Полная версия
Пыль над Садовым
Арина сделала шаг назад – но пол дрогнул. Она услышала хруст – под её ногами лопнул деревянный настил, и под ним – пустота. Она упала на колени. Свет фонаря плясал по стенам, выхватывая слова, написанные прямо на пыли:
«Зеркало – не выход. Зеркало – вход.»
И тогда она поняла: даже если она убежит, часть её останется в этой комнате. Смотрящей. Ждущей. Говорящей её голосом.
Ставкой теперь была не жизнь. А память.
Глава 6. Следы – часть 1
Когда Арина открыла глаза, сначала показалось, что она проснулась в чужом месте. Потолок был тот же, но штукатурка на нём растрескалась сильнее, чем она запомнила. Свет из окна был мутным, будто проходил через затянутую пеплом вуаль. Она не помнила, как оказалась на полу спальни – холодном, пыльном, со следами её собственного дыхания в утренней сырости.
На стекле окна кто-то написал: осталась. Слово дрожало, как написанное тёплым пальцем на холодном стекле. Она вытерла его подолом свитера – и под ним, чуть глубже, проступило второе: зачем. Другой почерк. Более острый, угловатый. Как будто спрашивала не она, а кто-то за ней.
Она поднялась медленно, тело ломило. В зеркале напротив кровати – странность. Её отражение отсутствовало. Комната была пуста. Только спустя секунду отражение появилось, но с задержкой. Оно не сразу повторило движение руки. Когда она шагнула вперёд, отражение шло чуть позже, будто колебалось.
Это не было игрой света. Арина чувствовала: что-то нарушено. Пространство, восприятие, логика. Что-то глубже.
Она встала. Пол покрыт тонким слоем пыли, но чётко различимы следы босых ног. Не её. Меньше. Следы вели от дверного проёма – туда, где когда-то была кладовка. Только теперь там зиял коридор. Не метафора, а настоящий проём, которого не было ни в одной из старых схем квартиры.
На этот раз он был освещён. Мягкий, зыбкий свет струился откуда-то изнутри, как будто за стенами комнаты зажгли свечи, но света не видно – только его отголосок.
Арина сделала шаг. Пол под её ногами хрустнул – не деревом, а чем-то более хрупким. Она наклонилась. Это был пепел. Белый, рассыпанный, словно здесь сгорели страницы книги. Она провела пальцем – на коже остался чёрный след.
Каждый её шаг оставлял отпечаток, но она быстро поняла: форма не совпадает. Ступни – меньше, узкие, детские. Это были не её следы. Она шла по следу кого-то, кто уже прошёл. Или проходил одновременно, только по другой стороне реальности.
Она не осознала, когда вошла в коридор. Он втянул её. Стены были вышиты тканью, как в том подземном проходе, только теперь буквы двигались. На её глазах имя "Анна С." превратилось в "Ася Н." – словно кто-то перебирал варианты, пока она смотрит.
На стене слева – отпечаток руки. Женской. Ладонь вытянута вверх, пальцы чуть согнуты. Как будто кто-то пытался удержаться или выбраться. Ниже – выцарапанное ногтем: он забрал имя. Под ним – стрелка, направленная вперёд.
Коридор сужался. В его конце стоял стол. На нём – телефон. Чёрный, дисковый. Провод его уходил в голую стену, без розетки. Телефон звонил. Арина подошла ближе. Внутри себя она уже знала: трубку нужно поднять.
Она взяла её – и сразу услышала дыхание. Детское. Частое, с хрипотцой. Будто ребёнок говорит из-за занавеса:
– Ты оставила след. Его надо смыть. Или придут за тобой.
– Кто ты? – прошептала Арина.
Ответа не было. Только тишина, в которой медленно нарастало эхо её собственного вопроса. И затем – последнее:
– Иди к окну.
