Полная версия
Палач
Я покачал головой:
– Из Дома милосердия сложно сбежать даже магу. Там такая защита стоит… да и маг, который проводил освидетельствование Кукниса, находился на хорошем счету. У него безупречная репутация… была. Вплоть до того самого случая.
– Его посчитали сообщником Кукниса, – кивнул Корн. – И даже было выдвинуто обвинение, но господин Леннорс бесследно исчез незадолго до оглашения приговора. Прямо из тюремной камеры, где находился во время следствия.
– У него остались жена и трое детей…
– Неужели ты думаешь, что у преступников нет семей? – жестко усмехнулся шеф. – Знаешь, сколько слез было пролито в этом кабинете ради попытки освобождения отъявленных мошенников и убийц?
Я вздохнул и выложил на стол еще один лист.
– Незадолго до своего исчезновения господин Леннорс был освидетельствован светлым магом по имени Грегори Илдж. В протоколе осмотра черным по белому написано: «глубокая депрессия… угнетение… уход в себя». Как считаете, господин Леннорс симулировал? Или Грегори Илдж оказался некомпетентен? Возможно, он тоже был сообщником Кукниса? А если нет, то разве мог человек в столь подавленном состоянии, как у Леннорса, продумать и совершить дерзкий побег?
Шеф одарил меня мрачным взглядом.
– Для организации побега нужен активный, живой и настроенный на победу ум, – добавил я. – А Леннорс перед исчезновением был буквально раздавлен. Это описание не преступника, а жертвы, Корн. И если вы внимательно прочтете рапорт Илджа, то убедитесь – уважаемый целитель находился на грани отчаяния.
– Что ты имеешь в виду, Рэйш?!
– Мне кажется, он был невиновен, – признался я, выкладывая перед носом шефа сразу несколько листов, включая план заброшенного монастыря, в котором некогда обустроили дом для умалишенных. – Протоколы допросов охранников из Дома милосердия я тоже нашел. Как и схемы магической защиты здания. Из показаний сыскарей, проводивших там обыск после побега Кукниса, ни в одном месте защита нарушена не была. Однако в комнате, где его держали, оказался несколько завышен магический фон. Напомню – в комнате безумца-мага, у которого накануне заблокировали дар и который мог уйти оттуда лишь двумя способами – с помощью подкупленной охраны или же… через темную сторону.
Угу. Как я когда-то.
Корн замер, уставившись на меня как на безумца.
– Хочешь сказать…
– Умение входить во Тьму хорошо тем, что оно не всегда является врожденным, – невесело усмехнулся я. – Именно по этой причине даже простым смертным при определенных обстоятельствах доступна темная сторона. А Кукнис к тому времени фактически стал обычным человеком. К тому же сумасшедшим. А Тьма, как известно, любит безумцев. Поэтому раз уж охранники на амулете правды поклялись, что не открывали Кукнису дверь, то получается, что он ушел оттуда сам. Через Тьму. Где, вероятно, и сгинул к демонам собачьим.
– А Леннорс? – напряженно спросил Корн.
– Боюсь, ваш целитель сошел с ума от горя. Обвинение по его делу было ложным. Будучи хорошим магом, он ведь мог и обмануть амулет правды, так что единственное прямое доказательство его невиновности, как я полагаю, в расчет не принималось. А после того как Леннорс испарился из камеры, следствие получило последнюю и самую вескую улику его причастности к исчезновению Кукниса, и больше в честность этого человека никто, кроме его семьи, не верил. В том числе и потому, что он до сих пор считается беглецом, а не погибшим.
Шеф утер внезапно вспотевший лоб.
– Если не верите, можете пригласить Грегори Илжда и поинтересоваться, не было ли у него личных мотивов при проведении освидетельствования Леннорса, – добил его я. – Но не думаю, что амулеты правды поймают его на лжи.
– Подожди… Рэйш, это, конечно, безумие, но не хочешь ли ты сказать, что любой человек потенциально способен стать темным магом?! – внезапно охрипшим голосом спросил Корн.
– Нет, конечно. Но самостоятельно войти во Тьму может каждый.
– Как это понимать?!
– Тьма – всего лишь мир, находящийся за гранью реальности, – спокойно пояснил я. – Чтобы попасть на темную сторону, магия не нужна. А вот для того, чтобы оттуда выйти, одного желания уже недостаточно. Поэтому живыми оттуда выбираются лишь те, в ком есть зерно, которое наш Орден называет темным даром. Чем оно сильнее, тем увереннее маг чувствует себя на темной стороне. И тем больше у него шансов вернуться.
