Наперегонки со смертью. Книга вторая

– Не менее 30 бластеров и 5 этажерок с тем расчетом, чтобы оставшимся количеством вещества телепортировать их и команду вторжения на Фортуну.

– Значит, максимум через две недели нам стоит ожидать более 100 вооруженных бластерами и другим оружием головорезов, с которыми под силу будет справиться только мне, Рэмбо, Лешему и максимум десятку караульных и дозорных. И наверняка их вооружение по мощности не будет уступать бластерами, поскольку самые современные образцы сделаны с применением ядерных источников энергии. Если они телепортируются где-то в окрестностях, их число может, конечно, сократиться, встретившись с агрессивными обитателями, но рано или поздно они достигнут нашего квантолёта и организуют осаду. То же будет, если они телепортируются рядом с нами. Мы, теоретически, сможем держать оборону, однако загнав нас в Цитадель, они исследуют окрестности и добудут достаточное количество ураниума, чтобы телепортировать сюда еще большее количество бойцов во вторую и последующие волны. А держать оборону вечно мы не сможем и в итоге спустя какое-то время наша Цитадель падёт – подытожил Дэвид.

– Однако, им потребуется наш телепорт, чтобы отправиться обратно на землю, и их задача будет во что бы то ни стало захватить его, а это значит, что нам необходимо: во-первых, усилить защиту периметра, во-вторых, ускорить агентов на земле с целью вербовки и телепортации сюда максимальное количество людей, которых вы отобрали. В первую очередь, конечно, военных. Им проще будет принять эту суровую реальность и ввязаться в бой, так как они привычны к таким испытаниям. Ну, и в-третьих, срочно найти локацию под Цитадель Бетта, хотя это не панацея, однако хоть какая-то возможность для маневра! – завершил свой анализ Дэвид.

Команда, обсудив в течение нескольких часов предложенный Дэвидом план более подробно, пришла к выводу о его оптимальности. Однако, поиски Цитадели Бетта решили отложить до высвобождения для этого сил и средств, поскольку выполнение первых двух задач займет возможности всей команды поселенцев.

За время ожидания вторжения, поселенцы укрепили крышу Цитадели. Без главного инженера Сергея эта работа заняла гораздо больше времени, однако команде удалось найти решение, сделавшее Цитадель практически неуязвимой сверху. Да и бронекапсулы были усовершенствованы, усилены, оснащены бластерами, которые апгрейдил, усовершенствовал Густав и его помощники – были увеличены их мощность, время активной работы, снижен вес, настроен адаптивный огонь по тепловым целям, улучшены другие характеристики.

За неделю после совещания на КП по поводу угрозы вторжения Юань Ляо и Крайнову удалось уничтожить вирус, подсаженный в систему управления телепортом предателем Йоканненом, усовершенствовать телепорт: теперь он также еще мог телепортировать обратно, на землю в точное место, а также отправлять еще большее количество груза и эти функции были сложнейшим образом зашифрованы.

Также, за время подготовки к вторжению, с земли успели эвакуировать лишь 25 завербованных приспешников, из которых только лишь 14 имели представление о тактической и боевой подготовке, однако спешка, в которой отбирались будущие жители Фортуны и отсутствие достаточной проверки их благонадежности да и просто способности адекватно воспринять происходящее, вынудили отправить обратно пятерых путешественников, либо потерявших рассудок, либо сразу отказавшихся от дальнейшего диалога и адекватного восприятия жизни на Фортуне как свободной и безальтернативной. Одного телепортированного, к сожалению, не удалось спасти от агрессивных местных тварей.

Таким образом, за предполагаемое отведенное время перед вторжением на Фортуну команда поселенцев сделала всё, что было в их силах и этого, как рассчитывал Дэвид, будет достаточно, что противостоять нападению правительственного отряда в первую волну, а возможно и уничтожить его, защитив раз и навсегда поселение. Но что-то в этой радужной, хоть и кровавой перспективе все-таки смущало Дэвида. Правительство, понимая, что у них будет всего лишь один шанс, вряд ли будут использовать его так опрометчиво. Наверняка Йоканнен и другие ученые изобретут или уже изобрели какой-то портативный телепорт и отразив первую волну, поселение уже не будет способно отражать вторую и последующие, находясь постоянно под угрозой вторжения и в состоянии перманентного конфликта.

