Богемский лес. Книга 1

Розина вновь воодушевилась и продолжила:

– Да! Вот я зашнуровываю корсет и совершенно ничего не понимая бегу вместе со всеми. Вбегаю я в зал и вижу много народу. Так много, будто в замок враги ворвались, к тому же я краем глаза увидела кровь. Ох, госпожа, слава господу, что вы там не присутствовали, сколько ужасов я насмотрелась! Вы бы уж точно сознание потеряли. Какое горе, как жалко этих господ, молодых да знатных, ах, прям как вспомню этих красавцев, сердце кровью обливается.

– О, Розина, ты опять за свое!– негодующе воскликнула Амелия,– Если ты сейчас же не сократишь свои причитания, оставляя лишь самое нужное, я немедленно прикажу наказать тебя! Кто эти люди? Просто ответь мне и все.

Поймав угрожающий взгляд Амелии, Розина затрепетала и заговорила:

– Вот, значит, мне сразу же дали указания и я начала их выполнять, а сама старалась не спускать глаз с незнакомцев. Сразу я смекнула, это важные господа, уж очень они благородной наружности и слуги у них холенные. Все иностранцы, только, правда, откуда я не совсем поняла, кто-то, видимо, из Франции. Наверно переправлялись через горы, да встряли в передрягу. Так вот, стала я смотреть на них, да держаться к ним поближе. Один, друг их, бедный юноша, кажется, при смерти был. Ох, госпожа, неужели мне вам и это рассказывать? Мое девичье сердце при их-то молодости и красоте прямо кровью обливается, как они все пострадали. Господин, который при смерти, уж не знаю, доживет ли до рассвета, совсем плох бедняга. Друзья его, видимо, очень близкие, все благородные господа и сами израненные думали только о своем умирающем друге и даже на свои раны внимания не обращали! Все проклятия испускали на своих обидчиков. Я взглянула в лицо того юноши, не знаю уж сколько лет, наверно около двадцати семи или около, так и вздрогнула какой красивый! Да и друзья его не хуже, прям все как на подбор, уж если бы вы видели их, так вам точно кто-нибудь непременно должен был бы приглянуться!

– Розина!– вспыхнула Амелия,– Как тебе не стыдно говорить об этом да еще сейчас, чем же забита твоя неугомонная голова? Господа в таком состоянии, а ты вот о чем помышляла, вместо того, чтобы помогать им?

– Нет, будет вам! Клянусь, я совсем случайно заметила, да как же не заметить, коли это так очевидно. В общем, беднягу унесли почти сразу же, другого господина, который так же еле держался на ногах, тоже препроводили в отведенные покои. Осталось еще не то двое, не то трое, но в любом случае стало поспокойнее. Эти господа хоть и были ранены, но не сильно, это позволило им оставаться внизу и заниматься своими делами. А у меня появилась возможность узнать, кто на них напал…

Тут Розина принялась рассказывать уже то, чему ранее Амелия стала свидетельницей, но прибавляя еще свои подробности, не переставая снабжать рассказ яркими надуманными дополнениями.

– А кто были эти господа, ты не узнала?

– Нет, ваша светлость, для того завтрашний день существует. Однако, я помню, звучало имя Деланкур, мне показалось, оно принадлежит тому несчастному умирающему. Слышала имя Эмиль, еще по-моему не то Рожер, не то Робер…

Поговорив со своей госпожой еще немного, Розина заметила ей:

– Вам бы стоило поскорее лечь в постель, донья Амелия, завтра ведь такой день предстоит, а вы не выспитесь. Вам следует предстать перед этими господами во всей красе, коли будут какие распоряжения графа.

Амелия вновь упрекнула Розину в нетактичных замечаниях, но поспешила отпустить ее, так как более разговаривать было не о чем. Под впечатлением от увиденного она промаялась без сна полночи, ближе к утру наконец заставив себя заснуть.

Проснувшись достаточно поздно, графиня немного удивилась тому, что ее никто не разбудил. Первая вскоре явилась с извинениями, сославшись на нежелание приходить к госпоже без новостей. Принявшись за гардероб юной графини Розина заодно рассказывала новости.

