Семья для миллиардера

– Господин Бронницкий, – перебиваю мужчину и задаю самый насущный вопрос, озвучиваю сумму, которая необходима для операции за рубежом, – мне нужна эта сумма…

– Валерия Игоревна. Ваш контракт превышает подобную сумму в полтора раза, – отвечает с легкой улыбкой, когда видит мое опешившее лицо.

– В полтора раза? – переспрашиваю, не веря собственным ушам.

– Да. Клиент, как я сказал, серьезный.

– Простите, а кто он? – не выдерживаю и задаю вопрос, так как становится жутковато от понимания, насколько могущественен человек, с которым я заключу контракт.

– Молодость…

Отмахивается от меня Бронницкий и уже совершенно серьезно чуть резковато отвечает:

– Вы не узнаете, с кем именно заключаете контракт. А также вы подпишите документ о неразглашении и конфиденциальности.

Оглушает меня мужчина, а затем выдает фразу, от которой у меня мурашки по коже бежать начинают сильнее и сердце сковывает страхом:

– Только после этого, Валерия Игоревна, вы встретитесь с моим заказчиком…

– Надо же, какая секретность, – выдыхаю едва слышно.

– Что поделать. Моя клиника работает с самыми серьёзными людьми и у нас все весьма прозрачно и регламентировано.

– Я понимаю.

– Хотите ознакомиться с контрактом? – спрашивает, улыбнувшись.

– Он у вас с собой? – еще больше удивляюсь.

– Конечно. Я работаю оперативно и, как я уже понял, вы также спешите из-за семейных обстоятельств.

Выговаривает весьма спокойно, а у меня сердце сжимается, ведь папе действительно очень нужны деньги и все зависит от меня. Его здоровье, жизнь…

Выдыхаю с шумом и обращаю свой взгляд на мужчину и произношу тихонечко:

– Да… вы правы… У меня мало времени…

– Я понимаю, Валерия Игоревна. Для нас обоих оперативность, значит, тот критерий, который поможет быстрее разрешить ситуацию.

Комкаю салфетку в пальцах. Чувства выходят из-под контроля, а может, и действие успокоительного заканчивается, но мне так омерзительно становится, будто я на рынке… но делать нечего, на меня накатывают чувства и все же я произношу едва слышно:

– Господин Бронницкий, а когда произойдет оплата? Просто мне очень нужны деньги именно сейчас…

Кусаю губы. Тошнота подкатывает к горлу… но я не могу иначе, не могу…

– Просто я не могу долго ждать, а процесс с суррогатным материнством может затянуться, у вас есть какая-то предоплата за мою… эм… работу?

Пока говорю, зубы стучать начинают, а внимательные карие глаза смотрят на меня совершенно равнодушно. То, что у меня в голове не укладывается, для этого мужчины совершенно обыденное, само собой разумеющееся…

– С оплатой не волнуйтесь. Деньги получите сразу же, как подпишете контракт. Там все предусмотрено. Первая часть, которая покроет указанную вами сумму…

Наконец, мужчина достает из своего портфеля увесистую папку, на которую я смотрю с легким изумлением.

Передает мне, а я сжимаю кожаный переплет тонкими бледными пальцами и тихо спрашиваю:

– Где мне ставить подпись?

На мгновение темные брови приподнимаются в легком изумлении. Кажется, мне впервые удалось удивить этого хладнокровного мужчину.

– Валерия Игоревна, а как же прочитать договор? – интересуется с легкой улыбкой. – Может быть, там такого понаписано мелким шрифтом…

Вроде и шутит, и на губах играет легкая улыбка, но вот глаза… колкие, впивающиеся в меня, оценивающие… они остаются все такими же холодными и пустыми, и у меня кровь стынет в жилах от понимания, что этот человек не шутит.

Есть такие люди, стоящие за ним, которые могут выложить любую сумму за исполнение их желания, и это… это страшно, потому что человек, наделенный такими деньгами, обладает и властью, а я… я… не хочу думать, на что именно я сейчас иду.

Я и не целовалась-то толком, не встречалась… все ждала… Ждала своего мужчину, хотела, чтобы раз и навсегда. Да, глупо, да, очень не по-современному, но, с другой стороны, у меня как-то не складывалось…

То на свидании парень начинал лезть, но меня просто коробило от прикосновений, я все хотела, чтобы было правильно…

Правильно…

Так и тянет расхохотаться… Так уже не будет в моей жизни, потому что сейчас я договариваюсь относительно того, как отдам собственное тело в распоряжение других людей, и я даже думать не хочу о том, что я стану просто каким-то инкубатором…

Тяжко это все представлять и думать о таком не хочется, поэтому я слегка улыбаюсь и спрашиваю в таком же шутливом тоне, правда, из голоса не удается убрать тревожные нотки:

– А что там написано мелким шрифтом, к которому мне нужно присмотреться? Предусмотрены подводные камни?

