Чуть поколебавшись, темный маг кивнул. И понимай, как знаешь. Отец продолжил: – Очень хорошо! Эй, там! Проводите леди Энельду вниз и заприте!

– Я сам проведу племянницу, – неожиданно встрял дядя. – Не стоит заставлять простых стражников этим заниматься.

У меня по спине пробежала дрожь. В темницу не хотелось. А уж в сопровождении предателя – тем более.

– Хорошо, – сдержанно кивнул отец. И снова повернулся к темному магу, окончательно потеряв ко мне интерес: – Лорд Демерос, вы к нам присоединитесь? Раз вы уже здесь?

Думаю, не только я такого не ожидала и оказалась шокирована ответом несостоявшегося жениха:

– А должен? Я соглашался помочь по-родственному, родне моей супруги, – с легкой насмешкой парировал Демерос, глядя прямо на отца. – Но никак не семье той, что едва не отправила меня за грань.

Ответ поразил своей жесткостью, жестокостью и равнодушием. Лицо отца помрачнело. И он сухо отозвался:

– Что ж… Ваше право, лорд Демерос. Тогда покойной ночи, – это отец буквально выплюнул, напитав ядом издевки. – А нам недосуг. Нужно отбивать набег нежити и защищать жителей княжества! Харлиан! – посмотрел отец на своего брата. – Побыстрее запри Энельду и жду тебя во дворе!

Отец первым покинул покои лорда Демероса, пройдя мимо меня словно мимо пустого места. Стало больно. Точно так же уходили и все остальные наши воины. Никто даже не глянул в мою сторону, не озаботился судьбой юной госпожи. Когда в комнате остались лишь я, замерший будто приклеенный к двери Демерос и дядя, последний издевательски поклонился темному магу, подошел ко мне и, больно вцепившись пальцами в руку повыше локтя, там, где я обычно носила витой браслет, потащил прочь.

Сопротивляться было бесполезно. Дядя в любом случае был сильнее меня. Спотыкаясь и с трудом удерживая равновесие, я едва поспевала за ним. Но на пороге все равно обернулась и нашла взглядом несостоявшегося жениха.

И опять меня поразила неестественная, мертвенная бледность лица Стефана Демероса. Словно передо мной стоял оживший мертвец. Только сверкающие смертоносными звездами черные глаза говорили о том, что мужчина скорее жив, чем мертв. Смутившись, я опустила глаза.

– Давай, быстрее переставляй ноги! – вполголоса поторопил меня дядя. – Не слышала, что ли? Прорыв! Мне нужно быть с воинами, а я вожусь тут с тобой…

– Ну и шел бы к воинам! – сорвалось у меня с губ. – Чего со мной возиться? Я не сбегу! Бежать некуда, да и не чувствую я за собой вины, чтобы устраивать побег…

Я никогда не дерзила родне. Всегда была такой, какой предписывал быть обычай: кроткой, тихой, послушной. Внезапная дерзость выбила дядю из колеи, и он ошарашенно уставился на меня. Мы уже вышли из комнаты в коридор. Но я все еще видела в освещенном прямоугольнике распахнутой двери силуэт темного мага. И как он медленно сполз по стене на пол тоже. Я видела, что Стефан провалился в беспамятство. Но на этот раз промолчала. Дядя не тот человек, которому следовало про такое сказать.

Я даже представить себе не могла, насколько это унизительно: когда тебя, княжескую дочь, которую челядь в доме только холила и лелеяла, едва ли не за косы тащат в темницу как какую-то преступницу! Под потрясенными взглядами домашних, попадавшихся на пути, моя душа корчилась от боли и погибала в муках под аккомпанемент завывания прорвавшей ткань мироздания нечисти. Хорошо хоть дядя не проронил за всю дорогу ни слова. Лишь пыхтел.