Шеф надолго замолчал, невидяще глядя прямо перед собой. Недолгий шок и растерянность быстро прошли, маг снова был собран и напряженно размышлял над новыми сведениями, осмысливая и переосмысливая не только свой прежний опыт, но и пытаясь понять, как его можно использовать.
– Хорошо, я проверю Илджа, – наконец уронил он совсем другим тоном и остро на меня взглянул. – Что можешь сказать насчет остальных четверых?
– Картина сходная, – ровно отозвался я и бросил на стол последние пару листков. – У людей внезапно случилась беда, после чего они, сами того не желая, открылись Тьме. И, скорее всего, каждому она что-то посулила: забвение, избавление от боли… я же говорил: темная сторона любит искушать. Кукнис по решению суда был лишен дара, поэтому на эту стадию изменений никто внимания не обратил. Леннорсу дар тоже заблокировали. А вот остальных четверых не успели проверить. Однако все они исчезли в среднем спустя месяц-полтора после своей личной трагедии. И если верить показаниям друзей, соседей и тех, кто знал пропавших, незадолго до исчезновения у каждого случались осечки с магией. Причем неоднократно. За помощью ни один из четверых не обращался, поскольку все они были целиком погружены в свое горе. А не-магам подобные осечки ни о чем не говорят.
– Но почему именно эти четверо? – забарабанил пальцами по столу Корн. – И почему только мужчины? У многих людей случаются трудные периоды в жизни, но если бы каждый после пережитого горя уходил во Тьму, у нас бы магов просто не осталось.
– Вы правы. Чтобы по доброй воле перейти на темную сторону, надо полностью утратить рассудок. Или дойти до такой степени отчаяния, что становится все равно – жить или умереть. Женщины переносят боль легче – им дозволено плакать, кричать, бить в доме посуду и любым способом выражать свою боль. Для мужчин запретов больше, поэтому не все справляются. Те, кто слабее, иногда сдаются. И вот тогда к ним приходит Тьма…
Корн с подозрением прищурился:
– Рэйш, сколько времени ты проторчал в архиве?
– Сутки, – непроизвольно зевнул я. – И с вашего позволения следующие планирую нагло проспать.
– Стой, – спохватился шеф, когда я выразительно взглянул на дверь. – Так что нам теперь делать с Робертом Искадо?!
– Не мешайте ему, – серьезно посоветовал я.
– В каком смысле?!
– Если Роберт захочет уйти во Тьму, он туда уйдет, как бы вы этому ни противились. Сегодня или завтра, через неделю или год, но он все равно перейдет границу и окажется на темной стороне. Если он сделает это втайне, ослабленным и в одиночку, вы получите еще один труп. Если же вы сумеете его подготовить…
– То есть нам надо искать для него наставника? – недоверчиво переспросил шеф.
– Это был бы наилучший вариант. Темным магом в полном смысле этого слова мальчик не станет, но вам стоит заранее объяснить, что его ждет на темной стороне. Быть может, сводить туда под присмотром кого-то из наших. Но времени осталось немного, так что стоит поторопиться.
– Почему ты считаешь, что нам его не удержать? Роберт неглупый мальчик и вряд ли захочет рисковать понапрасну.
– Очень скоро он утратит дар, – напомнил я. – Всю жизнь родители внушали мальчику, что он особенный, а уже через месяц Роберту придется стать простым смертным. Ему всего десять, Корн. А для мальчишки это крушение всех надежд. Перестать быть магом – что может быть хуже? Даже если вы сможете объяснить, почему он не должен отчаиваться, он все равно будет считать себя ущербным. И рано или поздно это начнет его угнетать. А отчаяние, как и страх, это прямая дорога во Тьму. К тому же Роберт вчера признался, что по ночам слышит голос Мелани, и это для него – наибольшее мучение. Он мечтает ее найти, чтобы попросить прощения. Сейчас ему не хватает на это смелости, но как только решение будет принято, мальчишка сбежит.
– А если лишить его возможности уйти во Тьму?
Я усмехнулся:
– Для этого вам придется его убить.
– Может, есть какая-то защита? – с досадой взъерошил седую шевелюру Корн. – Пусть не амулет, но, может, имеет смысл поставить щиты на сам дом? Или на комнату?
