Марс Экспресс. Тэм

С этими словами – в то время как Алин с Карлосом обмениваются осторожными взглядами с оттенком смущения – она, явно раздраженная тем, что столкнулась с ними, возвращается обратно к светящемуся портику входа… затем вздыхает и оборачивается.

– Добро пожаловать, – продолжает она с преуве- личенной улыбкой. – Добавление двух переменных в и без того запутанное уравнение – это признак либо большой уверенности, либо крайнего отчаяния… А господин Джендал не имеет привычки впадать в отчаяние. Надеюсь, вы понимаете, во что ввязываетесь.

– Крис? – похолодев, мысленно спрашивает Алин. – Мы понимаем, во что ввязываемся?

– Разберемся, – комментирует Карлос. – Идем…

Поскольку Крис не отвечает, Алин поворачивается к нему и все считывает по его смущенному виду: он не имеет об этом ни малейшего представления. Он не знает, ни что происходит, ни справятся ли они в итоге с поставленной задачей. Он поддался энтузиазму, потому что это большой куш, потому что они его друзья, потому что он решил, что это прекрасная возможность для Карлоса разобраться со своими проблемами, но реальность, как обычно, оказалась совсем иной.

Словно отражая ее мысли, по спине Алин пробегают знакомые холодные мурашки. Карлос дружески хлопает ее по плечу.

– Ну что, прыгаем?

Он подбадривает ее и в то же время ищет у нее поддержки.

Алин колеблется, но недолго: на лице ее напарника отражается виноватая мольба, а также отчаяние – для нее это словно протянутая рука, которую она не способна оттолкнуть.

– Ок… – отвечает она. – Прыгаем.

Она смотрит в глаза своему другу, стараясь прочесть в них то, что он пытается от нее скрыть, но, поскольку видит в них лишь потерянность и жалкую усмешку, направляется вперед него к ступеням.

Он идет за ней, она слышит его дыхание за спиной.

– Эй! – кричит им Крис. Они оборачиваются. – Меня не приглашали вместе с вами, но я всегда рядом, ок? На этой планете или на другой… Сожалею, что не все ясно в этой истории. Но я вас не оставлю.

С этими словами он с хлопком соединяет ладони и адресует им неуверенный жест, похожий на робкое прощание, затем поспешно удаляется под холодным дождем. Алин спрашивает себя – возможно, впервые с тех пор, как их связала дружба в военном училище, – когда наступит день, в который им придется попрощаться по-настоящему.

– Это хоть законно?

Стоя возле входа в черное здание, Карлос тщательно изучает портик, не решаясь идти вперед. Глубиной два метра, он оснащен десятками хитроумных мобильных устройств: лазерное сканирование, облака наноботов, дроны безопасности и идентификации…

– Я имею в виду, – продолжает он, – что хотел бы подписать бумагу до того, как начну рисковать своей жизнью…

Он протягивает руку к свету, и несколько дронов приближаются, чтобы осветить ее желтым лучом.

– Нет никакого риска. – Сохраненный с чрезмерно приветливым эмофейсом вместо лицевого фильтра помещает свой супердорогой корпус под портик и позволяет исследовать себя десятку систем, которые тут же включаются, чтобы начать его сканировать. – Вас сканируют, архивируют информацию… Без этого вы не сможете пройти внутрь. И потом, когда босс отправит вас на задание, другие его интерфейсы вас распознают. Это… очень удобно для многих ситуаций.

Он издает принужденный искусственный смех, но Карлос холодно смотрит на него: он терпеть не может Сохраненных.

– Если я однажды проснусь таким, пристрели меня, пожалуйста, – мысленно произносит Карлос.

– Ок. А потом я возьму тебя к себе домой и поставлю рядом со своим тостером, – отвечает Алин.

Карлос молча проходит под портик, Алин идет следом, их тут же освещают лучи, и, стоя то с синим, то с желтым лицом, они позволяют дронам жужжать вокруг себя, собирая больше информации об их жизни, об их теле и душе, чем выбил бы фанатичный чиновник из просителя социальной помощи.

– Моя роль состоит в том, – объясняет Сохраненный, – чтобы предостеречь вас чрезвычайно устрашающим способом, затем сопроводить к господину Джендалу. – Лучи внезапно гаснут, и дроны возвращаются на свои места. – Итак, устрашающее предостережение: не валяйте здесь дурака. – Смеется. – Сейчас мы пройдем пятьдесят метров по коридору, который выходит в зал, где вас ждет господин Джендал. Пистолеты можете оставить у себя: их интерфейс взломан на время вашего пребывания здесь.

