Плавание по Миссури

Джеймс Шульц

Плавание по Миссури

Скала Цитадель, из «Карандашных набросков Монтаны» А.Е. Мэтьюса

Я думаю, что мне нужно пробраться на Территорию раньше остальных, потому что тётя Салли собирается усыновить меня и воспитать в цивилизованном духе, а я этого не вынесу. Я уже был там раньше.

Гек Финн

Вступление

В этом кратком предисловии к «Плаванию по Миссури» сегодняшним читателям хотелось бы рассказать кое-что об авторе, том, что его окружало, и немного о книге.

Об авторе

Визит к родственникам в Сент-Луис Джеймс Уиллард Шульц впервые встретился с людьми с Дальнего Запада. Ещё когда он был подростком в Нью-Йорке у него развилась сильная любовь к жизни на свежем воздухе. Беспокойный и трудный юноша, которого исключили из военного училища, был взволнован рассказами о приключениях среди индейцев и бизонов.

Итак, весной 1877 года семнадцатилетний Шульц сел на пароход «Бентон», направлявшийся вверх по реке Миссури на территорию Монтана:

«Я видел каждый фут берегов Миссури, 2600 миль, которые лежали между Миссисипи и пунктом нашего назначения, фортом Бентон, где заканчивалось судоходство. Я увидел прекрасные рощи и пологие зеленые склоны в нижнем течении реки, странные «бесплодные земли» над ними, а также живописные утёсы и стены из песчаника, которые ветер и буря придали им всевозможные фантастические формы, характерные для верхнего течения судоходной части реки… После того, как мы достигли страны бизонов, было много мест, мимо которых я проплывал с сожалением; я хотел остановиться и исследовать их1.»

В форте Бентон юноша подружился с Джозефом Киппом, опытным индейским торговцем, который сопровождал индейцев-черноногих по равнинам центральной Монтаны. Шульц близко познакомился с племенем и его владениями, принимал участие в охоте на бизонов и военных походах. Апикуни, или Далекая Белая Накидка, как черноногие называли Шульца, женился на молодой индианке в 1879 году. Натаки (Женщина Красивый Щит) родила ему его единственного ребенка, Харта Мерриама Шульца, известного как индейский художник Одинокий Волк. После истребления стад бизонов семья поселилась в резервации черноногих близ Браунинга, штат Монтана. Не уделяя особого внимания своему ранчо, Шульц с удовольствием водил охотничьи компании в близлежащие Скалистые горы. Он также проводил много времени, беседуя с известными воинами черноногих и слушая их воспоминания о прошлых приключениях.

Среди постоянных клиентов Шульца был Джордж Бёрд Гриннелл, выдающийся натуралист и исследователь истории индейцев. Вместе они исследовали скалистые, покрытые льдом горы к западу от резервации. Красота величественных вершин и спокойных горных озер вдохновила Гриннелла на проведение кампании по сохранению этого района. Шульц помогал ему в написании статей для журналов и репортажей. В конце концов, законодательство закрепило за этим районом статус национального парка Глейсир. Вполне уместно, что некоторые природные объекты парка носят имена этих двух людей: ледник Гриннелла, водопад Гриннелла, озеро Гриннелла и гора Гриннелла; гора Аппекунни, ручей Аппекунни и водопад Аппекунни (Аппекунни – это написание Гриннеллом индейского имени Шульца). Названия перевала Ружейный Прицел и горы Стрельбы напоминают об охотничьей экспедиции этой пары в 1890 году. Многие другие горные вершины носят имена индейцев-черноногих, рекомендованные Шульцем.

Будучи редактором популярного журнала о природе «Лес и ручей», Гриннелл поощрял своего друга публиковать истории о приключениях черноногих, которые он часто рассказывал у костра. Так начался двадцатилетний период творчества Шульца, в течение которого он обращался к читателям этого журнала, излагая своё личное видение на жизнь индейцев и жизнь на границе. Гриннелл позаимствовал некоторые материалы Шульца, чтобы опубликовать их в книге «Рассказы из вигвамов черноногих» в 1892 году. Большинство рассказов Шульца вышли под псевдонимом или под его индейским именем; даже многие персонажи его рассказов были переименованы. Вероятное объяснение было дано в рассказе о Джозефе Киппе, опубликованном в 1906 году: «Он все еще жив; и поскольку в ходе этой истории я могу рассказать о некоторых вещах, которые мы делали вместе, о чем мы оба теперь искренне сожалеем, я не буду называть его настоящего имени». (Иногда они обманывали индейцев).