Темница была расположена в подземелье под домом. И там я была лишь раз за свою жизнь. В десять лет сбежала из-под надзора няньки, чтобы посмотреть на настоящего преступника. Всего за давностью лет уже и не помню, но в памяти остались сырость и затхлость, каменные стены со следами копоти – внизу блокировалась магия, и с темнотой плохо справлялись чадящие факелы. Не знаю, было ли так тогда, во времена моего детства, но я замерзла почти сразу, как дядя впихнул меня в тесный закуток с кучкой попревшей соломы в углу и запер за мной массивную решетку с прутьями толще моего пальца.

Может быть, это было нервной реакцией, но я осматривала свое новое пристанище с ужасом, обхватив себя за плечи руками и с трудом сдерживая бьющую меня дрожь. Камера была маленькой. Думаю, если бы мне пришла в голову блажь, лечь на пол и вытянуться во весь рост, ноги, скорее всего, не поместились и их пришлось бы вытянуть сквозь решетку в коридор. Три каменные стены, вместо четвертой – решетка. В ширину закуток был еще меньше. Не более трех шагов. Под самым потолком крохотное оконце, служившее больше для вентиляции, чем для освещения. Но самое ужасное было не это. И не холод и сырость. И не то, что лечь или сесть можно было лишь на каменный пол, на кучку грязной соломы. А то, что внешней стенки у камеры не было, только решетка. А отхожее место – ведро в углу. Если мне захочется в туалет, то придется это делать у всех на виду. Ладно, пусть коридор сейчас пустой. Но есть камера напротив, и я не знаю, пустая ли она. Да и визит стражников в самый неподходящий момент никто не отменял. Представив, что стражники застанут меня с задранными юбками, я содрогнулась от омерзения.

Мне стоило огромного труда сдержаться, не повернуться, не вцепиться руками в грубые прутья решетки, не начать умолять выпустить меня отсюда. Я порадовалась этому, когда за спиной раздался скрипучий голос «любящего» дядюшки:

– Не ожидал от тебя, племянница! Что ж, что ни делается, все к лучшему. Посидишь, подумаешь над своим поведением. Глядишь, потом будешь более покладистой, – и он мерзко, каркающе расхохотался. Гнусный хохот испуганной птицей заметался под темным потолком. А дядюшка, отсмеявшись, добил меня: – Не делай глупостей, Энельда! – предупредил он. – Здесь везде верные мне люди. Как скажу, так и сделают. Прикажу, и один из охранников будет круглые сутки торчать здесь с факелом в руках. Как будешь нужду справлять в таком случае, а, княжна? – и он опять омерзительно засмеялся.

Наверное, именно в эту минуту, слушая затихающее эхо смеха и удаляющихся шагов дядюшки, и родился этот безумный план. В это не хотелось верить, но умом я понимала, что моя семья обречена. Подлый изменник осуществит все свои планы. Я не смогу этому помешать. Но сделать все, чтобы отомстить за отца и за братьев я просто обязана. Этого требует честь рода, кровь рода…

Не могу сказать, сколько времени точно я находилась в темнице. Уходя, дядюшка «заботливо» оставил в кронштейне на стене горящий факел. Но я понятия не имела, сколько он должен гореть. Да и голова была забита совершенно другими мыслями. Я строила планы мести. Один другого грандиознее и кровожаднее. В своих мыслях я рвала дядюшку голыми руками. Сбрасывала с замковой стены. Скармливала нечисти. Запирала в подземелье, а ключ выбрасывала в самый глубокий колодец в замке… Нет, я понимала, что любое из этих действий мне не под силу. Но иного выхода душащим меня эмоциям не было. И понимала, что если я действительно хочу отомстить, то мне нужен сильный союзник. Вот только где его взять?

Еще одной причиной того, что я тешила себя несбыточными надеждами, было то, что я жутко переживала за отца и оставшегося брата. До одури, до истерики, до зубовного скрежета. Прислушивалась к каждому, доносящемуся с поверхности звуку, замирая душой и сердцем: вернулись воины? Все ли живы?.. Я очень боялась услышать траурный звон по погибшему князю. В тот миг, когда он раздастся, погребальный звон прозвучит и по моей жизни и судьбе.

