Переходный возраст

Какими бы разными мы ни были в юности, детство у нас было одно на двоих – пусть и с разницей в 10 лет. Мы каждое лето проводили на даче с бабушками, учились кататься на велосипедах по одним дорожкам, бегали за мороженым в один магазин и купались в одних озерах. Воспоминания объединили нас, и на берег мы выбрались если не лучшими друзьями, то хорошими приятелями. Совместный подъем по скользким глиняным ступеням сплотил нас еще сильнее, и если мне казалось, что ноги сейчас откажут, то томительное чувство внизу живота только набирало силу.

Я досадливо отмахнулась. Конечно, скучая в этом эдемском саду, я с любопытством обнаружила, что недосягаемый когда-то мужчина легко может стать моим. Флер набоковской «Лолиты», желание почувствовать себя развращенной маленькой девочкой, имеющей власть над мужчиной старше, наши полуголые тела, близость к природе – всё способствовало тому, чтобы захотеть продолжения. Мы шли обратно, продолжая болтать, но чем ближе подходили к дому, тем более вялым становился разговор.

– Вот и пришли, – сообщил мне Андрей, как будто сама я этого не знала.

– Ага.

Мы помолчали. Каждый чего-то ждал. Мне надоело.

– Что ж, спасибо за вечер. Я прекрасно провела время. Тогда я зайду завтра, откроешь мне ворота?

– Конечно. Куда хочешь поехать?

– В ближайший городишко, погулять, кофе попить.

– Любишь кофе? – Какой дурацкий, бессмысленный вопрос.

– Иногда. Сейчас для кофе явно не время.

– А для чего время?

– На ночь лучше чай. С ромашкой, – вежливо улыбнулась я, разворачиваясь, чтобы уйти.

– Не уверен, что у меня есть ромашковый чай, зато могу предложить вино.

Бесперспективная светская беседа с этими словами обрела новое дыхание.

– Вино звучит неплохо.

– Пойдем?

– Мне бы переодеться. Дай мне десять минут.

Когда через двадцать минут я вошла в дом, Андрей закрыл кран и победно вытер руки. Рядом с раковиной стояла еще мокрая посуда, а на столе ждали два бокала и пиала с клубникой – не той бессовестно красной глянцевой ягодой с пинтерестовских картинок, а настоящей садовой клубникой: неправильной формы, с зелеными проплешинами и сладким солнечно-кисловатым запахом дачного детства. Андрей открыл холодильник.

– Красное? Белое?

– Игристое.

– Сегодня что, праздник?

– Да. День игристого вина.

– Игристого, к сожалению, нет.

– Тогда белое.

Андрей поставил на стол бутылку. Внутри прозрачного стекла лениво плескалась манкая золотистая жидкость. С вином никогда не знаешь, чего ждать, – и это не только про вкус. «Что ты готовишь нам сегодня, шардоне?» – подумала я.

На кухне медленно, но неумолимо сгущалось напряжение. Атмосфера, как губка, пропиталась духом чего-то запретного. Со стороны я видела, как маленькая девочка ночью пьет вино у охочего подростка, пока его родители в отъезде. Много ли ей надо? Полбокала – и он может делать с ней что захочет. Утром ему будет всё равно, а ей стыдно.

Пикантность ситуации придавало то, что маленькая девочка и подросток теперь находились в телах взрослых женщины и мужчины. Нас уже не сковывали моя неопытность или его подростковая небрежность. Мы знали, что делать друг с другом, и утром нам не было бы стыдно.

Я нетерпеливо поерзала на стуле. Пока Андрей искал штопор, бутылка покрылась жемчужной испариной. Капля томно скатилась по женственному изгибу горлышка и сорвалась с плеча бутылки на стол. Я представила, как по изгибу моей шеи так же скользнут мужские губы и прижмутся к обнаженному плечу. Андрей выключил верхний свет, оставив подсветку.

– Не против?

– Свечей не хватает. – Я попыталась скрыть неловкость за сарказмом.

Андрей вытащил из шкафа свечу в красивом стеклянном подсвечнике и поставил между нами. Щелкнула зажигалка, на столе завораживающе затрепетал круг света от неверного пламени. Где-то за его пределами с характерным звуком выскочила пробка, и Андрей плеснул вино в мой бокал.