Она не спросила "какому". Она знала. Почувствовала. Развернулась – и вернулась в комнату, хотя не помнила, как именно сделала это. Пространство теперь менялось, не предупреждая.
Окно уже было распахнуто. За ним – холод. На дворе стояла девочка. Босая. В белом платье до щиколоток. Она стояла, не шевелясь, и смотрела вверх. Арина посмотрела вниз.
И увидела себя. Маленькую. Шестилетнюю. Улыбающуюся тем же углом губ, который она видела на фотографиях. Девочка подняла руку и повторила жест, которым Арина вытирала запотевшее стекло.
Арина пошатнулась назад. В этот момент зеркало за её спиной треснуло. От одного угла к другому. Треск был громче, чем он должен быть. Он расколол не только стекло. Что-то в доме изменилось.
Он просыпался. И теперь следили не только отражения.
Глава 6. Следы – часть 2
Стены начали дышать. Не в переносном смысле – они пульсировали едва заметно, как грудная клетка живого существа. Ткань на них вздувалась, как от ветра, но ветер не ощущался. Воздух в коридоре был густой и неподвижный, словно заполнен невидимыми частицами воспоминаний.
Арина стояла, прижавшись спиной к прохладной стене, чувствуя, как за тканью что-то шевелится. Там, где ещё недавно были имена, теперь проступали силуэты – как будто кто-то внутри пытается пройти сквозь границу ткани. Один силуэт задержался. Женский. Плечи опущены, волосы – длинные и спутанные. Она не двигалась, но Арина чувствовала её взгляд.
От резкого щелчка где-то впереди лампа начала мигать. Свет дробился на кадры, как плёнка в старом проекторе. Каждое мигание – новое лицо. Девочка, женщина, она сама. Разные версии себя, мелькающие и исчезающие до того, как можно разглядеть выражение глаз.
Арина пошла дальше. Коридор, казалось, не имел конца. Он расширялся и сужался, петлял, хотя выглядел прямым. Она заметила, что потолок становился ниже. Где-то наверху заскреблись ногти. Или когти. Шорох сопровождал её.
На полу появилось зеркало. Прямо под ногами. Арина остановилась и посмотрела вниз. В отражении – не она. Комната. Кресло. И в кресле – женщина в халате. Она вязала. Не поднимая головы, проговорила:
– Ты не первая. Но ты можешь стать последней.
Арина опустилась на корточки, чтобы рассмотреть зеркало ближе. Женщина в нём резко подняла голову. Глаза были пустыми. Не белыми – чёрными, как чернила. Она резко метнулась вперёд, и Арина инстинктивно отдёрнула руку.
Зеркало помутнело. И исчезло. Под ним – пыль. Только пыль.
Снова звонок. Тот же телефон. Но на этот раз голос в трубке был мужским.
– Она идёт за тобой, – сказал он. – Не оглядывайся. Не думай о ней. Она становится сильнее, когда ты вспоминаешь.
– Кто ты?!
– Я… ошибся дверью.
Гудки. И за ними – детский смех. Близко. Уже в комнате.
Глава 6. Следы – часть 3
Арина стояла неподвижно, прислушиваясь к смеху, который не мог принадлежать ни одному живому ребёнку. Он был многослойным – как будто его смеялись сразу несколько девочек с разными голосами. Он отражался от стен и возвращался эхом, становясь громче, будто комната наполнялась детским хором, но каждая нота была фальшивой.
Она двинулась дальше. На стене слева висели портреты. Их не было прежде. Лица женщин – все в старинных платьях, строгие, пронзительные глаза. Под каждым – имя. Ни одно не повторялось. Под последним – пустая табличка. Пустота, ожидающая подписи. Она почувствовала, как холод прошёл по спине.
В зеркале напротив мелькнуло движение. Арина резко повернулась – коридор был пуст. Но ощущение, что она не одна, не исчезало. Наоборот, с каждой секундой становилось всё сильнее, как если бы пространство сужалось, подталкивая её вперёд.
