Искусственный гений

Krist Li

Искусственный гений

ГЛАВА 1. ЗНАКОМСТВО.

«Робкое, неуверенное начало флейты. К ней спокойно присоединяется скрипка. Помогая и направляя, как умудренный жизнью родитель.

Плавное звучание рояля, с загадочными нотками выбивающей из общее композиции молодой скрипки. Она, подрагивает, словно у музыканта, что на ней играет, дрожат пальцы. Звуки получаются неровными, какими–то корявыми и изредка режущими слух.

Через секунду к ним присоединяется барабан. Громко! Резко! Он выходит на главный фон и разбрызгивает ноты, но ему вторит флейта. Неожиданно вскрикивая, она вступает в противодействие и под аккомпанемент других инструментов успокаивает и возвращает плавное течение музыки.

В споре начинают заходиться трубы. Утробно и громогласно, они недовольно бухтят и почти расходиться, накапливая свою мощь как снежный ком. Под их звуками скрывается барабан и вновь. Бах! Плавное течение взбурлило волнами, но снова этой бури не дали разгореться.

Рояль заиграл нежно, не повышая своего тембра, ему начала подыграть скрипка. Их дуэт выбился из общего журчания и затмил собой остальных. А вскоре и они утихли, оставив после себя послевкусие звонких нот рояля…»

***

– …«Однажды один человек решил превзойти Бога. Он захотел создать себе подобного и наделить его душой. Долгие и упорные годы поиска разгадки тайны, бесчисленные эксперименты и неудачи. Поначалу он горел энтузиазмом, после противостоянием с общество, а когда седина коснулась его волос – упорством. Он не сдавался и шел к своей цели, и однажды удача улыбнулась ему.

Удивительно прекрасный юноша в возрасте двенадцати лет открыл глаза. Человек радовался, не было придела его счастью. Ребенок, созданный не естественным путем, дышал, у него билось сердце, но… совершенный разум не поддавался эмоциям.

Он разочаровался и запер его в огромной колбе под названием «Образец №1». Однако не бросил свою мечту. Наоборот еще сильнее вспыхнуло его желание показать, что человек может превзойти Бога.

Так на свет появился Образец под номером Два. Маленькая девочка с глазами цвета вишни. Он не наделил ее безупречной красотой, не дал ей совершенного разума, да и полностью закончить ее не сумел, но она уже звала его «папой». Трогательно и невинно.

Но однажды их дом окутало пламя, после которого наступила тьма»… Очень поучительная история, не находишь? – проговорила женщина, закрывая книгу и поднимая взгляд на свою подопечную. – Прошло всего двадцать пять лет, а эту историю уже считают легендой, сказкой. Не справедливо ведь.

Девочка, что сидела напротив в кресле и смотрела на кружку, которую сжимала двумя ладошками, никак не отреагировала. Она была одета в платье с пышными юбками и оборкой по краям с бантами, цвета ночного неба. Ее черные волосы, свободно спадали по спине, несколько прядей выбились и свисали на плечи.

На полную чашку чая, который уже успел остыть, она смотрела пустым, без бликов жизни, взглядом.

– Инген ты меня слушаешь? – женщина недовольно поджала накрашенные алой помадой губы.

Ее изумрудные глаза полыхнули злостью, но тут же успокоилась и, откашлявшись, она снова открыла книгу, и хотела было начать читать, но.

– Не надо, – голос ребенка был сух и безучастен. – Каждый раз, читая ее, Вы все еще надеетесь убедиться, что я одно из творений Проклятого Алхимика.

– Почему бы и нет? – вскинулась женщина, отдергивая строгого покроя пиджак. – Ты очень похожа на незавершенный образец. Прошло два года с нашей последней встречи, а ты даже не изменилась. Даже когда тебе исполниться двадцать лет, я думаю, ты по–прежнему будешь четырнадцатилетней девочкой. Внешне.

– Только и всего, – не поднимая взгляда, проговорила девочка. – Ваше предположение такое же глупое, как и то, что вы пытаетесь выглядеть моложе своих лет. Мой отец не влюбиться в вас, а причина этому ваша гнилая душа, а не внешний вид.

Женщина зло вскочила с кресла, в котором располагалась. При этом она зацепила коленкой край столика и опрокинула полупустые кружки на столешницу. В гостиной резко расцвел аромат каркаде, и темно–розовая жидкость змейкой соскользнула на белоснежный ковер.