– Романтика, – протянула я, когда второй освежающе-кисловатый глоток догнал первый, усиливая разливающуюся по телу приятную слабость.

– Мне бы такую свободу в 18 лет, я бы водил сюда девчонок по расписанию.

– Что тебе мешало?

– Не думаю, что бабушка с дедушкой были бы в восторге, если бы по утрам из моей комнаты выходили девицы.

– А девицы оставались бы до утра?

– Почему нет?

– А силенок-то хватало бы?

– В 18 лет?

– И верно, что за вопрос.

Разговор плавно качнулся обратно в дружеское русло. Мы славно болтали о прошлых деньках, причудах родителей, о том, как менялся поселок, о соседях, которых знали много лет. Андрей принялся вспоминать ребят, с которыми тогда общался. Мы с подружками шарахались в сторону, когда видели, что приближается их компания. Они не слыли хулиганами, но нам казались гораздо хуже. Симпатичные юноши, в глазах которых мы были детьми, неизменно заставляли девчачьи щечки заливаться краской при встрече.

– Ты даже не представляешь, как мы тогда вас стеснялись. Вам было лет по 18, а нам 8, – с возмущением поделилась я.

– А сейчас ты бы не стала стесняться?

Я бросила взгляд на бутылку, остатки из которой он минутой ранее разлил в наши бокалы, и поняла, что этот вопрос задает уже не Андрей, а белое сухое. Я могла бы наотмашь прозаично ответить, что в 30 десять лет разницы не кажутся пропастью. Но вместо этого посмотрела Андрею в глаза, и вино во мне с расстановкой сказало:

– Нет. Сейчас бы не стала.

Атмосфера изменилась моментально и бесповоротно. Остатки стены, разделявшей маленькую девочку и взрослеющего юношу, рухнули к нашим ногам. Всё еще преследуемые ощущением порочности и запрета, теперь мы признавали друг в друге мужчину и женщину. Мы знали, что нам уже можно, но привычное чувство, что нельзя, по-прежнему было сильно – и вкупе с шардоне это пьянило до головокружения.

Сквозь возбуждение, наконец прорвавшее плотину приличий, я видела, как Андрей встал из-за стола и неуловимым движением притянул меня к себе. Я не заметила, как подалась ему навстречу, лишь услышала, что где-то вдали упал стул. Мой затылок по-хозяйски обхватила горячая рука, а к губам прижались сухие шершавые губы – но их поцелуй оказался удивительно мягким и нежным. Я обвила его плечи и легко прикусила язык, чувствуя, как рука на затылке предупреждающе потянула меня за волосы.

Андрей повлек меня на второй этаж, в спальню. «Чем его не устраивает диван?» – Мелькнуло в голове, а потом я вспомнила, что вроде бы на выходные должна приехать мама. Уже наверху, опрокидываясь на кровать, подумала, что нужно хотя бы забрать живописно раскинувшийся на полу гостиной топ, но разве сейчас меня могли всерьез волновать прозаические мыслишки? С удивлением, трепетом и ликующим восторгом новых открытий я прикасалась к мужчине, который когда-то казался взрослым и недоступным, а он прикасался ко мне – маленькой девочке, которая когда-то не интересовала компанию подростков, – и сейчас ему точно было не всё равно.

В комнате стало нечем дышать. Пропитанное солнцем дерево и нагретый через крышу спертый воздух смешивались с терпким запахом секса. Я чувствовала, как по внутренней стороне бедра щекотно ползет капля влаги. Андрей сопел рядом, лежа на спине и слабо сжимая мою руку. В оглушительной тишине, наступившей пару минут назад, отчетливо слышалось тиканье старомодных часов в соседней комнате.

Казалось, время остановилось, и даже настойчивые щелчки стрелок не способны сдвинуть его с места. Мне не хотелось шевелить ни себя, ни Андрея, ни время, но необходимо было открыть окно. Я повернула голову. Андрей чуть сильнее сжал мою руку.

– Знаю. Окно.

– Да…

Когда он встал, я потянулась, стряхивая с себя душный сонный морок. Падая обратно, Андрей поцеловал меня в грудь, и я откликнулась вялым мурчанием. Приток свежего воздуха помог вернуться в здесь и сейчас: дышать стало легче, часы, сливаясь со стрекотом кузнечиков и отдаленным хором лягушек, затикали веселее.