Осенью 1901 года Шульц и его жена решили проплыть по реке Миссури. Во время путешествия Натаки пожаловалась на боли в пальцах. Они подумали, что это ревматизм, но боль распространялась и усиливалась. После поездки врач диагностировал у неё неизлечимое заболевание сердца. Конец описан в последнем абзаце «Моей жизни среди индейцев»: «В течение одиннадцати месяцев мы делали всё, что могли, и вот однажды моя верная, любящая, добросердечная маленькая женщина скончалась и оставила меня. Днем я думаю о ней, ночью она мне снится. Я бы хотел, чтобы у меня была вера, которая учит нас, что мы встретимся снова на другом берегу. Но для меня все выглядит очень мрачно». Это был удар, от которого Шульц так до конца и не оправился.

В следующем году Шульц и его клиент были арестованы за незаконный отстрел дичи. После того, как дело несколько раз продолжалось, Шульц переехал на Западное побережье. (Обвинения против него были сняты в 1915 году). В Калифорнии Шульц работал рекламным агентом в нефтяной компании, а позже литературным критиком в «Лос Анджелес Таймс». Занимая эти должности, он продолжал писать для «Лес и ручей». Пиком этого сотрудничества с Гриннеллом стала публикация отдельными главами в 1906 году автобиографической книги «Моя жизнь среди индейцев»; вскоре после этого она была опубликована отдельной книгой. На каждой странице этой книги выражена любовь к земле и ее навсегда ушедшему прошлому: «Обширные бурые равнины, далёкие, стройные, с плоскими вершинами холмы; еще более далёкие гигантские горы с голубыми склонами, острыми пиками и заснеженными шапками; запах шалфея и дым походного костра; гром десяти тысяч топот бизоньих копыт по твёрдой сухой земле; протяжный, меланхоличный вой волков, нарушающий ночную тишину – как же я любил всё это!»

Большинство книг и статей, которые в те дни читала широкая публика, изображали индейцев жестокими дикарями, бесчувственными примитивами, ленивыми подопечными или беспомощными жертвами предначертанной им судьбы. Во введении к книге «Моя жизнь индейцев» Гриннелл хорошо подытожил глубокое понимание и уважение Шульца к индейцам:

«Автору удалось проникнуть за завесу расового безразличия и непонимания и приблизиться к сердцу народа, о котором он пишет. Никогда прежде не было написано столь откровенного описания повседневной жизни индейцев. Сочувственное понимание, которое проявляется повсюду, убедительно. Мы чувствуем, что изображенные мужчины и женщины – это настоящие мужчины и женщины, реально существующие. И в то время как в вигвамах на реке Мариас господствуют стихийные страсти, мы узнаем в черноногом, описанном здесь, существо, обладающее такой же человечностью, что и мы сами. У него те же любовь и ненависть, надежды и страхи. Мотивы, которые движут им, движут и нами.»

Широкое признание, которое получила книга «Моя жизнь среди индейцев» за многие годы, прошедшие с момента ее публикации, свидетельствует о ее превосходстве.

Воодушевленный успехом своей первой книги, Шульц всерьез занялся писательством. Большая часть его работ была опубликована серийно в молодёжных журналах, таких как «Американский юноша», «Жизнь юноши» и «Св. Николай», прежде чем выйти в виде книги. В период с 1906 по 1940 год он написал тридцать семь книг, как художественных, так и документальных. Хотя они были наиболее популярны среди молодежи, эти книги представляют непреходящий интерес для читателей всех возрастов, желающих понять мысли, чувства и привычки индейцев равнин.

