Руины веры

Постепенно успокаиваюсь от размеренного тона его голоса. Что на меня вообще нашло?

Сажусь на край своей койки, вцепляюсь пальцами в ее край.

– Не надо, – говорю, – я понял.

– Успокоился? – в голосе Райана слышится даже нечто, похожее на участие.

– Вполне, – отвечаю сухо. Тоже мне, защитник несчастных и обездоленных. Пусть с Мышонком кудахчет.

Кесседи будто читает последние мысли по моему лицу, усмехается, опять ложится и укрывается с головой одеялом. А я продолжаю сидеть и пялиться в стену.

Глава 10

Уже привычная вечерняя суета, все одеваются. У тех, кто поумнее, лица серьезные, у остальных – предвкушающие. Мышонка не берут, возложив на него мои бывшие обязанности. Он явно недоволен, но не спорит. Возражать Коэну тут не принято.

– Готов? – спрашивает Кесседи, наглухо застегивая воротник своей куртки до самого подбородка.

Я уже в верхней одежде, сижу на койке, зашнуровывая ботинки. Поднимаю голову и пожимаю плечом.

– Чего тут готовиться?

Райан щурится.

– Ты же вроде раньше грабежами не занимался?

– Такого масштаба нет, – отвечаю таким тоном, что больше он не задает вопросов.

Рассказать ему о своем первом годе на заводе, когда приходилось воровать еду, потому что свой паек отбирали те, кто постарше? Или поведать, как меня однажды поймали и избивали до тех пор, пока не намокли штаны? Зачем ему мои откровения? Кесседи родился в Нижнем мире, он знает подобных историй не меньше и наверняка нечто подобное испытал на собственной шкуре.

Никому не нужны наши откровения.

***

Выходим, когда уже совсем темно. Поднимаемся наверх, проходим через дом Гвендолин и Рынды. Старуха что-то недовольно бормочет, но так, чтобы ее слов не расслышали. Гвен провожает нас привычным усталым взглядом. Ее малыш мирно спит в колыбельке.

Ловлю себя на мысли о том, доживет ли этот ребенок до того времени, когда сможет постоять за себя. Вырастет, пойдет работать на один из заводов или же присоединится к банде вне закона вроде Проклятых… Может быть, умереть в младенчестве лучше?

Был бы сейчас рядом папа, непременно дал бы мне затрещину за подобные мысли. Нет, он ни разу в жизни не поднял на меня руку, но за такие размышления точно бы стукнул и был бы прав.

Выхожу вслед за остальными.

Идем больше молча, изредка переговариваясь. Только один раз натыкаемся на патруль, но он заметен издали из-за света фар в темноте, и все заблаговременно успевают укрыться подальше от маршрута полицейских.

Где были стражи порядка, когда Сид убивал Мышонка? Днем патруль не дозовешься. В светлое время суток они предпочитают не мешать местным выяснять отношения между собой, зато ночью следят за тем, чтобы обитатели Нижнего мира спали, а не посягали на государственное имущество. Что, собственно, Проклятые и собираются сделать.

Завод обнесен высоким забором с колючей проволокой поверху.

– Она хоть не под напряжением? – бормочу себе под нос, стоя здрав голову. На моем бывшем заводе тоже охрана и пропускной пункт, но высоченного забора нет.

– А ты прислушайся, – отвечает Кесседи со зловещей улыбкой. И как он только оказался рядом? Контролирует новичка, что ли? Послушно прислушиваюсь: так и есть, слышу тихое гудение. – Если какой-нибудь идиот полезет, не думая, испечется за секунду, – жестко добавляет Райан, а потом достает из своего заплечного рюкзака кусачки с резиновыми ручками.

– А не долбанет через них? – теряюсь. Мне, конечно, нет до жизни Кесседи никакого дела, но сосед он неплохой, следующий может оказаться хуже.

– Не должно, – отвечает он серьезно. Без бахвальства. То, что Райан не дурак, я знаю с первого дня.