Она вышла в небольшую комнату – не то библиотеку, не то архив. Полки под потолок, все в пыли. Но на одной из них – тетрадь. Чистая. Лежала поверх всего, будто её только что положили. Арина открыла первую страницу:
«Семь отражений, семь дверей. Все прошли, ты – осталась.»
Рядом – наброски. Лицо девочки. Схемы комнат. Линии, идущие вглубь дома. И имя. Её имя. Написанное иначе: "Арина-С." Слитно, как печать. Она пролистала дальше – страницы были пустыми. Но когда она закрыла тетрадь, на обложке проступили слова, как от тепла её ладони:
«Начни писать, если хочешь выбраться.»
В комнате вдруг погас свет. Осталась только узкая полоска тусклого света под дверью. Оттуда снова послышались шаги – босые, тихие, медленные. Арина прижалась к стене. Ручка двери медленно повернулась.
Она затаила дыхание. Кто-то стоял за ней. Она чувствовала тепло. Тонкий, сладковатый запах – лаванда и что-то гнилое. Как засохшие цветы, пролежавшие слишком долго.
Тень упала в щель света. Контуры были нечёткими. Но потом… она услышала шёпот:
– Ася… ты ведь помнишь меня?
Она хотела ответить, но язык прилип к нёбу. Всё тело сковало, как во сне. Из-за двери донеслось тихое постукивание – как если бы кто-то проводил ногтями по дереву. Не угрожающе, а как напоминание: «Я здесь».
Затем – щелчок. Не дверь, не лампа. Сердце. Оно как будто перескочило один удар. Арина сжалась в ожидании. Тень от двери медленно исчезла. Шаги удалялись. Но вместо облегчения пришёл страх.
На полу под дверью появилась тетрадная страница. Она выползла, как если бы её выдавили изнутри. Арина взяла её дрожащими пальцами. На ней всего три слова, написанные коричневыми чернилами:
«Ты – последняя.»
Она посмотрела на окно – и заметила, что на стекле теперь снова есть надпись. Но не снаружи. Изнутри. Её собственным почерком:
«Помни, кто начала»
Она снова взялась за тетрадь. Взяла карандаш и написала:
«Я не боюсь.»
Слова вспыхнули и исчезли. А затем – проступили новые: не её почерком.
«Это только начало.»
Глава 7. Этаж минус один
Арина спустилась в подвал рано утром, когда ещё даже не успела заварить чай. Свет в квартире моргал с ночи, и она больше не могла оставаться наверху – слишком много намёков, голосов и треснувших зеркал. Внутри было чувство, похожее на сжатый кулак под рёбрами. Что-то в доме звало её вниз, в то место, которое не значилось ни в одном плане.
Дверь в подвал открылась легко. За ней – лестница, старая, деревянная, с запахом плесени и кирпичной пыли. Под ногами скрипели ступени, а воздух был неподвижным, как внутри сундука, который не открывали десятилетиями. Слева на стене – старая лампа на шнуре. Арина дёрнула за него – щелчок, слабый свет. Этого хватило, чтобы увидеть металлическую табличку на кирпичной кладке: -1.
Этого этажа не существовало. Не должно было. Ни в документах, ни на слуху. Но он был. Она провела пальцем по табличке – металл был тёплым. Словно кто-то недавно держался за него, ожидая, когда она найдёт дорогу.
Коридор вёл вглубь. Потолок становился ниже, стены – сырыми. Вода стекала каплями в углу, и звук их падения был единственным звуком вокруг. Каждая капля звучала, как отсчёт времени. Слева и справа начали появляться ниши – в одной стояла сломанная детская коляска, в другой – ржавая катушка с телефонным кабелем, который уползал в пол. Дом хранил слои старых эпох.
