Ты мне не жена

В дверь постучали, и я вздрогнула, почувствовав себя мышкой, пойманной в капкан.

– Алиса, милая, это я, мама, – раздался приглушённый голос. – Пожалуйста, открой.

Я не хотела её видеть. Не хотела слышать её фальшивых оправданий и лживых слов. Не желала больше сталкиваться с её притворством. Но всё же открыла дверь.

Мама вошла в комнату и посмотрела на меня со смесью жалости и вины.

– Алиса, я знаю, что тебе тяжело, – начала она, протягивая ко мне руки. – Но мы ведь хотим как лучше…

– Как лучше?! – перебила я её, вкладывая в это короткое слово всю свою боль и ярость. – Лучше для кого? Для вас! Чтобы вы спокойно спали по ночам, зная, что я пожертвовала собой ради вашего благополучия?

– Это не так… – попыталась оправдаться она.

– Это именно так! – крикнула я, и слёзы вновь брызнули из глаз. – Вы бросили меня на растерзание! Вы не представляете, как я вас ненавижу сейчас!

Мама молчала, опустив взгляд. Она знала, что я права, и не могла с этим спорить.

– Алиса, я… – она запнулась, подбирая слова. – Мы сделаем всё, чтобы Миру выпустили как можно скорее. Обещаю.

– Обещания, – усмехнулась я, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. – Ваши обещания ничего не стоят. Я никому не верю больше. Никому!

Я старалась не смотреть на маму. Я знала, что она не уйдёт, но мне было всё равно. Я хотела одного – чтобы всё это закончилось. Чтобы этот кошмар наконец-то прекратился.

И вот, словно по иронии судьбы, пришло время идти на «церемонию». Я шла как на казнь, ноги подкашивались, а в душе кипела ярость и горечь. Я пыталась найти хоть что-то, что придало бы мне сил, хоть какое-то утешение. Но ничего не было. Только боль, отчаяние и холодная ненависть.

Моё жалкое, зареванное лицо закрывала белоснежная фата. Эта тонкая ткань была моей единственной защитой.

Я увидела Игната, ожидающего меня у алтаря. Он смотрел на меня своими пронзающими ледяными глазами, и мне казалось, что он наслаждается моими страданиями. Насмешливое выражение на его лице словно язвительно кричало: «Ну, что, смогла уговорить отца? Что и стоило доказать!»

И вот я стою в белом платье, с поникшей головой, в окружении незнакомых улыбающихся людей. Но я не вижу их. Я вижу только Игната и боюсь его всем сердцем.

Ведущий начал свою речь, прозвучали торжественные слова, и я поняла, что назад пути нет. Сейчас моё имя будет связано с именем Игната, и моя жизнь больше не будет принадлежать мне…

Глава 8

– Алиса Артемьева, готовы ли вы взять в мужья Игната Мартынова?! – спросил регистратор, видимо, уже не в первый раз.

Я замерла, время словно остановилось, и ничто вокруг не имело значения. Моя жизнь, мой выбор, все мои мечты были в этот момент разрушены окончательно. Я смотрела на Игната, его холодное лицо отражало ещё большую презрительность, и мне необходимо было выдавить из себя проклятое «да». Я пыталась, но горло будто немерено жгло и сдавливало это слово.

Я ощутила, как холодный пот струится по спине, а внутри всё сжимается от отчаяния. Ведущий терпеливо ждал, но для меня весь мир вокруг рассеялся, остались только я и взгляд жениха, полный презрения и ненависти…

– Алиса, – проговорил ведущий чуть громче. – Вы готовы взять его в мужья?

Всей душой мне хотелось выкрикнуть заветное «нет» и победно уйти с этого абсурдного мероприятия. Но я напомнила себе о Мирославе, о том, как она страдает из-за меня, и слёзы, застилающие глаза, моментально высохли.

– Да! – вырвалось из моих уст, обжигая язык словно кислотой, и я закрыла глаза, как будто это могло изменить реальность.

– А Вы, Игнат Мартынов, готовы ли взять в жёны Алису Артемьеву? – обратился регистратор к жениху, и тот медленно склонился ко мне.

Я чётко видела сквозь тонкую ткань фаты его искажённое презрением лицо, и слова, которые он произнёс с неприязнью так, чтобы слышала только я, заставили вздрогнуть:

– Ты никогда не будешь мне женой! – и уже громче добавил: – Да!

