Фантазии Дарио. Тру-крайм с поразительной развязкой

Некоторые называли их уродцами или грязнулями и распускали о семье Гальера неприятные слухи. Люди грубо шутили на тему того, как Адриана зарабатывала на пропитание. Социальные службы Мирандолы, района, который контролировал эту область, отправили служащего проконтролировать ситуацию. Каритас[5] выдали им талоны на еду и коробки с консервами, хотя некоторые жители города клялись, что видели, как Романо пытается перепродать банки томатного соуса, пакеты с пастой и даже стейки, которые им дал мясник.

В конце концов семью Гальера выселили из их квартиры в доме 133 – к тому моменту они не платили арендную плату уже 4 месяца. Им пришлось переехать на второй этаж скромного многоквартирного социального жилья на Виа-Вольта, напротив желтого двухэтажного дома, где жили Оддина Пальтриньери, ее муж Сильвио Панцетта, а также их две дочери-подростка. Сильвио, крупный мужчина с оливковой кожей, отлично знал Романо. Они вместе работали в Саудовской Аравии, и Сильвио не уважал Романо, считая того поверхностным и беспринципным. А вот Оддина сочувствовала семье Гальера. Несколько лет назад она попала в автомобильную аварию и получила серьезные травмы ног, после чего осталась в инвалидной коляске, но это не сломило ее. Оддина обладала железной силой воли и потому оставалась активным членом сообщества, всегда готовой прийти на помощь нуждающимся.

Оддина хотела помочь Адриане. Иногда она давала ей еду и одежду, а иногда приглашала выкурить пару сигарет у себя на кухне, где терпеливо слушала ее жалобы на жизнь. После рождения Игоря и Барбары Адриана больше не хотела детей и потому, забеременев в следующий раз, сделала аборт. Однако в конце 1989 года Адриана узнала, что снова ждет ребенка, и на этот раз решила его оставить. Его назвали Дарио.

Последний член семьи Гальера был рожден в Мирандоле 16 мая 1990 года раньше срока и весил менее 2 килограммов, из-за чего несколько недель пролежал в инкубаторе. Спустя 2 года он вырос в небольшого мальчика со светлыми волосами и немного косящими голубыми глазами. У него развились двигательные нарушения, и он вечно спотыкался и налетал на вещи, но был энергичным и активным – маленькой радостью своих родителей. Однако был у рождения Дарио и негативный аспект: его тоже нужно было кормить, а финансовое положение семьи за последние годы не стало лучше.

Самым несчастным членом семьи тогда был, несомненно, Игорь. Его психологическое состояние ухудшалось, ведь его продолжали дразнить в школе, и он все с большим трудом с этим справлялся. Однажды, когда Игорю было 15 лет, он бросился под проезжающую машину – настолько безвыходной ему казалась ситуация. Он выжил, но переломал себе все кости, из-за чего потерял подработку в столярной мастерской, куда ходил после школы.

Дома у семьи Гальера не хватало базовых принадлежностей, а выживали они по большей части благодаря помощи соседей. Несмотря на то, что они жили в государственном здании с установленной суммой максимальной арендной платы, долги накапливались. Правительство города все настойчивее предупреждало Романо об этом, и однажды в понедельник, 27 сентября 1993 года, представители властей появились на его пороге с уведомлением о выселении. У семьи Гальера было всего несколько часов, чтобы собрать вещи и освободить помещение. Пока они собирались, нанятые администрацией грузчики сновали вверх-вниз по лестнице, освобождая комнаты от мебели. Романо не выдержал и в слезах забился в угол. Мужчина, которому тогда было уже 56 лет, с женой, тремя детьми и грузом вечных неудач на плечах не представлял, как жить дальше.

В тот же день семья погрузила несколько сумок в свой старый белый «Тальбо» – этой машине предстояло стать их домом. Романо взял за руку маленького Дарио и перешел дорогу к желтому дому напротив. Оддина и Сильвио всегда им помогали, и Романо надеялся, что они одолжат ему 3 миллиона лир (2000 долларов), чтобы он выплатил все свои долги.

Оддина с ругательствами выгнала его с порога. «A tse un bon da nient, – сказала она на местном диалекте. – Ни на что не годный ты человек. Ты не смог даже оплатить субсидированную аренду в государственном жилье. Идиот!» Затем она взглянула на Дарио, которому было лишь 3 года, и решила, что ребенок может пожить у них, пока Романо не найдет для семьи новое жилье.

