Земля, прощай! Рассказы

В те стародавние времена, люди жившие на Земле, все-таки нашли способ перемещения в космическом пространстве на дальние расстояния. После этого нашли они и планету, очень похожую по своим свойствам на Землю. Открыл ее один из ученых, который родился в стране, отправившей первого человека в космос. Существует легенда, что название планеты Херазера составилось из первого восклицания этого ученого, вырвавшегося из его уст в тот момент, когда он ее обнаружил. Прошло немного времени после открытия планеты до того момента, как люди поняли, что она вполне пригодна для жизни и начали ее освоение. Имя ученого, кстати, не сохранилось до наших дней.

Так же, как и не сохранились следы пребывания древних людей на Земле (по имеющимся данным из архивов). Причина тому – Вторая Ядерная война, уничтожившая человечество окончательно.

Но сначала была Первая Ядерная. Она началась уже через десять лет после начала освоения Херазеры. Причиной войны стало сосредоточение технологий дальних космических перелетов в руках десятка богатейших стран и их нежелание делиться ими с другими. В связи с этим, один из нервных правителей более отсталых государств тех времен, не желая мириться с такой несправедливостью, сгоряча ткнул красную кнопку и запустил свою единственную ядерную ракету. Эта ракета, по правде говоря, вовсе не полетела куда надо, а отклонившись от траектории, плюхнулась на ничего не подозревающую о технологиях космических путешествий Камбоджу. К счастью, жители этой прекрасной страны не пострадали, ибо ракета упала на окраине столицы, при этом не взорвалась, а разрушила свиноферму и убила трех хрюкающих особей.

Однако, запуск этой ракеты мгновенно спровоцировал на нажатие своих красных кнопок и некоторых других воинствующих их обладателей.

На счастье большинства землян, сильнейшие страны, которые имели наибольшие ядерные арсеналы на Земле, не ввязались в эту заварушку. Благодаря этому, по ее окончании, была уничтожена только четверть населения планеты. Оставшиеся в живых, осмотрелись вокруг себя, как студент осматривает с утра, после дикой пьянки, разрушенную комнату своей общаги, и клятвенно договорились больше никогда не использовать ядерное оружие для войн на Земле.

Но шли столетия и наиболее продвинутые представители рода человеческого постепенно переселились на Херазеру, а оставшиеся жители Земли стали забывать клятвенное обещание, данное когда-то их предками друг другу. Наконец, окончательно заскучав и уже не зная чем себя занять на прекрасной Земле, люди затеяли свои последние разборки.

Никто толком не знает из-за чего началась Вторая Ядерная, но точно известно, что она закончилась полным уничтожением всего живого на Земле, включая растения. Ну, а остатки человечества продолжили свое существование исключительно на Херазере.

С тех пор прошло три миллиарда лет. Земля отдыхала, а у людей с Херазеры, до недавнего времени, мыслей о необходимости ее посещения не возникало. Но вот, теперь, снова космолет таки появился в пределах солнечной системы и держал курс на Землю.

Капитан корабля Харлачев построил личный состав в командном отсеке и обратился к соратникам строгим, сухим, чуть громковатым голосом: "Мы подлетаем к планете, где зародилась человеческая раса, гаркнул он".

"Вот, жеш зараза", – подумал про себя с неудовольствием гражданский специалист, географ Ванолли.

"Он хорош", – подумал в этот же момент лейтенант Брауншвейг.

"Наша миссия", – продолжил Харлачев: "Состоит в том, чтобы определить нынешнее состояние Земли и понять пригодна ли она для жизни. Все вы хорошо знаете каждый свои задачи, но по инструкции я обязан еженедельно повторять их вам, чтобы за время длительного перелета вы их случайно не забыли. И не нужно закатывать глаза, Хорькевич, я от инструкции не отступлю ни на шаг. Только дисциплина поможет нам выполнить ответственную задачу. Не забывайте, что вы удостоились великой чести быть отправленными, одними из миллионов претендентов, в этот путь.