Он поднимает два больших пальца, поворачивается и показывает дорогу; Алин и Карлос идут за ним, незаметно проверяя свое оружие, которое, как и было сказано, уже не отвечает.

– По дороге вы увидите различные двери, – продолжает он. – Если господин Джендал подтвердит доступ, который предоставил вам портик, вы сможете посещать кабинет-лабораторию доктора Валькариан, автономный ресторан – ваши аллергии и специальные диеты учтены – и комнату с необходимым оборудованием в режиме самообслуживания.

На стенах висят гипнотические произведения, и Алин с первого взгляда узнает уникальный и широко разрекламированный стиль Тэм Эдо-Джендал: доминирующие цвета – фиолетовый и розовый, подвижные эфирные объемы, на которые проецируются полупрозрачные голограммы, чей приглушенный звук создает в реальном времени новые произведения, и мизанабим[1] продолжается от картины к картине – это серия, части которой сливаются в целое, принимающее форму автопортретов художницы, то восторженных, то испуганных, скорбящих или ненавидящих, со взглядом, всегда устремленным на зрителя.

– В последний зал у вас, возможно, будет доступ, – как ни в чем не бывало продолжает Сохраненный, – на усмотрение господина Джендала.

Карлос рассматривает стены, но его взгляд пытается проникнуть под художественный глянец, оценить объемы, скрытые шлюзы, устройства безопасности, в то время как Алин не может справиться с внезапно начавшимся головокружением.

– Я вам об этом рассказываю, – говорит Сохраненный, – поскольку он попросил меня вас проинформировать. В целом это означает, что, если вы произведете на него хорошее впечатление, вы получите доступ, хоть и ограниченный, в комнату его дочери.

Алин недоверчиво оборачивается, но ничего не говорит: комната Тэм Эдо-Джендал является для десятков миллионов поклонников священным храмом, колыбелью восторга, источником света, непрерывно наполняющего собой голографические медиа и цифровые музеи в течение почти пяти лет. Весь мир знает ее лицо. Весь мир знает ее историю – рассказанную тысячу раз, экранизированную тысячу раз и описанную в романах еще большее количество раз – историю больного ребенка, спасенного от генетической аномалии, приводящей к появлению мертворожденных эмбрионов, благодаря поистине героическим усилиям ее родителей-медиков и их метакорпорации, с тех пор получившей мировое влияние. Все благодаря сетям в курсе ее дружеских привязанностей, позиций и предпочтений, блестяще согласованных и тщательно выверенных. Но Тэм Эдо-Джендал прежде всего вошла в историю не из-за своей медийной популярности или симпатии со стороны обоих миров, а благодаря невиданной силе своего искусства, своих загадочных произведений, одновременно синтетических и трансцендентных, которые она называет бессмертным ростком искусства прошлых веков и тысячелетий.

По мере того как они приближаются к концу коридора, Алин не покидает все более усиливающееся ощущение, что они с Карлосом вот-вот наткнутся на какой-то ключ к волшебной сказке, некий дисгармонический узел, скрывающийся в золотых нитях ковра.

Когда перед ними открывается шлюз из кристально чистого стекла, Сохраненный указывает на него металлической рукой.

– Лейтенант Руби, капитан Ривера, здесь наши пути расходятся… Я предупредил господина Джендала о вашем прибытии.

Не обращая внимания на их гида, возвращающегося назад по коридору, Карлос встает перед шлюзом.

– И что мы имеем на данный момент? – Алин пожимает плечами. – Чудесный подросток-вундеркинд, вызывающий восхищение в международном масштабе, расстроенный отец, очень умеренно сотрудничающий доктор… И?

– И слишком много дурных предчувствий, чтобы долго стоять перед этой дверью, если тебе интересно мое мнение… – мысленно отвечает Алин.

С этими словами она легонько толкает Карлоса рукой, толком не понимая, что ею движет – поиски смысла или желание помочь своему другу, – и решительным шагом заходит в шлюз.

Карлос делает глубокий вдох, следует за ней, и, прежде чем шлюз закрывается, Алин делает вид, что не замечает, как дрожит рука ее напарника.