– Уж я-то побеседовала с некоторыми слугами знатных господ, да еще немного узнала от наших слуг. Те четверо господ действительно французы, правда, о еще об одном их друге они не то ли ничего не знали, не то не пожелали говорить, ну это ладно. Оказывается, господа очень торопились переправиться через Пиренеи домой, поэтому рискнули проехать лес вечером, но не рассчитали время пути, из-за чего оказались в лесу так поздно. От слуг мне удалось узнать о бедном юноше при смерти. Он является сыном помощника верховного судьи Парижа, зовут его Эмиль Деланкур. Второй кавалер – это Жан-Батист, герцог де Дюра, офицер королевских кавалеристов, очень знатный и уважаемый вельможа, как мне было сказано, состоит в совете при короле. Третий, самый молодой из господ граф де Бессомпьер, ему только исполнилось двадцать два.

– Как чувствует себя господин Деланкур?– осведомилась участливо Амелия.

– Ох, госпожа моя, бедняга совсем плох. Все бредит, врач говорит, тяжелое ранение, однако хоронить его заранее пока не решается. Вот такие у нас происходят события. Ах да, граф просил узнать у вас где вы желаете завтракать? Понимаете ли, он отменил обычный завтрак в столовой, посчитав его неуместным в данном случае.

Амелия изъявила желание завтракать у себя в комнате вместе с тем Розина закончила заниматься туалетом своей госпожи и удалилась готовить все для принятия трапезы.

В это время жизнь замка перенеслась в покои раненого дворянина. С утра возле дверей толпились слуги, выполняя поручения врача. Рядом время от времени показывались друзья пострадавшего. Один имел лишь легкие ранения, которые не мешали ему часто посещать умирающего, другой же имел раны гораздо серьезнее, это вынуждало его иногда отлучаться в свои покои и отдыхать. В ближайшей комнате расположился духовник, на случай если юноша вдруг распростится с жизнью. Сейчас клирик тихонько сидел в одиночестве и читал молитвы. Так как дверь в его комнату не закрывалась, то его могли легко видеть друзья бедного умирающего. Юноши тихо разговаривали друг с другом, либо стоя возле дверей комнаты, либо совершая короткие прогулки по коридору, когда стоять на месте надоедало. Один из них бледный и уставший почти не разговаривал, предпочитая слушать своего более удачливого собеседника, который как раз говорил ему следующее:

– Ты знаешь, Жан, хотя сейчас не время для легких бесед, но все же я не могу не рассказать тебе один случай. Надеюсь, ты разделишь мое удивление и не останешься равнодушным. Так вот, вчера я вел беседу с Саурез-ди-Фигуэро о наших бедствиях, и когда мы с ним поговорили, граф отлучился, оставив меня одного. Я замешкался, раздумывая о нашей с ним беседе, но когда поднял голову, то взгляд мой привлекло удивительное зрелище. Я увидел, не побоюсь этого слова, прекрасного ангела недалеко от себя! И тут же подумал: это знамение явилось мне, дабы поддержать меня, даже может быть, намекнуть о благополучном исходе наших проблем. Однако, конечно, ангельский образ сей имел человеческое обличие, явившись в лице девушки. Но не знаю, трудно сейчас судить иллюзии ли подвергся мой тогда расшатанный ум или же….но, клянусь, я видел ангела в женском обличии! Но, увы, видение скрылось так же неожиданно как и появилось…

– Почему вы замолчали, мой друг. – спросил собеседник,– Куда же делось ваше видение? Не пытались ли вы преследовать его и узнать путь, по которому оно могло скрыться?

Юноша было собрался ответить, но услышал шаги за спиной, повернувшись, он заметил дона Фернандо.

Граф поприветствовал юношей со всем почтением и начал речь с вопроса как себя чувствует раненый. Ему не сообщили ничего утешительного, тогда граф выразил самые глубокие соболезнования по поводу злосчастного приключения гостей и затем самые искренние пожелания здоровья раненному, далее предложил им чувствовать себя «как дома» и сразу же очень любезно, чуть ли не кланяясь, попросил их перекусить чего-то. Но молодые люди так же любезно отклонили предложение хозяина замка и сообщили, что пока участь их друга не станет ясна, никакой кусок не полезет в горло.

Амелия же, просидев у себя в комнате весь день, вся измучилась, постоянно выспрашивая у служанки как себя чувствует раненный и не стало ли ему лучше. Графиня посчитала нужным провести день в молитве о здравии больного, тем более заняться было нечем.

Ближе к вечеру Розина пропала и Амелия забеспокоилась, боясь, не стало ли раненому настолько плохо, что положение его побудило собраться вокруг всех присутствующих в замке. Обычный для Амелии час ужина прошел, а Розина все не являлась. Амелия уже сама почти решилась тайно навестить комнату умирающего и полюбопытствовать жив ли он еще.