Иногда ей казалось, что сзади кто-то идёт следом. Шаги – то в унисон, то на полшага отстают. Но, когда она оборачивалась, там никого не было. Только тень от её собственного тела, вытянутая, искривлённая под лампой.
Дальше – дверь. Железная, обшарпанная. На ней не было ручки. Только круглое пятно, будто от многократных прикосновений ладонями. Арина приложила руку. Холод металла пробежал по позвоночнику. Дверь медленно приоткрылась внутрь.
Внутри был круглый зал, полностью выложенный черным кафелем. Пол отражал свет, как зеркало. В центре – круг, выложенный из белой плитки, и на нём – кресло. Пустое. Но тёплое. От него шёл пар, будто кто-то только что встал.
По периметру – зеркала. Семь. Все старинные, с позолоченными рамами. Каждое – треснутое, но в каждом отражение было не тем, чем должно быть. В одном она увидела гостиную из прошлого, в другом – улицу, где шёл снег, хотя сейчас был апрель. В третьем – себя. Спящую. В четвёртом – детскую кроватку. Пустую. В пятом – почтовый ящик, открытый, с письмом без адреса.
С потолка свисали провода, как высушенные жилы. Некоторые были оборваны, но из нескольких всё ещё капал воск – или что-то похожее. Он падал на плитку, и каждый звук казался слишком громким, как пульс, усиленный динамиком. В углу – пюпитр с нотами. Они были покрыты пеплом, но через него проступали знакомые строки. Арина узнала фрагмент из той самой пластинки, что играла в её первую ночь.
На стенах проступали тени. Они двигались, хотя свет не менялся. Иногда казалось, что они разговаривают между собой. Без звука. Только губы, только жесты.
И в этот момент из зеркала, самого дальнего, вышел голос:
– Ты нашла путь. Теперь выбери дверь.
Все зеркала мигнули. На их поверхности всплыли надписи: Страх, Вина, Забвение, Имя, Прошлое, Дом, Сон.
Арина сделала шаг вперёд. В зеркале, где было слово «Имя», её отражение улыбнулось. Но не так, как она. Оно прижало палец к губам. И исчезло.
И тогда она поняла: выйти назад – нельзя. Только вперёд. Сквозь одно из семи отражений.
Она села в кресло. Оно тут же сделало оборот. Пол скрипнул, как будто просел под весом. В этот момент зеркало, где было написано «Сон», начало раскручиваться, как вихрь. Пространство за ним изгибалось, как вода под звуком. Из глубины потянуло светом. В нём – лестница. И голос:
– Если ты спустилась на -1, значит, время пришло вспомнить, кто была до того, как ты стала собой.
На секунду Арина почувствовала запах гари. Не острой, а старой, въевшейся. И тогда вспомнилось: пожар, о котором говорилось в обрывке газеты. Этот зал – часть того прошлого. Тот же воздух, та же дрожь в стенах.
Из одного из зеркал выпал предмет. Маленькая брошь. Серебряная, с вензелем «А.Н.». Арина подняла её – и внутри щёлкнуло. Механизм, как в шкатулке. Мелодия – та же, что из граммофона. Но теперь она звучала не как фон. Она была сигналом.
Она встала. И шагнула в зеркало.
Глава 8. Круг зеркал
Она не падала. И не летела. Шагнув в зеркало, Арина будто вошла в пространство, не имеющее направления. Тело не ощущалось – как в сне, где ты осознаёшь себя, но не можешь пошевелиться. Свет был мягким, без источника. Он исходил отовсюду и ниоткуда. И в этом свете она увидела первую дверь.
Она была деревянной. Простая. С облупившейся краской и надписью, вырезанной ножом: "Помни первое". Арина потянулась, открыла её – и оказалась в коридоре, похожем на тот, что вёл в спальню в её квартире. Только всё было чуть искажено. Стены – выше, цвета – тусклее. Пол – гулкий.