4

Джендал

Место встречи оказывается пустым.

Слабо освещенный зал кубической формы высотой двадцать метров, к которому ведет вниз несколько ступеней, не содержит ни мебели, ни каких-либо явных устройств. Не видно также другого выхода.

– Я предупредила начальство, – шепчет Алин, – насчет нашего опоздания. Но не получила никакого ответа.

Карлос не реагирует, и, повернувшись к нему, она понимает, что, похоже, сказала это по мыслесвязи, не осознавая, что она здесь не работает. Алин кладет руку ему на плечо, стучит себя по виску, затем отрицательно мотает головой.

– Ничего удивительного… – отвечает он, скривившись. – Это место наверняка напичкано глушилками.

Он говорит тихо, половина фразы проглатывается, потому что у него перехватывает горло: Алин не помнит, когда в последний раз видела своего напарника таким уязвимым. Карлос всегда был монстром самоконтроля, что помогло ему окончить военное училище с отличием и стать капитаном после первого же задания. Она берет себя в руки, чтобы забыть про свой стресс и переключить внимание на него.

– Все в порядке? – спрашивает Алин, чувствуя, как хмурится, пытаясь скрыть свою тревогу. – Я никогда не видела, чтобы ты так потел…

У подножия ступенек их ждет пустой и молчаливый зал.

– Да… Просто знобит немного. И затылок немеет. – Он массирует себе шею. – Не знаю, что…

Он замолкает, и поскольку Алин понимает, что он, похоже, столкнулся с первой в своей жизни панической атакой – а сейчас не самый лучший для этого момент, – она просто подходит к нему и прижимается лбом к его лбу.

– Дыши, – шепчет она. Алин пытается прочитать что-либо в его взгляде, но видит там лишь плохо контролируемую тревогу. – Через тридцать секунд тебе станет легче… Никогда тебя таким не видела, – повторяет она.

Она кивает в сторону зала внизу ступенек и берет его за руку, увлекая за собой. Карлос секунду сопротивляется, потом сдается.

– Это из-за развода? Мне кажется, дело не только в…

Алин резко замолкает и выпускает руку Карлоса: как только она ступила в антрацитовую комнату, пронизанную синими лучами, пол, стены, затем потолок начинают переливаться волнами, словно в центр жидкого куба бросили камень. Подвижное покрытие из соединенных между собой прямоугольных стержней образует объемное пространство на стене прямо напротив них, тогда как остальная часть зала стабилизируется. Они оба непроизвольно тянутся к оружию, быстро одумываются и, затаив дыхание, молча наблюдают, как стена перед ними постепенно принимает форму огромной стилизованной маски льва, изрезанной светящимися золотыми линиями.

Алин невольно отступает назад, упирается в напряженное тело Карлоса, и глотка зверя открывается в узкую полость, в которой появляется темнокожее мужское лицо с тонкими чертами в облаке крошечных дронов: они выстраиваются в линию, останавливаются и начинают рисовать на лице затейливую сетку, скрывающую глаза. Почти тут же из открытого рта доносится бархатный голос: он мягко заполняет пространство, создавая ощущение, что мужчина говорит им прямо на ухо.

– Ваши услуги мне рекомендовала семья Ройджекер, а вашу эффективность подтвердил их сын Крис.

Лев делает секундную паузу, и, пока затихает эхо, Алин впервые за все время в полной мере осознает ситуацию: из захудалого тату-салона земных трущоб они с подачи Криса перенеслись в одно из самых секретных, привилегированных и охраняемых мест двух миров.

Тем временем Сварадж Джендал продолжает:

– Ваше начальство не в курсе нашей сделки, и, если в дело не вмешается человеческий фактор – я имею в виду утечку с вашей стороны, – ничего и не узнает: официально вы были отправлены в аттестационный отпуск в рамках очередного продвижения по службе, которое вас, несомненно, ожидает.

Никаких представлений, никакой преамбулы. Алин уже чувствует, что потеряла нить разговора, и она даже не знает, можно ли им самим заговорить или даже, что еще более амбициозно, прервать его. Пребывая в сомнениях, она представляет себя на инструктаже перед началом задания и довольствуется тем, что пытается справиться со стрессом, который давит ей на грудь и на мочевой пузырь, словно холодный чугун.