Регистратор удовлетворённо кивнул и торжественно продолжил:

– С вашего взаимного согласия, выраженного в присутствии свидетелей, ваш брак регистрируется! Подойдите к столу регистрации и своими подписями скрепите ваш семейный союз.

Я шла к столу регистрации, будто во сне, шаги были тяжёлыми, словно налиты свинцом. Рука дрожала, когда я брала ручку. Каждое движение казалось мне предательством – предательством самой себе, своих надежд и принципов.

Взгляд Игната был невыносим – он наслаждался моими мучениями, и это осознание ещё больше угнетало. Под его пристальным, испытывающим взором, я сдавила до боли заледеневшими пальцами ручку и черкнула в нужном месте, но подпись получилась корявая, совершенно не похожая на мою. В принципе, она соответствует этому фальшивому балагану.

Игнат подписывал, сжимая ручку так сильно, будто хотел её раздавить. Я заметила, как побелели подушечки его пальцев. Сейчас рушилась жизнь не только у меня, но и у него. Кто знает, кому из нас тяжелее?

Его гнев и презрение витали в воздухе. Пока я винила во всех бедах своих родителей, он спихнул всю вину на меня. У Игната была своя правда, и я не вправе за это его осуждать, хотя мне тоже хотелось выплеснуть на него часть своей горечи…

Когда с подписями было покончено, ведущий объявил:

– Прошу вас в знак любви и преданности друг другу обменяться обручальными кольцами.

Любовь? Преданность? Как же это далеко от истинных мотивов этого брака. С каждой новой клятвой я всё больше и больше увязала в трясине лжи.

К нам подошла милая девочка в образе ангела и протянула поднос, на котором сверкали два обручальных кольца. Я подняла глаза и встретилась с глазами Игната – в них плескались холодные волны ненависти и безразличия. Я отвела свой взгляд, пытаясь сдержать слёзы, которые вновь застилали взор.

– Обменяйтесь кольцами, – настойчиво повторил ведущий, как будто не замечая, что вся атмосфера здесь пропитана отчаянием. Я вздохнула и послушно взяла кольцо с подноса, его вес ощущался неподъёмным грузом на моём сердце. В этот момент мне казалось, что каждое мгновение этого обряда стало частью моего добровольного заключения в тюрьму.

Игнат, с непроницаемым выражением на лице, тоже взял своё кольцо, и я заставила себя протянуть ему кисть. Он, практически не соприкасаясь с моей кожей, натянул мне на палец кольцо, которое к тому же оказалось сильно велико. Я быстро проделала то же самое с ним и опустила вниз свои дрожащие руки, и при этом моё кольцо соскользнуло с пальца и брякнуло о пол, со звоном запрыгав по мраморным ступенькам. Кажется, в ту же секунду все присутствующие застыли. В целом зале воцарилась гробовая тишина, только звук падающего кольца эхом разносился по пространству. Я замерла, сердце неистово колотилось в груди, как будто каждое его биение подчёркивало мою невероятную обречённость. Игнат, с нарастающим раздражением, нахмурился и смерил меня злым взглядом, видимо в уме проклиная меня за неуклюжесть.

В воздухе повисло напряжение, вероятно не только я, но и гости видели в произошедшем плохое предзнаменование.

Тишина сдавливала горло, и мне казалось, что все осуждающие взгляды устремлены исключительно на меня – на эту неудачливую невесту, облачившуюся в фату и платье, будто в саван.

Сглотнув комок, я наклонилась, чтобы поднять кольцо, но меня опередил какой-то мужчина. Он протянул мне колечко, и в его глазах я уловила сочувствие. Впервые за этот ужасный день кто-то посмотрел на меня с сочувствием. Его добрые карие глаза казались единственным лучиком света в непроглядной темноте, и это меня растрогало. Я приняла кольцо, кивнув в знак благодарности, и, возвращаясь к жениху, почувствовала, как слёзы собираются в уголках глаз, норовя вот-вот пролиться.

– Теперь можете поцеловать невесту, – объявил регистратор, как приговор, и зал ожил, наполняясь аплодисментами и радостными возгласами.

А я вздрогнула и отшатнулась, пытаясь найти пути к отступлению. Но Игнат не дал мне и шанса. Его ледяные пальцы крепко сжали мои локти, не позволяя и шелохнуться. Я замерла, практически перестав дышать…

Удовлетворившись моим послушанием, муж убрал руки и лениво откинул фату назад. И его явно удивило увиденное под ней. А точнее, озадачил мой внешний вид. Я намеренно не стала поправлять макияж после ссоры с отцом. Пусть весь мир видит, что я здесь не по своей воле. Возможно, так родителям хотя бы перед гостями будет стыдно.