Через какое-то время, наверное, с наступлением рассвета, а может быть, через целую вечность, к моей клетке подошел угрюмый мужик. Раньше я его никогда не видела на подворье: лицо и голова густо заросли черными космами волос. И не было понятно, где заканчивается прическа, а где начинается борода. На левой скуле жуткий, багровый шрам. Черные глаза глядят одновременно зло и равнодушно. Он подсунул под нижний край решетки небольшой поднос с миской, кружкой и ломтем хлеба. А потом заменил уже сильно чадящий факел на стене тем, что принес с собой.

Я поняла, что открывать мою клетку он и не собирался, тогда, когда мужик повернулся ко мне спиной и пошел прочь. Внутри что-то сжалось. Я не могла, больше не хотела здесь оставаться! И тогда я, наплевав на гордость и решение молча ждать, бросилась на прутья, сжала их что было силы пальцами, ощущая, как впивается грубое железо в кожу, и с отчаянием выкрикнула:

– Стой!

Мужик послушно остановился. Обернулся через плечо, внимательно посмотрел на меня черным глазом. В свете факела его шрам мне показался жадным ртом, желающим меня сожрать.

– Чего тебе? – поинтересовался недружелюбно.

А как же: «Чего вам?» и «Ваше сиятельство?» Сглотнув колючий ком в горле, я спросила то, что волновало больше всего:

– Воины с вылазки уже вернулись?

Мужик скупо кивнул. А у меня больно сжалось сердце в груди. Неужели…

– Князь?!.

– Да что ему сделается! – с отвращением сплюнул себе под ноги мой страж. – все вернулись. И даже не шибко пораненные. Аж удивительно.

Дальше мужик решил беседу со мной не продолжать. Не ожидая новых вопросов, мой страж отвернулся и пошел прочь. А я, обмякнув от облегчения, сползла по решетке вниз, встав коленями на ледяной и не особенно чистый пол, не замечая, как занозит ладони грубое железо. И только сейчас ощутив, насколько тяжелой оказалась бессонная ночь и как я устала.

Мне настоятельно требовалась передышка. Если я хотела хотя бы попытаться бороться за себя и своих людей, мне нужны были силы. Следовательно…

Постояв некоторое время на коленях, я подтянула поближе к себе поднос. На удивление, в миске было рагу. Не такое, как подавали на княжеский стол, попроще. Наверное, из одного котла со слугами. Но все же. Хлеб же и вовсе оказался белым. Этот точно с княжеского стола.

Как бы мне ни хотелось помыть руки, прежде чем браться за хлеб, как бы я ни убеждала себя, что есть из рук дяди опасно, я все равно взяла лежащую рядом с миской оловянную ложку. Мне нужны силы, сказала себе. И… сама не заметила, как все съела.

После еды, после бессонной ночи, глаза начали слипаться сами собой. Чутко прислушиваясь к происходящему и внутренне корчась от стыда, я сходила на ведро, оттащив его так, чтоб оно хотя бы стояло на границе круга света и тени. А потом, морщась от неприятных ощущений, упала на грязную солому…

Сложно сказать, сколько я проспала. Мне показалось, что только-только закрыла глаза, а уже раздается скрип отворяемой решетки и скрежещущий, издевательский смех дяди:

– Да вы тут, ваше сиятельство, устроились со всеми удобствами! Как в королевских покоях! Вкусно кушаете, сладко спите… В то время как мы пытаемся договориться с черным магом! – с неожиданной злобой закончил родственник и решительно шагнул в мою клетку, протягивая жадную руку, чтобы схватить меня за косу.

Я вскочила одним слитным движением, отпрыгнула в сторону от своего убогого ложа и прижалась спиной к ледяному камню стены чуть в стороне от дяди. Настолько не хотелось, чтобы родственник меня касался. Тело ныло после сна в неудобной позе на холодном и твердом камне пола. Сердце от страха и отвращения заколотилось где-то в горле. Я, как испуганный зверек, была готова бежать или защищаться до последнего.