Дарио в слезах перешагнул порог желтого дома. Ему было тяжело смотреть, как родители завели машину и отправились на поиски парковки, где могли бы провести ночь. Он чувствовал себя потерянным и испуганным. Оддина заметила его худобу, вероятно, связанную с вынужденной диетой семьи Гальера, в которой единственным блюдом за день был кусок хлеба, вымоченный в молоке. Она решила заработать доверие Дарио пастой болоньезе и стейком, порезанным на мелкие кусочки. Дарио уплетал еду так, будто боялся, что у него вот-вот ее отберут.

На втором этаже Дарио ждала теплая кровать с чистым постельным бельем. Джулия и Клаудия, дочери-подростки Оддины и Сильвио, окружили Дарио заботой: играли с ним, читали ему сказки на ночь. Но больше всех малыша полюбил Сильвио. Когда Дарио был рядом, вся напускная грубость Сильвио, крупного и сурового мужчины, улетучивалась. Дарио стал для Сильвио сыном, о котором тот всегда мечтал. Когда осенью выдавались теплые деньки, Сильвио с Дарио садились в белый фургон и отправлялись в зоопарк, в порт Ливорно или посмотреть на самолеты в Пизе. Дарио был счастлив в новой семье, но и о старой не забывал – родители навещали его каждый день. Кроме того, он начал ходить в детский сад.

Однако социальные службы Мирандолы каким-то образом узнали про сложившуюся ситуацию и отправили к Оддине социального работника. Приехавшая женщина предложила Оддине принять участие в программе приемных родителей и стать официальным опекуном Дарио, что позволило бы ей получать несколько сотен тысяч лир (несколько сотен долларов) в месяц. Оддина отказалась. Ей не нужны были деньги, и она не хотела принимать участие ни в каких программах. Социальная работница настаивала, но Оддина была непреклонна. Дарио был сыном ее соседей, и она была готова предоставлять ему кров и кормить его горячей едой трижды в день, пока его семья не встанет на ноги, чтобы заботиться о нем самостоятельно. Так они условились, когда взяли Дарио к себе, и нарушать договоренности Оддина не собиралась.

Тем временем семья Гальера наконец переехала из машины в нормальное жилье. Они расположились в квартире, принадлежащей церкви Финале-Эмилия. Они обратились к местному священнику, дону Джорджио Говони, известному своей помощью иммигрантам и беднякам, и он действительно нашел для семьи Галера постоянное жилье.

Осень сменилась зимой, начались рождественские праздники. Семья Гальера провела Рождество в желтом доме. Они ели за большим столом в гостиной, а Дарио разворачивал подарки под елкой. Он был в восторге от атмосферы Рождества, но к вечеру слег с высокой температурой. Следующим утром, около 9:30, кто-то постучался в двери. Гостьей оказалась социальная работница из Мирандолы, которая сообщала, что для Дарио нашли новый дом в Реджо-Эмилия, в центре, которым управляли монахини. Его ждали там уже этим утром.

Оддина и Сильвио умоляли оставить Дарио с ними. Он был счастлив в семье Пальтриньери, отлично ладил с другими детьми, а родители в таком случае могли навещать его каждый день – Дарио пережил бы это проще, чем если увезти его в далекий Реджо-Эмилия к незнакомым монахиням. Однако у работницы социальной службы было постановление суда Болоньи по делам несовершеннолетних. У них не оставалось выбора. Джулия, старшая дочь Пальтриньери, едва сдерживала слезы, собирая сумку Дарио.

Все еще страдающий от повышенной температури Дарио сел в машину к Сильвио и Джулии. Они отправились в Реджо-Эмилия, следуя за белой «Пандой» социальной работницы. По дороге они объяснили Дарио, что он пробудет там несколько дней, а затем сможет вернуться домой, пусть и знали, что это ложь. Прошло чуть больше часа, прежде чем обе машины припарковались около здания из красного кирпича: Ченаколо-Франческано, учреждение для детей из бедных семей. Монахиня открыла дверь, чтобы поприветствовать нового подопечного. Дарио изо всех сил цеплялся за шею Сильвио, и монахине пришлось приложить немало усилий, чтобы затащить его внутрь, пока он кричал и сопротивлялся. Молча, исполненные тоски и сожалений, Сильвио и Джулия отправились домой.

Узнав, что его ребенка увезли в Ченаколо-Франческано, Романо был в ярости. Он кричал, ругался и проклинал социальных работников, которые это устроили. Как одержимый он не раз ездил в Мирандолу, где угрожал всем в офисах Единых местных органов здравоохранения (ит. Azienda Unita Sanitaria Locale, AUSL), а однажды чуть ли не приковал себя к входу в знак протеста. Ничего из этого, к сожалению, не помогало. Семье Гальера оставалось лишь навещать Дарио в Реджо-Эмилия в разрешенные для визитов часы, но и это было непросто, ведь у Романо больше не было машины.