Начиная с 1915 года, Шульц почти каждое лето возвращался в резервацию черноногих, чтобы навестить старых друзей, услышать новые рассказы и получить новое вдохновение для будущих книг. Он также удалился в хижину в Белых горах восточной Аризоны, где познакомился с индейцами хопи. Шульц писал книгу «В Великом лесу апачей», когда узнал, что индейский агент хопи и миссионеры из резервации пытаются подавить их религию. Письма протеста, которые посыпались после публикации этой книги, помогли убедить комиссара по делам индейцев отменить запрет на индейские церемонии. Шульц также возглавлял организацию влиятельных людей, целью которой была защита прав американских индейцев и реформирование политики американского Бюро по делам индейцев.

В 1927 году Шульц познакомился с Джесси Дональдсон, молодой преподавательницей английского языка в государственном колледже Монтаны, которая заинтересовалась его творчеством. Они сотрудничали при написании романа «Дети бога Солнца» еще до того, как поженились в 1931 году.

Джесси проявляла неподдельный интерес к профессии своего мужа, и друзья Шульца из племени черноногих с готовностью приняли её. В период Великой депрессии они жили в резервации черноногих, где Джесси разработала программу ремесел, чтобы возродить почти утраченные навыки ручной работы индейцев. После их переезда в форт Вашаки, штат Вайоминг, в 1940 году, болезнь и старость помешали Шульцу писать. Его конец лучше всего описала Джесси: «Я должна была понимать, что его время пришло. Черноногие всегда говорили, что, когда мимо проезжает вождь, обязательно начинается буря. 11 июня 1947 года в резервации Уинд-Ривер в Вайоминге выпало четыре дюйма снега. В тот день днем Апикуни скончался.»

Описание местности

В период от 600 до 60 миллионов лет назад территория современной Монтаны неоднократно затапливалась мелководными морями с востока. Воды оставили слои отложений толщиной в тысячи футов. В центральной части Монтаны, в районе, о котором пойдет речь в этой книге, эти слабо консолидированные отложения представлены в основном песчаником, известняком и мягкими глинами. Около 60 миллионов лет назад началось крупное поднятие, примерно в центре которого находился континентальный водораздел. Некоторые ручьи, текущие на восток, слились, образуя реку Миссури. Скудные осадки и, как следствие, отсутствие растительности привели к серьезной эрозии рыхлого материала во время нечастых, но сильных летних ливней. В результате образовался лабиринт крутых оврагов, протянувшихся на многие мили по обоим берегам Миссури и вверх по её притокам. Французские исследователи назвали их mauvaises terres, что означает «дурные земли».

Дурные земли вдоль Миссури, или овраги, недаром так называются. Они действительно были «дурными» для любого, кто пытался их пересечь. Крутые склоны, нехватка воды, щелочность воды в тех скудных источниках, которые удаётся найти, запутанные лабиринты и почти невыносимая летняя жара в сочетании делают дкрные земли местом, которого лучше избегать. Можно пройти по ним вверх по Миссури, но не вглубь. В качестве последнего препятствия глинистые почвы, когда намокают, превращаются в печально известную реку миссурийскую грязь – жирную, липкую, бесконечную массу грязи, по которой практически невозможно передвигаться. Даже сегодня моторизованный транспорт останавливается, когда бесплодные земли становятся мокрыми. Но, несмотря на всю свою негостеприимность, эта местность, как показывает рассказ Шульца, невероятно красива. Охристые, лиловые и серые почвы, серебристые заросли полыни, зеленые сосны-пондерозы, прохладные оливкового цвета заросли ивняка, темно-синие холмы вдалеке и лазурное небо создают красочную картину. Изрезанный, кажущийся пустынным пейзаж прекрасен просто потому, что он естественный. Пожалуй, это самый известный участок реки Миссури в центральной части Монтаны – это район белых скал между фортом Бентон и рекой Джудит, где встречаются скульптурные образования из белого известняка и возвышающиеся контрфорсы из темных вулканических интрузий. В 1833 году немецкий принц Максимилиан цу Вид взволнованно записал: «Здесь, по обе стороны реки видны самые странные формы, и вам может показаться, что вы видите колоннады, маленькие круглые колонны с большими шарами или плоской плитой наверху, маленькие башни, кафедры проповедников, органы с их трубами, старые руины, крепости, замки, церкви с остроконечными башнями, и так далее – почти каждая гора имеет на своей вершине что-то похожее на какое-то сооружение.» Некоторым из наиболее впечатляющих достопримечательностей были даны причудливые названия: скала Цитадель, Дыра-в-стене, скала Пароход, скала Орёл.