Значит, необходимо найти решение, способное спасти миссию раз и навсегда, а не на какое-то время, поскольку несмотря на всевозможные вводные, миссии поселенцев не сравниться по количеству ресурсов, оснащению и ученому потенциалу с теми, что имеются у правительства Земли.

И тут неожиданно Дэвида осенило и ему показалось, что он нашел единственно возможный вариант противостояния неограниченному в ресурсах противнику – диверсия на его же территории, а именно уничтожение не противника, а самой возможности встретится с этим противником на Фортуне! Сама мысль показалась ему настолько дерзкой, что продумать пути её реализации Дэвид сейчас был просто не в состоянии. Возбужденный и пораженный нереальностью выполнения задачи он, в то же время, осознавал единственно возможным вариантом спасения всех борцов за свободный от преследования правительства миропорядок именно свой новый план.

Эта логика меняла весь вектор подготовки к вторжению и распределению сил в предстоящей схватка за существование.

«К тому же не будет ли реализация данного плана носить также временный характер, то есть не окончательное снятие угрозы, а лишь её отложение?» – стал рассуждать Дэвид. Предположим, диверсантам удастся уничтожить физически сам телепорт, но каким образом изъять чертежи и информационный след о нем? Вряд ли получится вычистить все сервера, на которых может храниться информация о способе его изготовления.

– «Стоп» – сам себя остановил Дэвид. – «А почему я сразу же обнуляю все свои варианты? Так и до отчаяния недалеко. Буду-ка я, пожалуй, рассуждать иначе, просто ставя цели и задачи на предстоящую диверсию более конкретно и понятно:

1. Уничтожить группу носителей технологии, в первую очередь Йоканнена, а также других, указанных им участников группы.

2. Уничтожить все возможные носители информации и чертежи о телепорте, выяснив всю информацию, допросив как этих ученых, так и обеспечивающий процесс изобретения персонал.

3. Взорвать или выкрасть весь ураниум, или по крайней мере уменьшить его количество до критически малого, которое не способно обеспечить процесс телепортации.

4. Выяснить и при необходимости создать сбои в работе робота или роботов-зондов, которые еще могли бы быть отправлены правительством земли 100, 200 или другое количество лет назад.

И вот с этим чек-листом окончательного спасения Фортуны Дэвид направился прежде всего к Монике. К Монике, а не к Дмитрию, как к шефу Цитадели, по нескольким причинам. Во-первых, в земном правительстве она была выше его по статусу и глубже посвящена в все их секретные проекты. Во-вторых, агентов для экспансии Фортуны подбирала именно она, поскольку имела широчайшие связи и преданных друзей и, к сожалению для Дэвида, поклонников на Земле. Да, Дмитрий был одним из ключевых персонажей среди ученого мира, но именно сейчас проект Дэвида нуждался не в ученых, а в военных, агентах в самом правительстве, да и просто в выходах на обслуживающий правительство персонал, охрану, специалистов среднего звена. Ну и третья причина, по которой Дэвид чуть ли не летел к Монике – это та близость, которая возникла между ними за последнюю неделю подготовки к ожидаемому вторжению.

В этот период, хотя у них и не было возможности проводить вместе с Моникой время просто так, глядя на звезды или беззаботно болтая, однако совместная работа по усилению безопасности поселения, контролю и координации оружейников, строительных проектов вынудила их общаться и при этом узнавать друг друга всё ближе и ближе, понимая, что между ними очень много общего.

Со времени последнего совещания Моника ни на минуту не успокаивалась в своей активности, всё время что-то обсуждала то с Виктором и военными, то со строителями, то с Дмитрием и учеными. Была везде и всюду, внося энергию и вдохновение в работу каждого члена поселения, при этом от внимательного взора не могла укрыться еле заметная грусть в уголках её больших голубых глаз, как будто она в душе еще надеялась на чудо, которые так часто в последнее время происходили в её жизни, но умом понимала, что рациональными средствами отбить завоевательную экспансию правительства их незначительному числу повстанцев не удастся. Осознавала, однако не показывала вида, а наоборот, предлагала новые и новые идеи как улучшить то или иное направление.