На улице теперь значительно стемнело и стали видны звезды, вокруг царила удручающая тишина, которую Амелия за день уже научилась ненавидеть. Неизвестно сколько бы она еще просидела в комнате и когда бы решилась выйти, так как обстоятельства не преминули сложиться совершенно необычным образом. Амелия вдруг услышала женский вскрик, но так как он был короткий и имел источник не такой уж близкий от ее комнаты, то невозможно было сказать кому именно он принадлежал. Навострив слух, она тотчас же услышала быстрый бег одной пары женских ножек, приближавшихся к ее двери. Амелия, удивленная и испуганная вскочила, но продолжала стоять на месте, глупо уставившись на дверь. Однако звук шагов резко оборвался, за чем последовал звук удара обо что-то глухое. Графиня не поняла, что произошло или, точнее, не успела понять. А спустя несколько мгновений она-таки осторожно подошла к двери и открыла ее с интересом и страхом. В коридоре стояла непроглядная темень, так как граф экономил на освещении, к чему дочь его уже привыкла. Тут же она различила женскую фигуру, лежащую рядом без сознания.

– Боже мой, Розина! – воскликнула девушка в ужасе,– Жива ли ты? Ты слышишь ли меня?

Ответа не последовало, да и мог ли он быть, когда служанка ее была в обмороке. С немногими трудностями Амелия привела бедняжку в сознание и та, очнувшись и немного опомнившись, залилась слезами, скорее, неосознанными.

– Ну и напугала ты меня Розина. Что опять стряслось, рассказывай! Испугалась ли ты чего-нибудь?

– Даже не знаю, как вам начать рассказывать, дабы вы поверили мне и разделили справедливо мой страх. Уж красноречием-то я никогда не славилась. Ах, донья Амелия, прошу вас представить себя на моем месте и попытаться почувствовать то, что чувствовала я в тот момент, более никак не могу вам доказать истинную серьезность ситуации.

Иду я, значит, по коридору к вам, чтобы принести ужин да передать послание от графа. На лестницах темно, только у меня с собой лампа, ну мне привычно уже это, сами знаете. Я иду, ни о чем таком не думаю, а тут, неожиданно, возникает передо мной черная безмолвная фигура! Без канделябра или лампы. Стоит и молчит. Я уже испугалась, разве этого недостаточно для зловещности? Но на этом дело не закончилось. Я смотрю, фигура незнакомая и фрак бархатный темный с каменьями блестящими, господский, без сомнения. Я даже подумать не успела, сколько может быть у нас господ в доме, всех-то я знаю. Тут я лампу подняла к нему и обмерла от страха! Призрак госпожа, самый настоящий, клянусь вам на святом распятии! Лицо бледное, страшное, выражение его страдальческое такое, глаз как будто нет… Ой, госпожа моя….

Розина остановилась и вновь залилась слезами, а Амелия к этому моменту уже успела побледнеть, но старалась не терять присутствия духа.

– И что потом? Ужели призрак? А ты не заговаривала с ним?

– Ох, моя госпожа! Я уже ни жива ни мертва была, еле дышала, а вы еще хотели, чтобы я с ним заговорила! Да я бы тогда на месте отдала богу душу! Я поднос уронила и бегом бежать к вам, пока не добежала до вашей комнаты. Ох, теперь весь ваш ужин ему достанется, да и можно разве есть после таких рассказов, правда? – пробормотала служанка в свое оправдание.

– Нет, этого не может быть. У нас в замке отродясь призраков не было, откуда им вдруг взяться? Кто же это мог быть. Может ты преувеличила слишком, Розина? Смотри сколько обстоятельств объединились, чтобы напугать тебя как следует. Немудрено, если ты кого-нибудь из слуг приняла за приведение, а малый небось и объяснить тебе ничего не успел, как ты шустро улизнула.

– Ну вот, вы как всегда мне не верите, – обиженно начала Розина,– снова я у вас в глупых осталась. Будто я совсем не в своем уме, клянусь, не знаю я этого господина! Незнаком он мне, бог свидетель, в первый раз в жизни вижу!

– Так ведь света мало было, может, черты исказились и бледность его, и это лицо, все твой великий страх надиктовал воображению.