История реки Миссури отражает историю Монтаны в девятнадцатом веке. На её водах и берегах разыгрывались настоящие драмы – научные исследования, торговля мехами, золотая лихорадка и сражения с индейцами. Известно, что первыми белыми людьми, поднявшимися по могучей реке, были участники экспедиции Льюиса и Кларка. Оба – Мериуэзер Льюис и Уильям Кларк были проницательными наблюдателями и в 1804 году они оставили яркие и увлекательные описания верховьев Миссури. Они тщательно изучили флору, фауну и физиографию этой удивительной земли, дали названия многим природным особенностям и были очарованы ею. «Холмы и речная грязь, которые мы сегодня преодолели, имеют самый романтический вид». Думать о реке Миссури – значит думать о Льюисе и Кларке.

Вскоре после возвращения экспедиции распространился слух, что верховья Миссури богаты пушниной. В течение следующих тридцати лет охотники за пушниной и торговцы Мануэль Лиза, Эндрю Генри и Джордж Друйяр, среди прочих, поднимались вверх по реке на килевых лодках, чтобы осваивать богатства северных Скалистых гор. Индейские торговцы основали на реке посты, где вели свои операции – форт Маккензи, форт Бентон, форт Чардон, форт Юнион и другие.

В 1860-х годах в горах у истоков реки было обнаружено золото. На пароходах и в плоскодонках прибывали тысячи обезумевших искателей золота, направлявшихся на россыпные работы в Вирджиния-Сити и ущелье Последнего Шанса. Это движение людей и припасов вверх по Миссури ознаменовало пик активности на реке. Однако даже после того, как золотая лихорадка утихла, поселения, которые обосновались в долинах западной Монтаны, снабжались речными пароходами, плававшими по Миссури. Последний всплеск активности пришелся на индейские войны 1870-х годов. Пароходы были заняты перевозкой припасов и солдат, сражавшихся с сиу, шайенами и нез-персами. Когда Северная Тихоокеанская железная дорога наконец достигла Монтаны в 1881 году, на Миссури воцарился мир. В течение почти трех четвертей столетия эта река была спасательным кругом Монтаны.

За последние сто лет река стала менее значимой для жизни в Монтане. Когда по реке перестали ходить, люди покинули этот регион. Поселенцы, наводнившие штат в начале двадцатого века, избегали засушливых, неплодородных берегов реки. Немногие скотоводы пасли свои стада на берегах реки, почти не затрагивая их. При таком незначительном внимании овраги по берегам реки Миссури остались в основном нетронутыми. По этой причине и сегодня можно пробежать по порогам Мертвеца, полюбоваться на величественную скалу Ла-Барж, разбить лагерь на Коровьем острове, прогуляться по траншеям лагеря Кука и увидеть эту землю почти такой же девственной, какой была она в тот день, когда Льюис и Кларк впервые её увидели.

С другой стороны, когда кто-то хотел использовать реку или изменить ее русло, это мало кого волновало. В 1930-х годах федеральное правительство построило плотину Форт-Пек и водохранилище. В то время как это было нужно для борьбы с наводнениями и выработки электроэнергии, но также уничтожило ряд уникальных особенностей 130-мильного участка дикой реки. Современный путешественник не сможет повторить и половины путешествия Шульца или Льюиса и Кларка по свободно текущей реке. Как писала об этом национальная Газета Парковой Службы: «Земля, которая когда -то была берегом реки, затоплена, и события прежних времен приобретают характер мифа, навсегда скрытого от взора.»

Участок реки между фортом Бентон и водохранилищем Форт Пек является последним нетронутым участком Миссури со свободным течением. Будем ли мы использовать его для работы большего количества генераторов или сохраним как историческую и природную ценность? Думаю, я знаю, как бы отнесся к этому Джеймс Уиллард Шульц.

О книге

Когда осенью 1901 года Шульц и Натаки решили проплыть по Миссури, им очень хотелось снова увидеть реку и ее извилистые изгибы, побывать на местах своих прежних приключений, вспомнить свои самые счастливые дни. «Изменчивый, бурлящий поток, причудливые скалы, красиво заросшая лесом тихая долина обладали для нас особым очарованием, которого не было ни в одном месте великих гор».