– Много вам помогла защита в случае с Леннорсом или Кукнисом?
– Тьфу ты, пропасть… что его тогда, привязывать, что ли?!
– А что? – задумался я. – Неплохая идея. Но привязывать мальчишку придется и тут, и на темной стороне. Причем не веревками, а цепями. Лет этак на десять для верности.
Шеф скривился:
– Что б тебя, Рэйш! Нет чтобы предложить что-то дельное!
– Я предложил, – снова зевнул я, поднимаясь с кресла и бесцеремонно открывая тропу прямо в кабинете. – Покажите мальчику Тьму до того, как он решит туда уйти. Покажите ее всю, без прикрас. И верните пацана обратно, чтобы он понял, что тот мир – не для него. Сумеете это устроить – племянник герцога будет жить. Не сумеете… впрочем, сами решайте, стоит оно того или нет. А я – домой, спать. И надеюсь, до утра меня не потревожат.
* * *Когда я открыл глаза, за окном было еще темно, а хронометр показывал, что во Тьме я проспал почти сутки. Но поскольку в реальном мире прошло гораздо меньше времени, то, скорее всего, я ничего не пропустил.
– Вам записка, мастер Рэйш, – доложил Нортидж, стоило мне только выбраться из схрона. – Этим утром принес посыльный из Управления. Кажется, господин Йен Норриди настоятельно приглашает вас посетить западный сыскной участок.
– В чем там опять дело? – буркнул я, кое-как приглаживая топорщащиеся на макушке волосы. – Неужто работа наконец появилась?
– Здесь подробности не указаны.
– Значит, не срочно, – решил я, направляясь в ванную. – Иначе Йен активировал бы маячок.
Спустя полсвечи я был одет, обут, накормлен и радостно встречен на темной стороне соскучившимися псами. Глядя на ластящихся Шторма и Грозу, я даже подумал, что они могли пригодиться и в городе, но потом решил, что дома собаки-служители гораздо полезнее, а за его пределами мне хватает и Мелочи.
Кстати, о кукле…
Я открыл тропу и переместился в дом Аарона и Элании Искадо.
Отыскать мелкое чудовище труда не составило – поводок привел меня на второй этаж, в комнату Роберта, где спрятавшаяся под кроватью кукла терпеливо дожидалась утра. А когда я убедился, что с мальчиком все в порядке, то вынырнул в обычный мир, предварительно отключив магическую защиту.
Аура Роберта и впрямь выглядела так, словно находилась на последней стадии истощения. По-прежнему светлая, но настолько бледная, что ее, можно сказать, не было вовсе. Правда, сейчас меня интересовало другое. А именно – раз уж темных магов из светлых даже в теории получаться не должно, то есть ли шанс, что ситуацию исправит благословение темного бога? Ведь благословение – это не магия, а знак расположения богов, в чем я успел убедиться на собственной шкуре. И оно прекрасно работает. Так что если предположить, что Фол дарит своим последователям некоторые привилегии во Тьме, то после посвящения юному герцогу удастся сохранить жизнь даже в том случае, если он решит выбрать темную сторону. А это, на мой взгляд, был бы неплохой выход из ситуации.
И почему я сразу об этом не подумал?
Убедившись, что Роберт крепко спит, я выпрямился и уже собрался нырнуть на темную сторону, но тут мой взгляд наткнулся на настенное зеркало, в котором, помимо моего отражения, проступило нечто постороннее.
Да, я не люблю зеркал. И особенно не люблю, когда вижу в них то, чего там быть не должно. Но прежде чем я сообразил, что скалящийся из зеркала, упакованный в черную кожу, достающий мне головой почти до середины голени паукообразный монстр – вовсе не монстр, а довольная моим возвращением Мелочь, моя рука сама собой сжалась в кулак и окуталась трепещущим от нетерпения темным пламенем.
В последний момент я, правда, узнал свое чудище, поэтому и зеркало, и Мелочь остались целы. А вот объятый черным огнем кулак ввел меня в непродолжительный ступор. Не самим своим фактом, нет – я и раньше не раз наблюдал нечто подобное. Но именно сегодня я неожиданно его переосмыслил и совсем другими глазами взглянул на свое странное пламя.