Заполняя деловой активностью ту пустоту, которая её поглощала от осознания своего бессилия и беспомощности перед проблемой, Моника по вечерам лежала на своей кровати с открытыми глазами, уставившись взглядом в бесконечную темноту и вспоминала свои прожитые на земле годы.

Вспоминала то, как она молодой вышла замуж за уже далеко немолодого члена верховного правительства, с которым познакомилась целенаправленно, выяснив в каком ресторане он бывает и придя туда как бы случайно; успешно обольстила и влюбила в себя, ведь в Монику в молодости, да и сейчас невозможно не влюбиться, не воспылать к ней страстью – она была просто неотразима и женственна, а самое главное, весела и жизнерадостна, что подчеркивала её естественность и девичью неотразимость. Добавляли картину широкое декольте, обнажавшее округлые формы упругой груди, голубые глаза и темно-каштановые вьющиеся волосы, спускавшиеся до плеч. А её тонкая талия вызывала желание обнять и притянуть к себе. Да, такой женщине обольстить привыкшего ни в чем себе не отказывать грузного властного и не очень привлекательного мужчину не составило труда. Цель Моники ничем не отличалась от целей большинства таких же как она молодых глупеньких девчонок – выбраться из трущоб и беспросветной нищеты, на которую была обречена больашя часть общества. И в тот вечер, как ей показалось, она достигла этой цели, увозимая на черном тонированном робомобиле в правительственный квартал слюнявым, вспотевшим от предвкушений будущего развлечения члена высшего правительства. В какой-то момент касания её спутника от просто противных превращались в болевые, так, что она была вынуждена отстранять и отсаживаться от пассажира, однако это только раззадорило и еще больше возбудило похотливого извращенца…

Такие вечера продолжались несколько раз подряд, а днем Моника общалась в кругу знакомых чиновника, заводя множество полезных связей и как бы всем намекая на скорую свадьбу. И вот спустя две недели это произошло – Моника официально попала в истеблишмент, но ночные издевательства не позволяли ей в полной мере радоваться безоблачному будущему, и она решилась на отчаянный шаг. Очень быстро проникнув на закрытые мероприятия и встречи правительства, она показывала себя с самой лучшей стороны, то давая стратегические советы важным людям, то организовывая частные мероприятия, одним словом, заводя благосклонность и симпатию практически всех высших лиц правительства. Так вот этот шаг был прост в своем замысле, но сложен в исполнении: она решила инсценировать гибель своего мужа. Риск разоблачения или хотя бы подозрений, а значит недоверия и утраты всего, что она построила был велик, однако и способ был избран подходящий: передозировка в ночном клубе. Так Моника избежит подозрений и вызовет сочувствие к себе коллег мужа, как к вдове похотливого изменника.

Потом другие воспоминания проносились у Моники перед глазами во время бессонных ночей на Фортуне, когда она засыпала лишь под утро: интересные, но однотипные дни, во время которых она, флиртуя с одним, соблазняя другого, давая советы, как устранить конкурента третьему, из года в год стремительно продвигалась вверх по ступеням иерархии в эшелонах власти правительства, пока не оказалась в самом высшем её составе. И вот здесь, оглядываясь назад, ей стало казаться, мягко говоря, не совсем правильным то, как она добилась всех этих успехов, влияния и, одновременно погружаясь в истинную, не прикрытую двуличными официальными объяснениями для всего населения планы хозяев земли, стала ощущать какую-то пустоту внутри, граничащую с паническим бессилием перед чем-то неизвестным, как будто перед бездной…

И её душа, сначала незаметно, как бы случайно стала задавать Монике неудобные вопросы про вечность, про сострадание и любовь, в конечном итоге, приведя к мысли об искуплении. Её душа захотела наполниться чем-то вечным, постоянным и этим «нечто» стала борьба за справедливое общество. Об открытом противостояние не могло идти и речи, поэтому Моника задействовала весь свой коварный женский ум, изобретая способ стряхнуть от этого бессильного безразличия хоть сколько-нибудь значимое количество граждан.

И как только она приняла такое решение, а именно, идти в своей борьбе до конца, на душе стало спокойно и легко, безмятежно так, что она испытала состояние атараксии.

Моника думала, как было бы ей легче, если бы она раньше знала, как найти это состояние или Того, кто может дать это чувство. Да, она бы по-другому выстроила свою жизнь и ей не пришлось бы сожалеть о поступках, совершенных в прошлом, поскольку она не смогла бы позволить себе такого малодушия.