– Был бы это человек, он бы заговорил со мной, а этот даже ни слова не сказал! Молча вперил в меня взгляд и все, как воды в рот набрал. Да слуг я всех знаю, даже лучше, чем вы, разве слуги носят дворянские платья? А костюм того очень был богат! Уж можно суконный пиджак отличить от бархатного, усыпанного драгоценностями фрака, даже слепой сможет, если захочет! Господ у нас здесь мало… А может быть тот молодой юноша умер и вот душа его теперь разгуливает по замку?! – с ужасом вдруг предположила служанка. – Умоляю вас, госпожа, не выгоняйте меня сегодня из ваших покоев. Я умру от страха, коли выйду в коридор! Оставьте меня ночевать у себя, я не буду мешать вам, сяду в кресле…только не выгоняйте. А иначе на следующий день вы свою преданную компаньонку уже в живых не застанете.

Амелия, не на шутку испугавшись, сама не хотела оставаться в комнате одна и была готова уже просить Розину остаться, поэтому она согласилась, но при условии, что они проведут ночь в беседе, так как заснуть, видимо, уже не получиться.

6

На следующий день Амелия еще больше загорелась желанием узнать, как себя чувствует раненый и не умер ли он еще накануне. Розины в ее комнате уже не было, так девушек все же к утру сморил здоровый сон. Но она явилась почти сразу после пробуждения Амелии.

– Ах, ваша милость, я и забыла совсем из-за вчерашнего приключения, ваш отец велел мне передать вам пару слов. Он желает, пока возможно вам не показываться при этих господах несколько дней. Его светлость изволит представить вас кавалерам за ужином и сделать им небольшой «сюрприз» в вашем лице. Он считает себя сильно виноватым перед господами, раз им пришлось пережить такие неприятности, и теперь всячески будет стараться загладить свою вину и надеется на вашу помощь. Его милость просил передать: у вас есть время подумать о гардеробе и развлечениях для гостей. В общем, если позволите мне сказать от себя пару слов, его светлость, как всегда, хочет видеть вас красивой, приветливой и заметить в вас желание нравиться окружающим.

А по поводу раненого Деланкура Розина сообщила о возможном улучшении здоровья последнего, но врач пока не решается делать определенных выводов.

Так минуло несколько дней Амелии в компании Розины, которая чуть ли не ежечасно приносила ей новости о положении общества и о здоровье Деланкура. И в один из этих дней Амелия, уже вконец заинтригованная, сообщила Розинне, что желает взглянуть тайком на раненного, и попросила ее устроить вылазку, так как в его спальню то и дело наведывались то врач, то друзья, то духовник. Последний, будь он неладен, никак не желал покидать замок в надежде, что больной все-таки умрет и тогда ему (духовнику) хорошо заплатят за похороны.

Но на радость всем остальным, раненый благодаря крепкому здоровью и молодости поправлялся достаточно быстро. Необходимость во втором враче отпала и его поспешно удалили. Тем более двое коллег, не состоя в личном знакомстве и имея каждый свои убеждения, постоянно спорили между собой о выборе лекарств ли или о методе наиболее подходящего лечения, чем порядком всем надоели.

Девушки же выбрали день для визита и продумали его план вплоть до мелочей. Уговорено было, что Розина удостовериться в безопасности маршрута, а потом придет за госпожой. Амелия, побеспокоившись о своем гардеробе, решила отказаться от платьев, которые создают шелест при ходьбе и вообще достаточно неудобны для таких рискованных предприятий. В связи с чем она не нашла ничего более подходящего, чем неглиже, легкое и не сковывающее движений, однако светлое. Недостаток этот был скрыт темным плащом.

Ночью, когда обитатели замка все крепко спали, Амелия, вся горя от нетерпения, первая вышла в коридор и легкой, быстрой походкой направилась вперед. Розина только успела было предложить воплотить в жизнь следующую деталь страховки. Девушка спешно вытащила из кармана ленту, дабы привязать ее к запястью госпожи. План был таков: Розина останется у входа в комнату и будет сторожить, если вдруг заметит малейшую опасность, то, дабы не производить никаких звуков она дернет за ленту на запястье Амелии и та должна будет немедленно отреагировать на знак.

Когда они добрались до спальни Деланкура, Амелия увидела, что дверь в спальню врача открыта и смотрела она на такую же раскрытую дверь в спальню Деланкура.

– Не волнуйтесь, донья Амелия,– принялась шептать Розина,– клянусь, врача сейчас даже пушечными выстрелами не разбудить, он же бедняга несколько дней кряду спал кое-как. Вот теперь восполняет потерянное. Пойдемте скорее, ради бога.