Отхожу в сторону, как и большинство до поры до времени, и не путаюсь под ногами.

Рид и Кир, братья-близнецы, подсаживают Кесседи, чтобы он смог дотянуться до проволоки. Акробаты чертовы.

Неожиданно осознаю, что почти не дышу до того момента, пока Райан, наконец, не перекусывает проволоку. Поджаренный сосед – последнее, чего бы мне хотелось на Рождество.

Но жду провала напрасно. Кесседи и близнецы действуют слаженно и явно не впервые. Когда с проволокой покончено, Райан легко подтягивается на руках и исчезает за стеной, после чего с той стороны через забор прилетает веревка.

– Живо, – командует Коэн, и все несутся к стене.

Не то что я хорошо лазаю, но выбирать не приходится: хочешь выжить, будь как все. С непривычки мышцы стонут, но таки умудряюсь не опозориться и перебраться через ограду не хуже остальных.

Кесседи здесь уже нет. Заходим за угол, вижу лежащего на земле человека в форме. Шея не сломана, крови нет, грудь поднимается и опускается. Значит, просто оглушил. Может, Райан и не соврал, что они не убивают без необходимости.

Засматриваюсь на охранника и отстаю. Только потом слышу звуки борьбы и спешу туда с такими же нерасторопными, как и я.

Вижу, как Фил сцепился с другим охранником. Рация валяется на земле, скорее всего, вызвать подмогу служащий так и не успел. Странно, но никто не вмешивается. Фил и охранник в форме валяются на снегу, это даже не борьба, а какие-то объятия и перекатывания. Фил не столько пытается ударить противника, сколько зажать ему рот, чтобы не закричал и не позвал на помощь. С охранником они примерно одной весовой категории, поэтому это может затянуться надолго.

Коэн успел уйти куда-то вперед, туда, где перед этим скрылся Райан, а остальные почему-то ждут, когда же Фил победит противника.

Хмурюсь. Если набежит побольше охраны, да еще с лазерным оружием, нас всех здесь положат стопкой, как отыгранную колоду карт.

Шагаю вперед, хватаю с земли камень и наношу охраннику удар по голове, стараясь не попасть в висок. Тело защитника склада обмякает, а Фил выбирается из-под разбросанных рук и ног. Дышит тяжело, смотрит зло.

– Не стоит благодарности, – шиплю прежде, чем он что-либо скажет. Если хочет выяснять отношения, то точно не здесь.

У Фила хватает ума смолчать. Он с отвращением на лице перепрыгивает через распластавшегося на снегу охранника и несется дальше. Оставшиеся следуют за ним. Немного отстаю, оттаскивая бесчувственного человека с дороги ближе к стене. Тяжелый зараза!

Догоняю остальных. Больше охранников не видно. То ли заводские так беспечны и не выставили достаточное их количество, то ли всех уже успели «убрать». Не интересуюсь и не хочу знать.

Вижу скрученную «шею» камеры. Осколки разбитого объектива скрипят под подошвами. Двери склада уже взломали, протискиваюсь внутрь. Тут уже распределяют груз, кто что понесет. Оборачиваюсь: на стреме остался только Попс. Скверно. Возвращаюсь назад на улицу, немного отхожу от склада и внимательно оглядываю окрестности. Вроде бы тишина, но мне как-то неспокойно. Слишком все легко. Неужели заводские такие идиоты, что почти не охраняли склад продовольствия, только сегодня забитый на целый месяц? Не верю. Не верю, и все тут.

Проклятые начинают выходить наружу с мешками.

– Кэм, не прохлаждайся, – бросает мне Коэн, и сам не брезгующий нести добычу на плече. – Бери мешок, уходим.

Отбрасываю сомнения прочь. Кто здесь босс? Точно не я.