Так вот, наша родина Херазера близка к перенаселению. При норме в сто миллиардов жителей, на ней обитает уже девяносто пять. Так как политика сдерживания роста населения не дает своих плодов без войн и эпидемий, на запуск которых, как вы знаете, у нас наложен строжайший запрет, то нам необходимо сделать, то, что когда-то сделали земляне, а именно, найти новое пристанище во вселенной для перерасплодившихся людей. Наипростейший способ – это, естественно, снова поселиться на ближайшей пригодной планете, то есть – Земле.

Мы приблизимся к ней на расстояние посадки через сутки. За это время всем необходимо проверить и подготовить свое оборудование. Первая часть миссии, как вы знаете, это проверка наличия атмосферы, радиации и силы притяжения на поверхности Земли. Эту задачу выполнит группа гражданских специалистов под руководством профессора Говорунского на расстоянии тысячи километров от Земли, еще до высадки, чтобы понять сможем ли мы вообще высадиться на нее. Ведь нам абсолютно неизвестно, что там осталось после Второй Ядерной и в каком виде это безобразие сохранилось до наших дней. Это все, что я хотел вам сейчас сказать", – закончил, наконец, свою длинную речь командир.

"Вот дурачьё", – подал голос бортинженер Хорькевич: "Взять так просто и уничтожить все живое на родной планете! Зачем, почему, чего им не хватало? Такая планета! Живи себе, радуйся, вот как мы сейчас, так нет же…", – ни с того ни с сего попричитал он.

"А ты думаешь, что у нас на Херазере такое невозможно?" – Как то слишком серьезно спросила химик Чансон? Хорькевич слегка испуганно и как на сумасшедшую, произносящую какую-то несусветную нелепицу, посмотрел на Чансон. Он задумался на несколько секунд, в его мозгу происходил какой-то напряженный мыслительный процесс, решающий сложную, доселе неизвестную задачу. Наконец, он, расслабляясь, с нервной усмешкой сказал: "Конечно, нет. На Херазере такое невозможно".

Этот разговор слышали все, но почему-то никто, умышленно или нет, не стал  его развивать. Конечно, не потому, что согласились и поверили в последнее утверждение Хорькевича, а просто, не решились, что-ли. В общем-то все понимали, что не зачем было об этом здесь и сейчас говорить. Мало ли что выйдет из этого разговора, а стало быть не нужно его и продолжать.

Смекнул это и капитан Харлачев. "Отставить рассуждения", –  резко прервал он неловкое молчание, воцарившееся в отсеке: "Всем приступить к выполнению своих обязанностей. Особое внимание прошу уделить георазведке, так как до нас не сохранилось никаких данных о расположении жизненных объектов тех времен на Земле. Осталась только географическая природная модель, да и то она, наверняка, подлежит правке после трех миллиардов лет. Названия всех географических объектов также были утеряны, кроме обозначений материков. Мало ли что тут могло произойти, перемещение континентов или… черт знает что еще".

"Так точно, командир", – поддакнул Брауншвейг: "Могли растаять ледники и затопить какие-то материки, или за счет извержения вулканов могли образоваться новые, а также…" "Брауншвейг, я ценю ваши познания, но займитесь своим делом, подготовьте амуницию и оружие для выхода на объект", – прервал его рассуждения Харлачев.

"Есть!" – рявкнул тот и со счастливыми глазами побежал выполнять приказ. Ученые хихикнули про себя и продолжили заниматься своими делами.

Через сутки космолет приблизился на расстояние в тысячу километров от Земли. Командир со своего поста по видеосвязи начал отдавать распоряжения участникам миссии.

"Ванолли, займитесь составлением фактической географической модели Земли и сравните ее с нашей. Для этого мы совершим десять витков вокруг планеты, проведите сканирование и предоставьте отчет.

Каков уровень радиации Чансон?"

– "Повышенный. В разных местах по-разному от 10 до 1000000 раз выше нормы. Присутствует множество точечных очагов, как будто это были источники или хранилища радиационных веществ. Но для более глубокого анализа необходимо сканирование всей поверхности. Я проведу его во время облета и составлю радиационную карту планеты, а также температурную. Хоть наши костюмы и защищают от тысячекратного превышения дозы излучения, но для минимизации риска предлагаю высадку в наименее зараженном месте. Через час после облета карта будет готова и по ней можно будет сориентироваться".