– Энельда, не дури, – сухо приказал дядя, исподлобья глядя на меня. – Пора идти наверх. Брат требует, чтобы ты присутствовала при разбирательстве.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы все осознать, унять бешеное сердцебиение и сдержанно отозваться:

– Хорошо.

Вот только страх никуда не делся. Я боялась дядю, боялась того, что он мог мне сделать. Ведь согласно его плану, Стефан Демерос сейчас должен быть мертв. А я… Я потрясла головой, избавляясь от наваждения. Нет, здесь что-то нет так. Стефан выжил, а меня почему-то обвинили в попытке отравить его. Дядя поменял план? Или это запасной его вариант?

Идти впереди дяди по узкой и крутой лестнице без перил было откровенно страшно. А вдруг он бы взял и столкнул меня вниз? Или ударил в спину? Пока дошла до приемного зала на первом этаже княжеского дома, в котором отец обычно принимал официальных гостей или вершил суд, вся издергалась и взмокла от страха. И в сам зал уже входила на подгибающихся ногах.

Сегодня на княжеском суде чужаков не было. Лишь все свои: в старинном кресле на возвышении сидел отец, постаревший за эту ночь лет на десять, за его плечом стоял мой брат и его сын. Стену над головами представителей княжеского рода украшал старинный герб. Чуть поодаль стоял кузен. Рядом – кое-кто из дворни. По другую сторону княжеского кресла в гордом одиночестве стену подпирал бледный Стефан Демерос, кутавшийся в черный плащ. И больше никого. Разительный контраст.

Меня дядя оставил посреди зала, прямо напротив сидящего в кресле князя, под его хмурым взглядом. Спасибо, что хоть на колени не принудил встать. Сам же направился к сыну. И уже оттуда одарил та-аким взглядом, что мне сделалось не по себе. По спине пробежалась волна дрожи, ноги подкосились. В зале воцарилась полнейшая тишина.

Спустя очень долгую, почти бесконечную минуту заговорил князь. И стало понятно, что единственная родная душа против меня и не верит в мою невиновность.

– Зачем ты это сделала, Энельда? – устало спросил он у меня. – Зачем соглашалась на брак, если не собиралась выходить замуж за лорда Демероса? Мне казалось, что мы всегда были откровенны друг с другом… Если ты не хотела, была против, почему промолчала? Объясни! Я хочу понять!

Покосившись на дядю, я набрала полную грудь воздуха и, глядя прямо в глаза отцу, громко и четко сообщила в пустоту зала:

– С того нашего разговора не изменилось ничего! Я тогда была согласна и сейчас не стану забирать своего слова: я выйду замуж за Стефана Демероса и буду ему покорной и хорошей супругой в обмен на его помощь с нежитью! Клянусь кровью, честью и магией, – повысила голос я, видя, что дядя собирается меня перебить, – я не приходила в покои лорда Демероса с ядом! Не травила его! И не собираюсь предавать свое слово!

Магию я не использовала. Но в помещении все равно сверкнула яркая молния, ударила в пол передо мной, оставляя знакомую метку: на судилище пришли духи предков. И выступили свидетелями моей честности. На несколько мгновений повисла мертвая, потрясенная тишина.

Кто-то, излишне впечатлительный, ахнул в зале, узнавая знак рода на полу. Отец нахмурился:

– Но кто же тогда?..

Мне следовало догадаться, что дядя не позволит мне при всех его обвинить. Следовало понять, что он способен на многое, если на все. Но я самонадеянно решила, что в отчем доме, тем более при заступничестве духов рода, мне ничего не грозит.

– Я могу сказать, кто, отец! – не подумав, сообщила я, поворачиваясь в сторону дяди.