Пол, распределяющий «улов», кидает в меня увесистым мешком, стоит появиться в дверях, а мне каким-то чудом удается его поймать и взвалить на плечи. Черт, да он весит почти как я.

Стараясь не пошатываться, выхожу на улицу. После темного склада даже тусклый свет фонаря слепит глаза. Щурюсь, задирая голову и пытаясь проморгаться, а когда наконец фокусирую взгляд, вижу на крыше человека с лазерной винтовкой. Он стоит на одном колене и целится в нашу сторону.

Мне кажется, что время останавливается. Сердце предательски ёкает, и приходится сделать над собой усилие, чтобы не поддаться инстинктам, не бросить мешок и не помчаться в укрытие. Он уже прицелился и стреляет, а я даже не успеваю закричать, предупредить. Вижу траекторию выстрела: там стоит Кесседи. Как раз подходит к веревке, чтобы передать Риду, привязывающему к ней мешки, свою ношу.

Зачем я делаю то, что делаю, не знаю, но прыгаю вперед, сваливая Райана на снег, а луч лазера выбивает крошку из кирпичной стены прямехонько в том месте, где всего мгновение назад была шея Кесседи.

Кто-то кричит. Слышу панику и короткий приказ Коэна:

– Убрать!

Топот, грохот, шлепок чего-то массивного с высоты на снег.

– Сбил его камнем! – восторженный голос Фила.

Поднимаюсь на ноги, отряхиваю с одежды снег. Райан все еще сидит на снегу и странно на меня смотрит.

– Что? – выходит зло, хотя совсем не злюсь.

– Я твой должник, – сообщает Кесседи. – Спасибо.

– Сочтемся, – бурчу.

– Пошли, живо! – торопит главарь.

Все скидывают оцепенение и торопятся к стене.

Мы переправляем добычу, потом перебираемся сами. Торопимся. Выстрел и его последствия произвели слишком много шума, вот-вот поднимется больше охраны, у которой, возможно, есть в своем распоряжении транспорт.

Бегу с остальными, таща на себе тяжелый мешок. Что же делать? Меня ждет Питер, мне пора убираться отсюда, только как?

Действую скорее интуитивно, чем обдуманно. Резко приседаю, потирая лодыжку.

– Кэм, ты чего? – ахает бегущий рядом Брэдли Попс.

– Ногу подвернул, когда прыгнул к Райану, – бормочу достаточно громко, чтобы меня услышали.

Мой расчет верен. Коэн слышит, оборачивается.

– Кир, Рид, возьмите его мешок, – коротко командует он.

– Да я как-нибудь сам, – играю, изображая возмущение.

– Время, – обрывает меня главарь, и все вновь ускоряются.

Как же хорошо без тяжести на плечах! Изображаю хромоту, но тем не менее не сбавляю темпа. Теперь главное как-то смыться…

Не знаю, как так выходит, может, все дело в том, что отчаянным везет. Но темноту сзади вдруг разрезает свет фар. Хорошо, что не флайер, иначе нас догнали бы за секунду. Это какой-то наземный броневик, рычит и мчится за нами, преодолевая сугробы.

– Врассыпную! – кричит Коэн, хотя это уже не нужно: все и так кидаются кто куда, пытаясь затеряться среди строений.

Теперь главное: уйти.

Ковыляю с дороги, приволакивая ногу, несколько раз оборачиваюсь. Убеждаюсь, что рядом никого нет, и меня никто не видит, и перестаю притворяться.

Вжимаюсь в стену какого-то здания. Вдалеке вижу свет фар, голоса, кто-то кричит. Не узнаю голос, я не так много общаюсь с членами банды. Пожалуй, узнаю на слух разве что Кесседи, Коэна и Попса. Это точно не они. К черту. Мне наплевать, кто попался, сейчас у меня совсем другая задача.

Хорошо ориентируюсь на местности, знаю, куда бежать, чтобы добраться до дома Рынды и Гвендолин, но мне нужно совсем не туда.