Виталий Петрович смотрит на меня снисходительно, берет бокал и отпивает. Медленный глоток, а я смотрю, как на его шее кадык дергается, и самой страшно становится, неприятно.

В целом вроде вполне себе респектабельный мужчина передо мной, ухоженный, от которого веет богатством и уверенностью, а мне этот человек крайне неприятен. Возможно, всему виной обстоятельства, которые нас сейчас связали.

Ставит бокал со стуком на стол и оглушает меня ответом:

– Разумеется, в этом контракте есть мелкий шрифт.

Глава 5

Прямота Бронницкого удивляет. У меня сердце почти останавливается и рот на мгновение приоткрывается, демонстрируя букву “о”. Надо же… Мужчина, сидящий напротив меня, удивляет своей прямолинейностью.

На мгновение вскидываю брови, и Бронницкий совершенно равнодушно пожимает плечами.

– Вы обязуетесь всецело подчиняться пожеланиям заказчика. Его указы – это прямое руководство к действию. Вы должны правильно питаться, соблюдать режим и прочая, прочая, прочая. В принципе, ничего сверхчеловеческого. Все для блага ребенка…

Виталий Петрович говорит довольно рассудительно и заставляет меня проникнуться, хотя я интуитивно чувствую, что мужчине глубоко параллельно на мои переживания, проблемы и эмоции. Здесь и сейчас он подходит к вопросу сотрудничества, как сухой делец.

– И все же… я не понимаю… вы на основании одной медицинской карты решили, что я вам подхожу?

Смутное сомнение закрадывается в сердце, но мужчина, сидящий напротив меня, лишь ухмыляется.

– Валерия Игоревна, вы девушка разумная. Я вам вот что скажу. Мы просто так женщин с улицы не берем. Разумеется, моя служба безопасности проверила вас от и до. Я знаю все. И, конечно же, факт, что ваш отец находится в реанимации, я знал еще до того, как вы мне открыли. Была проверена также и ваша медицинская карта, ведь написать можно все, что угодно. Другой вопрос, насколько это все соответствует действительности. Вот это уже отдельный вопрос. И, конечно же, ваша биография была проверена, информация была направлена нашему заказчику и пришел утвердительный ответ. Скажем так. Ваша кандидатура была принята…

Холодный голос. Такой же взгляд. А у меня по мере того, как мужчина говорит, ледяные иголки по позвоночнику рассыпаются.

Страшно становится от могущества людей, к которым я попала… Меня внутренне колотит. И если этот Бронницкий всего лишь работает на человека, с которым мне предстоит заключить контракт, то до безумия страшно становится, кто же тогда этот самый заказчик, которого я не должна знать до момента, как подпишу договор…

– Таким образом, все предельно ясно, Валерия Игоревна.

Киваю в легком шоке на слова Бронницкого. Страшно становится от подобных возможностей, но, с другой стороны… на противоположной чаше весов деньги, которые я получу за свое сотрудничество.

– Мне ничего не ясно, – отвечаю слегка дрожащим голосом, – ваша прямота лишь пугает…

Откидывается в кресле, чуть запрокидывает подбородок, явно демонстрируя свое отношения ко мне. Теперь вижу, что Виталий Петрович, мягко говоря, видит во мне букашку, которая по каким-то критериям подходит.

– Ничто не мешает вам прямо сейчас встать и покинуть этот ресторан. Соискательниц много и, разумеется, по критериям пройдет другая…

Мне ясно дают понять, что свет на мне клином не сошелся, и я улыбаюсь краешком губ, переживая всплеск негодования и злости. Так как Бронницкий озвучил, что всю подноготную мою уже перевернул, и при этом мужчина остается совершенно равнодушным к чужому горю. Его интересует только соискательница на роль суррогатной мамы, а почему и что заставило меня идти на эту крайность, мало волнует.

Это жизнь. И она очень жестокая. Я уже поняла. Вдох – выдох. Стараюсь взять себя под контроль. Отчего-то взглядом вновь скольжу по дорогому ресторану и его посетителям. Вновь вижу ухоженных девушек, одетых ярко и броско, привлекающих внимание…

Для них, возможно, сумма, которая нужна мне для операции отца, не является неподъемной и им не нужно бросаться в крайности, чтобы оплатить шанс на жизнь дорогого сердцу человека…

Вновь смотрю на Бронницкого, изучающего меня из-под бровей, а сама, собравшись, будто в прорубь падаю, ледяную и утягивающую меня моментально на дно, задаю свой решающий вопрос:

– У вас есть ручка?