Примерно 20 дней спустя Сильвио и Оддина вместе с дочерьми отправились навестить Дарио и заметили, что мальчик выглядел отстраненным и почти не обрадовался их присутствию. Монахини и социальные работники решили, что было бы лучше, если бы семья Пальтриньери больше не навещала Дарио – думали, это убережет его психику от новых травм. Социальные службы рассматривали мальчика как долгосрочный проект. Ему нужно было жить с кем-то, кто мог бы позаботиться о нем, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы жить самостоятельно. Супругам Гальера позволили время от времени видеться с сыном.

Ближе к концу 1994 года, примерно через год после того, как Дарио забрали, в Ченаколо-Франческано прибыла молодая стажер-психолог, Валерия Донати. Ей было 26 лет. Одной из ее первых задач в AUSL было найти семью, готовую взять Дарио на воспитание. Но прежде с ним нужно было поговорить. Беседа была слишком короткой, чтобы поставить диагноз, однако у Валерии сложилось впечатление, что у Дарио имелись проблемы с эмоциональным развитием. К счастью, она знала, что с этим делать. Перед переездом в Милан Валерия получила степень в области психологии развития и образования в Падуанском университете, где специализировалась на выявлении жестокого обращения и сексуальных надругательств над несовершеннолетними.

После пары месяцев поисков доктор Донати нашла пару, которая, по ее мнению, могла справиться с таким непростым ребенком, как Дарио, – Энрико и Надия Тонини из Гонзаги, что недалеко от Мантуи. Пара на тот момент уже воспитывала двоих приемных детей. В конце весны 1995 года Дарио покинул Ченаколо и переехал в семью Тонини. Так едва ставший пятилетним ребенок обрел четвертый в своей жизни дом.

Романо снова потерял самообладание. Ему трудно было смириться с мыслью, что его сын жил в Ченаколо-Франческано, но теперь все стало еще хуже – Дарио отдавали каким-то посторонним людям. Что они собирались делать с его сыном? Кто-то хотел на нем нажиться, получая выплаты от государства? Эти вопросы мучили его, не давали покоя.

После выселения Романо Адриана, Игорь и Барбара постоянно меняли квартиры и дома, пока дон Джорджио Говони наконец не нашел им постоянное место жительства. Им стало двухэтажное здание на грунтовой дороге в сельской местности Масса-Финалезе, где они делили общую ванную комнату и кухню с семьей иммигрантов из Албании. Это был старый дом на отшибе, незаметный с главной дороги. Плотный туман Бассы моментально превращал любой пейзаж в призрачное видение – он был таким густым, что жители говорили, будто в любое время года его можно хоть ножом нарезать. Именно в это бедное и сырое жилье Тонини привозили Дарио каждые выходные, чтобы тот повидался с родителями.

Семьи относились друг к другу прохладно, хотя и не показывали это за стенами собственных домов. Тонини считали, что Гальера – крайне проблемная семья, и Дарио не хочет к ним ездить. Также они отмечали, что Дарио всегда возвращался от них грязным и голодным.

Гальера, в свою очередь, считали, что Дарио не нравился новый дом, особенно из-за Маттео, одного из старших детей, который, по словам Дарио, его бил.

В сентябре 1996 года Дарио пошел в первый класс начальной школы Пегоньяги. Он серьезно выделялся на фоне одноклассников своей импульсивностью, легковозбудимостью и нестабильностью. Часто он неожиданно разворачивался и, ни на что не обращая внимания, бил рюкзаком любого, кто был рядом, а речь его была сумбурной, часто без логической связи между предложениями. Эти странности отпугивали сверстников, и одноклассники начали его избегать. Кроме того, Дарио отвлекался на занятиях и мешал проведению уроков, из-за чего учителям пришлось пересадить его на первый ряд. Рите Спинарди, одной из его учителей, вечно приходилось чем-то привлекать его внимание. Его называли маленьким straminato – словом из мантуйского диалекта, обозначавшим человека, который вечно витает в облаках.

Риту поражали глаза Дарио. В них не было интереса и любопытства, о чем бы ни рассказывали учителя или одноклассники. Лишь пустота. Казалось, что Дарио жил в своем крошечном мирке, где-то далеко оттуда, и ему было сложно находиться в обычном обществе. Он вечно путал свои тетрадки и не мог следить за школьными принадлежностями, которые то и дело сваливались с парты: незавидной судьбы не избежал ни один карандаш, ластик, пенал или тетрадка, и это заметно мешало проведению уроков. Однако, несмотря на проблемы Дарио с контролем моторики и концентрацией, учителя посовещались и решили не вызывать специалиста по работе с детьми с особыми потребностями.