Постоянно оглядываясь и пригибаясь, удаляюсь в противоположную сторону. О том, как буду возвращаться и как оправдываться, подумаю позже.

Глава 11

Не знаю, чему учат эсбэшников, но уж точно не осторожности. Спокойно захожу в условленный заброшенный дом с черного хода и оказываюсь прямиком у Питера за спиной. А он стоит, совершенно расслабившись, выглядывает в окно с выбитым стеклом и вглядывается в темноту.

Внезапно просыпается азарт. Достаю из кармана складной нож, но не раскрываю, подкрадываюсь поближе, а потом резко бросаюсь Питу на спину, прижимая лезвие к горлу. Он дергается, но чувствует холодный металл у своей шеи и замирает.

– Чего вы хотите? – придушенно шепчет.

– Мозгов тебе, – отвечаю грубо и отпускаю его.

Он резко оборачивается.

– Кэм! Живой! – Даже не обиделся, ну надо же.

– Поори еще громче, и мы оба не будем, – обрываю его радость. – Ты что, дебил?

Питер замолкает, а я несколько секунд стою и не двигаюсь, вслушиваясь в тишину. Нет, ни звука.

– Еще раз так заорешь, прирежу на самом деле, – говорю жестко.

– Да ладно тебе, – наконец-таки, обижается Пит. – Я думал, ты не придешь. Уже всякого напридумал…

Только отмахиваюсь.

Темно. Хорошо хоть не додумался зажечь фонарь, ожидая меня. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому нахожу взглядом очертания какого-то старого электроприбора. Подхожу, ставлю его на попа, сажусь сверху.

– Так что ты узнал? – не терпится Питу. Он чем-то щелкает. Записывающее устройство, понимаю. Потащит потом аналитикам СБ.

– Ничего, – говорю честно.

– В смысле? – теряется мой связной.

– В прямом. – Пожимаю плечами, хотя вряд ли он видит мой жест. – Я новичок, никто не станет делиться со мной тайнами.

– Но ты новичок? – голос Питера наполняется энтузиазмом. – Тебя приняли в банду? Как тебе удалось?

– Пришлось кое-кого убить, – отвечаю чистую правду.

– То есть? – теряется Пит. Думает, шучу.

– То есть взять и прирезать твоим новеньким ножиком. – Не вижу, но не сомневаюсь: мой связной бледнеет. – Да-да, – добиваю, – тем самым, который я недавно прижимал к твоему горлу.

Тошнит от своих же слов, но пусть знает все как есть. Снова хочется мыть руки. Зажимаю ладони между колен.

Питер молчит. Он поражен.

– А…э-э… хм… – Ему не сразу удается взять себя в руки.

– Что мне удалось узнать? – подсказываю. Мой голос спокоен.

– Да, именно.

– Толком ничего, – приходится повторить. – Коэн намекнул о «богатых друзьях», но имел ли он в виду «верхних», не знаю.

– Ты должен втереться к нему в доверие.

– Знаю.

– Но быть осторожным.

– Знаю.

Питер замолкает, не зная, что еще сказать. Кто знает, чего он ждал от нашей первой встречи, но точно не такого результата.

Откашливаюсь.

– Пит, – чуть ли не впервые общаюсь к связному по имени.

– А?

Не знаю, имею ли право делать собственные выводы и тем более высказывать их, но смолчать не могу.

– Пит, Проклятые далеко не профессионалы. Не могли эти люди садиться во флайер, лететь в Верхний мир, убить там кучу людей и спокойно вернуться обратно и продолжить грабить заводы и соседние банды.

– Потому мы и считаем, что заказчик живет «наверху».

– Да нет же, – мотаю головой, хотя собеседник меня не видит. Не могу объяснить, подобрать слова. – Что-то в вашей версии не так!

– Хм, – откликается Питер. – Я так понимаю, это заключение основано на твоих ощущениях, а не на фактах?

– Вроде того, – бурчу.