Девушки вошли в слабоосвещенную спальню. Розина бросила клубок ленты на пол, прихватив с собой плащ хозяйки, так как и тот создавал неудобства, и скрылась за дверью. Амелия с колотящимся сердцем, словно мелкий воришка, приблизилась к кровати. Хоть лампа еле светила, но все же глаза различили благородные очертания лица, кои можно было бы даже по их благородству назвать красивыми или скорее правильными.

Молодой человек лежал на спине, позволяя открыто наблюдать свое лицо. Грудь его при этом спокойно вздымалась. Он спал как младенец. Амелия подошла поближе, желая увидеть какие-нибудь новые детали, а заодно и посмотреть нет ли у него обручального кольца на руке. Для этого ей пришлось рискнуть и отвернуть край одеяла, так как рука покоилась под ним. Увы, дерзость эта не прошла для любопытной даром: больной двинулся и стал было поправлять одеяло, но коснулся руки Амелии, которая, одергивая ее, задела чуть руку юноши. Тот открыл глаза, правда, медленно и как будто неохотно и уставился на свою гостью, а она смотрела на него, вместо того чтобы скрыться. Однако на лице ее читался явный испуг. Она хотела надеяться, что юноша все еще недостаточно здоров и не в состоянии воспринимать события с ясным умом.

– Ба! – тут же последовала реакция, но вялая и безжизненная,– Я пред ликом святого духа, ангел….передо мной ангел. О, не знал, что ангелы имеют человеческие формы. О, неужели я умер и вот предстал перед ангелом. О, какое горе! – последняя фраза далась ему как-то особенно трудно, и он прикрыл глаза, словно действительно переживая. Амелия, не то ли расчувствовавшись, не то еще почему-то обронила следующие слова, хотя тут же испугалась их и отступила назад:

– Нет, вы живы, ровно как и перед вами стоит живой человек.

Однако юноша не то не услышал ее, не то недослышал, но все же интерпретировал слова на свой лад :

– Какое прекрасное видение! Черт подери, я, пожалуй, согласился бы умереть, если мне не откажут в обществе таких вот прелестных созданий. Как прекрасно, все же, может быть в смерти,– заметив, что девушка отступила, он запричитал капризным тоном,– О, но куда же вы, останьтесь! Не оставляйте меня здесь одного в темноте. Если вы живой человек, то у вас должно быть сердце, а значит и сострадание.

Амелии показалось будто раненый начинает приходить в себя и проявляет уже опасную для нее бодрость духа. Тем более она заметила слабое движение его головы в ее сторону. Когда же этот покинутый несчастный попытался поднять руку Амелия тотчас выбежала за дверь, уже не имея возможности оставаться в комнате без компромата на себя.

– Ой, госпожа, зачем же вы с ним заговорили?– кротко укорила ее Розина, уже оказавшись на безопасном расстоянии.– Неужто настолько соскучились по мужскому обществу, что так вам понадобилось услышать голос господина?

– Будет тебе Розина, не надо упрекать меня, сама не знаю от чего так поступила. Но уж сделанного не воротишь, теперь осталось только озаботиться, чтобы господин этот не вспомнил ничего потом или же принял свое видение за сон.

На следующий день раненый пробудился и действительно не мог понять снился ли ему прекрасный сон или же он имел удовольствие в реальности общаться со столь прелестным созданием. Так как он стал все чаще приходить в себя, то друзья теперь могли продлять беседы с ним. Герцог де Дюра и юный шевалье Дебриссак от радости не давали больному ни минуты свободы, поэтому юноша оставил происшествие той ночи при себе, не имея возможности рассказать о том друзьям, а вскоре и как будто бы забыл об этом под влиянием оживления своих друзей.

С момента визита Амелии в спальню к раненному минуло несколько дней, за них последний поправился уже до такой степени, что мог вставать с кровати и делать небольшие прогулки.

Графиня же, не имея разрешения появляться в обществе, коротала дни за чтением или беседовала с компаньонкой, вечерами она выходила совершать свой обычный моцион.