В установившейся тишине отзвучал стук фарфоровой кружки, что остановилась, упершись ручкой в стол. Стал, слышан звук падающих капель.

В комнату на шум вошла горничная. С непроницаемым лицом она подошла к столику и принялась убирать и собирать на поднос чайный набор, что бы через несколько минут принести новый.

– Я прошу покинуть мой домой и больше сюда не возвращаться, – Инген подняла взгляд и прямо посмотрела на застывшую женщину. – Вам здесь не рады.

– Ах, ты ж! Маленькая…

– Я боюсь, что моя дочь права, – раздался строгий и по–военному выправленный голос.

В гостиную вошел мужчина, одетый в военный мундир. Черные, зализанные назад волосы, серый взгляд и орлиный профиль не являлся тем самым идеалом для женщин, но многие покупались на его звания и должность.

Женщина сконфуженно отвела глаза и покраснела, но через секунду вскинув голову, лишь презрительно фыркнула и, бросив на столик маленькое полотенце, что до этого лежало у нее на коленях, покинула комнату с гордо поднятой головой.

Проводив ее безразличным взглядом, мужчина посмотрел на девочку и криво усмехнулся.

– У тебя просто талант выводить из себя людей.

Инген на его слова никак не отреагировала, она снова смотрела на кружку, а после осторожно преподнесла ее к губам и сделала маленький глоток. Лицо ее скривилось и она, поставив кружку на столик, поднялась.

– Я могу вернуться в свою комнату? – голос ее прозвучал изломанно и не по годам мрачно.

– Ты сегодня на удивление вежливая, – хмыкнул он и кивнул. – Иди, после обеда к тебе придет новый социальный работник.

От последних слов малышка скривилась и поспешила покинуть гостиную, чувствуя спиной испытующий взгляд отца.

***

С самого утра день не задался. Тяжелые серые тучи нависли над городом и грозились проливным дождем и редкими раскатами грома. Из–за этого я проснулась с больной головой. От такой погоды я всегда страдала, остро реагируя на атмосферное давление. Поэтому с паршивым настроением поднялась с постели, с трудом заставила себя поесть, выпить таблетку и собираться на работу.

«…едва отзвучали последние ноты рояля, как девушка поднялась и застыла слово барелина, что извечно стоит в музыкальной шкатулке. В оглушительной тишине глухо ударил барабан, и зазвенели колокольчики, как–то обречено и в предвещание чего–то неизбежного. Она начала свой бесконечный танец…»

Пошатнувшись от неожиданной картины, что возникла перед глазами, я успела судорожно схватиться за угол кухонного стола. Снова. Досадливо поморщилась. Врач говорил, что это лишь моя хорошо развитая интуиция и фантазия, что воплощает эти глупые виденья. Было бы прекрасно, если бы еще и расшифровывала. Ругнувшись, оправила белую рубашку, что была заправлена в черную строгую юбку, и быстро допив кофе, двинулась к двери.

Обувшись и схватив с вешалки плащ и сумку, вышла из квартиры. Поставив магическую защиту и закрыв на печать дверь, решила не дожидаться лифта. Шагая по лестнице в который раз поблагодарила устав, который разрешал носить на работу туфли без каблука.

Толкнув дверь подъезда, вышла на улицу и встала под козырек, взглянув на хмурое небо. Пойдет или не пойдет? Вот в чем вопрос. Погода нынче такая, что тяжелые тучи это еще не факт дождя.

Вздохнув, запахнула воротник посильнее, чтобы осенний ветер не пробрался под одежду, и двинулась к остановке.

Опять в душе ругаясь на отсутствие денег на собственную машину. Кредит брать отчаянно не хотелось, но каждый раз забираясь в душный салон, к своей остановке я уже на него почти решалась. Увы, служба социального работника много денег не приносила. И это при том, что правительство каждый год убедительно показывало статистику прироста заработной платы в этой сфере.

Работала я в ЦСО[1], но отнюдь не потому, что мне нравилось. Просто требование при устройстве на работу были самые минимальные. Где еще возьмут только что выпустившегося студента без опыта работы и связей? Да и по выбранной специальности. Хотя опять же я в институт пихнулась в самый последний момент, да и бюджетные места были только в направление социальной работы.