Раньше я думал, что живущая во мне Тьма предназначена лишь для темной стороны. И какое-то время так оно и было – в обычном мире прослеживались лишь слабые ее отголоски, от которых не было особого проку. Но сейчас все изменилось. Я по-прежнему находился в реальном мире. Стоял посреди неплохо защищенной комнаты, куда смог безнаказанно войти лишь по нижнему уровню. Однако на моих пальцах и впрямь плясала и извивалась первородная Тьма. Прохладная, живая и весьма неплохо себя чувствующая.
– Вот же демон… – пробормотал я, на пробу убрав ее и призвав снова. Защита дома при этом снова не сработала, Роберт не проснулся, и вообще создавалось впечатление, что ничего противозаконного я не совершил. – Кажется, пришло время снова наведаться в храм. И задать отцу Гону еще одну порцию вопросов.
К несчастью, в такую рань службы в храме не велись, и ни одного жреца внутри я не увидел. Даже отец-настоятель не соизволил встретить меня у фальшивого алтаря, как обычно. То ли Фол на этот раз не послал ему очередного видения, то ли жрецу было не до меня.
Послонявшись какое-то время без дела, я решил наведаться сюда позже, но прежде чем я развернул стопы к выходу, неожиданно выяснилось, что меня за каким-то демоном медленно, но верно утягивает во Тьму. Причем не на привычный уровень, а гораздо ниже. Туда, где я после вынужденного купания в алтаре не планировал лишний раз появляться.
– Что за шутки? – нахмурился я и вскинул голову, пытаясь разглядеть лицо окутанной тьмой статуи Фола. Там на мгновение коротко блеснуло, а затем на мои плечи навалилась невидимая тяжесть, после чего стало ясно – владыке ночи зачем-то приспичило меня утопить.
– Ладно, – буркнул я, прекратив сопротивление. – Не дави. Я сам.
Под сводами храма раздался едва слышный рокот. Но давление сверху действительно ослабло, после чего я ушел на темную сторону и, впопыхах нарастив дополнительные слои брони, добровольно провалился на нижний уровень.
Внизу по-прежнему царил холод собачий, от которого моментально свело пальцы и зубы. Но я не стал ждать, когда окончательно задубею, а дернул за поводок, дождался, когда на зов примчится дожидавшаяся меня за стенами храма Мелочь. И, отыскав лестницу в святая святых темного пантеона, принялся осторожно спускаться.
Топтать сапогами останки статуи Фола мне не хотелось, но осколков на лестнице было так много, что я замучился их обходить. Мелочь вообще решила не рисковать и пробиралась следом за мной по потолку. При этом шума она практически не производила, держалась на расстоянии вытянутой руки и благоразумно не совалась вперед. А когда я остановился на пороге, кукла зависла надо мной вверх ногами и тревожно щелкнула костяшками.
– Артс-с бытьс-с ос-сторожным-с, – прошипела она.
Я согласно кивнул и обвел взглядом полутемный зал.
За время моего отсутствия здесь почти ничего не изменилось. Те же покрытые останками вампира стены, щедро уляпанный пол, груды битого камня вокруг пустых постаментов и едва заметно поблескивающая лужа в центре каверны. Единственное, что стало иначе, – это полностью утративший блеск, напрочь окаменевший алтарь, ничуть не напоминавший сейчас то сверкающее желе, из которого я чудом выбрался.
Поколебавшись, я осторожно спустился с последней ступеньки, и… ничего не изменилось. Гром не грянул, статуя Фола сама по себе не собралась в единое целое, и даже притихший алтарь не отреагировал на вторжение. Мелочь со спины предупреждающе заворчала, но я все же рискнул сделать еще несколько шагов по направлению к статуе. Не просто же так Фол меня сюда отправил?
Когда до алтаря осталось несколько шагов, его поверхность неожиданно дрогнула и засветилась. По каменным бокам прошла мелкая рябь, они в мгновение ока утратили сходство с булыжником, засветились, заблестели уже знакомым зеркальным блеском. После чего алтарь неожиданно шевельнулся и… без предупреждения растекся по всей каверне огромной сверкающей лужей.
Я тихо выругался, но дергаться было поздно – проклятая «сопля» уже залила весь пол по самые щиколотки. Попавшие под нее останки нежити зашипели и запузырились, испаряясь прямо на глазах. Мелочь на потолке угрожающе зашипела, а по поводку до меня дошло настоятельное предложение убираться отсюда подобру-поздорову.