– Ты этим позоришь только себя, – язвительно прошептал Игнат, приблизившись ко мне. – Думаешь, так сможешь вызвать у меня жалость? Не старайся напрасно, кроме отвращения я не испытываю ничего…

Слова мужа хлыстом резанули меня, и по спине побежал холодок. В подтверждение в его глазах не было ни капли сострадания, только жажда унизить меня ещё больше. Он прощупывал границы моего терпения, будто радуясь тому, что способен так легко меня вывести из равновесия.

Наша заминка затянулась, и окружающие начали перешёптываться. Но мне было плевать, унизить меня ещё сильнее уже просто невозможно. Я призвала на помощь все свои силы и почувствовала, как что-то внутри меня начинает сопротивляться. И только я гордо подняла голову, чтобы дать достойный ответ, как твёрдые губы мужа нагло смяли мои…

Глава 9

Этот поцелуй был нацелен лишь на то, чтобы меня раздавить, в нём не присутствовало ни капли нежности. Его губы были холодными и бесчувственными, будто кусок льда, прижатый к моим. Он не целовал, а словно истязал, выжигая меня изнутри. Это было актом власти, актом доминирования, актом презрения…

Я пребывала в шоке, ощущая, как его губы нагло присваивают всё, что осталось от моей гордости. В эту секунду я поняла, что с каждым мгновением он всё больше и больше наслаждается моими страданиями, как будто это является истинной победой в нашей борьбе.

Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от происходящего кошмара, но тщетно. Я остро чувствовала его губы на своих, чётко слышала приглушенные аплодисменты и ощущала на себе взгляды сотен людей, наблюдавших за нашим "счастливым" моментом. И во мне нарастало отвращение. Мне отчаянно хотелось вырваться, убежать, закричать, но я стояла неподвижно, словно парализованная.

Наконец, Игнат оторвался от меня, и я с облегчением вздохнула. Мои губы горели, а его глаза сверкали триумфом. Если можно унизить поцелуем, то у него это получилось сполна. Он меня уничтожил!

– Поздравляю, женушка, – прошипел он мне на ухо и снова прикрыл моё лицо фатой.

Я отшатнулась, ощущая, как ненависть захлестывает с головой, и окинула невидящим взглядом зал. Все вокруг улыбались и аплодировали, не замечая той бури, что бушевала внутри меня. Я ощутила, как сердце забилось быстрее, и в груди расползлось чувство безысходности. Аккомпанемент веселых мелодий и смеха резонировал с оглушающей пустотой в моей душе. Я хотела выть, но не могла. Этот маскарад, эта симфония лиц с искусственными улыбками едва ли могли скрыть то, что происходило на самом деле…

Неожиданно Игнат грубо схватил меня за руку и бесцеремонно потащил по коридору, выстроенному из гостей, не позволяя им даже поздравить нас. Веселье стихло. Все были явно удивлены, но не смели ничего сказать.

– Приведи себя в порядок и не позорься! – скомандовал муж, когда мы остались наедине. – Как видишь, твой отец устроил показательное представление. Пригласил весь высший свет, чтобы они стали свидетелями этого брака. Идиот, думает, это может как-то на меня повлиять.

– Хватит! – воскликнула я, не в силах больше терпеть его грубость.

– Ты сама сделаешь, что я сказал, или тебе помочь? – гаркнул Игнат, игнорируя моё недовольство.

– Я сама решу, что мне делать! Ты кем себя возомнил, что вздумал мне указывать? – воскликнула я, наконец-то возвращаясь в своё нормальное состояние. – Ладно, я поднимусь к себе! – тут же одёрнула себя, мне действительно необходимо вернуться в номер и попробовать связаться с Мирославой.

– Не заблудишься? – язвительно поинтересовался он.

– Иди к чёрту, – бросила я, кромсая взглядом его на мелкие кусочки. – Хотя тебе и ходить далеко не надо, достаточно для этого посмотреться в зеркало!

Игнат рассмеялся, но в его смехе не было ничего живого – лишь холодная ирония и презрение. Я продолжала чувствовать, как злость и отвращение нарастают во мне, и проснувшееся упрямство лишь увеличивало мой внутренний протест. Каждый его жест, каждое слово было напоминанием о том, насколько он ненавидит меня. И теперь это было взаимно…

Я развернулась, чтобы уйти, но он всё ещё держал меня за запястье и словно не собирался отпускать. Я посмотрела ему в глаза с таким же лютым пренебрежением, что и он, и резко вырвала свою руку.