В общем как среднестатистический человек – плыла по течению жизни, особо не барахтаясь. К слову меня это моментами устраивало. Если судьба преподносила какой–то шанс, хваталась за него, если нет, ну и ладно.

Родители от такого пофигистичного отношения к своей жизни, во мне разочаровались. Каждый раз при встрече вздыхали и причитали, что «мы ведь тебя не такой растили», не забывали упоминать, что я эгоист и «камень у которого нет чувств». На что я им просто пожимала плечами в ответ. Нет, были у меня и мечты, но все чаще я понимала, что мечтами они и останутся, а поэтому лучше не травить себе душу.

На остановке уже собралась приличная толпа из десяти человек. В очередной раз вздохнув, заняла в ней свое место. Приму за чудо, если смогу сесть, а не стоять зажатой со всех сторон как селедка в банке.

Через минут десять бесшумно приехал старенький автобус. Распахнулись двери и… началось. Бесконечная давка, крики какой–то женщины считавшей, что от этого её тут же пропустят вперед, но студентам, что подошли чуть позже, чем я, было откровенно все равно. Парни и девушки налегли на маленький проход. Наверное, желая попасть внутрь все разам. А особо нахальный юноша принялся ей язвительно отвечать в ответ.

Я отошла в сторону. Все равно салон уже был забит. Поэтому участвовать в этой давке не хотелось.

Наконец, минуты через две, все поместились. В том числе и я. Дверь с трудом закрылась, и автобус двинулся по своему маршруту. Оказавшись прижатой между каким–то парнем и дверью, я уткнулась лбом в стекло и принялась разглядывать привычный пейзаж. Чуда не свершилось.

Тридцать минут, в атмосфере общего недовольства, пролетели почти незаметно. Народу набилось еще больше и все чаще были слышны недовольные крики в сторону бедного водителя, который смеет еще останавливаться на остановках. Кривясь от стадной логики людей, я изредка поджимала губы, когда какая ни будь особо крикливая женщина начинала громко распинаться о плохом отношении к пассажирам. При этом доведя водителя до красной ручки.

И что самое интересное, ей ведь известно, что автобус обязан отмечаться магическим датчиком на каждой остановке, если же какую ни будь он пропустит, то выговор получит водитель. Такая система была введена относительно недавно и помогала полностью отслеживать и контролировать маршрут и предотвращать возможные аварии. Не сказать, что эта политика пока оправдывала себя.

Вывалившись из душного салона на своей остановке, я глубоко вдохнула. Наконец–то. Оправив одежду, спокойным шагом двинулась в сторону старенького двухэтажного здания гордо именуемого Центром Социального Обеспечения. Лет ему был в районе ста и даже косметический ремонт не смог скрыть все его морщины, а может ремонт делали безалаберно.

За время езды головная боль никуда не делась, но слегка притупилась. Поэтому адекватно мыслить уже могла. На работу явилась уже не в состояние амебы.

Возле тротуара у входа в здание стояло несколько дорогих черных машин.

Открыв тяжелые пластиковые двери, провела карточкой по блоку и, подождав пока старенькая печать считает индикационный номер, прошла в служебное помещение, по пути кивая знакомым и вежливо здороваясь с теми, чьи имена забыла. Не то что бы у меня память плохая. Просто желанием запоминать не нужных мне людей не горела.

Мое рабочее место как всегда представляло собой сборище макулатуры и это несмотря на то, что весь центр давно оснащен старенькими компьютерами. Кинув на вешалку плащ, подошла к креслу.

– Утро доброе Марь Ивановна, – вежливо поздоровалась с главной достопримечательностью нашего центра.

Женщина тут же оторвала свое суровое исчерченное морщинами лицо с очками в тонкой оправе на носу от монитора, и губы ее разъехались в сухой улыбке.

– Анна вы сегодня даже без опоздания. С добрым утром, – проговорила она. – А тебе тут новые дела по несовершеннолетним принесли. Олечка убежала к главной, говорят у шефа с самого утра сидят важные гости.

Я покивала, покорно выслушивая важные события. После села в кресло и включила компьютер. Марь Ивановна же продолжала сверлить меня взглядом, явно выискивая то к чему можно было бы придраться или определить, как я провела ночь. Но, увы. Я самый скучный местный сотрудник. У меня даже нет личной жизни. Не считать же кота Суслю своим ухажером. Точно! Хлопнув себя по лбу, застонала. Я забыла про кота, а точнее его покормить. Надеюсь, по приходу домой эта наглая сволочь не устроит масштабный погром.