В то время как Карлос находит в себе силы неуверенно встать рядом с ней, два бесшумных дрона в виде черных кубов вылетают в комнату и зависают перед ними, после чего раскрываются, растягиваются и превращаются в голографические экраны.

– Прежде чем озвучить ваши задачи, – говорит Сварадж Джендал, – я обозначу ставки: для меня – счастье моей дочери Тэм, для вас – то, что вы укажете на этих экранах. – Алин с Карлосом переглядываются: Крис их не обманул. – Вы вправе менять свои требования до успешного завершения вашей миссии. Я все исполню.

Кубы тем временем принимают компактную форму и начинают кружить вокруг обоих агентов, после чего встраиваются в одно из свободных мест их комбинезонов. Карлос открывает рот, чтобы заговорить, но не издает ни звука, тогда он прочищает горло, выдыхает, поводит плечами, затем решается:

– Месье… – Тот кивает ему. – Мы не уверены, что… правильно проинформированы о ваших требованиях. Мы в курсе, что речь идет о вашей дочери, но пока не понимаем, чего вы от нас ждете. Ни ваши агенты, ни Крис Ройджекер ничего нам толком не объяснили.

Огромная маска льва колышется, стержни его пасти укорачиваются, и полость с лицом Свараджа Джендала беззвучно расширяется, выпуская хозяина этого места, который не спеша двигается в их сторону. Кроме странной сетки, закрывающей его глаза и нос, Алин удивляет его одежда: простые джинсы и бежевый пуловер – очевидно, очень дорогой, но без экстравагантности. На его оголенных предплечьях танцуют татуировки, созвучные с творчеством его дочери.

У него усталый вид.

Медленная, осторожная походка.

– Мне нужно, чтобы вы нашли кое-кого, – отвечает Джендал, останавливаясь перед ними. Его голос звучит слабее на этот раз, напрямую, без эха и бархата. – Кое-кого, кто пропал. Кое-кого…

Печаль Свараджа Джендала ощутима физически, она некоторым образом обезоруживает: опущенные плечи, склоненная голова – измученный вид. После продолжительной паузы, которую Карлос с Алин не решаются прервать, он поднимает голову.

– Кое-кого, кто, возможно, уже мертв.

Стайка микродронов вылетает из сетки, открывая его карие глаза, и выстраивается за его спиной, вдоль позвоночника, выпрямляя его осанку.

– Вы должны найти этого человека. Где бы он ни был, где бы ни прятался, какова бы ни была его личность или маска, под которой он скрывается… – Его голос дрожит. – Найдите мне его, выследите, вырвите силой из его нищеты или славы и, хочет он того или нет, передайте моим агентам.

Карлос снова прочищает горло и, вероятно, под действием успокоительных средств, произносит более уверенным голосом:

– Можно узнать, для чего мы ищем этого человека, месье? – уточняет он.

– Потому что это последняя карта, которую я могу разыграть, чтобы спасти искусство моей дочери, а также ее саму, – тут же отвечает Джендал. – Она чахнет. Я уже овдовел и готов использовать все свои силы и возможности, чтобы не потерять своего ребенка. – Он замолкает, и Алин спрашивает себя, сможет ли он говорить дальше. Затем он продолжает: – Вас ожидает доктор Валькариан, чтобы в упрощенной форме рассказать вам о своих выводах. Но время идет. Вам следует поторопиться, чтобы Земля и Марс не лишились гениальных творений моей дочери, а я – того, что никогда не сможет дать ни одна власть в мире.

Карлос использует очередную паузу Джендала, чтобы попытаться нащупать хоть что-нибудь, хотя бы какую-нибудь крошечную деталь, за которую можно зацепиться, чтобы начать поиск.

– А можем мы узнать, месье, – это, несомненно, облегчит нам задачу, – что помешало вам найти этого человека, прежде чем обратиться к нам?

– Нет, – внезапно отвечает Сварадж Джендал. С застывшими чертами под своей футуристической сеткой, он поворачивается к ним спиной и направляется к гигантской маске льва, по-прежнему возвышающейся над залом. Когда он ставит ногу вглубь нее и волокна вокруг него смыкаются, достигая лица, стены зала снова начинают переливаться волнами, и опять раздается голос, тихо и тепло шепчущий на ухо.

– Нет, не можете, – безапелляционно произносит он.