– Знаешь, у тебя очень неприятный, каркающий смех, сделай одолжение, не смейся, пожалуйста, больше в моём присутствии! – уколола я напоследок и почти бегом бросилась к лестнице.

Ворвавшись в свою комнату, высыпала из сумки всё содержимое, ища телефон. Найдя его, я увидела на экране несколько пропущенных от Миры. Внутри всё встрепенулось, и я не смогла сдержать всхлип облегчения. Быстро нажала на кнопку вызова, гудки разорвали угнетающую тишину. Я с замиранием сердца ожидала, когда она поднимет трубку.

– Алло. Алиса, куда ты пропала? Никак не могла дозвониться! – раздался знакомый голос Мирославы, и я ощутила, как тяжёлый камень свалился с души. – Меня наконец-то отпустили! Я хотела приехать сразу к тебе, но ваш адвокат сказал, что лучше сначала поговорить с тобой.

– Мира! – вздохнула я, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал. – Слава Богу! Я чуть с ума не сошла…

– Лиса, у тебя что-то случилось? – сразу же поняла подруга. – Ты где? Я сейчас же приеду…

– Нет! – оборвала я. – Немедленно уезжай без меня. Первым же рейсом, Мира!

– Что случилось? Ты меня пугаешь! – взволнованно воскликнула Мирослава.

– Пожалуйста, сделай так, как я прошу. Я позже всё тебе объясню, сейчас нет на это времени! – настаивала я, жутко переживая за судьбу единственной подруги.

– А ты? Ты когда приедешь? Я ничего не понимаю! С тобой всё в порядке? – затараторила подруга, и в её голосе слышался неподдельный страх.

– Я в порядке. Но мне нужно уладить некоторые вопросы, и чем быстрее ты уедешь, тем проще мне будет всё решить!

– Но…

– Мира, пожалуйста, пообещай мне, что прямо сейчас возьмёшь билет? – продолжала я настаивать, хотя прекрасно понимала её нерешительность.

– У тебя проблемы, я чувствую… Как я могу тебя так оставить? – выдавила она, и в груди у меня всё сжалось.

– Нет ничего такого, что нельзя решить. Для меня главное сейчас, чтобы ты была в порядке, а это возможно, только если ты уедешь! Пообещай?! – потребовала я решительно.

– Хорошо, обещаю, но ты поклянись, что расскажешь мне обо всём при первой же возможности! – сдалась подруга, видимо, поняв по моему тону всю серьёзность ситуации.

– Клянусь, – выдавила я и продолжила: – Мира, я переведу сейчас тебе деньги, используй их на своё усмотрение. Как только сядешь в самолёт, сразу же мне напиши, и как приземлишься тоже…

– Хорошо…

– Я буду ждать, всё, давай, мне пора, – прошептала я и сбросила вызов.

Нужно было скорее привести себя в порядок, пока за мной не явилась тяжёлая артиллерия, и при этом подумать, как быть дальше. Я вошла в ванную и взглянула в зеркало. Усталые глаза взирали на меня с немым упрёком, но я не могла позволить себе опустить руки. Этот вечер уже обернулся настоящим ужасом, и если я хочу взять ситуацию под контроль, мне нужно выглядеть стойко и уверенно.

Я промыла лицо холодной водой, стараясь смыть не только потекший макияж, но и чувство унижения, которое буквально прижимало меня к полу. Каждый вдох становился чуть легче, и я начинала соображать яснее. Для Игната я стала обузой. К тому же у него есть невеста, и она наверняка будет не в восторге от моего присутствия. Поэтому Мартынову будет только на руку, если я уеду. Нужно умерить гордость и поговорить с ним как взрослые люди. Уверена, мой отъезд – лучшее для нас решение. Я продолжу учиться, а он – жить так, как будто меня никогда и не было. Возможно, со временем мы сможем найти выход и развестись. Идеальный вариант, и, думаю, у него не должно быть по этому поводу возражений…

Глава 10

Волнение внутри меня нарастало, пока я приводила себя в порядок. Я понимала, что решение нужно принимать быстро. Каждая секунда, проведённая в этом месте, оборачивалась новыми ударами по моей гордости и самоуважению. Игнат, с его холодным презрением, и этот брак, который был лишь навязанной формальностью, давили на меня с неимоверной силой.