Марь Ивановна до этого вернувшаяся к своей работе, кинула на меня быстрый взгляд, но к удивлению промолчала. За что я ей была признательна. Хотя это не значит, что косточки сегодня мне перемывать не будут.

Громко цокая каблучками, к нашим столам подошла фигуристая блондинка и сев по правую от меня руку, достала пилочку.

– Олечка, ну что там? – тут же заинтересовалась Мария.

На что женщина сначала тяжело вздохнула, выдержав нужную паузу, когда к ней обернуться остальные работники, обронила:

– Говорят там какой–то министр приехал.

– Да ты что?! – ахнула какая–то особо впечатлительная.

Я же молча набрала пароль, зайдя в систему, просмотрела список дел на сегодня. Ничего нового. Проверить стоявшие на учете семьи, зарегистрировать новые и поучаствовать в поддержке лишений родительских прав. Точнее участвовать на защите ребенка. И на кой ляд там нужный социальный работник? Хотя я, конечно, понимаю на кой ляд, но все же. Почему взрослые не могут разбираться между собой сами, не приплетая к их проблемам маленьких детей.

Не особо вслушиваясь в уже привычный разгоревшийся разговор. Еще полдня будут мусолить эту тему. Принялась за работу.

– Спектр Анна Викторовна. Вас вызывает директор, – сообщил механический голос громкоговорителя.

Удивленно вскинула брови и подняла голову, смотря на черный квадрат на стене. Меня к директору? Да я вроде на косячить нигде не успела еще, да и до премии рановато. Может, хотят повысить? Уволить навряд ли, сюда и так народ не идет работать.

Пожав плечами на вопросительные взгляды коллег, поднялась, и направилась на третий этаж. Да и повышать меня некуда. Марь Ивановна с должности главного специалиста уходить не собирается, а больше некуда.

Разбирая в уме разные варианты того зачем я вдруг понадобилась начальству. В кабинете у которого была всего лишь один раз и то по приеме на работу. Поднялась на третий этаж и удивлено застыла.

По всему коридору стояли представительные мужчины в черных костюмах и наушниками в одном ухе, на лицах с poker face[2]солнцезащитные очки. И это в темном коридоре. Гм.

Проходя мимо охранников, которых словно отксерили, уже слишком они были похожи. Остановилась у кабинета с табличкой «Директор Афанасенко А.А.» и робко постучала, открывая и заглядывая внутрь.

– Можно?

– А! Анна, – полный мужчина в новеньком костюме, с густой ухоженно бородкой, улыбнулся. – Проходите, проходите.

Вот только мой взгляд привлек не он. А другой мужчина, сидевший в кресле у стола и потягивающий ароматный кофе. Серьезный такой, представительный. Короткие черные волосы с легкой сединой, суровое лицо с мягкими морщинами. И явной военной выправкой. Вместо военной формы, был дорогой светлый костюм. Но я уверена, мундир пошел бы ему куда лучше.

– Позволь представить. Воронов Максим Игоревич. Министр внутренней безопасности.

Я чуть воздухом не подавилась. Вот это кхм…

– Чем обязана? – осторожно спросила.

А в уме лихорадочно перебирала разного рода варианты, кому это я могла так насолить. Увы, ничего достойного или стоящего внимания не было. Что привело мне к растерянности. Чем же я тогда привлекла внимания этой службы?

– Позвольте сказать, что я здесь по семейным вопросам, – Максим Игоревич улыбнулся.

Той самой теплой улыбкой с холодными глазами, с которой обещают убить, если человек растреплет, то о чем здесь будет сказано. Мне стало не по себе.

– И вы как–никак лучше нам подходите. Мне, понимаете ли, нужен социальный опекун для моей дочери. Она отщепенец и не может адаптироваться к обществу. Кажется этой свойственно социофобом или социопатом. Я перебирал разные варианты, но все они оказались бесполезны. Поэтому вы моя последняя надежда. Ваше досье и мечты, что занесены в медицинскую карточку, достойны уважения и внимания, – продолжил он.

