Поэтический дневник (2022—2025). Восьмое десятилетие

газировка без сиропа

ох, шипуча-кучерява,а цена-то ей – копейка,даже мой карман дырявыйтётке говорит: «налей-ка!»

айс-ти

терпкий зелёный чай,свежих плодов ароматы,мяты – слегка, невзначай,кубикам льда все так рады

швеббс

по пиренейской жаре,с видом на пёстрый Гюэль,пью горький швеббс на заре,старенький Пантагрюэль

шампанское полусладкое

бокал, ещё бокал,чашечка кофе-гляссе,глазки, что бьют наповал,юбочка типа плиссе

коктейль «маргарита»

битый лёд, пломбир, сироп,что-то алкогольное —это взболтать всё, чтобв мозг пробить убойное

сентябрь на Манхеттене

я был в Нью-Йорке —даже осенью здесь жарко,на Бродвее давали «Порги»:300 баксов и никакой контрамаркиот Сентрал Парк до Свободыистоптал последнюю пару,вот так и проходят годы,словно зловещая каракого я любил, давно уж нету,то ли уехали, то ли в могилах,оставив плохому поэтутекилу да хаванагилуя бреду по остатку жизнишуршащей рекой листопадав поисках новой отчизныв окрестностях старого ада

судьба

наша судьба приходит до нас,но мы её так и не знаем,это – как полковое знамя:то ли погибель, то ли наш Спаснеумолима, строга, начеку,мы ей покорны – без своеволья,нам только мнится: свобода, раздолье,выверен миг на житейском векудуло к виску или магии круг —это приказы судьбы, изволенья,нас не спасают наши сомненья,наши идеи нам же и лгутмы умираем: только другиенашу судьбу узнают – без нас,нам не услышать фатума глас —мы по судьбе себе сами чужие

твоё письмо пришло

твоё письмо пришло…наверно, зря и поздно,оно, конечно, грознои слишком тяжелотвоё письмо пришло…я, значит, не забыт,твоих костёр обидещё пылает зломтвоё письмо пришло…пылают гневом строчки,злым порохом твои набиты бочки,упрёков – бесконечное числотвоё письмо пришло…напрасно меня тревожит зуммер,зане я накануне умер,тебе – в который раз! – не повезло

ОКТЯБРЬ

ожидание

когда я в ночь впадаю ници пью страдания до дна,я вижу много странных лиц,а жизнь, увы, совсем однаи мне себя не превозмочь,и время тянется без сна,и только ночь, глухая ночьо том, что жизнь опять однакому-то – шёпот до зари,кому-то светится луна,мне ж в окна – только фонариуныло светят: «жизнь одна»возможно, утром солнце встанет,возможно, дом взорвёт война,и всё навек куда-то канетведь жизнь последняя – одна

открытые настежь двери

я вспоминаю запах южных прерий,романтику неведомых земель,шторма, закаты и атоллов мель —и я открою настежь дверизатихнут в мире люди, птицы, звери,наступит долгожданный, дивный мир,и соберутся все на шумный званный пир —и ты откроешь настежь дверимы перестанем, нас перестанут мерить,считать по головам и вешать ярлыки,и мы в один смешаем языки,и мы откроем настежь дверимы будем жить в гармонии и сфере,дыша свободой, музыкой, стихами,и небо – и под нами, и над нами,и нам откроют настежь двери

пицца «три сыра», классический рецепт

хорошо раскатайте тесто,не жалейте зелёное песто,пармежано, натёртый лично,не впроголодь, а прилично,сверху кладём моцареллу,нежную как донна белла,и куда ж без горгонзолы,её посиневшей доли?а теперь, чтоб слюной не истечь,сажаем пиццу в горячую печь,но не надолго, минут на пять,только минуты не надо считать,быстро на стол – бутылки, тарелки,бокалы поглубже, тарелки же – мелкисначала – нарежем, потом и разложим,чтоб порции были друг с другом похожи,потом – пино гриджо, холоднее, чем финка,громадный глоток, сразу в несколько дринков,и в пиццу, в сыры, в наслажденье —зубами…да что там болтать? – вы попробуйте сами

понятие «человек»