– "Хорошо, я учту ваше предложение. Доложите по готовности карты и наложите ее на рельеф, полученный Ванолли. Так мы будем представлять, что из себя сейчас представляет планета более наглядно".

Штурман Вознесенцев рассчитал траекторию десятикратного облета Земли и запустил корабль в автоматическом режиме по заданной программе. Время облета составляло четыре часа. Члены команды заняли свои посты для выполнения поставленных перед ними задач.

После завершения облета радиационная карта была готова, ее вывели на общий монитор в командном отсеке, здесь же собрался экипаж.

По материкам, расположенным на модели Земли были распределены зоны радиационного заражения. Они обозначались оттенками зеленого цвета начиная от светлого при минимальном уровне радиации, продолжая более темными при его повышении.

Все присутствующие уставились в монитор. Покрутив модель Земли несколько раз вокруг своей оси, Чансон начала излагать итоги исследования: "Итак, здесь мы видим, что зоны радиационного заражения точечно разбросаны по всей планете. Кстати, расположение материков и их размеры практически не изменились за прошедшее время. Что касается радиации, берусь предположить, что ее источники – это не только поврежденные со временем хранилища, но и места попадания сверхмощного ядерного оружия времен Второй Ядерной войны.

Начнем с наименее интересного и наиболее простого для объяснения объекта исследования, с Антарктиды. Мы видим, что этот континент по всей своей площади представляет собой бледно-зеленую область с двадцатью восемью более темными точками в виде кругов диаметром несколько километров. Судя по температурному анализу, эта территория наименее благоприятна для жизни на Земле, так как средняя температура материка плюс три градуса Цельсия, а это гораздо ниже минимально допустимой для постоянной жизни человека. К тому же, она наполовину покрыта льдом. Скорее всего, здесь люди постоянно не проживали, за исключением, возможно, более теплых прибрежных зон, свободных ото льда. Видно как раз в этих зонах несколько темно-зеленых пятен. Тут и были уничтожены эти поселения, ну или морские военные базы, точно сказать невозможно.

Темные пятна в глубине континента указывают на то, что вероятнее всего здесь были важные военные объекты, иначе какой еще смысл лупить по безлюдному леднику.

Дальше рассмотрим Австралию.

Картина напоминает ту же, что и в Антарктиде, но общий уровень заражения несколько выше и эпицентров поражения чуть больше, примерно в два раза.  Их расположение приблизительно такое же как на предыдущем примере, в основном по побережью, причем на всем его протяжении. Очевидно, что здесь проживало большее количество населения. Видимо эти два континента не представляли какой-то реальной силы, а просто были уничтожены, являясь всего-лишь сопутствующими жертвами. Так же как и жители многочисленных архипелагов вокруг нее, а я предполагаю, что они были населенными, так как тоже попали в зону поражения. Из-за малых размеров островов у их обитателей не было шанса на спасение.

Любопытная ситуация с Африкой. На этом континенте видно множество темно-зеленых пятен в северной и южной её частях, а в центральной части материка радиационные зоны располагаются в виде кругов, диаметром около ста километров строго в шахматном порядке, как будто шла планомерная обработка этой территории ядерным оружием без малейшего сопротивления. Грубо говоря, Африку просто зачистили от всего живого, причем методично, жестоко и неотвратимо. Вообще-то не вижу особой необходимости в таких действиях, потому что радиационное заражение, образованное гораздо меньшим количеством источников, как, например в Антарктиде, все равно покрывает весь материк и уничтожает все живое".

"Возможно, здесь проходили испытания оружия и Африку использовали как полигон, поэтому ее так и обработали", – высказал предположение штурман Вознесенцев. "Или здесь были расположены ядерные хранилища каких-то запасов, ну… или не знаю, что-то еще", – промямлил он, почему-то загоревшись желанием обязательно догадаться, отчего так не повезло Африке три миллиарда лет назад.

"Может быть", – без желания вдаваться в подробности и развивать эту тему дальше, ответила Чансон и продолжила отчет.

"В Южной Америке радиационный фон также высок и составляет в основном, сплошную темно-зеленую зону. Эпицентры излучения в больших количествах расположены вдоль всего побережья и в глубине материка. Большая его часть, за исключением гор на западе, стала пустыней. Источники пресной воды отсутствуют. По большому счету, Южная Америка представляет собой почти непригодную для жизни территорию с суровым горным ландшафтом на западе и жаркой равниной на востоке.