Я взглянула в зеркало ещё раз. Моё отражение теперь показывало более уверенную в себе девушку, и я решила, что не позволю себе сломаться!

Сделав глубокий вдох, я вышла из своего номера, и длинный коридор встретил меня приятной тишиной.

Спускаясь по лестнице, я чувствовала, как моя уверенность крепнет. Я знала, что мой план – самый разумный выход из сложившейся ситуации. Мысль о том, что нужно будет поговорить с Мартыновым, пугала, но он не может игнорировать моё желание уйти. Игнат же не садист, ему незачем меня мучить…

Вернувшись в торжественный зал, я хотела сразу же найти супруга и поговорить с ним, но меня тут же окружили желающие поздравить. Я не собиралась задерживаться, однако на меня словно выплеснулся поток льстивых фраз. Все эти слова звучали как парадоксальная симфония, полная лицемерия и фальши. Я улыбалась, стараясь скрыть бурю противоречий, что нарастала внутри. Каждое их «Поздравляю!» обжигало, как раскалённое железо. Я пыталась выбраться из этого замкнутого круга, но то и дело натыкалась на очередного радушного гостя. И вот, среди всех этих улыбок я вдруг увидела каменное лицо Игната. Он стоял на краю зала с бокалом алкоголя, и его холодные глаза были устремлены на меня. Муж не собирался спасать меня или разделять это навязчивое внимание. Ему было всё равно. Хотя нет, казалось, он даже наслаждался моей растерянностью.

– Простите, меня ждёт муж! – произнесла я, проходя мимо мужчины, открывшего было рот для очередного поздравления, и мне наконец-то удалось улизнуть. Оказавшись рядом с Игнатом, я сразу перешла к делу:

– Нам нужно поговорить!

– Не думаю, что ты можешь сказать что-то, что меня заинтересует, – ухмыльнулся он, буквально игнорируя моё присутствие, словно рядом с ним была назойливая букашка.

– Это важно! – настаивала я.

– Для кого важно? – изогнул он вопросительно бровь.

– Для нас и нашего будущего, – выпалила я, начиная злиться из-за его пренебрежения. – Возможно, я нашла решение…

– Ладно, идём, – неохотно согласился Игнат, и я послушно пошла за ним.

Он повёл меня в зимний сад, где царила прохлада и тишина. Здесь не было никого из гостей, только экзотические растения и приглушенный свет. Игнат остановился возле большого окна, откуда открывался вид на ночной двор, и, не поворачиваясь ко мне, спросил:

– Ну и что ты хотела сказать?

– Я хочу уехать и продолжить учёбу, – выпалила я на одном дыхании.

В комнате повисла тишина. Я чувствовала, как напряжение нарастает с каждой секундой. Наконец, Игнат повернулся ко мне. Его лицо было непроницаемым.

– И что ты предлагаешь? – спросил он ровным голосом.

– Я уеду, ты останешься. Мы будем жить так, как будто ничего не было. Возможно, удастся через какое-то время подать на развод, и всё закончится, – объяснила я, пытаясь говорить как можно более спокойно и уверенно.

Игнат молчал, словно обдумывая мои слова. Я чувствовала, как внутри всё сжимается от страха. Неужели он откажется?

– Это лучшее решение! – продолжила я убеждать. – Да, мы оказались в этой ситуации помимо своей воли. Но нам не обязательно становиться врагами и портить друг другу жизнь. Мы можем договариваться. Тем более, у тебя есть возлюбленная, и мне здесь делать нечего.

– По-твоему, всё так просто? – он повернулся ко мне, и его ледяной взгляд меня уколол.

– Почему нет? – не поняла я. – Твой отец будет против?

– Мой отец, – лицо Игната помрачнело. – Погиб два года назад!

– Прости, я не знала… – растерянно промямлила я, совершенно не зная, что нужно говорить в такой ситуации.

– Надо же, – усмехнулся он презрительно. – Твой папаша тебе не сообщил?

Я вздрогнула от неожиданности. Его слова прозвучали как обвинение. Неужели мой папа знал, что Игнат потерял отца? И намеренно умолчал об этом? Зачем?

– Я правда не знала… Я думала, что твой отец принудил тебя к браку… Теперь вообще ничего не понимаю…

– А тебе и не надо понимать! – рыкнул Мартынов, облокачиваясь о подоконник. – Ты можешь уехать прямо сейчас, если подпишешь бумаги о разводе. Других вариантов нет. Так что скажешь, папочка одобрит?