– Пить хочу, – заявила я.

Андрей потянулся куда-то за кровать и протянул бутылку воды.

– Она стояла тут целый день?

– Нет, я принес ее, пока ты ходила переодеваться. Как чувствовал.

– Красиво стелешь.

– Боже мой, деточка, откуда такой жаргон?

– Какая я тебе деточка? – утомленно проворчала я, садясь на кровати и прикладываясь к бутылке.

Андрей приподнялся на локте вслед за мной. Я кожей чувствовала, как он скользит взглядом по моему телу. Когда я откинулась обратно на подушку, горячая ладонь весомо легла мне на живот. «Как удачно выбрано место, – снуло1 подумала я. – Куда бы теперь ни двинулась его рука, возбуждения не миновать».

Андрей не торопился. Казалось, его вполне устраивает, что рука просто лежит на моем животе, пока он сам ласкает меня взглядом. «Вниз или вверх? Вниз или вверх?» – задавала я немой вопрос. Рука Андрея не шевелилась. «Вниз или вверх?» Кожа под его ладонью стала нагреваться. «Вниз или вверх?» Я лежала, закрыв глаза, и старалась сохранить невозмутимое выражение лица, а в моем мозгу всё сильнее стучало: «Вниз или вверх?»

Мне было уже всё равно. Внизу живота болезненно тянуло, то же самое происходило с грудью. Я чувствовала, как она наливается, как твердеют соски, а между ног начинает сочиться влага.

Вниз или вверх? Приоткрыв глаза, я увидела, что Андрей внимательно смотрит на мое лицо.

Вниз или вверх? Я не могла проиграть в этой игре и терпеливо ждала, пока моему оппоненту самому надоест, – лишь ресницы возбужденно трепетали против моей воли.

Андрей сделал вид, что укладывается поудобнее, не убирая руку с моего живота, и я бедром почувствовала, что ему тоже не терпится. «Скоро сам сдастся», – удовлетворенно подумала я, и, почувствовав, что победа близка, тело предательски дрогнуло под его рукой. Черт.

Впрочем, какая разница.

Довольно усмехнувшись, Андрей заскользил рукой к моей груди.

«Хороший выбор, дорогой», – подумала я, наконец выгибаясь и позволяя себе сладострастный стон.

Думаю, всем знакома та сторона юности, когда твой дом – это квартира друга, у которого уехали родители. Беда этого дома, что он не очень-то твоя крепость – родители могут вернуться в любой момент. У знакомых был миллион таких историй – но не у меня. Теперь же, когда я давно оказывалась в родительском доме только в гостях, из моей реальности вообще исчезла мысль, что меня могут «застукать».

До того утра, когда я проснулась рядом с Андреем от хлопка входной двери и с первого этажа донеслись голоса. Я открыла глаза. Солнце вовсю било в окна. Я не понимала, сколько времени: летом это могло быть и 7 утра, и 12 дня.

– Андрей, – прошипела я, тряся его за плечо. Никакой реакции. – Андрей!

– Ммм?

– Там кто-то пришел.

Андрей сел на кровати, сонный, растрепанный, оторопелый.

– А сколько времени?

– Понятия не имею.

Андрей прислушался к голосам внизу.

– Пойду спущусь.

– Андрей!

Я вспомнила, что вчера до его спальни добралась только в белье.

– Что?

– Там по всей комнате раскидана моя одежда.

– Что ж, придется сделать вид, что это моя, – всё еще растерянно, но уже веселее пробормотал он, вытаскивая из шкафа шорты.

Я слышала, как его голос добавился к голосам мужчины и женщины. Через несколько фраз разговор подошел к концу, и дверь снова хлопнула. На лестнице раздались шаги.

– Соседи заходили, – сообщил Андрей, заходя в комнату и кидая на кровать мою одежду.

– Что хотели?

– Проверяли, как у меня дела, – усмехнулся он.

– Ты серьезно? И что теперь? Они позвонят твоей маме и расскажут, что ты ведешь себя как хороший мальчик?

– Думаешь, как хороший? – Игриво поднял брови Андрей.

– Какая разница, что я думаю?

– Успокойся. Мама со вчерашнего вечера не могла до меня дозвониться, вот и занервничала. Это же мама. Она приедет сегодня после обеда.