В зеркале на стене мелькнула фигура. Она знала, что не хочет туда смотреть, но посмотрела. Отражение снова отставало. Оно стояло, пока она шла, и только потом сделало шаг. С задержкой. Арина подняла руку – отражение улыбнулось. Легко, слишком уверенно.
Она пошла дальше. Дверей было семь. Первая за спиной захлопнулась беззвучно. Перед второй – табличка: "Слушай то, чего нет". За ней – комната, наполненная шорохами. Ни один звук не повторялся. Капли, шаги, дыхание, шепот. И где-то под всем этим – знакомый мотив. Она знала его с детства, но не могла назвать. Он звал.
В углу – старый проигрыватель. Без пластинки. Но он играл. Арина подошла, положила руку на крышку – и всё стихло. Полная тишина. Потом – один-единственный голос, почти шёпот:
– Ты всё ещё зовёшь себя Ариной?
Она не ответила. Но проигрыватель среагировал – крышка открылась сама. Внутри лежало зеркало. Маленькое, карманное. Когда она подняла его, то увидела лицо. Девочки. Не её. Но… родной.
Третья дверь открылась без её участия. Она просто оказалась перед ней. Надпись: "Смотри внутрь". И ничего больше. Комната была пустой. Только стены из зеркал. В каждом – она, но в разном возрасте. В детстве, подростком, взрослой. Но были и образы, которых она не знала: женщина в медицинском халате, девочка с чемоданом, старая дама с платком на шее. Все – она, но не она.
И тогда пришло понимание. Она – не первая. Она – одна из многих. Квартира, дом, зеркало, этаж – всё это не хранило её. Это всё было ею.
Она подошла к центральному зеркалу. В нём – Арина, какой она была сейчас. Но в глазах – тревога. Отражение двигалось синхронно. Впервые.
И тогда оно проговорило вслух:
– Ты готова стать целой?
Она не ответила. Вместо этого она пошла вдоль стен, рассматривая отражения. В одном – она стояла на балконе, курила и смеялась с кем-то, кого больше не помнит. В другом – лежала в больничной палате. На тумбочке стояла ваза с увядшей лавандой. В третьем – она сидела на полу, вся в пыли, с письмами на коленях. И тогда она вспомнила: всё это было. Но не с ней. Или не в этой жизни.
Четвёртая дверь распахнулась, прежде чем она к ней подошла. Запах был странным: смесь старой бумаги, железа и чего-то сладкого, как от детского сиропа. Комната была обшита зеркалами изнутри, но в центре – письменный стол. На нём лежала книга. Толстая, в кожаном переплёте. Без названия. Она открыла первую страницу:
«Ты помнишь, как тебя зовут?»
Далее – список. Имена. Сотни. Почти все женские. Некоторые зачёркнуты. Рядом с каждым – дата. В столбце напротив – короткие фразы: «ушла», «осталась», «забыла», «разрушена», «зеркалом принята».
Она шла пальцем по списку, пока не нашла своё: Арина. Строка была незаполнена. Пустая. Без даты, без судьбы.
На последней странице книги – фотография. Чёрно-белая. Женщина в платке, стоящая на фоне знакомого подъезда. Рядом – ребёнок. Лицо не видно. Но в руках у ребёнка – брошь. Та самая, что выпала из зеркала.
Она ощутила дрожь. Не страх, а что-то иное – признание. Неизбежность. Комната, как будто чувствуя это, начала темнеть. Свет зеркал стал холодным, как вода. Их поверхности начали искажаться, словно реагируя на её внутреннее состояние.
Пятая дверь открылась. На ней не было слов. Только отпечатки ладоней. Она шагнула внутрь.
Это была комната без пола. Или точнее – пол был зеркальным озером. Поверхность идеально ровная, но каждая капля её шагов вызывала круги. Арина шла по нему, не проваливаясь. Под водой – силуэты. Руки, лица, глаза. Смотрящие снизу. Некоторые – закрытые, некоторые – широко раскрытые. Она чувствовала, как с каждым шагом они становятся ближе к поверхности.