Переходим к самым любопытным материкам: Евразии и Северной Америке. С Северной Америкой картина более или менее ясна. Абсолютно вся ее территория представляет собой сплошную темно-зеленую зону, в которой даже трудно различить эпицентры радиационного заражения, их здесь сотни. Весь континент был стерт с лица Земли массированным ядерным ударом. Речи о том, чтобы не только там жить, но и просто высадиться, даже с применением наших защитных средств, идти не может.

В Евразии мы наблюдаем ту же самую картину с одной лишь разницей. Среди сплошного темно-зеленого пятна на континенте, в северо-восточной его части имеется чистая зона. Территория, протяженностью около восьми тысяч километров с востока на запад и трех тысяч с севера на юг абсолютно не имеет признаков заражения. Назову ее… восточной аномалией. Вдоль ее границы проходит зона с низким уровнем заражения, который увеличивается по мере удаления от аномалии. Что характерно, температура в этой области комфортна для пребывания человека. Получается, что это единственное место на Земле пригодное для жизни прямо сейчас. В каких-то частях Антарктиды и Австралии можно обустроиться на поверхности, но это сопряжено с огромным объемом работ по налаживанию приемлемых условий по денуклеаризации, да и не только.

На остальных материках человек может жить только в специальных убежищах, построенных нашими роботами, без возможности выхода на поверхность", – Чансон закончила говорить.

С нетерпением дожидаясь окончания этого длинного отчета, Ванолли торопливо протараторил: "Послушайте, в зоне аномалии нет точек поражения. Но… они стало быть не были уничтожены и должны были продолжить существовать, а вдруг они сейчас там…"

"Отставить", – прервал его Харлачев. "Спасибо за отчет, Чансон. О пригодности или непригодности планеты для жизни выводы будет делать специальная комиссия, наша задача  – собрать данные и по возможности произвести высадку. Такая возможность, как мы видим, есть.

Будем высаживаться в благоприятной зоне, в ее центре, вот тут как будто самое удобное место", – и капитан ткнул пальцем на карте примерно в центр восточной аномалии.

Космолет приземлился посреди большого поля. На поле росла высокая, зеленая трава, в которой четыре члена экипажа, сошедшие с корабля, тонули по пояс. На них были облегченные версии скафандров, практически не ограничивающие движения. Такие скафандры предназначались специально для высадки в благоприятных условиях с минимальным вредным воздействием на человеческий организм. По правде говоря, в нынешнем месте посадки можно было обойтись без защиты, но по инструкции это было запрещено без подробнейшего анализа атмосферы, производимого непосредственно на поверхности. Разумеется, капитан Харлачев не мог нарушить инструкцию. Он был одним из четверки, стоявшей среди прекрасного пейзажа и молча, с восхищением оглядывал окружающую его природную картину.

Первым нарушил молчание Говорунский. "Ндаа", – протянул он: "Голову даю на отсечение, что на Херезере таких мест не осталось ни одного. На сколько видит глаз вокруг одна растительность, а вон там, вдали, на деревьях, где начинается лес, сидят птицы. А какое чудное голубое небо! Поразительно! А ведь и наша планета когда-то была такой. А сейчас не то что дикую птицу или дерево, поляну то с травой не найдешь. Вся Херазера сплошь покрыта городами".

"Да, впечатляет", – откликнулся Ванолли: "Хочется остаться здесь навсегда".

"И что вы будете здесь делать?" – скептически спросил его Брауншвейг, на которого, похоже, картинка Земли не произвела особого впечатления. "Здесь же ничего нет. Скукота, трава и деревья".

Харлачев прервал их размышления. "Ну что ж", – сказал он: "Нам остается завершить исследование атмосферы, произвести подземное сканирование и если все в порядке, совершить бесскафандровый выход на поверхность".