Описание их последнего путешествия и все воспоминания, которые оно вызвало, стали темой книги «Плавание по Миссури». Впервые она была опубликована в двенадцати частях, или главах, в журнале «Лес и ручей», между 15 февраля и 24 мая 1902 года, и до сих пор не была сведена воедино и опубликована в виде книги. Текст, представленный здесь, в основном такой, каким он был первоначально, с небольшими редакторскими изменениями, и следует отметить, что написание имён собственных Шульцем может отличаться от того, которое используется сегодня. Некоторые длинные абзацы были разделены для удобства чтения. Были добавлены несколько редакторских заметок, помогающих уточнять или объяснять некоторые места.

Сегодня история этого замечательного путешествия практически неизвестна, за исключением горстки поклонников Шульца, но это маленькая жемчужина, литературный и описательный шедевр, который заслуживает того, чтобы его опубликовали. Это почти так же, как если бы Гек Финн, совершив одно путешествие по реке, отправился на запад, вырос и совершил ещё одно. Река даёт Шульцу возможность описывать места, условия, людей и события, происходившие на ее берегах в то время и ранее, вплетаться в индейскую мифологию, комментировать события прошлого, восхищаться красотой природы и размышлять о судьбе всего этого перед лицом развития цивилизации. То, что он рассказывает о жизни на берегу реки, относится к прошлому, но в нем есть кое-что интересное для нас сегодня.

ЮДЖИН ЛИ СИЛЛИМАН

ДИР ЛОДЖ, МОНТАНА

I

Наконец-то наши мечты были близки к осуществлению. Мы давно планировали путешествие вниз по Миссури. из форта Бентон, откуда начинают ходить суда, до какого-то места – какого, решим позже, и вот мы здесь, с загруженной лодкой, готовые к отплытию. Лодка, которую мы назвали «Хороший Щит», была всего лишь простой плоскодонкой с острым носом, длиной около девятнадцати футов и шириной в пять футов. Не сказать, чтобы она была очень красивой, но всё же надежной, лёгкой в управлении и вполне годилась для наших целей. В ней была наша палатка, печка, постельные принадлежности, одежда, оружие и боеприпасы, провизия на месяц или около того, и еще оставалось много места.

Нам так не терпелось отправиться в путь, что мы погрузились при свете фонаря. Но теперь небо на востоке окрасилось в малиновый цвет и было уже достаточно светло, чтобы разглядеть фарватер. Быстрое течение мягко подбрасывало и покачивало наше суденышко, словно говоря: «Давайте, зачем медлить? Поднимайте якорь, и я быстро унесу вас в страну вашей мечты.» Что ж, река течет как текла.

– Поднимайся на борт и занимай место на корме, – сказал я Сах-не-то (жена Шульца, Натаки, также известная как Женщина Прекрасный Щит), и как только она это сделала, я оттолкнулся от берега. Плюх! Сах- не-то бросила в воду маленький расшитый бисером мешочек из оленьей кожи. Что в нём было, я не знаю, да и не спрашивал. Но я услышал её тихую молитву:

– Духи воды, обитатели глубин, примите мою скромную жертву. Сжальтесь над нами, умоляю вас; не увлекайте нас навстречу смерти в своё холодное, тёмное царство; не выбрасывайте нас на скалы, скрытые пенящимся течением. Сжальтесь, сжальтесь. Примите моё подношение, молю вас, и не причиняйте нам вреда.

Сах-не-то не забыла богов и дьяволов своего народа, хотя и была замужем за бледнолицым все эти двадцать с лишним лет. Миссионеры и их вероучения для неё ничто; солнце, великолепное, ослепительно сияющее светило, является добрым и живым правителем мира. С его помощью и посредством жертвоприношений можно удержать злых духов от причинения вреда.