В центре – остров. На нём – стул. На стуле – кукла. Сшитая из лоскутков разных тканей, но с глазами настоящими. Живыми. Она следила за Ариной.
Кукла пошевелилась.
– Ты почти вспомнила, – сказала она. – Осталась только одна комната.
Глава 9. Девочка в зеркале
Комната была круглая, стены – полупрозрачные. Они не отражали, а запоминали. На первый взгляд – это было пространство без света, но глаза Арины быстро привыкли. Она поняла: свет идёт изнутри, от неё самой. И от фигуры, что стояла в центре.
Девочка. Примерно шести лет. Волосы тёмные, глаза – глубокие, внимательные. Она стояла, склонив голову набок, как будто изучала Арину. На ней было белое платье с заплатками и маленький кулон на тонкой цепочке.
Арина сделала шаг вперёд – и девочка отступила. В зеркале за её спиной отражалась совсем другая сцена: зимняя улица, чьи-то ноги в валенках, дверь в подъезд с облупившейся эмалью.
– Это ты? – спросила Арина тихо.
Девочка не ответила. Она подошла к зеркалу и положила ладонь на стекло. Там, в отражении, было движение – будто по другую сторону шли другие жизни, не замечая друг друга.
– Я тебя не помню, – прошептала Арина. – Но я чувствую, что должна.
Девочка повернулась. И в её глазах Арина узнала что-то давно утерянное. Стыд. Страх. Любопытство. И странное всепрощение. Как будто ребёнок давно простил то, чего взрослая женщина даже не осознала.
Внезапно комната наполнилась голосами. Не громкими, а шепчущими. Они произносили имена. Некоторые Арина узнавала. Другие – никогда не слышала. Эти имена были как река: текли мимо неё, в ней, сквозь неё.
И тогда девочка заговорила:
– Ты была мной. Ты носила мою память. Но ты решила забыть.
Арина села на пол. Слова были правдой. Тело трясло. Где-то под этой истиной – образ: детская комната, стук ложки о кружку, плач в другой комнате, чей-то силуэт в дверном проёме. Всё возвращалось, как боль после заморозки.
– Я боялась, – сказала она.
– Но ты пришла.
Девочка подошла ближе. И обняла Арину. Холодно. Легко. Почти невесомо. В этот момент все зеркала, окружающие их, начали исчезать. Один за другим. Вместо них появлялись тени.
Тени смотрели. Но не вмешивались. Они были свидетельствами. В каждом силуэте она узнавала фрагмент кого-то из снов. Кто-то – с письмом в руке. Кто-то – с лентой в волосах. Кто-то – с вырезанным лицом.
И чем дольше она смотрела, тем отчётливее понимала – эти фигуры не были чужими. Это были все те, кем она могла стать. Или уже была в других слоях этого дома, в других зеркалах. Дом не просто запоминал. Он сохранял варианты.
В центре круга, который образовали исчезнувшие зеркала, открылась новая дверь. Без ручки, но с трещиной в форме ключа.
Девочка указала на её грудь:
– Ключ у тебя внутри.
Арина подняла руку к кулону, висевшему на шее – тому самому, что она считала безделушкой. Когда она коснулась его, металл раскрылся. Внутри была фотография. Она с матерью. Только мать была моложе. Арина же – та же, но с глазами девочки, стоящей перед ней.
Дверь открылась. За ней – лестница. Вверх. Длинная, узкая. Ступени светились, но каждый шаг по ним давался с усилием.
На каждой ступени всплывали образы: первый школьный день, больничная палата, телефонный звонок, от которого всё изменилось. Девочка шла рядом. Молчала. Но присутствие её поддерживало, как стержень.
На одном из пролётов лестницы она увидела себя – стоящую у окна, ожидающую кого-то. И рядом – девочку. Но теперь в роли ожидающей была она, взрослая. Девочка – лишь тень за её плечом.
