Ткач и Дракон

Ран Паризо

Ткач и Дракон

Глава 1

Целебриум… Великая Академия Целительства, колыбель древних знаний, сокровищница методов, способных исцелить даже самую коварную болезнь, замедлить неумолимый бег времени или раскрыть тайну предсмертного вздоха. Во всем королевстве нет более желанного и почитаемого места для тех, в чьих сердцах пробудилось пламя целительной магии. Каждый грезит о том, чтобы стать учеником, а затем и выпускником Целебриума. Ибо эти избранные несут на себе печать особого благоволения. Присягнув на верность королю, они обретают скромные владения и достойное вознаграждение.

Но путь к заветному званию целителя тернист и полон испытаний. Отбор в Целебриум жесткий, а обучение – изнурительное. Лишь единицы из сотен подавших прошение удостаиваются чести переступить порог Академии. Их ждут годы напряженной учебы, зубрежки древних текстов, практики с алхимическими снадобьями и сложными заклинаниями. Малейшая ошибка может стоить исключения, а иногда и жизни. Магия целительства требует не только знаний, но и твердой руки, стальных нервов и безграничной самоотдачи.

В стенах Целебриума царит атмосфера строгой дисциплины и почтительности к старшим наставникам. Каждый день расписан по минутам: лекции по анатомии и физиологии, занятия по траволечению и изготовлению эликсиров, медитации для контроля магической энергии. Новичкам приходится нелегко, но они быстро привыкают к суровому распорядку, понимая, что только так можно стать настоящим мастером целительства.

Наставники в Целебриуме – это живые легенды, обладающие уникальными знаниями и опытом. Они щедро делятся своими секретами с учениками, но требуют взамен неукоснительного подчинения и уважения. Ходят слухи, что в тайных архивах Академии хранятся трактаты, содержащие рецепты вечной молодости и способы воскрешения мертвых. Однако эти знания доступны лишь избранным, тем, кто доказал свою преданность и безупречность.

Выпускники Целебриума ценятся на вес золота. Они востребованы при королевском дворе, в богатых домах знати и даже на полях сражений, где их целительные навыки спасают жизни солдат. Но, несмотря на престиж и уважение, целители несут на своих плечах огромную ответственность. От их решений зависит жизнь и здоровье людей, и малейшая ошибка может привести к трагическим последствиям. Именно поэтому Целебриум так тщательно отбирает и обучает своих учеников, стремясь воспитать не только могущественных магов, но и мудрых, сострадательных лекарей.

Мне повезло.

По крайней мере, так говорят.

Сирота, не имеющая за душой ни гроша, оказалась в числе избранных.

“Если перед тобой появится хоть один шанс на лучшую жизнь, не задумывайся – хватай!”

Слова Элоизы, сестры по несчастью, часто всплывали в памяти. Она была старше на четыре года, но всегда относилась ко мне как к родной сестре. Оберегала. Защищала. Тайком кормила. Даже когда ее забрали в дом тепримости, она навещала меня и приносила вкусности.

Воспоминания о сестре, придавали сил, и я упорно училась, порой забывая про сон и еду, ведь от этого зависела моя судьба.

Меня воротоло от мысли, что моя жизнь станет такой же серой, уныой и тухлой, как стены приюта, в котором я росла. Мало кому удавалось вырваться из этого порочного круга бедности, разврата и пресмыкания перед сильными мира сего. И я понимала, что после совершеннолетия все изменится. И скорее всего не в лучшую сторону.

Но Фортуна улыбнулась мне.

В шестнадцать лет во мне пробудилась магия, и я, под ликование Элоизы, направила документы в Целебриум.

Помню, как, пройдя череду испытаний, я предстала перед наставниками. Они восседали за массивным столом, на котором покоились три лакированные шкатулки. В каждой таился предмет: кость, нить, флакон.

– Подойдите, мисс Кварель, не робейте. Самое сложное позади, – прозвучал мягкий голос статной женщины в изумрудном платье. Несмотря на зрелые годы, она сохранила красоту и грацию. Этой женщиной была некто иная, как наставница зельеваров – Люция Пэрил.

Руки мои дрожали, а горло пересохло.

Оказавшись возле стола, мужчина, чей облик напоминал дикаря, указал на шкатулки. Русые волосы, заплетенные в замысловатые косы, вызывали удивление. Его можно было принять за кого угодно: разбойника, рудокопа, воина, но никак не за наставника. И все же это был Эдгар Шарси, наставник панатомов.