Говорунский занялся атмосферой, а Ванолли подземельем. Харлачев в паре с Брауншвейгом исследовали периметр, держа наготове оружие. Но никакой зримой и незримой опасности они не замечали. Постепенно расширяя радиус продвижения, они дошли до леса. Здесь Брауншвейг насторожился и взял оружие наизготовку. Взглянув на землю, он с тревогой обратился к Харлачеву: "Капитан, смотрите, следы на поверхности, здесь кто-то есть". Харлачев сохраняя спокойствие, с какой-то даже грустью посмотрел на напарника и ответил чуть ли не с тоской в голосе: "Спокойно, Брауншвейг, это следы животных".

"Животные должны жить в зоопарках", – неуверенно пробурчал солдат.

"Здесь нет зоопарков", – отрезал командир: "Возвращаемся к кораблю", – и зашагал от леса по только что проложенной ими тропе.

Ванолли завершил сканирование почвы.

"Под нами, в ста метрах от поверхности имеется огромная полость, содержащая крупные объекты сложной формы явно неприродного происхождения", – взволнованно проговорил он. "Если мы пробурим скважину, то сможем опустить камеру и увидеть, что там скрывается. Капитан, разрешите подготовить оборудование". Он был очень возбужден, ему просто не терпелось начать работу, чтобы добраться до скрытых под землей таинств.

"Отставить", – приказал Харлачев: "Это не входит в задачи нашей миссии".

"Но капитан", – молящим голосом пытался убедить его ученый: "В задачах по исследованию почвы, есть раздел, где разрешаются раскопки при необходимости уточнения данных".

"Это касается только пригодности почвы для жизни человека, к вашему запросу этот раздел не подходит".

"Но, все-таки…", – попытался возразить Ванолли, но не успел договорить.

"Всё!" – скомандовал Харлачев: "Вопрос закрыт, ничего копать здесь мы не будем. Этим займутся следующие миссии на основе ваших данных. Уверен, что их ценность принесет вам мировую известность и высокую вероятность попадания в состав будущих экипажей". Ванолли сник, он понимал, что добиться попадания в следующий состав практически невозможно. Но ведь не из-за мировой же известности он хотел увидеть, что там внизу. Как же Харлачев отказывается от возможности узнать как жили их предки миллиарды лет назад? Он не мог этого понять. Но сделать ничего было нельзя, последнее слово оставалось за капитаном и спорить было бесполезно.

В душе Харлачева происходило нечто странное. Когда он готовился к полету в качестве командира космолета, отправленного с форпоста человеческой цивилизации, он ощущал огромную важность своего дела и гордость за достижения жителей Херазеры. Сейчас же эти ощущения куда-то испарились. Он почувствовал как всё, что происходит и происходило всю его жизнь там, вдали, почему-то сейчас теряет смысл и значение. Стоя здесь, на Земле, он ощущал какую-то сильную тоску от нежелания улетать отсюда и одновременного осознания, что он, скорее всего, никогда сюда больше не вернется. Но Харлачев усилием воли взял себя в руки, отбросил посторонние мысли и вспомнив, что он командир корабля продолжил выполнять свои обязанности. "Профессор", – обратился он к Говорунскому: "Что с атмосферой? Пригодна ли она для незащищенного выхода?"

"О, да!" – с какой-то блаженной улыбкой проговорил тот. "Более чем. Все показатели отличные и я готов первым снять шлем, чтобы это продемонстрировать".

Харлачев проверил показатели, выведенные на монитор профессорского компьютера, они были в норме.

Инструкцией не был предусмотрен порядок выхода на поверхность без скафандров, это решение было оставлено за капитаном. Единственным ограничением было то, что одновременно без скафандров не могли находиться более двух членов экипажа.

"Разрешаю вам снять шлем, профессор", – сказал Харлачев.

Говорунский подрагивающими от волнения пальцами отстегнул шлем, осторожно снял его и вдохнул чистейший воздух, каким до сих пор не дышал никогда. Он стоял с закрытыми глазами, покачиваясь, как пьяный,  раздвинув руки в стороны и слегка присев, как будто боясь упасть и наполнял свои легкие родным воздухом Земли.

"Разрешите и мне, командир", – попросил Брауншвейг.