– Я передам твои слова, – обещает, и не думая насмехаться.

Повисает неловкое молчание.

– Как ты выбрался?

Поджимаю губы. Как выбрался – одно, а вот как вернуться и не вызвать подозрений…

– С трудом, – отвечаю честно.

– А как вернешься?

– Без понятия.

– Хм… понятно…

Вот и поговорили.

Ничего тебе не понятно, друг мой Питер. Хотя какой, к черту, друг?

– Тогда я больше тебя не задерживаю, – решает эсбэшник. – Мы будем следить за передвижениями банды через спутники. Если ничего не изменится, жду тебя через месяц на этом месте.

Это разумно. Не факт, что после сегодняшнего провала Проклятые не захотят сменить место дислокации.

– Хорошо, – соглашаюсь. Что мне остается?

– Коннери кое-что узнал о твоем отце… – начинает Пит, но я перебиваю:

– Не надо, ничего не хочу знать!

Сердце сжимается. Какого черта он коснулся этой темы? Кто его просил?!

Повисает неловкое молчание.

– Скажи только, он жив? – не сдерживаюсь.

– Да.

– Этого мне достаточно, – говорю и встаю. Я механизм, бездушный механизм, я делаю, что должно, я не чувствую… – Мне пора.

– До встречи, – растерянно прощается мой наивный связной.

– До встречи, – отзываюсь эхом и выхожу в ночь.

***

Снег скрипит под ногами. Свет спутника слабый, иду практически на ощупь.

Настроение отвратительное. Упоминание об отце выбило меня из колеи. Нельзя. Отец жив, а значит, нужно действовать, а не жалеть ни себя, ни его.

Холодно, даже лицо мерзнет. Ежусь и поднимаю воротник теплой куртки до самого носа.

Нужно думать о том, как вернуться и что сказать в свое оправдание – вот что сейчас имеет значение. Заблудился? Прятался от патруля? Ждал, когда, пройдет боль в ноге? Да, я же хромаю, нужно не забыть…

Скрип.

Показалось, или?..

Ускоряю шаг и понимаю, что слышу скрип снега не только под моими ботинками. Меня кто-то преследует, и этот кто-то близко.

Уже давно ничего не боюсь и принимаю все со спокойствием обреченного, но сейчас меня пробирает до костей. А еще захлестывает злость – запредельная глупость: настолько погрузиться в свои мысли, что совсем потерять осторожность и не заметить «хвост» вовремя.

Если кто-то из Проклятых следит за мной, мне конец.

Скрип.

Да, мне не кажется – снег скрипит не от моих шагов. Кто-то идет за мной. Покрепче сжимаю нож в кармане: просто так я все равно не дамся. Сейчас убийство не кажется мне чем-то отвратительным, в данный момент убийство – мой единственный, последний шанс – или я, или меня.

Не останавливаюсь и постоянно оборачиваюсь, но ничего не видно. Ускоряю и замедляю шаг, но «хвост» не отстает. Значит, без сомнений, неслучайный попутчик.

Скриплю зубами от злости на себя и эту треклятую жизнь. Если бы ненавистью можно было отравиться, быть бы мне уже мертвецом.

В попытке сбросить «хвост», меняю траекторию, захожу в темный двор, прячусь в тени строений.

Такой уж Нижний мир – здесь полно заброшенных бараков. Люди живут в тех, что поцелее, покидая развалившиеся и постоянно кочуя. Старых построек тут куда больше, чем ныне жилых. Должно быть, через некоторое время никого за пределами заводов не останется.

Тишина.

Как ни прислушиваюсь, ничего не слышу. Прошел мимо? Не успел заметить моего маневра?

