Монада. Маленькая история о большом одиночестве

Вот, теперь точно все. Можете представить, как я обрадовалась направлению, написанному в мой адрес.

Вышла из кабинета я изрядно поникшая и поплелась в сторону выхода. Из коридора раздался крик:

– О, Саша, вы уже все? Как успехи?

Петрович. Вот он сейчас в картине моего вечера был совсем лишний.

– А, Сергей Петрович. Да, как, нормально. С переменным успехом.

Старичок нахмурился и подошёл поближе:

– А врач-то что сказал? Как сердце?

– Сказал, что все хорошо с сердцем, можно не беспокоиться.

– А что же это тогда было?

Боже, неужели я это скажу? Может что-то соврать? Но никакой диагноз-заменитель мне в голову не приходил, поэтому пришлось выдать то, что есть.

– Паническая атака. Получается.

Зачем я добавила «получается» – понятия не имею, но вот хотелось в конце какое-то слово добавить, чтобы как-то разбавить напряжение. Идея, видимо, не возымела успех, потому что Петрович не подавал признаков диалога. Так мы и стояли где-то с минуту втроем: он, я и неловкая ситуация. Наконец, он пришёл в себя:

– Так, это к кому вам теперь?

Тут я тоже никакого заменителя не придумала.

– К психотерапевту.

Петрович взял ещё раз свои законные полминуты тишины. Вот бы он хоть что-то сказал, чтобы я выдохнула, и мы закрыли эту тему.

– Это что-то с головой?

А вот и нет, лучше бы он все-таки молчал. Сейчас он подумает, что у меня что-то не в порядке, откажется сдавать квартиру, и что мне потом делать? Куда мне ехать? В груди так сдавило, что мне стало трудно дышать. Темнота коридора стала надвигаться на меня, обволакивая своей чернотой.

– Саша, с вами все хорошо?

Я набрала в легкие побольше воздуха и схватилась за то, что оказалось ближе всего – локоть Петровича. Темнота все ещё была ужасающей, но, чтобы не напугать дедулю, я медленно сказала:

– Нет, не очень хорошо. Давайте сядем.

Мы вместе сели на лавку. Я постаралась дышать ровнее и выдала ему максимум правды, на которую была способна:

– Как я сказала, не очень хорошо. Может стресс меня подкосил, и вот теперь я немного выпадаю из жизни. Иногда в прямом смысле, как видите.

Петрович внимательно смотрел на меня через огромные линзы.

– Это все, что я могу сказать. Возможно, вам нужно поискать другого жильца в вашу квартиру, а я посмотрю другие варианты.

Петрович опустил голову и уставился на свои руки, будто хотел на пальцах посчитать, стоит пускать меня в квартиру или нет.

– Вы вообще сможете жить одна?

На этот вопрос у меня ответа не было, и я сказала, как есть:

– Не знаю, но я бы постаралась.

Петрович задумался и ещё раз посмотрел на свои руки. Посидев так немного, он вздохнул, взял свою барсеточку и махнул рукой в сторону выхода. Мы вышли в холодный вечер. Вокруг больницы уже никого не было. Машины по трассе мчали своих владельцев по домам, прятаться от осени и пить горячий чай. Мы сели в машину. Вдруг Петрович сказал:

– Я вам показывал, как колонку выключать?

Я уставилась на него.

– Нет, не показывали.

– Хорошо, – заключил Петрович, – значит, надо показать.

Он хлопнул себя по коленям, завёл мотор и начал выруливать на дорогу.

Через час мы уже сидели в квартире. По дороге я заскочила в магазин за чаем и песочным печеньем, а он по приезду проверил исправность всех счетчиков и показал мне как пользоваться той самой газовой колонкой.

За чаепитием он рассказал мне, что сын с невесткой и внучкой живут в другом городе и видятся они на выходных. Вместе они ездят в местный парк и, если позволяет погода, то пару часиков могут порыбачить и покормить местных уток хлебом. Петрович уверен, если бы не они с их семейными традициями, местные утки давно бы вымерли или, в лучшем случае, перелетели бы в другой парк. Говорит он так уверенно, что я смотрю на него и понимаю – верю. Если бы не его доброта, все утки парка давно бы вымерли. Уж я-то знаю.

После чая он откланялся и незаметно выложил из барсетки на тумбочку ту самую вонючую баночку, которая привела меня в чувство. Пробормотав что-то, типа «Так, на всякий случай», он двинулся к выходу и тут меня осенило:

– Подождите, мне кажется, я сегодня видела вашу маму!