Сильных магов в нашей семье не было никогда. Соответственно, порталами никто не владел. А тратить золото на портальные амулеты было глупо. Стоили они дорого. И редко когда содержали в себе больше одного перехода. Так что перемещения в пространстве, благодаря которым лорд Демерос так эффектно появился во дворе княжеского дома, ни мне, ни братьям, ни отцу, ни тем более дяде доступны не были. Потому-то никто и не ожидал, что вдруг посреди зала откроется портал…

Я оцепенела в первые мгновения, глядя на медленно разгорающееся в воздухе передо мной солнышко. И как-то вообще не связала это явление с открытием портала. Осознала только тогда, когда портал расширился достаточно, чтобы из него показалась когтистая лапа со странными каменистыми наростами на коже. Но даже это не заставило меня двинутся с места…

– Энельда, беги! – вскрикнул, вскакивая со своего места отец.

– Скалистая горгулья!.. – ахнул кто-то из челяди, опознав «владелицу» лапы.

– Зовите магов!.. – заорал кто-то еще.

Все это пролетало будто бы мимо меня. Я как зачарованная смотрела на грубые пальцы, украшенные смертоносными когтями, длиной с мой указательный палец. Вот лапа начала шарить вдоль воронки портала, будто искала, за что зацепиться, чтобы было легче выбираться в зал. Когти бессильно пронзали магическое свечение, словно масло. Им не за что было зацепиться. А горгулья по ту сторону портала силилась просунуть лапу сюда глубже и сильней. Вскоре во все расширяющейся воронке начали мелькать крылья…

В этот миг до меня добрался отец. Грубо схватил за руку, не церемонясь, дернул, стараясь привести в чувство… Выдохнул прямо в лицо:

– Энельда, беги! Скройся в задней части дома, и слуг с собой забери! Эту тварь не так просто остановить!.. – И уже брату, в сторону: – Витек, ко мне! Темриз, где маги?!

Сильный толчок отцовской руки вывел меня из состояния паралича. Я опомнилась и занялась тем, что входило в мои обязанности: осмотревшись и не найдя в зале слуг, я решительно бросилась к по-прежнему подпиравшему стену Стефану Демеросу:

– Лорд, если вы не готовы вступить в бой с горгульей плечом к плечу с нашими мужчинами, тогда вам лучше покинуть этот зал. Здесь небезопасно. А что бы вы ни говорили, что бы ни думали, здесь никто не желает вам смерти!

И снова меня накрыло ощущением, что с темным магом что-то не так. Он кутался в плащ, будто мерз, и был слишком бледен. Стоял, привалившись плечом к стене. Словно вот-вот упадет. Благородные лорды и сильные маги такого себе обычно не позволяют. Остро захотелось спросить, что с ним происходит. Но за спиной раздался режущий слух крик выбирающейся из портала твари. И Демерос сам схватил меня за руку чуть пониже плеча. А потом торопливым шагом направился прочь, почти волоча меня за собой…

В первые секунд тридцать я настолько опешила от произошедшего, что покорно позволила волочь себя, как овцу на заклание. Лишь только когда зал с открывающимся порталом и выбирающейся из него горгульей оказался позади, отрезанный от нас мощными захлопнувшимися дверями, я опомнилась и решительно уперлась каблуками в пол.

– Отпустите меня! – возмутилась, оглядываясь по сторонам.

Помощи не искала. Просто хотела убедиться, что так близко к источнику опасности не осталось тех, кто не сможет защитить себя сам. Но темный маг все понял по-своему:

– А здесь нет папочки, который защитит! – глумливо протянул он, продолжая волочь меня за собой, в сторону лестницы на верхние этажи.

– Отец меня не защищает! Если вы не заметили, то он, наоборот, приказал меня запереть в темнице! – запальчиво огрызнулась я. – Охапка прелой соломы на холодном каменном полу, по-вашему, похожа на защиту?

Стефан не выпустил моей руки. Но остановился. Темные глаза мага изучающе скользнули по моему лицу. Я осторожно сглотнула. Если Демерос мне сейчас поверит, половину проблемы, можно считать, я решила.

Не поверил.