И вот Моника проникает в самое логово правительства и узнает шокирующую её тайну-заговор, в котором венцу творения – человеку – отведена роль послушного бесправного раба, причем не осознающего и одурманенного особыми веществами, делающие его рабское и жалкое существование единственным путем для него, принимающего это состояние как норму, как нечто естественное. Состояние, в котором человек не помнит ни своего прошлого, ни своих предков и культуры, полностью утрачивает критическое осмысление происходящего, сострадание и уж тем более всякую любовь к ближним.

Живая и чувственная от природы, Моника не могла без содрогания узнавать и проникать в тайные планы правительства, параллельно обдумывая свой план действий о том, каким образом избежать участия в этом заговоре, который и без неё уже давным-давно осуществлялся с помощью огромной и слаженной работы репрессивного аппарата. Перед её глазами проходили десятки лучших и интересных людей, которые были вычеркнуты из общества, как будто бы их и не было, которых замучили, заморили в темных подвалах министерства пропаганды. Это было как бы немым укором Монике в её молчаливом согласии с творившимися делами, устраиваемыми правительством.

И вот решение, которое она приняла, Моника решила осуществить через ближайшую и наиболее отзывчивую, в её понимании, касту – ученых, но не тех, которые входили в правительство – переубеждать их не было смысла – они были искренними адептами новой идеологии даже и без подмешиваемых в пищу добавок, парализующих волю к сопротивлению и критическое мышление, а через ученых второго эшелона, занятых разработкой новых технологий.

Внезапно вернувшийся на землю робот-зонд внес коррективы в планы Моники, и она решилась на отчаянный шаг – организовать побег с Земли и начать экспансии на новой, неизведанной планете. И вот, спустя годы мирного, но сложного существования на Фортуне в этих агрессивных условиях она опять сталкивается с ситуацией, в которой ей необходимо принимать судьбоносное решение, связанное с самим её существование. Но одно она для себя уже решила окончательно и бесповоротно – вернуться к прошлому образу жизни, который у неё был до преобразования в новую Монику, она не сможет физически – она не простит себе сделок с совестью даже под угрозой самой смерти.

В тот день, когда Дэвиду пришла идея кардинально поменять вектор и способ защиты поселения Фортуны от предстоящего вторжения армии правительства земли, Моника проснулась с тяжелевшими чувствами безразличия, испытывая пиковую за все это время нагрузку и подавленность от чувства безысходности в сложившейся ситуации. Её депрессия на этот раз никак не хотела преобразовываться в кипучую деятельность, а отражалась апатией и ни с чем не сравнимым и никогда не испытываемым ранее унынием. Нет, она не страшилась смерти, а скорее в такой ситуации она её ждала и звала – Моника не могла смириться с осознанием своего бессилия и с тем фактом, что всё это вот так вот бездарно должно закончиться. Не может быть такого, чтобы страдания, причем хотя бы даже и заслуженные и посланные Небесами в искупление прошлых грехов, но такие тяжкие и невыносимые, закончились поражением добра и справедливости и торжеством зла и безумия. Моника искренне верила в благородство своей миссии и её необходимости и в какой-то степени, спасительности для человечества. И вот, из глубины души она восклицает, как бы надеясь быть услышанной Небесами слова, которые она слышала от своей прабабушки, когда была совсем маленькой, и которые запечатлелись у неё в памяти, хотя она не помнила, и не знала, кто и когда их произнес, так как упоминание о художественной и какой-то отличной от практическо-пракладной литературе были давно высечены из памяти и жизни людей:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Вася – врач-ученый, нейрохирург Василий Петрович Маркин, телепортированный с земли и попавший в Темный лес, эвакуированный Лешим и его командой.

2

Энрико – один из трех боевых товарищей Дэвида Сургина, с которыми он выполнял боевую миссию в латинской Америке и где был тяжело ранен ножом в сердце повстанцем.

3

Элла – супруга нейрохирурга Василия Петровича Маркина, внезапно погибшая в автокатастрофе.

4

Макс – дозорный из погранслужбы Виктора, погибший во время вылета из Цитадели Бетта после обследования Темного леса.