Петрович обернулся и с сомнением посмотрел на меня:

– В каком смысле?

Мне уже стало неловко от того, что я-таки решилась это сказать.

– Ну, когда мне днём стало плохо, помните? Я видела ее, перед тем как упала.

Петрович грустно вздохнул:

– И как же она выглядела?

Я чуть замялась:

– Ну, знаете, такая большая женщина. Кругленькая, что ли. Там, в зале.

Петрович заглянул мне за спину и кивнул в сторону зала:

– Вон та, что ли?

Я обернулась и моё тело мгновенно охватил озноб. В темноте зала двигалась огромная круглая тень. Сейчас тень повернулась в сторону коридора и потянулась к нашим ногам. По моему позвоночнику побежали мурашки.

– Это шторка. Я же говорил вам закрыть балкон, когда проветрится. Сейчас раздуется, а потом ходи, снимай ее со шкафа.

Сказать, что мне стало стыдно – это ничего не сказать. Петрович снова взялся за дверную ручку, потом ещё раз обернулся и добавил:

– Это я про шторку, разумеется. Мама моя, как вы понимаете, по шкафам не лазила.

Всё. На этой ноте он развернулся и ушёл. Я закрыла дверь на ключ и ещё раз с опаской повернулась в сторону зала. Прихватив, на всякий случай, пузырёк с вонючкой, я, озираясь, пошла проверить слова Петровича. Прыгнула к выключателю и зажгла свет в зале. Да, там действительно была шторка, раздутая из-за осеннего ветра до состояния паруса.

Закрыв балконную дверь, я ещё раз осмотрела своё убежище. Огромный шкаф, диван, разложенный под кровать, старая софа, письменный стол, пузатый телевизор, книжный шкаф и одно потертое кресло. Ах, да! Ещё злополучная шторка. Вот и все, чем меня могла побаловать моя квартира. Но, все-таки, на ближайшие тридцать дней она была моя. Я не хотела в ней оставаться, но других вариантов пока не было.

Я ещё раз померила квартиру шагами. Как там про неё сказала Катя? Несвеженькая? Я со вздохом опустилась в кресло и закрыла лицо руками. То же самое я сейчас могла сказать и про себя.

4. Новоселье

Это официально была самая бурная ночь в моей жизни. Я потела, дрожала и изо всех сил пучила глаза – такой ошеломляющий эффект на меня произвела старая пустая квартира после наступления полуночи. Я, насколько это было возможно, старалась одновременно следить за балконной дверью и за входной. Раз в полчаса я шла на кухню включить свет, попить воды и громко покашлять. Это я так придумала оповестить соседей и потенциальных преступников, что я здесь живу. Потом я бежала обратно под одеяло, включала погромче телевизор и продолжала нести свою вахту. Ну, вы понимаете. Следить за двумя дверьми. Чтобы лучше разбираться в психологии потенциальных преступников, я включила детектив и как губка впитывала знания о всех возможных вариантах нападения и всех возможных вариантах преступников.

Около трёх часов ночи я решила, на всякий случай, положить под диван кухонный нож. Если принять во внимание то, что у меня не получается ровно отрезать даже кусок хлеба – не знаю, как я представляла себе эту картину. Но, хочу сказать, что весь шестой класс я ходила на фехтование и, все-таки, рассчитывала, что у моего тела хорошая мышечная память.

Сидя напротив телевизора и, в режиме маяка, обозревая все возможные входы и выходы, я заснула. А, может, даже отрубилась, уже не помню. В любом случае, открыв глаза утром, я несказанно обрадовалась. Телевизор все ещё работал, а значит, местные теперь знают, что тут живет темная лошадка, которая бдит в оба, не спит по ночам и много кашляет.

Переезд мой случился перед выходными, сегодня была суббота. Я сделала себе чай с печеньем и залезла обратно в кровать.