– Прошу, прикоснитесь к каждой шкатулке, – тихо произнес он, и по коже моей пробежали мурашки.

Третий наставник, с видом вселенской скуки, наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди. Обсидиановые волосы были по-военному коротко стрижены, острый нос и темные, пронизывающие глаза на бледном лице отталкивали. Он больше походил на ворона, нежели на человека. Или это лишь мое воображение играло со мной злую шутку, рисуя нелепые картины.

Осторожно коснулась пальцами первой шкатулки, и едва не отдернула руку. Ведь на алом бархате лежала обглоданная белая кость, и хорошо, если она не принадлежала человеку.

Наставник Шарси с шумом выдохнул, и я оказалась напротив Люции Пэрил. Женщина пристально следила за моими движениями.

В этой шкатулке покоился пустой флакон, поэтому я быстро приложила руку и тут же отдернула ее. Ничего не произошло.

– Как жаль, – произнесла Люция и взглянула на скучающего соседа. – Похоже, Алистер, это ваш адепт.

И стоило мне коснуться шкатулки с катушкой ниток, как она слабо засветилась алым светом.

– Мои поздравления, мисс Кварель, отныне вы под моей опекой, – произнес Алистар Моран, – надеюсь, вы продержитесь дольше остальных.

Остальные наставники хмыкнули и обменялись многозначительными взглядами.

– Мисс Кварель, ступайте вниз, вам укажут ваше крыло и ваши новые покои, – мягко произнесла Люция, приглашая следующего адепта.

У дверей я столкнулась со светловолосым юношей, который грубо оттолкнул меня, даже не удостоив извинениями. Позже я узнала, что этим наглецом был Фабиан Нойман, сын герцога Ноймана и племянник короля.

Внизу меня ждала невысокая женщина с добрыми глазами и веснушками на щеках. Она представилась горничной Мартой и с готовностью повела меня по бесконечным коридорам Академии. Стены были увешаны портретами великих целителей прошлого, а в воздухе витал легкий запах трав и алхимических снадобий. Марта рассказывала о порядках в Целебриуме, о строгом расписании и о том, что наставник Моран – личность весьма своеобразная и требовательная.

Мои покои оказались скромными, но уютными. Небольшая комната с кроватью, столом и шкафом. Окно выходило во внутренний двор, где ученики занимались силовой нагрузкой.

Марта помогла мне распаковать немногочисленные вещи и предупредила о завтрашней лекции наставника Морана. Сказала, чтобы ни в коем случае не опаздывала, иначе пощады не будет.

Первое занятие с Алистаром Мораном оказалось суровым испытанием. Он говорил мало, смотрел пронзительно и требовал невозможного. Мы изучали сложные заклинания, практиковались в анатомии и препарировали животных и птиц. Моран не терпел ошибок и насмехался над неудачами. Многие не выдерживали его давления и покидали Академию, но я не собиралась сдаваться.

Фабиан Нойман, как оказалось, тоже был учеником Морана. Он постоянно подшучивал надо мной, называл выскочкой и сироткой. Его высокомерие и надменность раздражали, но я старалась не обращать на него внимания. Понимала, что он пытается меня задеть, сломать. Но я была сильнее. Каждый день я зубрила древние тексты, оттачивала свои навыки и старалась превзойти себя. Знала, что только так смогу доказать, что достойна быть ученицей Целебриума. И что однажды мои труды принесут плоды.

К последнему году обучения из сотни одаренных остались лишь четырнадцать человек. Трое панатомов, остальные ткачи и зельевары.

Да-да, целители получали дар, который определял их дальнейшее направление.

1. Те, кто работал исключительно с трупами – панатомы.

2. Те, кто создавал зелья, противоядия, поршки и разные эликисры- зельевары.

3. И те, кто, мог сипользовать эликсиры, зачаровывать нити, сращивать кости и собирать людей по кусочкам – ткачи.

Время летело быстро. Годы учебы в Целебриуме стали для меня настоящей школой жизни. Приют был беговой дорожкой, а Целебриум – отвесной скалой. И до вершины осталось совсем чуть-чуть…

– Киана? Что ты здесь делаешь?

Я резко обернулась.

В проеме, сотканном из теней и ведущем в подземелье панатомов, стояла Серена Шарси, дочь наставника Шарси. Миловидность ее лица обманчива – от отца ей достались не только густые пшеничные локоны, но и цепкий, как у ястреба, взгляд, и хмурые брови. Темно-зеленый целительский мундир облегал ее точеную фигуру, подчеркивая безупречность линий.

– Кое-кого жду, – ответила я, крепче сжимая корзину с чистыми полотенцами. Нас осталось немного к выпускному году, но с Сереной Шарси мы так и не смогли найти общий язык. То ли из-за разности миров, то ли из-за мужчины, на которого мы обе бросали взгляды.

Заметив корзину в моих руках, Серена удивленно вскинула брови, и на ее лице промелькнула насмешка.

– Решила в прачки податься?

Я то, нет. Но мне нужен был предлог. И она все поняла.

– Может, и так, тебе какое дело?

– Киана, зачем ты ищешь с ним встречи? Неужели не понимаешь, он не заинтересован в тебе. Если было бы по-другому, вы давно были бы вместе.

Слова больно царапнули душу. Серена, несомненно, была права, однако из всех парней академии только он всегда был вежлив, обходителен и внимателен. Может, поэтому он мне нравился? Может, этим и цеплял? Да, он был порой холоден, как лед, и излишне сдержан, но его забота, если это можно так назвать, подкупала.

– Серена?

Из глубины подземелья послышался мужской голос. А через мгновения в закатных лучах показалась темная фигура. Я с замиранием наблюдала, как он выходит на свет.

Длинные черные волосы стянуты в низкий хвост, тонкие губы тронуты тенью загадочной усмешки, прямой нос, высокий лоб и острые, словно выточенные, скулы. Он походил на падшее божество, восставшее из небытия, являя миру лик мертвенной красоты и утонченного благородства.

– Киана…

Вот он, Киран Триггви, самый таланливый панатом академии. Высокий, стройный, отстраненный. Он слишком выделялся на фоне парней. Его часто путали с девушкой, а когла понимали, что он парень, то были ошеломлены. Девушки влюблялись и мечтали о нем, парни же его терпеть не могли. Доносились слухи, будто Фабиан избил его забавы ради, но Киран не подал виду. Умело скрывал синяки и ссадины, и никому не рассказал про травлю.

Физически Триггви вряд ли мог выиграть поединок, но вот умом… некоторым бы поучиться у него.

Наши взгляды встретились. И сердце пропустило удар.

– Я принесла полотенца, Марта попросила, – скороговоркой выпалила и протянула корзину.

– Надо же, как ты вовремя, – его губ коснулась едва заметная улыбка. – А я только собирался забрать их.

– Мог бы меня попросить, – вмешалась Серена и миг очарования безпощадно осыпался. – все равно была в крыле зельеваров.

– Не припомню, чтобы ты об этом говорила, – произнес Киран, и мы с Сереней одновременно вздохнули.

– Раз уж пришла, не хочешь посмотреть, чем мы там занимаемся? – с улыбкой предложил Киран, и тут же в памяти всплыли картины изувеченных тел, зрелище, от которого нутро скрутило судорогой. В подземелье и без того было промозгло, а добавлять к этому смрад искореженных трупов не хотелось и в мыслях. Ткачу никогда не постичь глубин панатомии, а панатому – тайн зельеварения. Каждый целитель был заложником своей специализации: ткачи не могли определить ни время, ни причину смерти, не могли сотворить даже простейший снотворный эликсир, сколько бы ни шептали заклинания над варевом, а панатомы и зельевары оставались бессильны в зашивании ран, распознавании болезней и поиске снадобий.

– Спасибо, но мне нужно в лазарет, – пробормотала я, скосившись на корзину. Когда ноша оказалась в руках Кирана, я выдавила слабую улыбку и поспешила уйти, словно спасаясь от наваждения.

Спиной чувствовала его взгляд, обжигающий и изучающий. Заставляющий кровь приливать к щекам, а сердце биться с удвоенной силой. Зачем он так смотрел? Что видел? Жалость? Разочарование? Или, что было совсем невероятно, интерес? Я ускорила шаг, стараясь не думать о том, что происходит у меня за спиной. Лишь бы дойти до лазарета, скрыться за знакомыми стенами, где пахло травами и спокойствием.

Войдя в лазарет, я сухо поприветствовала наставницу Люцию и направилась к своему рабочему месту. Нужно было разобрать запасы, проверить бинты и распределить отвары для завтрашнего дня. Работа всегда помогала мне отвлечься от навязчивых мыслей. Но сегодня, как назло, образ Кирана не хотел покидать мою голову. Его темные глаза, тонкие губы, эта странная смесь отстраненности и заинтересованности… Все это сводило меня с ума.

Я прекрасно понимала, что у меня нет шансов. Киран был слишком хорош для меня. Слишком умен, слишком красив, слишком… другой. Он был словно принц из темной сказки, а я – обычная ткачиха, мечтающая о невозможном. И все же, я не могла выбросить его из головы. Его редкие улыбки, случайные взгляды, слова, сказанные вскользь… Все это заставляло меня верить, что между нами может быть что-то большее.

Но Серена права. Если бы он был заинтересован, мы бы давно были вместе. Наверное, я просто обманываю себя, придумываю то, чего нет. Может, его вежливость – это всего лишь проявление хороших манер, а не признак симпатии. Может, я просто ищу себе оправдание, чтобы не признаваться в том, что он никогда не будет моим.

Вздохнув, я вернулась к работе. Нужно было забыть о Киране, о его взглядах и улыбках. Нужно было сосредоточиться на будущем, на выпускном, на новой жизни. В конце концов, в мире есть много других парней, которые могли бы оценить меня по достоинству. Нужно просто открыть глаза и перестать видеть только его.

*****

Утро обрушилось хаосом. Королевский примчал с приказом немедленно явиться во дворец, а в лазарет хлынул поток израненных воинов. Их было не счесть. Коек не хватало, и коридоры устлали лежанками. Ткачи и зельевары, словно встревоженные муравьи, сновали по академии, неся и вынося утварь, инструменты, колбы, иглы.

Снова стычка в белом ущелье. И снова провал. Это не превый раз, когда раненных привозят с порганичных земель, но первый раз, когда их так много.

Одному воину оторвало ноги. Он кричал так сильно, что испугал новеньких адептов, столпившихся кучкой возле койки. Фрея Джой, заметив страх и отчаяние юных девиц, подошла к раненному и заставила его выпить сонную настойку. Едва бедняга затих, Вивиан Пальмерстон и Сайлас Элрой склонились над ним, встав по разные стороны, чтобы не мешать друг другу.

Я же зашивала рваную рану на спине командира, не издавшего ни звука за все время. Вот это выдержка!

Закончив с командиром, я подошла к другому воину, с глубокими ранами на плече, оставленными острыми, драконьими когтями.

– Не нужно, пустяк, – протянул он, когда я оказалась рядом. – Давайте сюда повязки и стерильный раствор.

– Хотите лишить меня практики?

Мои брови сошлись на переносице, воин поднял на меня карие глаза и усмехнулся.

– Звучит двусмысленно, – на его щеках с короткой щетиной проступили ямочки. От его слов и понимания сказанного покраснела. Нет я не была ханжой. Знаний о человеческом теле и его потребностях хватало. Но все же, моего тела еще не касался мужчина. За что иногда Фрея называла меня старой девой. – Но если настаиваете, не возращаю. Когда еще вокруг меня будет ворковать такая красавица.

Слова воина немного смутили, но я лишь коротко улыбнулась и принялась обрабатывать его рану, краем уха слушая разговор сокурсников.

– Вив, глянь-ка, – тихо сказал Сайлас, указывая куда-то за ухо воина.

Я вытянула голову, но взор заслонила Вивиан. Ее каштановые волосы, затянутые в тугой пучок мешали обзору. Сделав последний стяжок, выдохнула и наложила на рану повязку с целебной мазью.

– Спасибо, – устало прошептал молодой мужчина и через мгновение откинулся на грубую подушку, прикрыв глаза от навалившейся усталости.

Раздивнув ширму, отделяющую больных друг от друга, я отошла к столику с пузырьками и снадобьями. Положтла грязную иглу на поднос и протерла руки особым раствором.

– Слышала, на границе опять неспокойно, – прошептала Нестия Шторх, склонившись ко мне. Она поила воинов отварами и сейчас оказалась рядом, отставив пустой флакон и взяв другой, с зеленой жидкостью. – Драконы опять напали. Что же будет? Король ведь этого так не оставит.

Я слышала рассказ командира о том, как их разбили в Белом ущелье. Напали внезапно, не дав опомниться. Им чудом удалось выбраться. Уцелевшие воины отступали, вернее сбегали, от парящих над ними крылатых ящеров, изрыгающих пламя.

О причинах нападения никто не ведал. Впрочем, о чем это я? Драконы всегда были дикими и неукротимыми. Им плевать на законы и устои. Если им почудилась угроза, они без колебаний терзали воинов и сжигали их заживо. Эти чешуйчатые твари в обличье людей – настоящие звери. Только глупые девчонки верят в их благородство и честь. Как же…

Сколько мы видели потом этих наивных дурочек с младенцами-полукровками, от которых они пытались избавиться. Всяких историй насмотрелись и наслушались. И вывод один – драконам верить нельзя. Нельзя поддаваться их чарам. Обманут, используют и бросят на погибель.

– Не знаю, – отстраненно прошептала я, вдруг осознав, что мечты о тихой жизни при дворе могут обратиться в прах, если драконы и впрямь объявят войну. – Нужно прокипятить иглы.

– Не увиливай, Киана, неужели тебе совсем не страшно?

Я взглянула на девушку. Конечно, страшно. У меня, в отличие от большинства в академии, нет ни родителей, ни близких, никого, кто мог бы протянуть руку помощи. Я могу рассчитывать только на себя.

– А что изменит мой страх? Спасет жизнь? Если драконы нападут, от нас останется лишь горстка пепла, а изводить себя раньше времени я не хочу.

– Вот всегда ты так, – надувшись, пробурчала Нестия, выхватывая из моих рук металлический поднос с использованными инструментами. Девушка быстро удалилась, а я подошла к Сайласу и Вивиан.

– О чем шепчетесь? – подкравшись, спросила я. Оба вздрогнули и хмуро посмотрели на меня.

– Посмотри, – Вив указала на странные черные бугры за ухом у воина. – На что это похоже?

Я всмотрелась в узор, напоминающий…

– Чешую?

– Мы тоже решили, что это чешуя. Но нет, это кожа, покрытая гнилью в виде чешуи.

Обмотав пальцы бинтами, я провела по ране, ощущая бугры, неровности, и жар.

– Он слишком горячий… – выдохнула я и нахмурилась.

Заметив нашу троицу, к нам поспешили Максимилиан и Фабиан. Оба уже закончили свою работу. Фабиан срастил кости переломанной руки, а Макс ампутировал ступню воину, угодившему в дракоье пламя. Я видела белые кости, облепленные черной, сгоревшей плотью.

– Что за собрание?

Над головой раздался голос Фабиана, но, не отрывая взгляда от раны, которая, казалось, немного разрослась, я потрясенно выдохнула:

– Она растет!

Теперь пятеро ткачей склонились над бледным, измученным калекой, бледным, как мрамор.

– Не трогайте руками! – приказал Макс, и Фабиан тут же перехватил мою руку, осыпая ее порошком белизны, убивающим любую заразу.

– Это похоже на драконью болезнь, – прошептал Сайлас, отступая назад. – Я слышал о таком, но никогда не видел. Говорят, это проклятие, которое драконы насылают на своих врагов.

– Проклятие? – переспросила Вивиан, скептически глядя на Сайласа. – Брось, Сайлас. Темных колдунов давно уже не осталось. Хватит верить в сказки.

– А что тогда это? – мягко спросил Сайлас, указывая на расползающуюся черноту. – Я читал о драконьей болезни в старых книгах. Там описывались схожие симптомы: жар, гниющие язвы, превращение кожи в чешую. И все это заканчивается смертью. Мучительной смертью.

Максимилиан нахмурился.

– Нужно изолировать его. Если это заразно, мы не можем допустить, чтобы болезнь распространилась.

Фабиан кивнул, соглашаясь.

– Я доложу наставникам. Пусть они решают, что делать дальше. Киана, останься здесь и следи за ним. Если что-то изменится, сразу же дай нам знать.

Оставшись одна, я внимательно изучала расползающуюся черноту. Кожа вокруг язв горела, словно внутри полыхал огонь. Больной стонал во сне, дергался, словно его мучили кошмары. Я вспомнила слова Сайласа о мучительной смерти и содрогнулась. Неужели драконы и впрямь способны на такую жестокость? Неужели они настолько ненавидят людей, что готовы наслать на них проклятие?

Мысль о войне с драконами уже не казалась такой далекой и нереальной. Если они действительно использовали драконью болезнь, значит, они перешли черту. И это могло означать только одно – кровопролития не избежать. И тогда академия станет не убежищем, а полем битвы. И всем нам придется сражаться за свою жизнь.

Глава 2

Скрипучие повозки не давали защиты от пробирающего до костей ночного холода. О каретах для Академии оставалось лишь мечтать, а эти повозки, хоть и укрытые грубой тканью, не могли сравниться в тепле с обтянутыми бархатом каретами. Я вздохнула, плотнее кутаясь в плащ на меху, и бросила взгляд на своих попутчиков.

Максимилиан, нахмурившись, изучал свои пальцы в перчатках, погруженный в неведомые думы. Фабиан, скрестив руки на груди, подпирал плечом деревянную стойку, скрыв глаза под полуприкрытыми веками. Его длинные темные ресницы едва заметно вздрагивали, выдавая, что надменный сиятельство еще не уснул. Меньше всего мне хотелось делить дорогу с заносчивым сыном герцога, но обстоятельства не оставляли выбора, и медлить было нельзя. Мы поспешно распределились по немногочисленным повозкам, рассчитанным на троих. Наставница Люция вместе с Фреей и Делией возглавили процессию, а Алистер Моран и Эдгар Шарси остались в Целебриуме, присматривать за новоприбывшими учениками.

Осторожно отодвинув край полога, я попыталась разглядеть хоть что-то в кромешной тьме ночного леса. Ледяной порыв ветра обжег лицо, заставив невольно зажмуриться. Когда же я открыла глаза, то заметила на себе изучающий взгляд Фабиана, брошенный из-под опущенных ресниц.

– Закрой, и так холодно, – властно приказал сиятельство и тут же снова сомкнул веки, словно мгновение назад и не сверлил меня взглядом своих ледяных глаз.

Я опустила полог. Все равно в этой тьме не разглядеть красот леса. Беззвездная ночь. Многовековые стволы деревьев, словно живые стены, сливались в единую непроглядную массу, сквозь которую мы пробирались ко дворцу.

“Скорее! Скорее! Беда! Они все… они все…”

В столовую, словно испуганный вихрь, ворвалась первокурсница. В слезах и дрожи, она не могла вымолвить ни слова. Все, кто находился в столовой, мгновенно вскочили и бросились в сторону лазарета. То, что они увидели, заставило их застыть в ужасе.

Все воины были мертвы.

Вернее, от них остались лишь груды пепла, сохранившие очертания тел.

После недолгого совещания наставники приняли решение немедленно выдвигаться во дворец.

Повозка тряхнула, и я невольно схватилась за край сиденья. Максимилиан вздрогнул и оторвался от своих размышлений. Он вопросительно посмотрел на меня, но я лишь пожала плечами, стараясь скрыть свою тревогу. Фабиан, казалось, не обратил никакого внимания на толчок, продолжая притворяться спящим.

Внезапно повозка резко остановилась, и в нас чуть не врезалась следующая. Раздался приглушенный крик, и сразу же после – громкий голос наставницы Люции: " Нападение! Берегитесь!

В следующую секунду повозку пронзил яркий луч света, и ткань полога вспыхнула, словно бумага. Крики, взрывы, звон клинков – все смешалось в хаотичной какофонии. Я выглянула из-под обгоревшего полога и увидела жуткую картину: на нас напали. Незнакомые люди в черных плащах, с горящими глазами, крушили повозки и убивали наших сопровождающих.

Максимилиан выхватил кинжал и бросился в бой, а я, завороженная ужасом, не могла пошевелиться. Фабиан, словно очнувшись от сна, оттолкнул меня в сторону и, выскочив из повозки, с нечеловеческой скоростью набросился на ближайшего нападавшего. В его руках сверкнуло лезвие, и враг рухнул, словно подкошенный.

Страх сковал меня, но я понимала, что нужно действовать. Оглядевшись, я схватила обломок доски от сломанной повозки и, сжав его в руке, выскочила наружу. Вокруг бушевала битва. Наставница Люция, окруженная охранниками, отбивалась от наседающих врагов. Максимилиан, ловко уклоняясь от ударов, разил противников кинжалом, словно танцуя смертельный танец. Фабиан двигался с невероятной скоростью, оставляя за собой лишь безжизненные тела.

– Ах, ты падаль! Кхадар…

Крик наемника тонул в лязге мечей, и я увидела, как другой убийца, поменьше ростом, схватил Берту за волосы, приставив лезвие к горлу. Девушка закричала, и не успела среагировать, но внезапно Фабиан оказался рядом. Рука, сжимавшая нож, отделилась от запястья и рухнула на землю, а следом и сам наемник издал предсмертный хрип. Мгновение, и его голова отделилась от тела и покатилась между ног сражающихся, а следом и бездыханное тело свалилось плашмя.