В один из вечеров, как и всегда она шла уже по открытой галерее, намереваясь через нее вернуться к себе в комнату. Звук тихих шагов мягким эхом оглашал каменный коридор, не нарушая его одиночества. По мере ее продвижения вперед друг за дружкой выстраивались большие колонны, как вдруг, ее привыкшие к их стройному ряду глаза различили впотьмах посторонний предмет. Амелия остановилась и со страхом поняла, что возле колонны, наполовину скрытой ее тенью, опершись о каменные перила, стоит человек. Уходить было уже поздно, так как она оказалась к нему слишком близко. Сделай он шаг в ее сторону, можно было бы явно разглядеть его лицо. Это и произошло почти сразу же. Незнакомец, видимо так же заметив непрошеную гостью, сначала двинулся, а потом и повернулся лицом. Графиня и так уже успела напугаться. К тому же эта странная фигура не то что вся дышала зловещностью, но даже не обладала, видимо, никакими признаками голоса. Тонкий и высокий образ казался зыбким и неустойчивым и готов был вот-вот раствориться в ночи. Амелия не то что увидела, но скорее почувствовала, как фигура двинулась к ней, сделав пару шагов. Их Амелия не то из-за страха, не то из-за отсутствия телесности фигуры не услышала. Однако неожиданно фигура вышла из-под тени колонны и осветилась светом месяца, а вместе с ней показалось и лицо. Бедняжка, остановив на нем свой испуганный взгляд, хотела было закричать, но голос не послушался ее. Лицо, смотревшее на нее со спокойной меланхоличностью, показалось насмерть перепуганной свидетельнице бледным и ужасным, глаз как будто не было, вместо них Амелия видела лишь темноту глазниц, а темные длинные волосы, обрамлявшие тонкий овал лица, довершал нерадостную картину. Ни жива ни мертва от страха Амелия развернулась, намереваясь убежать, но силы изменили ей: она повалилась на пол и потеряла сознание.

Однако лежать ей так долго не пришлось, так как почти сразу же пришла помощь. Графиню отнесли в ее комнату, куда незамедлительно явился и перепуганный дон Фернандо. Он застал в комнате врача, тот и сообщил ему, что дочь его без сознания по неизвестной причине, тут же находилась и Розина. Вся троица являла собой довольно грустное зрелище. Врач, не имевший понятия о причине беспамятства юной графини, из-за этого все никак не решавшийся применить какое-либо лечение. Своими неуверенными действиями он раздражал графа, который вдруг ни с того ни с сего разволновался более, чем следовало. Дон Фернандо, выглядевший так, будто отправляет дочь на тот свет, произносил такие недвусмысленные фразы, что врач и Розина не сговаривавшись вскидывали друг на друга удивленные глаза. И если его фразы могли бы иметь оттенки отцовских эмоций, то тогда это были крайне странные эмоции.

– Отчего вы медлите, черт бы вас побрал?!– иногда скрежетал зубами граф,– Решитесь уже хоть на что-нибудь!

Врач, перепуганный злобой графа, был близок к мысли о перспективе поиска другой работы для себя в ближайшем будущем. Он спешно щупал пульс, слушал сердце, массажировал виски больной, не решаясь пока предпринять что-либо.

– О, я не могу потерять столь дорогое мне сокровище. В ней все мои надежды, вы слышите меня господин Бису? Как неожиданно я могу ее лишиться, как непредсказуема жизнь!

Шум, поднятый в замке обмороком Амелии, донесся и до ушей знатных гостей, которые удивленные новостью о наличии у графа дочери, хотели предложить свою помощь, руководствуясь лишь только искренними порывами, но им немногословно отказали.

Вскоре Амелию удалось привести в чувство, девушка открыла глаза, вместе с тем к ней возвратилось и сознание, она вздрогнула всем телом. Дон Фернандо, заметивший все, бросился к ее постели:

– Амелия, ты слышишь меня? О, не закрывай глаза, скажи мне, тебе плохо? Не закрывай только глаза. Какие боли тебя беспокоят?

Получив от дочери ответ о том, что с нею все хорошо. Он расплылся в благостной улыбке.

– Какой недуг тебя сразил, дитя мое?

Его очень интересовала причина обморока, но не интересовало, кто принес его дочь в комнату (так как ему уже доложили, что Амелия потеряла сознание за ее стенами). Между тем врач настоял на том, чтобы больную на время оставить в покое, так как любое напряжение может ухудшить ее состояние. Немного успокоившись, дон Фернандо покорился и отошел к креслу. Такая передышка позволила Амелии прийти в себя настолько, чтобы понять: о причине погрузившей ее в нынешнее состояние, лучше умолчать, если она не хочет быть осмеянной. Дон Фернандо не верил в духов, а Розина, знай она правду, точно бы забила тревогу и не дала б своей госпоже спокойной жизни.