Не могу сказать, что у меня не было опыта одинокой жизни. Иногда мама с Игорем уезжали в отпуск, и я оставалась сторожить квартиру. Обычно первый день проходил достаточно быстро: для фона я включала телевизоры во всех комнатах и благополучно проживала в режиме белого шума несколько часов. Потом, когда начинали сгущаться сумерки, я закрывала все шторки, проверяла двери и запиралась в дальней комнате, чтобы покусать ногти и дождаться свою спасательную бригаду. Спасательная бригада в виде Кати, Леночки и Жени прибывала к часам семи, и я со спокойной душой выходила из своего укрытия. Мы откупоривали бутылочку вина, включали «Отчаянных домохозяек» и обсуждали чей дом нам нравится больше, и чей муж нам нравится больше. Всегда выигрывала Леночка. Она говорит, что у нее от бабки передался намётанный глаз на кобелей и она очень хорошо чувствует ауру перспективных отношений. Мне от бабушки глаз не достался и вот, сами видите, к чему это привело. Я рассматриваю старые обои на потолке, а Леночка, где-то там высиживает в кафешке очередной удачный роман.

И тут меня осенило. Зачем придумывать велосипед? Леночка жила с родителями, а Женя в общаге с соседкой по комнате. Так зачем нам всем мучиться? Мы прекрасно ладили, вместе ходили в кино, пили кофе в булочной на Кировском и нам всегда нравились разные парни! Разве это не идеальный вариант?

Вкус нашей будущей совместной жизни уже буквально был у меня во рту. Вот мы вместе на выходных идём по магазинам, вот Женя готовит обед, а Леночка по утрам приносит кофе. Вот мы вместе считаем наши зарплаты и скидываемся на клининг, а вот мы перед сном скидываем в общий чат шутки про наших бывших. Да и за дверью следить втроём намного легче!

Я набрала номер Леночки. Через пару гудков меня порадовало знакомое сердцу щебетание:

– Алё, Сашуль, привет!

– Леночка, привет. Как ты?

– Мы сейчас с Женей в торговом на Ульяновой, ищем ей куртку и… Жень, а что мы ещё ищем?

Издалека послышалась Женя:

– Колготки двойку, поплотнее.

– И плотные колготки двойку. – довольно заключила Леночка.

– А в гости ко мне не хотите?

– Ой, нет, к тебе ехать долго, а я сегодня на низком старте. Если Витя позвонит, то мы вечером идём в кафе. У него там на работе что-то получилось, а до этого что-то долго не получалось, а я от тебя доехать не успею.

– Так я переехала, от Ульяновой пять минут на автобусе.

В трубке все затихло и послышался шёпот: «Она говорит, что переехала. У них что-то случилось, ты не знаешь?», Женя зашептала, что не в курсе и зашуршала куртками. Я вздохнула, Лена опять забыла прикрыть трубку ладонью.

– Леночка, я все слышу.

– Ой, Саш, это я у Жени спрашиваю, что у вас случилось.

– Я знаю, я же слышала. Так, ты у меня спроси.

– А что у вас случилось?

– Приедешь – расскажу.

Да, я применила прямой шантаж. И кто меня осудит? В перспективе было сидеть в одиночестве всю субботу. Вот кому это нужно? А здесь маячил вполне реальный вариант рассказать мою версию событий.

Лена явно прикидывала все «за» и «против». С одной стороны, ехать ей было лень и сюжет истории она, приблизительно, знала, с другой стороны и я знала Лену. Если бы выбирали куртку для неё – у меня бы не было шансов, а так как куртка была не для неё…

– Кидай адрес, мы будем часика через два. – Женя на фоне одобрительно зашуршала куртками.

Отлично! Я была собой крайне довольна. Подхваченная ветром энтузиазма, я полетела в ванную приводить себя в порядок. Петрович оказался действительно рукастый и газовая колонка работала как новая. После душа я вытряхнула косметичку и нарисовала себе заново все плюсы на лице, мягко растушевав минусы. Все, я была готова покорять местный супермаркет.

Закупиться продуктами пришлось основательно. Я решила в один заход купить всё для девчачьего фуршета, а вторым набегом купить еду будних дней. Потом оказалось, что вся нужная химия не помещается в два пакета и я побежала в магазин в третий раз.

В первый раз за долгое время я тащила сумки сама. Руки еле отрывали баулы с продуктами от земли, но я пыхтела изо всех сил и клялась, что как только мы сойдёмся с бывшим, все эти мучения я ему припомню.

Накрыла на стол я быстро: меня спасали три вида бутербродов, фруктовая нарезка и сырные рулетики. Так как посуды не было, я купила в отделе подарков картонные тарелки с принцессами. Как символично для такого дня! Пока я примеряла куда бы всунуть среди всех закусок шампанское – в дверь позвонили.

Я побежала открывать. На пороге оказались две мои подруги и сразу заняли собой весь коридор.