Правда, когда я бросил обеспокоенный взгляд вниз, оказалось, что стачанные на заказ сапоги в отличие от ошметков вампира не расплавились. Да и по ощущениям было непохоже, что с ногами что-то не так.
Мелочь заворчала громче, и лужа, словно услышав, внезапно с шумом плеснула в ту сторону. На стене остался широкий лизун, во все стороны полетели серебристые брызги, но недовольно застрекотавшая кукла успела отпрыгнуть в глубь лестничной арки. А когда лужа целеустремленно потянулась следом, я нахмурился и коротко бросил:
– Назад!
Мелочь прислала по поводку целую волну растерянности и тревоги, но приказ исполнила – убралась на верхний уровень. А лужа, собравшись у подножия лестницы, неожиданно вытянулась вверх, как-то вся задрожала, уплотнилась, и всего через несколько мгновений на меня мертвыми глазами уставилось человекообразное существо. Две руки, две ноги, голова… у него даже подобие лица имелось! Насчет выражения я, правда, не был уверен, потому что на блестящей поверхности угадать его было сложно, но глаза, губы и нос выделялись совершенно отчетливо.
Поскольку это нечто загораживало выход, то мне ничего не оставалось, как отступить и на всякий случай призвать в себя Тьму. Пляшущий на моей ладони огонь существо явно заинтересовал – оно даже голову наклонило, изучая необычное явление. А затем без предупреждения рассыпалось на мириады блестящих капелек, с плеском растеклось по полу и всего через миг снова собралось воедино. Прямо у меня перед носом. После чего пытливо уставилось на мое ошарашенное лицо и вопросительно булькнуло.
– Что? – с оттенком раздражения спросил я, не торопясь использовать Тьму. – Что тебе от меня надо?
На слабо угадывающемся лице появилось некое подобие усмешки. А затем блестящая рука ткнула пальцем меня в грудь, после чего выразительно указала на пустые постаменты, а следом – на разбросанные по полу осколки.
– С ума сошел?! – отшатнулся я. – Я тебе что, каменщик?!
Существо булькнуло снова. На этот раз, как мне показалось, негодующе. После чего таким же странным образом перетекло к выходу из каверны, демонстративно его перекрыв. А затем так же демонстративно, совершенно человеческим жестом уперло руки в блестящие бока.
Честное слово, я едва не расхохотался, сообразив наконец, что меня просто-напросто шантажируют. И требуют ни много ни мало – собрать по кусочкам разбитую статую Фола! Это в лучшем случае. А в худшем – оживший алтарь может возжелать, чтобы я собрал вообще все статуи, которые тут имелись. Причем так, чтобы боги при этом остались довольны. Но даже если бы я знал, как это делается, нетрудно представить, какие ужасы я способен был наваять. Осколки же все одинаковые! Как их, Фол вас за ногу, можно отличить?! Так что могу предположить, в какой «восторг» придет, к примеру, темная богиня, если я по незнанию приделаю ей вместо лица какую-нибудь другую, менее подходящую для этого места, часть тела.
– Извини, приятель, ты обратился не по адресу, – кашлянул я, обратившись к зеркальному «человеку».
Тот на мгновение замер, а потом неожиданно взорвался. Да, в буквальном смысле слова, обдав меня целым веером холодных брызг и едва не заставив отшатнуться. Еще через миг мое лицо обдуло таким же холодным ветерком, из образовавшейся лужи прямо передо мной выросла похожая на статую из расплавленного металла фигура, а на моем горле со скрипом сжались невероятно сильные, воистину ледяные пальцы.
Но прежде чем они успели продавить доспех, я без раздумий ударил по взбесившемуся алтарю. Сразу с двух рук. Всей Тьмой, что успела во мне скопиться.
От удара «зеркальному» оторвало сразу обе верхних конечности, которые тут же расплескало по доспеху. А то, что осталось, отшвырнуло прочь с такой силой, что на противоположной стене образовалась безобразная дымящаяся клякса. Жалобно зашипев, она медленно стекла обратно на пол, тщетно пытаясь снова собраться воедино. А когда я подошел, испуганно сжалась и, сформировав из лужи один-единственный палец, обвиняюще ткнула в ту сторону, где стоял постамент владыки ночи.
– Ты прав, – недобро улыбнулся я, ткнув в лужу лезвием материализовавшейся секиры. – Но я служу ему, а не тебе. И если ты еще раз об этом забудешь, случится одно из двух: либо меня уничтожит за святотатство Фол, либо я уничтожу тебя. Надеюсь, мы друг друга поняли?