Наверху был свет. Натуральный. Утренний. Как будто она возвращалась из подземья. Но в этом свете – ещё одно зеркало. Последнее. В нём – ни она, ни девочка.
В нём была женщина. Безликая. Пустая. Но в руках у неё – книга имён. И она ждала, когда её заполнит кто-то новый.
Голос раздался снова, уже знакомый:
– Назови себя. Чтобы исчезнуть. Или вспомни имя, чтобы остаться.
Арина подняла взгляд. Девочка держала в руке то самое зеркало из проигрывателя. Она протянула его ей.
– Посмотри. И реши.
Арина посмотрела. И впервые не увидела ни себя, ни прошлого. Только свет, и только силуэт. И имя, написанное на стекле изнутри.
Ася.
Имя стало эхом. Оно отразилось от стен, от потолка, от самой Арины. Зазвучало в груди, отозвалось во всех зеркалах, даже в тех, которые исчезли. Пространство сжалось, и ей показалось, что она вдыхает не воздух, а воспоминание.
Она чувствовала, как что-то развязывается внутри. Как будто всё время в ней было узелком, и теперь оно разворачивается в ленту. Ленту, которая велась назад. К началу.
– Теперь ты знаешь, – прошептала девочка. – И ты можешь выбрать.
Арина посмотрела на ладони. Они дрожали. На одной проступил шрам, о котором она давно забыла. На другой – слово. Почти стершееся. Но теперь читаемое:
Дом.
В этот момент всё вокруг начало рассыпаться. Не рушиться – а как будто складываться в коробку, которую она уже однажды открывала. Свет уходил внутрь неё. Девочка стояла рядом, теперь уже как часть её самой.
Она сделала шаг к зеркалу. Отражение не двигалось. Оно ждало. И когда она приблизилась вплотную, оно исчезло. Оставив лишь текст, написанный на запотевшем стекле изнутри:
Ты – та, кто осталась.
И тогда пришло ощущение тяжести, но не страха. А именно веса – как будто она вернула себе тело, которого не чувствовала давно. Голоса стихли. Девочка растворилась в её отражении, не исчезнув, а став частью взгляда. Теперь Арина больше не чувствовала одиночества. Внутри неё было присутствие – память, образ, суть.
Она медленно повернулась. Комната, где она стояла, больше не была абстрактной. Это было старое помещение в её доме, бывшая кладовка, но теперь очищенная, белая, залитая светом. На полу – разбитое зеркало. Крупные осколки лежали в форме круга.
В центре круга – книга. Та самая. Только теперь на обложке – не пустота. Там было выгравировано имя: Ася. Новикова.
Арина подошла и открыла её. Все страницы были чистыми. Первые слова она должна была написать сама. Она взяла карандаш, валявшийся на подоконнике, и написала:
"Сегодня я вспомнила, кто я."
На стене появилось отражение. Не зеркальное – проекция. Девочка сидела в кресле и листала альбом. Это было прощание. Или начало. Может быть, и то и другое.
Из глубины дома донёсся первый звук за долгое время: тихий стук, как будто кто-то вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Дом снова дышал. Но теперь его дыхание было ровным. Он знал её. И она знала его.
Арина встала. Пыль больше не висела в воздухе. Свет – настоящий. Улица за окном та же, но будто чище. Вдалеке звонили колокола. Где-то рядом кто-то звал по имени – не голосом, а сердцем.
И она ответила. Просто:
– Я здесь.
Словно в ответ, книга в её руках дрогнула. Страницы начали медленно заполняться словами, появлявшимися без чернил, как будто вытекали из воздуха. Каждое имя было знакомо. Каждое – часть неё. Не только её собственные отражения, но и чужие: женщины, которые жили здесь до неё. Соседки, которых давно не видели. Люди, которых вспоминали только стены.