Я взялся за вёсла и сделал несколько длинных, уверенных гребков; благодаря быстрому течению мы понеслись вниз по течению со скоростью не менее пяти миль в час. Казалось, прошло всего мгновение или два с тех пор, как мы отчалили, и вот мы уже в нижней части города, напротив старого глинобитного форта, то есть того, что от него осталось. От огромной крепости с толстыми стенами (форта Бентон) сейчас не осталось ничего, кроме юго-восточного бастиона, и он тоже давно бы рухнул, если бы щедрый и движимый заботой об интересах общества один из старожилов не покрыл его крышей и не укрепил разрушающиеся стены. Пушки больше не торчат из глубоких бойниц, готовые выпустить град картечи в какую-нибудь группу атакующих краснокожих. То время давно прошло. Основанный в 1856 году Американской меховой компанией, этот форт в течение многих лет был центром обширной и далеко идущей торговли мехом. Сотни тысяч бизоньих шкур, множество волчьих и бобровых шкур, шкуры оленей и вапити были привезены сюда индейцами и белыми с далекого севера, с юга, со Скалистых гор и обширных равнин, окружающих его, а затем отправлены вниз по реке в Сент-Луис.

Сах-не-то долго и печально смотрела на одинокий бастион.

– Как хорошо я помню, – сказала она, – как мы с отцом и матерью приходили в этот форт торговать. Когда наступала весна и лошади набирались сил, наевшись свежей зелёной травы, целый лагерь собирался здесь, чтобы обменять добытые зимой шкуры и меха. Независимо от того, насколько велико было расстояние от реки Красного Оленя на севере, возможно, от Йеллоустона, или от подножия Скалистых гор, или от какого-нибудь места далеко вниз по реке, мы всегда приезжали сюда ранней весной. Когда люди из форта видели, что мы спускаемся с холмов в долину, они поднимали большой флаг и стреляли из пушки, чтобы поприветствовать нас. В те дни нас было много, и когда мы двигались, люди ехали верхом, а лошади, которые тянули волокуши и вигвамные шесты, тянулись по равнинам широкой темной полосой длиной в несколько миль. Когда мы приближались к форту, впереди ехали великие вожди, гордые воины, одетые в свои военные наряды. И когда поднимался флаг и гремел пушечный залп, они стреляли из своих ружей и бросались к воротам, распевая песню радости и дружбы.

Затем выходил великий белый вождь, пожимал им руки и приглашал их войти, чтобы попировать, покурить и рассказать о том, что они пережили зимой. И пока они сидели в комнате с великим белым вождем, отряд за отрядом торопливо спускались с холма, женщины кричали и нахлестывали лошадей, шесты для вигвамов гремели и лязгали, волокуши подпрыгивали, когда их поспешно тащили вперед. А потом один за другим, по двое, по трое и по пятеро на равнине у реки начинали ставить вигвамы, разводить костры, и вскоре сотни столбов дыма поднимались к облакам.

Когда пир и беседа заканчивались, вожди расходились по вигвамам, и каждый приносил с собой какой-нибудь подарок. Мой отец всегда приносил мне что-нибудь со стола белого, а я высматривала его и бежала ему навстречу. Иногда он приносил мне сухарик, иногда кусок сахара, и, взяв их у него, я убегала в наш вигвам и показывала маме то, что он мне дал. В те дни такие мелочи очень ценились, особенно детьми; только раз или два в год они становились счастливыми обладателями галеты или кусочка коричневого сахара. Но нет, мы никогда не были голодны. в вигваме всегда было мясо – мясо бизона, вапити, оленя и антилопы; и у нас были ягоды, много, разных видов, сушёные на зиму.

Далее мы проехали мимо форта и спустились по отмели Шонкин к устью одноименного ручья, который берет начало в горах Хайвуд на юге. Больше это не ручей. Когда-то это был большой ручей с чистой горной водой. В его прозрачных глубинах водились стаи форели, а бобры перекрывали его своими плотинами. Затем пришел белый человек и использовал эту воду для орошения обширных участков бесплодной равнины, так что теперь по старому руслу не течет ничего, кроме небольшого количества коричневой щелочной воды. Форель мертва, бобры исчезли и никогда не вернутся.

Чуть дальше мы миновали «Гроскондунез». Здесь река Тетон делает изгиб к югу, в крайней точке которого она отделяется от Миссури только узким, острым и высоким хребтом. Вдоль его вершины проходит старая индейская тропа, которая ведет от форта к устью Мариас. Именно здесь в 1865 году вождь племени пиеганов Маленький Пёс встретил свою смерть, убитый своими же соплеменниками.