– Мой желудок очень плохо реагирует на еду, приготовленную без старания, поэтому я Вите сказала, что уровень отношений «студенческое кафе» очень плохо сказывается на моем пищеварении. – вещала Леночка, стягивая с себя пальто.

– Не помню, чтобы у тебя были такие проблемы, когда мы ездили на море. Хотя отношения у нас были уровня «заварная лапша». – ответила Женя, скидывая ботинки и протягивая мне куртку, шепча «Новая, смотри».

– Так ты же ее готовила со старанием. – невозмутимо продолжила Леночка и двинулась в сторону зала.

– Как тебе куртка?

Эти диалоги были как мёд на душу, как же я по ним соскучилась.

– Куртка – огонь! Выглядит не подростково, но и не по-бальзаковски. Самое то.

– А Лене мы шарфик взяли, серый в мелкую розочку.

Она протянула мне тёплую ткань. Розы пудрового цвета были равномерно рассыпаны по всему шарфу и слегка блестели под лампой. Я улыбнулась:

– Очень красивый, сама бы себе такой взяла.

Довольная Женя пошла вешать все в шкаф.

Леночка осматривалась в квартире. Она осторожно обошла ее, выглянула с балкона и, в конце концов, пристроилась на краю кресла.

– Ну, что он натворил?

И вот, я разлилась красками по огромному холсту, изображающему всё буйство моих страданий. Вот наша битва, вот мои ультиматумы, вот мои мольбы, вот мои угрозы. Я кричала, просила, уговаривала и, в конце концов, не выдержав, ушла первой.

Чтобы не слушать это все на голодный желудок, а мой рассказ был энергетически затратен, мы постепенно перешли в кухню и приступили к подведению итогов уже параллельно подкладывая бутерброды картонным принцессам на тарелках. Наконец, я иссякла.

Леночка вынесла вердикт первая:

– Жесть. – для правдоподобности она помотала головой и издала протяжный вздох. На этом ее комментарий закончился. Я в ожидании второго комментария повернулась к Жене.

– Ты мне, вроде, говорила это по телефону.

– Нет, не говорила.

– Тогда откуда я это слышала?

У Жени очень хорошая память, но почему-то сегодня этот факт совсем меня не радовал.

– Не знаю, наверное, полгода назад, когда мы ссорились я тебе звонила, вот тебе и вспомнилось. – процедила я.

– Ну, может быть. – пожала плечами Женя. – В любом случае, разошлись, так ему и надо.

– Да! – подхватила Леночка и подняла бутерброд. – За одинокую Сашку! Самую одинокую из нас!

– Пусть квартирка будет в радость. – довольно заключила Женя.

У меня в животе что-то неприятно зашевелилось. Наверное, сыр.

– Ну, может, мы ещё сойдёмся…

Интересно, это было достаточно «как бы невзначай»? Вроде, достаточно.

Женя, перечитывая этикетку шампанского, бросила через плечо:

– Не переживай, вряд ли.

Сыр заворочался активнее.

– Ты так думаешь?

– Говорят, если женщина съезжает на отдельную квартиру, шансы на примирение снижаются в разы. Не знаю, в чем там конкретно дело, возможно заморочки с арендой и разные другие прелести одинокой жизни играют роль. Как бы там ни было, опыт одиночества мимо не проходит и пары редко сходятся снова, после таких-то перерывов. Кому оно надо, опять шмотки с пола собирать? Ещё и не свои, правильно?

Я немножко подлила себе игристого и молча глотнула.

Леночка, кивавшая в такт каждому Жениному слову, откусила кусок персика и добавила:

– Тем более, он мог уже вообще, другую найти. Покувыркается там с кем-то, а потом к тебе придёт. Ну и нужен он тебе после этого?

– Конечно, нет. – заключила Женька. – Тем более, Саш, ты первая из всех нас съехала одна жить. Это опыт какой! После этого уже ничего не страшно. У меня тётка в деревне семнадцать лет одна жила, так она говорит: «Одна поживешь, никакой мужик не нужен будет».

Леночка опять закивала. Это было довольно забавно, потому что Леночка бы точно без мужика не жила. Ее девиз был: «Если рядом нет папы, значит должен быть кто-то ещё». Интересно, она слышала, что говорила Женя? Потому что Леночка такая, что могла и не слышать.