Я ощутила, как сердце подпрыгнуло в груди от его слов. Развод? Так быстро? Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наверняка есть какой-то подвох. Но чего мне бояться? Как только Мирослава улетит, у меня не останется больше причин играть в игры отца. Уверена, если мы разведёмся, это ударит лишь по нему. И что с того?! Будет ему уроком.

– Я… – я уже была готова согласиться, но мой телефон, засунутый в чулок на правом бедре, неожиданно пиликнул. И мне пришлось задрать все пышные подъюбники, чтобы его достать. Игнат, несколько минут молча наблюдавший за моими неуклюжими действиями, с усмешкой выдал:

– Ты ненормальная!

– А куда, по-твоему, я ещё могла его положить? Разве что в трусы? В бюстгальтер пробовала, не влез, – закатила я глаза, наконец-то достав телефон.

Мартынов усмехнулся, но ничего не сказал. Я торопливо прочитала сообщение от подруги и застыла: «Меня не выпускают из страны». Как такое может быть? Отец же всё уладил? «Не волнуйся, я решу!» – отправила Мире и посмотрела на Игната:

– Прости, у меня срочные дела, договорим позже.

Оставив мужа в одиночестве, я сломя голову помчалась на поиски отца. Каждый мой шаг сопровождался громким ударом сердца. Я не могла поверить, что папа снова меня подвёл.

Я торопливо пересекала залы, полные смеха и оживлённых разговоров. Кто-то пытался привлечь моё внимание, но я игнорировала всех. Единственное, что имело значение, – это найти отца и выяснить, что произошло. Почему Мирославу не выпускают из страны? Это было невозможно! Я напряглась, когда в голове пронеслась мысль: может, он снова что-то сделал?

Наконец я заметила фигуру отца, стоящего у окна в одном из залов, и рванулась в его сторону, пресекая всё на своём пути. Я почувствовала, как тревога нарастает, не отпуская ни на секунду.

– Пап! – крикнула я так громко, что несколько человек обернулись, посмотрев на меня с интересом. – Нам срочно нужно поговорить, – добавила я, хватая его под руку и утягивая за собой.

Я нашла уединённое место и, отстранившись, подозрительно посмотрела на него. Казалось, я уже готова к чему угодно от этого человека.

– Почему Миру не выпускают из страны? – начала я дрожащим голосом. – Ты же обещал, что всё решишь?!

– Значит, ты уже в курсе, – спокойно проговорил отец, нисколько не удивившись. – Хорошо. Это на тот случай, если ты решишь выкинуть какую-нибудь глупость.

– Что?! – взвизгнула я, не в силах сдержаться. – Что ты говоришь?

– Алиса, я прекрасно понимаю, на что ты способна, – продолжал он, и его тон стал более резким. – Поэтому, прежде чем проворачивать дела за моей спиной, помни, что я по щелчку пальцев могу уничтожить жизнь твоей дорогой подруги.

– Я не понимаю! Что ты имеешь в виду? Какие дела? – закричала я, начиная трястись от негодования.

– Если тебе вдруг приспичит развестись или сбежать, знай, Мирослава сразу же будет объявлена в международный розыск за наркоторговлю…

– Ты не можешь так поступить! – крикнула я, чувствуя, как во мне закипает ярость. – Это несправедливо! Она не имеет к этому отношения!

Отец посмотрел на меня с холодным безразличием, и я поняла, что его не трогают человеческие страдания. Он всегда ставил свои интересы выше всего.

– Это крайние меры, и я надеюсь, до этого не дойдёт, – твёрдо обозначил он.

– Ты не имеешь права распоряжаться жизнью Миры! Она здесь ни при чём! – выпалила я, но в глубине души понимала, что мои крики бессмысленны. Мысли о том, что подруга снова может оказаться в бедственном положении, заставляли меня чувствовать себя беспомощной.

– Раз для тебя судьба подруги важнее твоей семьи, буду действовать, исходя из этого!

– Чего ты от меня хочешь? – мой голос сорвался на хрип.

– Ничего сложного, просто этот брак продлится столько, сколько потребуется. А ты будешь рядом с мужем и постараешься завоевать его доверие, – скомандовал отец, и его совершенно не волновали мои чувства. Он будто вычеркнул родную дочь.

– Ну уж нет, – попыталась возразить я, но его недобрый, предупредительный взгляд меня остановил.

– Если продолжишь возражать, я прямо сейчас отзову её студенческую визу, – припугнул отец решительно. – Возможно, тогда до тебя дойдёт, что я не шучу.