В то время как цветные линии бесшумно рождаются и умирают вокруг Свараджа Джендала, Алин задается вопросом, как они с Карлосом смогут решить проблему, с которой не справились все деньги мира; ведь возникшая ситуация сделала такого всемогущего человека совершенно беспомощным.

– Все, что вам нужно знать, помимо того, что она пропала где-то на Земле пятнадцать лет назад, – это то, что когда-то ее звали Таня Эспиноза, и если она еще жива, то тщательно скрывается, и вы должны нам ее привезти. – Матрица соединенных волокон закрывается еще больше, оставляя на виду только его рот. – Мои средства в вашем распоряжении. Все.

По мере того как маска постепенно исчезает в стене, голос хозяина этого места раздается в последний раз.

– Доктор Валькариан и моя дочь ждут вас.

Алин и Карлосу требуется несколько секунд, чтобы убедиться, что он не появится снова и что они остались одни.

– Как ты? – тихо спрашивает Карлос.

Алин вздыхает.

Фыркает.

– Давненько я не испытывала такого стресса… Можно, конечно, сколько угодно ругать Криса, но ты представляешь, что это за история? – Карлос кивает. – Такая возможность выпадает раз в жизни…

Карлос тут же реагирует на эти слова, и его лицо озаряется решимостью, которой она уже не видела у него некоторое время: он размышляет, скрестив руки, и эта поза ее успокаивает всякий раз, когда на пороге возникающих трудностей он активирует свои первоклассные мозговые извилины. То, что он как ни в чем не бывало достает из комбинезона свою флягу и подносит ее ко рту, все же ее немного беспокоит.

– Мы здесь не просто так, – бросает он ей, словно это и есть вывод его стратегических размышлений, но она чувствует некую недоговоренность, нечто, о чем он умалчивает или пока не знает, как сформулировать. – Так или иначе, нам повезло, что подключили именно нас, но без нашего послужного списка мы вряд ли бы сюда попали: мы работаем в зонах чрезвычайных ситуаций на Земле, начиная с наших первых заданий, имеем контакты на местности, информаторов… – Он смотрит на Алин несколько остекленевшими глазами. – И мы достаточно близки к Ройджекерам, чтобы дернуть за нужные ниточки, если возникнут какие-то проблемы.

Алин соглашается, но тут же с сомнением качает головой.

– Мне непонятно, как и почему исчезла эта женщина. Есть что-нибудь на этот счет в базе?

Карлос на секунду замирает, и она понимает, что он запустил поиск. Проведя быструю проверку, она замечает то, что он понял раньше нее: несмотря на измененный внешний вид, их интерфейс вновь подключен к сети.

– Нужно прежде всего проверить записи о смерти, чтобы не тратить время зря, – продолжает она. – Как бы мне хотелось что-нибудь уже написать на этих штуковинах…

Она активирует дрон, предоставленный Свараджем Эдо-Джендалом: маленький куб вылетает из ее комбинезона и раскрывается. Поскольку они оба направляются к ступенькам, ведущим из комнаты, экран следует за Алин, зависнув возле ее правой руки.

– Ты хоть придумала, что попросишь у папаши Джендала? – спрашивает ее Карлос, и Алин кажется, что он поспешил задать этот вопрос только затем, чтобы не отвечать на него первым.

Он улыбается ей, и они выходят через открытый шлюз: в коридоре некоторые двери тоже оказываются открытыми, словно приглашая в них войти.

– Я пока думаю, что выбрать: пони или чтобы лучший друг бросил пить.

Он пихает ее локтем в бок. Она возвращает ему улыбку. В нескольких метрах от них, между цветных завитков, повсюду украшающих творения Тэм, появляется силуэт доктора Валькариан. Карлос кивает ей: это знак, что миссия началась и что он берет на себя инициативу во взаимодействии; тогда как Алин довольствуется наблюдением в режиме скачивания информации, поддерживая свои органы чувств и модули в состоянии боевой готовности. Позже они все обсудят.

– Капитан Ривера, лейтенант Руби, – произносит Валькариан, стоя возле двери и делая приглашающий жест рукой.