На всякий случай пережидаю еще некоторое время, потом осторожно перемещаюсь. Прижимаюсь к стене до боли в лопатках. Осторожно приближаюсь к углу здания, высовываюсь, и…

Из темноты на меня бросается тень. Он выше, быстрее, сильнее меня. Одно почти неуловимое глазом движение, и меня отшвыривает на стену. Бьюсь о нее спиной, а мое горло уже прижимают локтем – не дернешься, куда уж воспользоваться ножом. Нож в кармане, ноги болтаются в воздухе, а вес моего тела удерживается только рукой нападающего, прижавшего за горло к стене.

Черта с два так просто сдамся. Не брыкаюсь, изображаю покорность, осторожно тянусь к карману, где лежит нож…

– Даже не пытайся, – холодно произносит знакомый голос, тот самый, что совсем недавно благодарил меня за спасение жизни.

– Рай..ан, – пытаюсь сказать, но задыхаюсь, хриплю, мне не хватает воздуха. Откуда в этом тощем парне столько силы? Я не опаснее куклы на веревочках в его захвате.

Он тоже понимает, что еще немного, и потеряю сознание от удушья. Резко отстраняется, убирая руку. Безвольным кулем падаю на утоптанный снег.

– У тебя есть тридцать секунд, чтобы объясниться, – нет обычного спокойного тона, в голосе столько льда, что не сомневаюсь, этот человек умеет, способен, может убить, убивал.

– Я… я заблудился, – голос срывается, он все же пережал мне горло.

– Так заблудился, что пошел вообще не в ту сторону, куда пошли все? – каждое слово, будто плевок.

– Да, – настаиваю, другой версии у меня все равно нет.

Попробовать выхватить нож? Ожидает ли он от меня нападения? Но не шевелюсь и не делаю попыток подняться.

Я.

Не хочу.

Убивать.

Кесседи.

Будь на его месте Коэн или хотя бы Фил, тогда стоило бы рискнуть.

– Райан, я заблудился, правда. Я всю жизнь провел на заводе, сам подумай, я не знаю город…– Глупо, но вдруг удастся заговорить зубы?

– За идиота меня держишь? – кажется, его голос звучит спокойнее. Уже хорошо.

– Нет, – не оставляю надежды договориться. – Это правда, я заблудился и…

Не успеваю договорить. Кесседи приседает. Инстинктивно группируюсь и ожидаю удара, но, оказывается, он всего лишь опускается на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне.

– Ты спас мне жизнь, – произносит медленно, будто не уверен, что до меня дойдет с первого раза, – и я – твой должник. Если Фред узнает, в какой части города я тебя выловил…

Он не заканчивает предложение, все и так понятно.

– Знаю, – бормочу.

– Не уверен, что знаешь, – в голосе Райана слышится что-то такое, чему не могу подобрать определение: злость, досада, горечь? – Я видел, что Фред сделал с тем, кого как-то раз заподозрил в шпионаже. Можешь не сомневаться, тот парнишка пожалел, что родился на свет. Более некрасивой и жестокой смерти я не видел, а повидал я всякое.

Я тоже помню фото «пугала». Мне бы заткнуться и кивать, уповая на то, что чувство долга перед спасшим ему жизнь возьмет над Кесседи верх, но меня вдруг тоже одолевает злость.

«Пугало»…

Сволочи!

– Тогда почему не остановил?! – почти кричу ему в лицо. – Ты же второй человек в банде! Ты мог помешать, – кривлюсь, передразнивая, – «такой некрасивой смерти»!

Райан молчит. Так же молча встает, потом берет и поднимает меня за шиворот. Не сопротивляюсь.

– Пошли, – говорит сухо и начинает брести к дороге.

Ни черта не понимаю, кроме того, что Кесседи все же считает себя мне обязанным и сдавать Коэну пока не намерен.

Догоняю. Вместе бредем в тишине.

– Меня не было, – вдруг тихо произносит Райан и больше ничего не говорит.

Значит, Кесседи вернулся слишком поздно. Не знаю, почему, но мне становится легче, что он в этом не участвовал.

– Он правда был шпионом? – спрашиваю.

Райан сплевывает.