А я от каждого слова все больше приходила в себя. Ну, это не так уж и сложно присматривать за ребенком, хотя признаться честно детей я не люблю. Однако то, что они исследовали и мою медицинскую карточку так глубоко немного нервировало. Словно кто-то влез тебе в голову.

– Ей нужно помочь адаптироваться к нашему времени и обществу, ‒ министр оставил пустую чашку. – Показать, что и в этом мире есть то чему можно радоваться и ради чего можно жить.

‒ Все настолько плохо? – Я задумчиво склонила голову, в любом случаи если он изучил даже мои мечты, то должен знать, что я не самый лучший специалист, а значит, за провал мне ничего не будет, ‒ Хорошо, я постараюсь помочь, – пожала плечами, и кивком спросив разрешения, заняла свободный стул рядом с министром.

Хотя признаться честно, серьезно нервничала. Ни каждый день находишься в одной комнате с сильными мира сего.

– Тогда уточним детали, – Максим Игоревич довольно кивнул. – Все таки это не совсем обычный ребенок.

***

Мда–а… особняк что надо. Со всеми особенностями включительно. Внешний вид викторианской эпохи с элементами готики и греческой лепниной. Довольно своеобразный выбор. На старый манер сейчас почти никто не строил и не делал оформление. Увы, история не в моде. Хотя раньше были потрясающие архитектурные решения.

От особняка меня и отделял парк с широкими аллеями и ажурные металлические ворота. И что самое интересное никакой магии. Даже охранной. У калитки меня ждал дворецкий в черном фраке. Слегка склонив голову, он кивнул лакеями, чтобы те взяли багаж, а сам повел меня по девственно чистой аллеи, что вела прямо к полукруглому крыльцу, огибающему фонтан. Богато жить не запретишь…

Подавила в себе неизвестно откуда взявшеюся зависть. Ведь много денег, много и проблем. А мне своих хватает. Тихо выдохнула, и гордо вскинув голову, зашагала по аллеи за дворецким. Что ж, в этом особняке, где за несколько миль нет и души, мне придется прожить неопределенное количество времени. Хорошо, что единственная подруга согласилась пригреть у себя Суслю, а то эта мстительная кошара окончательно бы разнесла мою квартиру.

Рассматривая фасад здания, заметила, как колыхнулись тяжелые шторы в одном из окон, видимо моя подопечная желала увидеть, кто будет ее новой «няней». Перед тем как сюда приехать, я как следует, изучила новое дело. Ребенок «группы риска». Не бывает детей с таким взглядом, холодным и безразличным. Без злости, без ярости, без грусти. Я лишь однажды видела такой взгляд «мертвой души», когда к нам в центр привезли бывшего военнослужащего, несколько лет пробывшего в плену у террористической группировки. То, что ему пришлось пережить и врагу не пожелаешь.

Но чем может быть вызван такой взгляд у четырнадцатилетней девочки? И имя какое-то странное – Инген. Никогда такое не слышала. Впрочем, не следует обращать внимание на то, что выглядит сомнительно. Мне сказали помочь ей с адаптацией, вот и буду этим заниматься, только особняк стоящий так далеко от остальных поселений, в этом мало поможет. Где я возьму нужное мне «общество»?

Тем временем, пока я размышляла, мы подошли к тяжелым дверям, которые с легкостью раскрылись, пропуская нас внутрь богато убранного холла. В нем присутствовали алые цвета с позолотой, к моему удивлению, вещи хоть и были раритетные, взять хотя бы кресла с ажурными спинками, но они не кричали о роскоши. Здесь не было новинок моды, разве что люстра, сделанная под старину, была электрической. А так чувствовалась атмосфера романтизма прошлой эпохи, когда было принято носить пышные платья, и мило смущаясь, прикрывая лицо веером.

– Ваши вещи доставлены в комнату, – чопорно проговорил дворецкий. – Желаете оглядеть ее или сразу преступить к работе?

Я немного растерялась не совсем понимая, что именно он имеет под «преступить к работе». Увидеть свою подопечную? Взгляд невольно скользнул к лестнице, на которой по-прежнему никого не было. Не уже ли не выйдет посмотреть, кого на этот раз выбрал ей отец?

‒ Думаю лучше комната, ‒ вежливо улыбнулся, по крайней мере, надеясь, что это выглядело вежливо.

Дворецкий лишь кивнул и молча развернувшись, повел за собой.