– Да-а, репутации хорошего мальчика нанесен непоправимый ущерб – со вчерашнего вечера не отвечать на телефон.

– Думаю, ущерб этой репутации был нанесен еще лет в 17.

– Когда тебе было 17, мне казалось, что плохой мальчик – это тот, кто дергает меня за косички, – задумчиво протянула я, натягивая мятый топ. Андрей, напротив, бросил неудачные попытки вывернуть футболку и сел рядом, положив руку мне на бедро.

– Ты, оказывается, и сама-то не очень хорошая девочка.

– Я – просто ангел во плоти, – ответила я, убирая его руку со своего бедра и вставая, – и никогда не забываю позвонить маме. Просто делаю это редко. Проводишь меня?

– Уже уходишь? – Андрей схватил меня за запястье.

– Да.

Я действительно хотела домой: побыть одна, сходить в душ, выпить кофе в тишине.

– Что делать с машиной? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

– Ничего не делай, мамин пежо поместится. Ты вроде хотела сегодня куда-то съездить?

– Я хотела съездить за новыми впечатлениями, но, думаю, и здесь получила их достаточно.

– Надеюсь, они были приятными, – сказал Андрей, привлекая меня к себе.

– Вполне, – улыбнулась я, поднимая лицо ему навстречу.

– Повторим?

– Всё может быть. – Я отстранилась и решительно пошла к калитке, но, не выдержав, обернулась и помахала рукой.

Дома я смыла с себя остатки вчерашнего купания и ночи и с удовольствием обнаружила в зеркале, что, хотя я почти в три раза старше Лолиты, сегодня выгляжу свеженькой, как нимфетка. Не удержалась и накрасила и без того припухшие от поцелуев губы. Запустила короткую стирку. Развешивая на улице белье, заметила, что ворота на участке Андрея открыты – в них заезжала небольшая белая малолитражка.

Пешком дошла до ближайшего супермаркета – в дачном ларьке испокон веков не продавали ничего, кроме хлеба, пива и сигарет. Хотела закупиться нормальными продуктами, а купила бутылку такого же вина, какое мы пили вчера, пакет черешни и огромный брикет пломбира и взяла на кассе флаер доставки суши. Неспешная прогулка туда-обратно заняла часа полтора. Дома я засунула бутылку в холодильник, сняла с веревки белье – на такой жаре оно сохло быстро, и расстелила в тени на газоне коврик для йоги. Через полчаса с чувством выполненного долга и приятной легкости в теле упала в шезлонг с книжкой. В суши-маркете обещали доставку в течение двух часов – в городе я бы и разговаривать с ними не стала, но здесь выбор был невелик.

Смеркалось. Я стояла спиной к распахнутой двери и мыла черешню, когда кто-то обнял меня сзади и прошептал в ухо:

– Привет, соседка.

Дуршлаг металлически загрохотал о раковину, во все стороны полетели брызги холодной воды и тугие темные ягоды.

– Андрей! Разве можно так пугать?!

– Хочешь сказать, ты меня не ждала?

– Я никого не ждала.

– Тогда зачем оставила дверь нараспашку?

– Затем, что здесь душно.

– А я думал для меня.

– Увы.

Андрей стал собирать с пола черешню и складывать обратно в дуршлаг. Я переложила мытые ягоды в миску из толстого прозрачного стекла и поставила ее на стол.

– Садись, что стоишь.

– Я смотрю, твой вечер проходит вполне неплохо.

На столе стоял контейнер с недоеденными роллами, почти нетронутый бокал вина и раскрытый ноутбук с застывшими героями популярного турецкого сериала.

– Не жалуюсь.

Я не могла понять, рада его видеть или нет. Я еще не определилась со своим отношением к произошедшему вчера ночью, и присутствие Андрея сильно мешало. Тело с охотой повторило бы вчерашнюю ночь, но проблема связей там, где все друг друга знают, что вы всёё время будете на виду, всем будет до вас дело. Я этого не любила.

– Как мама?

– Нормально. Отдыхает.

– И что ты ей сказал, когда уходил?

– Что пойду пройдусь.

Я с облегчением выдохнула.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Снуло (разг.) – еле-еле, чуть-чуть; вяло.