– Если бы были доказательства, его смерть была бы быстрее.

Значит, парень, работающий на СБ, так и не раскололся. Что же Коннери обещал ему в случае успеха?

Сглатываю вязкую слюну и больше ничего не говорю. Кесседи тоже.

Глава 12

Когда мы возвращаемся, весь дом стоит верх дном. На меня мало обращают внимания, а вот на Райана тут же набрасываются все присутствующие, тараторя кто во что горазд и одновременно:

– Где ты был?!..

– Тут такое!..

– Что теперь делать?!.

– Мы думали, тебя тоже!..

В общем гаме голова идет кругом, и только с третьей попытки мне удается-таки понять, что же произошло – схватили Пола. Пол – долговязый парень, чаще других несущий вахту у двери. Спокойный, вполне безобидный тип, чаще проводящий время в одиночестве, но всегда готовый поболтать. То есть, по сравнению со многими членами банды, не худший ее представитель.

Поджимаю губы и молчу, стоя за спиной Кесседи. Похоже, то, что мы задержались и пришли вместе, никого не заботит. Райан вне подозрений.

– Кесс, зайди, – доносится суровый голос Коэна из его отсека, и все другие голоса молкнут.

У Кесседи вид – будто ему хочется провалиться сквозь землю. Он скидывает с плеч куртку и протягивает ее мне.

– Забросишь? – просит.

Теряюсь от неожиданной просьбы соседа, но беру одежду, киваю.

– Нет проблем.

– Проблемы есть, – бурчит Райан себе под нос и быстрым шагом уходит по коридору.

– Где вы были? – наконец замечают и меня. Мышонок смотрит большими испуганными глазами.

Дергаю плечом.

– Отстали, – отвечаю, избегая подробностей. Не зная, что скажет Кесседи, лучше не завираться.

Все остаются в коридоре, продолжая галдеть и выдвигать предположения, что теперь будет, а я ухожу к себе под предлогом, что Райан попросил отнести его вещь. Не забываю прихрамывать. Чертовски неудобно.

Комнаты из штор – это лишь иллюзия уединения: никого не видишь, но звук проходит отлично. Даже когда ткань опускается, и я вроде бы остаюсь в одиночестве, все еще слышу голоса из коридора, а еще два других – тихие, напряженные.

– Что будет с Полом?..

– Его убьют?..

– Он нас выдаст?..

– Да не-е, Пол свой человек…

Эти взволнованные речи слышу прекрасно, но они не несут в себе никакой новой для меня информации.

Кидаю куртку Кесседи на его койку, сажусь на свою и пытаюсь сосредоточиться, чтобы продраться через шум в коридоре и расслышать беседу Коэна с Райаном. Но как ни напрягаюсь, не могу ничего разобрать. Голоса членов банды перекрывают все, а отсек главаря расположен далеко, в самом конце коридора, рядом с кухней. Черт.

– Наверняка, мы отправимся спасать Пола… – доносится голос Брэдли Попса.

Наивный мальчишка. Нет никому дела до твоего Пола. Зуб даю, что за дальними шторами решается совсем не этот вопрос.

Раздеваюсь, вешаю куртку и ложусь на кровать на спину, уставившись в неровный цементный потолок.

Интересно, видел ли Кесседи Пита или догнал меня уже после? А если видел, то почему не помешал? Если даже я могу напасть на Питера со спины так, что он ничего не заметит, то Райан и подавно смог бы с ним разобраться. Позволил нам договорить или действительно нагнал после? А если позволил, то зачем?

Появляется шальная мысль: а что если Кесседи тоже засланец? Коннери ведь так и не сказал мне, есть ли тут еще «его» люди. А раз отказался сказать, то, вероятнее всего, есть. Тогда…

Не знаю, что тогда. Мы были одни, и, если бы Райан работал на «верхних» и понял, что я тоже, ему ничего не мешало сказать об этом. А если не сказал, то и не скажет.