Затем, во время рождественских каникул, госпожа Тонини заметила нечто странное в поведении Дарио – ему и прежде было непросто выполнять домашнее задание, но теперь, казалось, ситуация ухудшилась. Оценки становились все ниже, Дарио стал чаще спотыкаться и хуже контролировать свои движения. Кроме того, мальчик ел меньше обычного и плохо спал, а на его губах появилась герпетическая сыпь, вероятно, связанная с ослабленной иммунной системой.

Госпожа Тонини попросила учителей Дарио присмотреть за ним. Через несколько дней после того, как он вернулся в школу в январе 1997 года, одна из его учителей пригласила госпожу Тонини, пришедшую за сыном, побеседовать. Она рассказала, что во время проверки домашнего задания Дарио упомянул кое о чем, что случилось во время визита к родной семье. Он сказал, что Игорь, его старший брат, напугал его, «играя под одеялом» с их сестрой, Барбарой.

Встревоженная госпожа Тонини вернулась домой и засыпала мальчика вопросами. Что происходило в доме этой бедной семьи? Как они играли друг с другом? Однако Дарио упорно молчал, так что госпожа Тонини позвонила доктору Донати, психологу, которая и устроила мальчика в их семью. В течение трех месяцев доктор Донати навещала Дарио дважды в неделю, и каждый раз, когда Дарио возвращался от семьи Гальера, госпожа Тонини давила на него, пытаясь получить ответы.

Романо и Адриану вызвали в AUSL, сообщив, что их встречи с сыном будут приостановлены на 2 месяца. Романо плохо воспринял эту новость, начав угрожать, что он обольется бензином и подожжет себя, чтобы привлечь внимание общественности к беспорядку, творящемуся в социальной службе. Работники объяснили, что ему нужно проявить терпение. Тем временем AUSL начали изучать семью Гальера, так как до них дошли городские слухи, что Барбара вступала в сексуальные отношения с другими детьми на глазах у Игоря и, вполне вероятно, с самим Игорем.

Госпожа Тонини видела, что состояние Дарио стремительно ухудшалось. Она все чаще замечала, как он молча сидел, смотря в окно отсутствующим взглядом. Все чаще мальчик спотыкался, отказывался от еды и пугался всего подряд, а также постоянно уходил в себя. Разумеется, Дарио по-прежнему не удавалось сосредоточиться на школьных занятиях.

С наступлением весны Дарио наконец раскрылся. Вечером 11 апреля 1997 года он сказал приемной матери, что Игорь однажды заставил его лечь лицом вниз на диван в гостиной и «сделал больно его бедрам». Госпожа Тонини встревожилась больше обычного. Почему он упомянул именно эту часть тела? Почему именно бедра? Дарио не стал говорить ничего больше. Госпожа Тонини позвонила доктору Донати, чтобы сообщить ей – как делала это всегда – обо всем, что ей поведал Дарио. Выходные прошли без шокирующих событий, однако утром 15 апреля телефон в офисе социальных служб Мирандолы снова зазвонил. Это была рыдающая госпожа Тонини. Дарио сказал ей, что старший брат показывал ему гениталии. Подозрения доктора Донати были подтверждены. Бледный и тихий юноша скрывал ужасный секрет: его старший брат был опасным извращенцем, неспособным сдерживать себя даже на глазах у своего 6-летнего брата.

На следующий день доктор Донати не отвечала на звонки, и госпожа Тонини появилась лично: запыхавшаяся, нервная и с кошмарной новостью, что Игорь применял сексуальное насилие в отношении Дарио. Мальчик наконец открылся и рассказал, что брат принуждал его к оральным сношениям – это объясняло появление герпеса на губах. Кроме того, Игорь угрожал младшему брату, из-за чего тот и боялся говорить правду. Спустя несколько дней открылась еще более чудовищная деталь: Романо и Адриана также применяли к мальчику насилие – на этот раз психологическое. Романо принуждал Дарио молчать, сказав, что, если он осмелится кому-то рассказать, Романо причинит ему «еще больше боли». Доктор Донати и госпожа Тонини все четче видели общую картину произошедшего. На первый взгляд казалось, что семья Гальера всего лишь ведет бедную и изолированную жизнь. Однако за этим фасадом скрывались настоящие чудовища, неспособные контролировать самые низменные инстинкты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Так (или просто «Басса») называют северную часть провинции Модена.

2

Сильное землетрясение в Северной Италии магнитудой 6,0 произошло 20 мая 2012 года и лишило крова около 6000 человек.

3

Вергилий – персонаж «Божественной комедии» Данте Алигьери, проводник главного героя по загробному миру (прим. пер.).

4

Вид ресторана в итальянском стиле и с итальянской кухней, чаще всего ориентированный на постоянных гостей (прим. пер.).

5

Благотворительная католическая организация (прим. пер.).