Карлос останавливается перед ней. Алин знает, что он будет медлить некоторое время, пока она не осмотрит комнату: это как разминка, позволяющая им войти в нужный ритм. Она запускает сканирование, опасаясь, что оно будет плохо работать из-за помех, создаваемых системой безопасности, но все прекрасно функционирует. Благословение Свараджа Джендала их сопровождает…

– Нам говорили о доступе к личному снаряжению господина Джендала, – говорит Карлос, показывая на открытые двери в коридоре.

Валькариан разглядывает его, засунув руки в карманы своих рабочих брюк, несомненно очень дорогих, сочетающих в себе красоту и функциональность. Легкость, с которой эта женщина купается в роскоши, контрастирует с ее лицом труженицы, измученной тяжелой работой.

– Если вам сложно найти нужную комнату в тридцатиметровом коридоре, я позволю себе усомниться в ваших способностях отыскать призрака, блуждающего на Земле. – Кажется, она не столько насмехается над ними, сколько абсолютно искренне сомневается в том, что они справятся с заданием. – То, что вы не проявили любопытства и сообразительности, чтобы проверить свои допуски после встречи с господином Эдо-Джендалом, совсем меня не утешает.

Она наклоняет голову, словно ожидая их реакции, и Карлос выдерживает ее взгляд, тогда как Алин быстро просматривает функции, которые действительно были добавлены в облако их системы дополненной реальности. Помимо различной информации об их непосредственном окружении – температуре, составе воздуха, иконок о состоянии, плавающих над ближайшими биологическими и технологическими элементами, и т. д. – у них отныне появился доступ к разнообразным фильтрам, включая слой ориентации, с точностью указывающий расстояние до каждой комнаты коридора и ее назначение. Первым открытием Алин является то, что лаборатория, в которую их пригласила Валькариан, соседствует с огромным залом, помеченным как спальня Тэм Эдо-Джендал.

– Простите, что произвели на вас плохое впечатление, доктор… – Карлос улыбается. – У меня остался один вопрос, пока мы не перешли к делу: теперь, когда месье утвердил наши кандидатуры, мы продолжим тратить время на то, чтобы нюхать друг у друга под хвостом, или вы готовы сотрудничать?

Алин внутренне усмехается, и напряжение немного спадает: Карлос никогда не бывает так хорош, как в роли дерзкого парня; этим оружием он пользуется еще лучше, чем своими кулаками или служебным пистолетом. Тем не менее Валькариан выглядит такой же смущенной, как танк перед детским автоматом, стреляющим мыльными пузырями.

– Предлагаю еще немного понюхать друг у друга под хвостом… – произносит она, снова приглашая их войти.

Карлос в очередной раз выдерживает ее взгляд, затем снова улыбается и кивает. Ответила она достойно, но уже выдала им кое-какую информацию: она слишком горда для того, чтобы дать втянуть себя в игру. Алин берет это на заметку.

Внутреннее убранство лаборатории Валькариан ожидаемо совпадает с данными, отправленными ультрасложным интерфейсом – и связанной с ним базой, – к которому Сварадж Эдо-Джендал открыл им доступ: присутствующий здесь минимум роскоши с откровенной эстетикой контрастирует с головокружительной эксцентричностью, выставленной напоказ в коридоре. Абстрактная картина, кремовые стены и светильники успокаивающих оттенков явственно говорят о том, что при обязательном наличии комфорта ничто не должно отвлекать Валькариан от работы.

Алин входит, окидывает комнату взглядом, несколько секунд изучает многочисленные экраны и голографические подставки, встроенные в обстановку, идентифицирует дверь, ведущую в комнату Тэм, – круглый вход, по которому интерфейс дополненной реальности отказывается выдавать детали, – и добавляет мысленные комментарии и закладки к различным элементам декора. Валькариан садится за свой рабочий стол, а Карлос небрежно устраивается на стуле напротив нее. Между ними идет борьба, кто подчинится последним, но эта игра больше в интересах Карлоса, которому нечего терять. Если Валькариан не хочет испортить отношения со своим всемогущим нанимателем – если только они чего-то не знают, – ей выгоднее быть им полезной.

– Ладно! – произносит Карлос, в знак примирения раскрыв обе ладони. – Начнем сначала, если позволите, поскольку мы с коллегой немного взволнованы… всем происходящим, понимаете? – Он вновь улыбается ей. – Интерфейс, к которому вы так любезно меня направили, – он стучит себе по виску, – не очень многословен на ваш счет. Вы… состоите на службе у семьи вот уже двадцать лет, и…