Пыльный флот

Пыльный флот

Максим Бур

© Максим Бур, 2025

ISBN 978-5-0067-1357-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

2157 год

не поменяло время. За пределами её атмосферной оболочки, в необъятных просторах космоса, мчались звёздные корабли, станции, создавались колонии, но с каждым годом всё меньше людей стремилось покинуть привычную, шелестящую зелёными лесами и мечущуюся потоками рек, планету. Для большинства земля становилась не просто романтика, но и хранительница своего наследия, ведь многие так и не вернулись в родной мир. И теперь в 2167 году изучение заброшенных космических станций являлось воспоминанием о славных днях, когда человечество ещё искало своё место среди звёзд.

И такой поиск был богат на пректы. Например

Например станция «Меридиан» висела в абсолютной тишине черного космоса, как огромный металлический труп. Некогда сверкающие панели были покрыты слоем космической пыли, а солнечные-батареи потускнели и частично оторвались, беспорядочно торча в разные стороны. Ещё пару десятков лет назад она исследовала вновь открытую систему Сестор. А теперь корпус станции был изуродован непонятными повреждениями – глубокие борозды и вмятины, от столкновений с метеоритами словно гигантские когти полоснули по металлическому телу. Центральный модуль, некогда белоснежный, теперь выглядел серым и безжизненным.

Круглые иллюминаторы были темны, за ними не было видно привычного мельтешения – только неподвижность и холод. Створки шлюзов были наполовину открыты, словно станция судорожно пыталась вздохнуть в последний раз.

Что произошло здесь несколько лет назад? Какая трагедия заставила людей навсегда покинуть этот форпост человечества в космосе многие не знали.

Или в системе Делфи в бескрайних глубинах космоса, где звезды сияют как капли света на черном бархате вечности, располагалась заброшенная космическая станция «Астралис». Когда-то она была гордостью человечества, передовым исследовательским центром, который исследовал тайны дальних планет и искал ответы на вопросы, которые волновали ученых веков. Ее огромные размеры и геометрически правильные формы были олицетворением технологического прогресса, но сейчас она выглядела как прах, развеивающийся на ветру времени.

Станция висела в безвоздушном пространстве, ее солнечные панели потемнели от космической пыли и как будто потонули в темном космосе, окружающем ее. Огромные модули, некогда полные жизни, теперь были молчаливыми свидетелями забвения. Отважные исследования и открытие новых горизонтов оставили лишь тени былого величия. Автоматизированные системы, некогда поддерживавшие режим работы станции, давно вышли из строя; гулкие звуки скрипения старых механизмов от внутреннего давления время от времени прерывали тишину, создавая атмосферу злосчастной мистики.

Сквозь мутные иллюминаторы можно было увидеть остовы остатков исследовательских аппаратов, которые бороздили безмерные просторы, пытаясь пройти к новым звездам. Внутри модулей располагались ржавые инструменты, покрытые слоем старости, и знаки прежней жизни, оставленные учеными: графики, диаграммы и заметки о будущем, которое так и не наступило. В воздухе ощущался запах заброшенности и неопределенности, как будто сама станция не могла решить, оставаться ли ей в мире или исчезнуть вместе со своими создателями.

Каждый шаг внутри «Астралис» отзывался эхом, взывая к тем дням, когда её модули были полны коллег, смеха и привлекательных споров о загадках Вселенной. Теперь она была лишь пустой оболочкой, хранительницей тайн, которые ждали своего часа, чтобы быть раскрытыми. В тишине, нарушаемой лишь звуками старой электроники, заброшенная станция ждала – ждала того, кто сможет создать новую историю из страниц своего прошлого. И, возможно, эта история была гораздо более значимой, чем те, что написали здесь прежде.

Наша же история начинается с сисемы Фарос где в безмолвии глубокого космоса, вдали от мерцающих огней далёких звёзд и гудения космических кораблей, медленно вращалась заброшенная космическая станция «Эребус». Её некогда сверкающие панели были покрыты пылью и ледяной коркой, отражая холодный свет мертвого солнца. Коридоры, пустые и заброшенные, хранили эхо давно забытых шагов и голосов, а экраны бортовых компьютеров мерцали лишь изредка, словно предчувствуя скорую тишину. Здесь, среди забытых трофеев человеческой амбиции и тщеславия, время словно остановилось, заперев в себе истории, о которых уже никто не помнил – и, возможно, холодные тайны, которые лучше никогда не раскрывать.

Глава 1 Резонанс

Лара сидела в кресле оператора, словно влитая в него, как часть судна, а не просто пассажир. Узкие пальцы скользили по голографическим панелям, и каждая команда отзывалась мгновенно, будто корабль знал, чего она хочет, ещё до того, как она касалась сенсора.

Она улыбалась – не ослепительно, а легко, почти рассеянно, как человек, привыкший быть наедине с машинами и при этом не чувствовать одиночества. Её лицо было доброе, открытое, с мягкими чертами и светлым взглядом, в котором редко отражалось волнение. Искусственные интеллекты любили её. Или, по крайней мере, так говорили те, кто был свидетелем её связи с системами. Лара могла «слышать» их – не голосами, не словами, а вибрациями, тонкими эмоциональными импульсами, которыми они никогда не делились с другими.

Сейчас она находилась находилось в «Волке» – старом, покрытом космической пылью звездолёте класса архео-крейсер. Снаружи корпус казался изношенным, как и всё в этом звездолёте – реликтами времён, когда космос бороздили не корпорации, а первопроходцы. Но внутри – особенно внутри интерфейса – «Волк» был жив. Он ворчал, предостерегал, шептал, но слушался Лару с преданной уступчивостью старого спутника.