Женя уже отвлеклась от разговора и усердно пыталась подсчитать сколько сахара в шампанском. Так как она была старше нас на четыре года, её раньше всех торкнуло бороться за жизнь своего организма. Жизни организма, вроде как, ничего не угрожало и анализы стабильно показывали норму, но Женя всегда зловеще добавляла «пока что», и исключала из жизни очередную угрозу. Под раздачу уже попали томаты, мясо, мучное, красители и, по-моему, масло. Сейчас к ним, в утиль, полетел и сахар.

Я решила взять паузу и пойти в уборную. Закрыв дверь, я включила воду в раковине, закрыла унитаз крышкой и залезла на него с ногами. Сейчас, почему-то, перспектива нашей совместной жизни меня радовала намного меньше.

Мы ходили вместе в кино, пили кофе, могли съездить в отпуск, но выдержали бы наши отношения уровень «сожительства»? Если кто-то из нас начинал встречаться с парнем, а значит 2—3 раза в неделю выходить на романтические прогулки – мы называли это «свиданничный формат». Если встречи были один раз в неделю – это называлось «формат-променад». Формулировка жутко удобная и в разы сокращает время на объяснение: «Что там у вас?». Может, на дружбу это тоже распространялось, и наш с девочками «променад» навсегда изничтожил бы себя за пару совместных суровых будней?

Я решила все-таки затронуть эту тему, но сделать это аккуратно. Выйдя из туалета, я застала подруг за обсуждением всех родственников, живущих одинокой жизнью. Вот, сейчас тот самый момент:

– Слушайте, а вы никогда не рассматривали вариант, чтобы мы сняли одну большую квартиру на троих? Вроде, и по деньгам выгодно, и с родителями жить не надо.

Лена и Женя ответили незамедлительно:

– Нет. – замотала головой Лена.

– Исключено. – поддержала Женя.

Вот так сразу? Они что, уже это обсуждали?

– Ты же знаешь, я пишу в журнале. Чтобы делать это качественно, каждое утро я встаю в восемь, пью воду и пишу, а если не пишу – значит читаю колонки из других журналов. – начала Женя.

– А я не люблю журналы в доме, меня это угнетает. Будто снова в гостях у прабабки. – сморщила нос Лена.

– Плюс, Лена любит перед сном вспомнить все свои одинаковые романы и порассуждать, какие знаки зодиака были у бывших.

– Они не одинаковые. – лицо Леночки приобрело серый оттенок.

– Это ты так думаешь. – Женя откусила яблоко. – А гороскопы меня бесят.

– Что бы ещё мы могли услышать от водолея. – Лена самодовольно повела бровью.

Но я уже, если честно, мало что понимала, кроме одного – ночью все-таки было не так страшно, как сейчас, когда я представила в этой квартире одновременно и бывших Лены и Женин сахар. Голова трещала от тёплого шампанского и мне очень захотелось, чтобы, как его там… Витя? Позвонил с работы и пригласил Лену отмечать что-то в кафе, где старательно готовят еду.

Удача была на моей стороне и через десять минут Витя действительно позвонил, а уже через двадцать минут я закрывала дверь за своими ненавистницами сахара и журналов.

В тот день я поняла, что безумно люблю своих подруг. Даже сильнее, чем три часа назад. Кроме того, я поняла ещё одну вещь: наша любовь на расстоянии только крепла и кто я такая, чтобы мешать этому процессу своими глупыми предложениями о сожительстве.

5. Мама

Вечер субботы закончился хуже некуда и, чтобы не жалеть до конца дней о том, что произошло, я сделаю вид, что принесла себя в жертву очень плохого показательного примера. А вы, пожалуйста, уж сделайте вид, что поняли, что все это было исключительно ради демонстрации «Как делать не надо».

Итак, запоминайте правило трёх «Не», если вы недавно с кем-то расстались:

– Не пейте.

– Не пейте рядом с телефоном

– Не пейте рядом с телефоном, в котором есть номера бывших. (Пишу во множественном числе, потому что в моем случае, если я не дописалась последнему, то начинаю строчить в хронологическом порядке. Был один критический случай, когда я дошла до парня, с которым мы были на продлёнке во втором классе.)