человек – это то, что знает завтра или вчеракак иное, не повторенье,это то, что видит твореньеуникального вечера, ночи, утрáчеловек – это то, что себя не имеет,человек – это всё человечествов бесконечности памяти, вечности,это то, что сознательно сеетне себя – красоту и законы…а ещё – смерть, обиды и злобу,а ещё – эшафоты, зловонье утробы,в небе ангелов или драконовчеловек – это чьё-то исчадье,что живёт на свою же погибель,человек сам себе истребитель,это то, что приносит нам счастье

сожаление

я покидаю себяи говорю good bye,не очень-то любя,просто: прости-прощайя растворяюсь в себе,практически без остатка,и, повинуясь судьбе,бросаю, как вызов, перчаткувпереди, позади – пустота,и окрест – тишина, никого,как напрасно летели года,как пуста ячея «итого»и пустыми глазами ловлюнесвершённого длинный обоз,«я любил, я, быть может, люблю»– слышу сквозь декорации слёз

БАСНЯ

один пастух, неся от волчьих стай убытки,решил приобрести овчарку,но пёс – большой, и деньги тратить жалко,и мельче, и дешевле – следопытка;тщедушная и юркая ищейка,она по запаху волков найти сумеет,и жрёт совсем немного, что, несомненно, греет:сама найдёт, что жрать, так что расход – копейкипасти овец ей тоже не дано:баран и есть баран, он понимает силу,а в остальном – не подойдешь и с тылу,копытом ли рогами – всё равноистория ищейки закончилась вот так:волков она, конечно же, нашла,на ужин волчий, бедная, пошла…к ней нет претензий, но пастух – дурак

НОЯБРЬ

вспоминая Москву моей молодости

я и не заметил:пролетела жизнь моя,путь далёк и светел,в прошлое маняну, надо ж так влюбиться,чтоб ночь под фонарямив Измайлово из Битцышептать «люблю» стихамия и не заметил —города не стало,нет уютных ветел,и черёмух – мало,ну, надо ж так влюбиться,чтоб ночь под фонарямив Измайлово из Битцышептать «люблю» стихамипомните каштаны,те, на Ленинградском?помните фонтаныперед каждым парком?ну, надо ж так влюбиться,чтоб ночь под фонарямив Измайлово из Битцышептать «люблю» стихамипыльными дворами,по Замоскворечью,в Елоховской с хорами,с иностранной речьюну, надо ж так влюбиться,чтоб ночь под фонарямив Измайлово из Битцышептать «люблю» стихамигород не стареет —это я старею,время нас не лечит,ни корь, ни диареюну, надо ж так влюбиться,чтоб ночь под фонарямив Измайлово из Битцышептать «люблю» стихами

медному всаднику

жертвенный камень-трапезусотнят был и осквернён,долгие списки имёнпреданы мнимому бесуи стоит на священной трапеции,не попирая, а опираясь на змия,царь, носящий наскальное имя,осенённый веночком из специйпроклято место и проклято время,где святотатством охвачена власть,хрипом исходит конская пасть,боль порождает напрасное стремя…о, сколько вас, надменных, величавых —на площадях и улицах столиц,о, сколько медных и железных лицизнемогают от чрезмерной славы

последняя грибалка

пахнет на болоте клюквой молодою,тянутся берёзки к тёмным водопоям,чахлые абабки на кривульих ножках,изо мхов белёсых топкие дорожкивыйдешь на пригорок– над тобой усталость,клонит в небыть морок,сил уж не осталосьвыцветшее небо, кучевые кудри,за болотом ели – темнохвойны, мудры,там на пнях зелёных – мелкие опята,под хвоёй опавшей – чёрные груздятапросеки всё реже,за спиной корзина,ухнет где-то нежитьтяжело и длинновыйду ль я из леса, к убранному полю?обрету ли где-то дом родной и долю?близкие, чужие ль – кто меня дождётся?только дождь последний надо мной прольётсярадуги не встанут,журавли не всхлипнут,кончился мой раунд,я – один, покинут…

преображение

над Фавором небеса – из бирюзы,по-над склоном – Малхисéдека могила,нет на свете ветра и грозы,всё просторно, глубоко и милов знойных кущах – тихий разговор:«хорошо бы третьего, Илью»,тают в мареве вершины дальних гор,ангелы на Землю благо льютвсё замолкло – даже шёпот стих,и дыхание течёт простой молитвой,Сѝмон, древний повторяя стих,словно воин перед страшной битвойв горнем мире ныне песнопенья,золотом сияет свет в чертогах,вот явилось нам Преображенье,истинное состоянье Бога