Они, она и ещё двое спутников о них будет сказано попозже летели к заброшенной станции на окраине пояса Хиари – забытый рубеж, к сисеме Фарос примерно за сотни световых лет от Земли где когда-то находился центр исследований одного из древних космических союзов или станция «Эребус». Никто не трогал эту станцию «Эребус» десятилетиями. До сих пор. До этой миссии.

На борту с Ларой как было уже сказано были ещё двое – члены её команды, но каждый со своими тайнами и своей ролью. Познакомимся с ними позже. Пока Лара – единственный разум, полностью синхронизированный с тем, что ждёт их впереди.

Станция была мертва. Но не совсем.

Индиго-чёрный космос за обзорным стеклом был спокоен, как и положено мёртвому пространству. Но в тишине Лара чувствовала скрытую пульсацию – нечто древнее, почти забытое. В глубине её сознания звучало эхо легенд – рассказов, которые даже в её мире считались мифами. Пыльный флот.

Она впервые услышала это имя, когда была ещё курсанткой. Кто-то из инструкторов, с усмешкой, как будто рассказывая страшилку: всадники без флагов, без базы, без нации. Управляющие кораблями, чья технология была вне понимания современных учёных. Рыцари всадники звездолётов они появлялись без предупреждения и исчезали, не оставляя следов, кроме лёгкого налёта пыли, оседающей на бортах чужих судов – как напоминание, что их видели.

Лара не смеялась тогда, как другие. Что-то в этих историях отзывалось в ней – может, потому что она чувствовала связь с машинами иначе, чем остальные. Она представляла этих всадников: обветренные лица, глаза, давно утратившие страх, и корабли, дышащие, словно живые создания. Они не захватывали, не убивали. Они охраняли – сектора, станции, маршруты, которые человечество стремилось забыть, все забытые и заброшенные станции хранились ими с некой фанатичной яростью. Мародёрам не было место в этом секторе где существовал Пыльный флот.

Их называли Пыльным флотом не только из-за старых корпусов их кораблей, покрытых серой звездной пыльцой. Это была метафора. Пыль – то, что оседает на всём забытом, на реликвиях, на памяти. И они, как сама пыль, всегда были рядом, где-то на границе видимого.

Что-то внутри Лары знало: эта миссия – к заброшенной станции на окраине – приведёт их ближе к этим всадникам, чем она готова признать вслух. Не в отчётах, не перед командой. Но «Волк» чувствовал это тоже. Его импульсы стали чуть напряжённее, чуть тише, как будто он тоже вспоминал.

Пыльный флот.

Не миф. Не сказка.

– Ты боишься? – прошептала она, поглаживая панель обращаясь к искину. – Не бойся мы просто играем роль мародёров, чтобы выманить рыцарей космоса.

Корабельный искинн не ответил словами. Но внутри Лары, в её особом резонансе с системами, родилось ощущение: не страх, а почтение.

****

В 2157 году специальность Картограф воображения была одна из самых хорошо оплачиваемых, и на борту Волка такой специалист был, звали его Алекс.

Каюта Алекса находилась в самом тихом отсеке «Волка», отделённая от машинного гула и вибраций, словно сама реальность космопроходчиков старалась не мешать его мыслям. Она была тесной, но особенной – стены увешаны листами, исписанными от руки, чертежами, фрагментами рассказов, схемами всевозможных вероятностных столкновений в системе Фарос Волка с космическими объектами, парадоксальных маршрутов и диаграмм, а так же различных психологических реакций экипажа. Все это выглядело как хаос, но стоило взглянуть внимательнее, и среди этих слоёв начинал проступать порядок – как будто в клубке слов, линий и стрелок пряталась карта будущего.

На его столе – старом, деревянном, контрастирующем с металлическими поверхностями корабля – лежала открытая тетрадь. Перо, настоящее чернильное, зависло над страницей, словно в раздумье. Где он взял такое Лара которая была не только оператор космостанций, но и имла уникальный дар синхронизации с искусственным интеллектом своих кораблей всегда гадала откуда он взял это перо. Алекс верил в вес письма, в медлительность процесса. Он говорил, что настоящие мысли не терпят спешки.

Он был худощав, с тонкими чертами лица, глазами, в которых светилась постоянная задумчивость. Его движения были мягкими, почти монашескими, а голос – низкий и спокойный, словно он всегда находился в молитве, но не к Богу, а к самой Истории. Лара как-то сказала про него, что он напоминает святого – не религиозного пророка, а того, кто несёт внутренний свет, без громких слов, без нужды быть услышанным.

И действительно, Алекс часто молчал. Но когда говорил – команда слушала. Потому что в его историях скрывались не только мысли, но и возможности. Алекс не просто сочинял – он картографировал вероятности. Каждая его история была попыткой просчитать развязку, понять, как может поступить опонент, где пролегает тонкая грань между действиями и последствиями.

– Партнёр никогда не выбирает путь, который ты ожидаешь, – сказал он однажды. – Но он всегда выбирает путь, который ты забыл записать.

Сейчас Алекс сидел в своей каюте, обведённый полутенью и мягким светом настольной лампы. Он писал рассказ – о капитане, который попал на станцию, где каждый коридор вёл к его прошлому. Возможно, это была метафора. Возможно, это была подготовка к высадке на Эребус, он прекрасно знал что они действуют как приманка, как мародёры на станции, но он знал их команда которая ищет пыльный флот добьётся своего.

На его стене, рядом с картой возможных траекторий движения «Волка», висело изображение – не спутниковый снимок и не чертёж. А рисунок, сделанный углём: силуэт огромного корабля, покрытого пылью, почти сросшегося с пространством вокруг. Подпись под ним гласила: