Пепел на перчатках

Логово Джеймса

Пепел на перчатках

Глава 1 начало

Дождь в этом городе никогда не был просто дождём. Он капал с проводов, как яд с клыков, и стекал по стеклу с тем же звуком, с каким когда-то капала кровь на кафельный пол.

Поезд прибыл на станцию без объявления. Как будто город сам не хотел знать, кто к нему приехал.

Нико стоял в дверях вагона, держал чемодан в одной руке, а другой – поправлял ворот пальто, за которым прятал слишком много старых шрамов. Арессия встретила его, как и положено встречать забытого сына: молча, хмуро, с кривым фонарным светом, едва пробивающимся сквозь туман.

Первые шаги по перрону дались странно легко. Как будто ноги сами помнили дорогу, которую когда-то топтали в ту ночь, когда он исчез. А может, это город так устроен – не отпускает тех, кто однажды увидел его лицо без маски.

Он прошёл мимо газетного киоска – давно пустого. Стекло разбито, страницы внутри потрёпаны, но на одной из них – его фамилия. «Варанте». Почти стёртая, но всё ещё читаемая. Как проклятие.

Он усмехнулся.

– Даже газеты тебя не забыли, папа, – пробормотал он и пошёл дальше.

Такси на стоянке не было. Никто не встречал. И в этом тоже не было неожиданности.

Нико медленно достал сигарету, зажёг её от старой, облупленной зажигалки с тиснением в виде змеи. Затянулся. Вкус был горький – как и всё, что осталось от прошлой жизни.

Он направился вниз по улице, где когда-то стреляли в него. Теперь всё заросло граффити, заколочено досками, и только запах влажного пороха будто бы остался в воздухе.

Именно тут, на углу, стоял когда-то человек, который знал всю правду.

Но теперь его здесь не было.

И это было началом.

Ему не нужно было адреса. Только идиоты в этом городе верят навигаторам. Арессия – не место на карте. Она живёт на уровнях: сверху – витрины, кафе и витражные окна, снизу – грязь, долговые ямы, клановые разборки и люди, которые больше похожи на призраков.

Нико свернул в переулок, где не горел ни один фонарь. Сквозь провода, висящие, как кишки после драки, он добрался до двери, которая не изменилась со времён его детства. Старое дерево, латунная ручка в виде ворона, и крошечная щель от ножа – след, оставленный в ночь, когда всё сгорело.

Он постучал. Один раз. Потом второй.

Никто не ответил.

Он толкнул дверь плечом – она поддалась. Замок давно сгнил.

Внутри пахло прелым деревом, пылью и чем-то едва уловимым… почти знакомым.

– Ты всегда забывал закрывать окна, Этторе, – сказал он в темноту, хотя знал, что вряд ли кто-то услышит.

Дом был пуст. Лестница наверх накренилась, словно даже она хотела сбежать отсюда. На стене – выцветшее фото: трое подростков в чёрных рубашках. Один из них – он. Остальные двое – мертвы. Один утонул в доках. Второго нашли с пистолетом в руке и запиской на груди: «Я никому не должен».

Нико прошёл мимо. Комната в глубине была не тронута – всё так, как он оставил: письменный стол, плед на диване, картина, на которой его мать рисовала море, которого никогда не видела.

Он положил чемодан. Открыл его. Внутри – только две вещи.

Пистолет. И письмо без конверта, без марки. Только имя: “Джулиано Карини”.

Он взял письмо, положил его в карман пальто и подошёл к окну. Через пыльное стекло было видно ту самую улицу, где началась война. Тогда всё было иначе. Он был юным, зол и слишком уверен, что кровь можно остановить договором.

Теперь он знал: в Арессии договоры пишутся чернилами, но подписываются пулями.

За спиной скрипнула доска.

Нико замер.

Он не был один.

Он обернулся медленно, без спешки – как человек, который не удивлён, но всегда готов. Левая рука уже тянулась к пистолету в чемодане, но в комнате было тихо. Лишь пыль, медленно оседающая в луче уличного света, и старая люстра, покачивающаяся, будто от сквозняка. Или от чьего-то шага.

– Выходи, – сказал он спокойно. – Или я сделаю это вместо тебя.

Тишина.

Затем – лёгкий, почти вежливый звук: шаг на втором этаже. Кто-то очень лёгкий. Женщина. Или подросток. Не тяжелее сорока килограммов, если звук не врёт. Нико повернулся к лестнице, глядя наверх.

– Я не стрелял первым уже восемь лет, – продолжил он, поднимаясь. – Надеюсь, у тебя есть причина напомнить мне, зачем я это умел.

На третьей ступени что-то хрустнуло – старая щепка под его ботинком. Наверху снова шаг, потом остановка. И голос. Девичий. Хриплый, уставший.

– Ты вернулся раньше, чем я думала.

Нико не узнал голос. Но тон… Тон звучал так, будто говорила тень из его прошлого.

– Лицо покажи, – потребовал он, не доставая пистолет. Пока.

Из темноты вышла фигура. Высокая, тонкая. Капюшон на голове, рука в кармане – может, оружие, может, письмо. Девушка. Лет двадцать. На лице свежий шрам через щёку, и взгляд… взгляд, который видел смерть слишком близко.

– Меня зовут Эсса, – сказала она. – И если ты хочешь дожить до конца этой недели, тебе стоит пойти со мной. Сейчас.