прощание с Измайловским парком

вот навалился ноябрь,тёмный, глухой и предзимнийзлая, кромешная ярь,похороны да поминкимечутся – снег или дождь? —страсти и силы лихие,в парке осыпавшемся вождьсмотрится сиро и хиложалкий глоток бормоты:горечь и вонь вперемешку,бродят чего б тут слимонить коты:рыбки кусок иль пельмешкуветер нагнал дребедень,злобствуя, грешно и каясь,вот и закончился день,так и не затеваясь

в Последнем переулке

на Сретенке, в Последнем переулкемы встретились с тобою ненароком,звучат в пустой ночи увесисто и гулкошаги по мостовой, глухой и неширокойи тени пляшут по опийному притону,и призраки гуляют в подворотнях,и чудятся простреленных китайцев стоны,и шастают ночные оборóтниот Трубной вверх, где бывшие трущобыпревращены в роскошные задворки:всё закодировано, перекрыто, чтобыне допустить явленья местных Поргимы встретились… два незатейливых прохожих,два неприкаянных и странных персонажа,доселе неизвестных, незнакомыхфрагменты погребённого пейзажа

ДЕКАБРЬ

времени

земля полна разлук,страданий, страхов, муки горьких расставаний,ненужных обещанийморя полны подруг,забытых враз и вдруг,без всяких сожалений,упрёков и сомненийи воздух полон бед,сражений и побед,здесь молнии сверкаюти здесь надежды таюта время не полно,не достижимо дно,непостижимо время:знамение и бремя

глядя за окно

жёлтые седины на моей берёзена ветру холодном грезят о морозе,вспоминают лето: с ливнями, грозою,с утренней росою, с жаждою и зноемрастворилось лето, улетели птицы,по ночам туманным тёплый август снится,и хмельные думы по ветру гуляют:о журчащем марте, о цветущем маеи в дождях слезливых грусть моя печальна:смерть приходит с жизнью сразу, изначально,мы своё рожденье даже не гадаем,но конец дороги нами ожидаемплачь, моя берёза, горькими слезами:обо мне, о смерти, что не за горами,ты ещё восстанешь после всех метелей,мне же остаётся – ожидать и медлить

грустно

вот и прошел незаметномой самый последний день,кончается путь многолетний,и скоро потянется теньоставшихся текстов и дел…так кем же я всё-таки был,и в чём заключался уделрастраченных мыслей и сил?– ничей и непознанный след,осколки обид, поражений,лохмотья знамён и побед,обрывки ремарок и мненийпришёл никто, уйду никем:опять, ещё, пока и снова,не начатая кипа тем,не произнесенное слово…

девушкам Серебряного века

Осипу Мандельштаму

шаловлива и кудрява,ветер и мечты в головке,речь кокетливо корява,язычок остёр и ловоктак ли, ой ли, дуй ли, вей ли,ангел Мэри, в пеньюаре,пей коктейличто-то есть от гимназистки,от заснеженных полозьев,были мы внезапно близки,а теперь – лишь отголоскитак ли, ой ли, дуй ли, вей ли,пани Зося, безодёжно,ври о Бейлесуфражистка, морфинистка,вся в глубоком декадансе,голос, лиф и норов – низкий,звон гитары и романсытак ли, ой ли, дуй ли, вей ли,наша Бася, б… в постели,шли э-мейлина авто, в крокет и теннис,то спросонья, то в запое,то в беспечной вялой лени,то в азартном пляжном зноетак ли, ой ли, дуй ли, вей ли,мисс Анфиса, раз в неделюжми гантели

2023

ЯНВАРЬ

rocks on my way

камни на моём путитак тяжелы:не проскочить и не пройтимимо любой скалыэти камни – мои грехи,мои нехорошие мысли,злые слова и плохие стихи,что ненароком вышлитруден пройденный путь,ещё трудней – впереди,я не снесу, пусть:камню лежать на грудипозарастает тропак камню, что надо мной,рядом – других черепаловят ненужный покой