***

Прекрасно. Сочное переплетение нежного аромата ромашки и стального крови создали потрясающий коктейль запахов. Эти духи определенно ей шли лучше. Короткая улыбка коснулась тонких губ. Что за чудный день. Не правда ли? Ох, не стоит так волноваться моя милая леди. Тебе ведь не больно? Уже не больно.

Он бережно расправил складки на платье, стер платком капельки крови, что так неудачно заляпали нежную кожу и улыбнулся.

‒ Тебя совсем скоро найдут. Постарайся к этому времени вести себя хорошо. – Он наклонился, чтобы надеть на тонкий безымянный палец женщины кольцо в виде хрупкого вьюнка. – Не потеряй его, она будет недовольна.

Раздался звук удаляющихся шагов.

***

Находясь все еще под впечатлением от особняка, в коем мне теперь предстояло жить, я рассчитывала, что комната, выделенная мне, будет как минимум достойна королевы, но все оказалось куда как прозаичней. Выделенные «покои» были самыми обыкновенными. Я бы даже сказала скромными для этого особняка.

Кровать полуторка заправленная белым хлопком, рядом тумба со светильником, хороший из маренного дуба стол прямо возле широкого окна закрытого легкими занавесками песочного цвета, вживленный в стену шкаф, пара кресел у небольшого кофейного столика и неприметная дверка на левой стене. Предполагаю, что она ведет в ванную. И если зал встретил меня прекрасным изыском старой эпохи, заставив ощутить себя пресловутой золушкой, то эта спальня была самой стандартной для нашего времени. Жидкие обои цвета серебра с белыми абстрактными узорами, под ногами ворсистый серый палас, а на потолке люстра, словно распустившийся бутон ромашки, с шестью лампами.

‒ Ну… что ж, ‒ я огляделась, но какого либо чужого присутствия тут для меня не обнаружила. – Разве здесь до меня никто не жил? – обратилась к дворецкому, что терпеливо ждал на пороге.

‒ Нет, ‒ с беспристрастным лицом отозвался он. – Госпожа Инген не любит когда в доме находиться кто-то помимо нее и нас, но в этот раз она решила пойти на уступки своему дяде.

‒ Максим Игоревич не ее отец? – я вовремя смогла спрятать удивление, и вопрос вышел даже как-то небрежно, словно меня совсем не интересовал.

Мужчина слегка нахмурился, а потом отрицательно качнул головой.

‒ Дом принадлежит не ему, а брату Максима Игоревича, ‒ несколько помедлив, произнес он, а после кашлянул. – Я пришлю к вам слугу, чтобы он сопровождал вас по поместью, все же не хотелось бы, чтобы вы потерялись.

Согласно кивнула, мне тоже не особо вдохновляет заплутать в этом огромном доме после первого же поворота. Хотя и сомневаюсь, что пришлют слугу только для этого. Наверняка он еще и следить будет за мной. Как-никак я здесь первый постоялец. Впрочем, мне скрывать нечего.

Когда дворецкий ушел, довольно выдохнула и рухнула спиной на удивление мягкую постель. Невероятно, такая воздушная, принимает в свои объятия как самый нежный любовник. Стянув обувь забралась на постель с ногами и умостила голову на пахнущих морозной свежестью подушках.

Инген… это больше похоже на псевдоним, чем на имя. Странная девочка с не менее странным прошлым и непонятным настоящим. Как ей помочь? Стоит ли применять стандартные методы работы по учебнику или же поступить, как мне посоветовал министр. Всегда говорить ей правду. Ведь всех предыдущих социальных работников выгнали не только с этого места, но еще и с работы за то, что Инген просто распахнула их самые грязные тайны. Это будет сложно.

Раздался тихий стук. Зашевелившись в постели, уселась, свесив ноги и крикнула, чтобы входили. В комнату зашел молодой парень лет двадцати и приветливо улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. Невысокий, чуть ниже меня, русоволосый и синеглазый, с открытым лицом, он подсознательно располагал к себе. И я терпеть не могу такой тип людей как он, но, тем не менее, все же лучше чем было.

Парень тем временем прошел к постели и поставил на тумбу простой, железный колокольчик как в старых фильмах. Он не был натертым до блеска, наоборот, казался, каким то грязным пятном на фоне всей той роскоши, что я видела в этом доме.