"Нет, сначала я сам… Я должен убедиться…", – Харлачев не договорил, он не знал и сам в чем он должен убедиться, но почувствовав непреодолимое желание, отстегнул шлем и снял его. Как и профессор, капитан космолета, невольно закрыл глаза, вдыхая земной воздух. Он был прохладным и пронизанным множеством незнакомых свежих, приятных запахов. Ему хотелось больше никогда не надевать шлем. Так он простоял минут пять, но сделав над собой усилие, все-таки надел его и дал разрешение остальным членам команды на выход без скафандра.

Через несколько часов команда собралась в помещении для отдыха на корабле, все сидели и общались в непринужденной обстановке.

Ванолли эмоционально пытался рассуждать об увиденном на Земле.

"Но где же они?" – задавал он вопрос то ли себе, то ли всем присутствующим сразу. "В этой части планеты должны были остаться люди. Звери же здесь сохранились. И эти люди могли бы продолжить развитие цивилизации. Они, по-моему, давно покинули это место. Мне сдается, что они, все-таки улетели куда-то, но не на Херазеру. Что они нашли еще планету пригодную для жизни, про которую мы ничего не знаем. Но мы открыли больше десятка подобных планет в разных частях вселенной и ни на одной не были найдены следы обитания людей. Не понимаю".

Говорунский ответил ему: "А с чего вы взяли, дорогой друг, что они улетели? Они могли просто вымереть из-за природного катаклизма, голода или неизвестной инфекции. Нееет я думаю, что не могли они улететь. Да и зачем? Здесь прекрасные условия для жизни". Штурман Хорькевич ввязался в разговор: да мы ж видели только маленький пятачок Земли, а восточная аномалия огромна, вполне возможно они и сейчас здесь, только не здесь, ну в смысле не тут где мы".

Все присутствующие в отсеке как-то притихли и призадумались. Воцарилось продолжительное, даже, почему-то, торжественное молчание. Никто не стал продолжать разговор, каждый погрузился в свои мысли. После этой долгой паузы капитан Харлачев, наконец объявил: "Предлагаю закончить гадания на кофейной гуще. Напоминаю, что наша задача была в исследовании Земли на предмет возможности проживания на ней человека и мы с ней успешно справились. Поздравляю вас с этим и благодарю за хорошую работу. Ответы на все нерешенные вопросы по поводу этой планеты, я уверен, смогут найти наши последователи. А сейчас объявляю отбой. Подъем, как обычно, в шесть утра. Завтра летим домой".

Инструкция

Посреди большой грунтовой площадки, заваленной осколками камня, кусками железа и прочим мусором, приподнялась металлическая крышка. Двое мужчин, наваливаясь снизу, с трудом ее откинули и открыли выход из бункера. Крышка со страшным грохотом разверзлась о землю. Эффект шума увеличился от того, что вокруг стояла полная тишина. Этот бункер служил убежищем для людей во время ядерной войны. Мужики выбрались наружу, осмотрелись вокруг и в один голос выдали: "Ни хрена себе!"

Тот, который был постарше, лысоватый и с брюшком, обратился к своему товарищу: "Не, ну ты видел, Васёк, а где город-то?"

А Васёк, хоть и тоже поначалу удивился, но видимо обладал даром быстро приходить в себя после потрясений и уже казался совершенно спокойным. Так же спокойно он и ответил: "Не, ну а чё ты хотел, Михалыч? Ядерная война только закончилась".

После этого правдивого и весьма мудрого изречения, его старший товарищ, именуемый Михалычем, нецензурно выругался и пнул какой-то обломок кирпича (он выбрал небольшой, чтобы не пораниться).

На дворе стояло летнее утро 2099-го года, небо было пасмурным, а воздух теплым. Вокруг места, откуда вылезли узники подземелья, на расстоянии покуда хватало взгляда, не просматривалось ни одно уцелевшее здание или постройка. Растительности и живности тоже не было.

"Ндаа", – протянул Михалыч: "Слышь, Васёк, а сколько у нас таблеток от радиации осталось?"

"Да до фига еще", – неопределенно откликнулся его молодой товарищ. Михалыч не удовлетворился таким ответом: "Это я к тому, что если так же везде как здесь, то жить нам осталось столько дней, сколько таблеток. Ведь одной хватает на один день. Да и жратвы у нас мало. Хватит где-то на неделю всего…"