возмездие

нет, уж лучше, лучше сразу —вспышка, грохот, быстрый ужас,чтобы не таскать заразу,пригорюнившись и мучасьдумать о дотла пропавших,о потерянных, забытых,и о тех, нас обокравшихи безвременно зарывшихмы умрём, цедя проклятья:не богам – себе подобным,мы – отродья и несчастья,жертвы собственной утробыи пускай потом по ветрупепел наш уносят смерчидуш погибших кубометрыгрузят в вагонетки черти

день на Святой земле

звёзды светят сквозь застрехи,сено яблоками пахнет,шёпот, шорох сна и смехапод прикрытьем бога Яхвеутром росы водопадомс вечно юного жасмина,в храме душно тает ладан,прячется в тени лощинадень в разгаре, в яром зное,в неподвижности оливы,горизонт дрожащий строенкипарисами на нивахи прохладен свежий вечер,полон мудрости и неги,облака пошли на север,нежно-белые как снеги

забытая мелодия

а музыка умрёт под снегом,затихнет в памяти моей,звучавшая когда-то летомсреди пылающих полейи вспомнится забытая мелодия,что высекает нежную тоску,щемящая до боли – вроде яопять стою на юном ветеркупусть валит снег, беззвучно и покорно,пусть всё вокруг бесцветно и бело,забытая мелодия упорностучится сквозь замёрзшее стеклои я налью – неважно, что и сколько,я буду пить мельчайшими глотками,перемежая лаймовою долькойи этими, забвенными словами

к Карузо

жемчужный дождьмешает слёзы девушки с прибоем– не различить: солёность и отчаянье,ты остаёшься здесь,в объятиях Амальфи,а мне – в Америку,в тугую неизвестность,чтоб перепеть еёмоя любовь – что плач,который не погасит пламя,и, ничего теперь уже не зная,я сам себе – казнимый и палачморе качает огнирыбацких судов и моторок,где-то совсем далеко —море огней Нью-Йорка,а здесь, на моём плечерыдает моя девчонка,как будто я умер ужеили готов умеретьмоя любовь – что плач,который не погасит пламя,и, ничего теперь уже не зная,я сам себе – казнимый и палачи слава, и счастье – всё фальшь,правдивы лишь эти слёзы,и мне ничто не поможетни здесь и не там – жаль,след от моторки, слеза – по щеке,только это – и есть реальность,всё остальное – во тьмештормящих желаний и сновмоя любовь – что плач,который не погасит пламя,и, ничего теперь уже не зная,я сам себе – казнимый и палач

на Рождество

уже взошла звезда —с призывом на восток,сейчас и навсегда,что ты не одиноки в чистом небе хорликующ и далёк:с долин, равнин и гор,никто не одинокволхвам в пустыне светнайти свой путь помог,печали больше нет,и ты не одинокиз дому выйду яна высветлый порог,поёт души струя,и я не одинок

письмо

напиши мне хоть несколько букв —может быть, они станут словами:в этом мире лощёных безумствперевёрнуто всё вверх ногаминапиши мне дыханье своё —я прочту это будто привет,будто мне твоё сердце поёт,и неважно, какой это светнапиши мне своё сновиденье,что приходит украдкой в тиши,и молитвы твоей песнопеньенепременно, мой друг, напишичто-нибудь, даже маленький атом,присылай: я всегда буду рад,буду знать, что любимая – рядом,потому и не страшен мне ад

пробуждение философии

рассвет тянулся до заката,закат рассветом полыхал,и мысли светлые Сократакто мог, тот на пиру вбиралтеория, театр – шоу,так это понимал Перикл,Платон открыл в саду Акада школуи первый размышлений цикл«всё человеком мерить можно» —сказал великий Протагор:его понять отнюдь несложно —Фалес собой нашёл вершину горкосноязычный Аристотель,не веря в числа Пифагора,нам логику, мышленья осень,освободил от онтики и вздора

пробуждение

снова ночью снились горы:значит, прыгало давленье,просыпаюсь с сожаленьем —снова жив, себе на гореснова «и за чем мне это?эти муки и страданья?»ночь полна воспоминаний,совести угроз и метоки вчера – почти сегодня,только лучше, хоть немного,монотонно и убого,жизнь – пробестия и сводняя хочу, чтоб все отсталии оставили в покое,тело плачет, стонет, ноет,