Алтарь благоразумно промолчал. А я, убедившись, что выход свободен, отер об пол подошвы сапог и вышел.
Глава 4
– Арт, ты совсем меня не слушаешь, – с упреком сказал Йен, на мгновение прервав пространный монолог.
Я смачно откусил от зеленого яблока.
– Угу.
– Что значит «угу»?!
Я порыскал глазами по столу: яблоко было невкусным, но мясо и хлеб я уже съел, а разыгравшийся после посещения первохрама аппетит лишь едва-едва притупился.
– То и значит. Давай пошлем Сеньку в трактир?
– Зачем? – опешил Норриди. – Ты же только что умял и свой, и мой завтрак! Причем я к своему даже притронуться не успел!
Я с мрачным видом прикончил яблоко и бросил огрызок в урну.
– Я голоден. Если не хочешь, чтобы я кого-нибудь съел, закажи еще еды.
– Фол… с кем мне приходится работать? Сперва просто темные маги, потом голодные темные маги, а дальше кто? Демоны? – с обреченным видом вздохнул Йен, но все же достал переговорный амулет, коротко надиктовал еще один заказ и откинулся на спинку кресла. – И все же я не понимаю. Ты просил у меня неделю, чтобы уладить какие-то дела. Я дал тебе эту неделю. А сегодня ты вдруг заявляешь, что не все успел…
– Могу взять отпуск за свой счет, – предложил я, вытирая руки салфеткой. – Все равно у тебя дел немного.
– Четыре кражи, два убийства и одно похищение – это, по-твоему, немного?!
– Ну, давай мы их быстренько раскроем, и ты меня снова отпустишь?
– Щас! – мрачно посмотрел на меня Йен. – С кражами и первым убийством мы и сами разобрались. Ребята уже неплохо освоились. А вот со вторым убийством и похищением работы предстоит не меньше, чем на неделю.
Я на мгновение задумался.
– Если я сделаю ее за сутки, ты дашь мне неделю отпуска?
Норриди ошарашенно замер. А я еще немного подумал и добавил:
– Только на это время я заберу у тебя все материалы по делу и отправлюсь на место преступления в одиночку.
– Никаких «в одиночку», – спохватился шеф. – Тори с собой возьмешь. Ему еще многому надо научиться.
– Хорошо, пусть будет Тори, – неохотно согласился я. – Но за это я стрясу с тебя дополнительный выходной.
– Идет.
Йен торжествующе ухмыльнулся, явно ожидая, что я опомнюсь и не рискну брать на себя такие обязательства. Но я только смахнул в урну грязную посуду, дождался, когда доставят новую, молча умял третью порцию рагу и, выбросив грязную салфетку, поднялся из-за стола.
– Отчеты будут завтра к вечеру.
Норриди как разинул рот, так его, кажется, и не закрыл до тех пор, пока я не вышел. А может, и потом еще какое-то время сидел, пытаясь поверить в то, что услышал. Я же тем временем заглянул к его ребятам. Но ни Лиз, ни следователей на месте не застал, а Тори обнаружил сидящим в три погибели за столом и старательно пишущим очередной отчет. Разумеется, парня я без зазрения совести от работы отвлек – рапорты он еще успеет настрочить. После чего озвучил ему новую задачу и, не дожидаясь, пока молодой маг придет в себя, щелчком активировал его сферу.
Да, Йен еще неделю назад заставил мастеров настроить для меня доступ к этим полезным устройствам. Но только сейчас, когда Корн официально вручил мне жетон, это стало законным.
– Простите, мастер Рэйш, – наконец растерянно пролепетал Тори Норн, когда до него дошел смысл моего сообщения. – Мы с вами ЧТО должны сделать?! Раскрыть два тяжких преступления за один день?!
– За сутки, – рассеянно отозвался я, в приличном темпе листая базу данных. – Но времени все равно в обрез. Так что давай, собирайся с мыслями и докладывай, что вы успели сделать.
В том, что Тори – парень неглупый, я уже не раз убеждался. Как и в том, что молодой маг обладал редким талантом емко излагать суть любого дела. Всего за полсвечи он вкратце доложил обстоятельства пока еще не раскрытого убийства, а вот по похищению ничего толкового сообщить не смог. Просто потому, что информация по нему появилась в Управлении буквально четверть свечи назад.