Тем вечером я допила все, что нашла в доме и, в процессе, к сожалению, нашла телефон, а там уже сам нашёлся и номер бывшего, и вопрос, который я давно хотела ему задать. Точнее, так как вопросов было много, а думать времени не было, пришлось спросить то, что было на поверхности. Так и родилась моя первая смска с вопросом: «Ты спишь?». Это на следующий день меня так ломало от стыда, что я целый день делала вид, что меня не существует. Но это же было утром, а вечером субботы я проблемы в вопросе не видела. Загвоздка была только в том, что бывший не отвечать, ни даже читать смску не планировал. А если не читал, значит был чем-то занят. А чем можно заниматься в субботу? Явно ничем хорошим. Вот я в субботу ничем хорошим не занимаюсь, очевидно, что и он ничего хорошего не делал.

Бесило ещё и то, что я ему написала, а он мне нет. А так как я написала первая, мне уже было не суждено оказаться в ситуации, где он мне пишет первый, с тревогой сплю я или нет, а я занимаюсь чем-то постыдным. Не знаю как вы, а я идеальное расставание именно так и представляю.

Но написала я. Мне пришлось допивать недопитое, чтобы в случае фиаско было на кого это скинуть. Вроде как, если бы я это делала при трезвой памяти, тогда понятно, что виновата я, а так, вроде как, и не я, получается. А все знают, что Я и Я-Пьяненькая, это два незнакомых друг другу человека.

Но он все не отвечал, и я уже начинала ненавидеть Лену. Ну вот зачем? Зачем она сказала мне, что у него может уже кто-то быть? Зачем она вообще завела эту тему и сказала так, будто это ничего не значит. С одной стороны, у меня от злости на Лену аж зубы скрипели, с другой стороны, если бы она подумала и не сказала, я бы злилась не меньше.

Он все ещё не отвечал. Ситуация была хуже некуда: Женя уехала в общагу, Лена устроилась в кафе, а я сидела дома и от нервов переключала каналы каждые пару секунд. Каждый был занят своей жизнью и одна я, похоже, с неистовым рвением лезла в чужую. Чтобы никто, типа моего бывшего, не подумал, что я в субботу сижу дома, я записала ему голосовое с объяснением. Алиби состояло в том, что я спросила спит он или нет, так как сама сейчас не дома, и мне нужно срочно узнать, не у него ли осталось мое «платье выходного дня», так как в пятницу я кое-куда иду. Потом я ещё семнадцать раз прослушала сообщение, чтобы удостовериться в правдоподобности голоса.

Шли часы, но сообщения были не прочитаны. Когда моя истерика вошла в стадию крутого пике, я достала то самое платье, про которое и спрашивала, накрасилась и сделала укладку. Сначала я репетировала нашу встречу под все известные мне песни, во всех знакомых местах. Конец, конечно, всегда был один: бывший трясся мелкой дрожью и в матерной форме жалел об упущенных возможностях. Когда мои репетиции были окончены, я решила попробовать себя в ближнем бою и в таком виде приготовилась выйти покорять центр города, но меня остановило само время. Оказалось, что пока сменялись все этапы моего сумасшедшего дефиле, прошло около пяти часов и стрелки давно перевалили за полночь.

Я погромче включила телевизор, залезла в кресло и расплакалась. Открыла глаза я уже утром: я так и заснула, в коктейльном платье и босоножках. Как возле сбитой ракеты, вокруг меня валялись мои обломки: бокал, бутерброды, косметика, лак для волос, вся обувь и одежда. В завершении всего, я ещё и вступила в сырный рулет, пока шла в уборную.

Я легла в ванную и включила душ так, чтобы он с полной силой бил мне в голову. Так прошло минут тридцать. Я пыталась не думать о вчерашнем дне, но судя по тому, что рука моя была во рту, а ногти активно грызлись, у меня ничего не получалось. Я нещадно прокручивала вчерашний позор во всех подробностях, которые становились все страшнее. В голове стучало: «Господи, ты что, идиотка? Кто так делает? Ну вот, на кой черт ты вчера вообще брала в руки телефон? И как теперь выкручиваться? Хорошо, что тебя в таком виде никто не видел, позорище!» Я решила запретить себе прикасаться к телефону как минимум сутки, но как раз тут издалека раздалось жужжание.

Я очнулась. Ванная наполнилась водой до краёв. Я даже не заметила, как закрыла ногой слив. Выйдя из уборной, я пошла на поиски звука. Телефон оказался среди одежды и, хоть я сама себе его запретила, кто я была такая, чтобы сбросить главную женщину моей жизни. Кроме того, женщина, если я не отвечу, могла очень обидеться, а я меньше всего сейчас хотела подкидывать к своей куче сверху лопатой. Я нажала на экран:

– Ку-ку!