– Оперативно, – отвечает, улыбнувшись одними губами, но при этом тянется рукой и достает из внутреннего кармана пиджака золотой стилус.

Конечно, обычные шариковые ручки не для таких небожителей. Протягивает мне, и я тяну на себя холодный металл, но Бронницкий не отпускает.

– И все же мой совет: для начала прочесть документ. После того, как поставите росчерк, Валерия, обратной дороги не будет.

Выговаривает совершенно четко. Здесь не то, чтобы жалеют меня. Просто владелец клиники дает понять всю глубину ямы, в которую я падаю. Разумеется, документы, которые мне дают на подпись, составлены юристами и так, что не отвертеться…

– Обратите внимание на пункт неустойки, которую вам придется выплатить, если вы нарушите пункты контракта. Страница пятнадцать, – подсказывает, а я на себя ручку тяну, и мужчина, наконец, отпускает.

Листаю контракт и нахожу пункт, который советует просмотреть Бронницкий. На мгновение у меня в глазах темнеет, когда осознаю, что именно читаю.

– Неустойка в двойном размере от выплаченной суммы?

Обращаю ошалелый взгляд на мужчину и сглатываю едкий ком, который ядом становится поперек моего горла.

– Да, Валерия Игоревна, контракт довольно жесткий и все пункты тщательно продуманы. Имейте в виду, когда я говорю, что обратной дороги у вас не будет – это не риторика и не игра слов. Вы не сможете отойти от договора, пока не выполните все условия, иначе последствия будут неподъемными…

– Как я уже сказала, у меня выбора нет, Виталий Петрович…

Отвечаю и сжимаю ручку в пальцах.

– Я понимаю. Но все же мое дело убедиться в том, что вы все осмыслили и идете на этот шаг добровольно.

– Осмыслила, – повторяю, пытаясь придать голосу уверенности.

– Хорошо. Еще обратите внимание на пункт двадцать пять. Вы обязуетесь выполнять все требования заказчика.

– Да. Альфия Муратовна сказала, что я должна тщательно следить за всеми назначениями и исполнять все требования, пить витамины и прочее по расписанию.

Выслушивает меня с каким-то странным лицом, а мне все кажется, что в уголках губ мужчины едва заметная ухмылка скрывается.

– И это тоже, – отвечает с легкой паузой, – а также любой приказ. Вся ваша жизнь на определенный отрезок времени будет подчинена требованиям заказчика. Его слово – прямое указание к действию.

– Я без вредных привычек, господин Бронницкий, и, думаю, здесь вам опасаться нечего. Все указания врачей вашего заказчика будут исполнены.

Прищуривается. Мои слова повисают в воздухе и мне все кажется, что владелец клиники внесет еще какие-то пояснения, но в этот момент звонит его телефон.

Бронницкий отвлекается. Достает навороченный гаджет и смотрит на номер входящего, подбирается как-то. Ощущение даже остается, будто он прямо сейчас палку проглотил, настолько он становится прямым и напряженным.

– Да-да, конечно! Как раз занимаюсь этим вопросом! – выговаривает с рвением и отчего-то поднимает карие глаза на меня и в этот момент они становятся острыми, подобно бритве. – Разумеется.

Откладывает телефон. Барабанит пальцами по столу и все так же продолжает разглядывать меня, а затем обескураживает резкой сменой темы:

– В вашей медицинской книжке, Валерия, также отмечено, что у вас не было партнеров в сексуальном плане… и здесь у нас возникает проблема…

Меня будто ледяной водой окатывают. Вспоминаю слова Альфии Муратовны относительно того, что у меня не было партнеров, и понимаю, что в принципе то, на что я иду, не может быть проведено…

Тушуюсь. Сцепляю руки, в то время как Бронницкий внимательно наблюдает за мной.

– Валерия. Вам нечего стесняться, – выговаривает совершенно ровно, – здесь вопрос, скорее, в том, насколько вы готовы пойти на подписание договора…

– Я уже сказала, что подписываю, – отвечаю четко, сжимаю пальцы в кулаки, – а этот вопрос можно уладить…

– Конечно, можно, – высокомерно отвечает Бронницкий, – но я хотел вас уведомить, что заказчик в курсе сего обстоятельства и, несмотря на подобный, скажем так, фактор, все равно согласен заключить с вами контракт при условии, что решение этого вопроса будет уже после подписания…

Бронницкий говорит так обтекаемо, что мой измученный переживаниями мозг отказывается воспринимать ситуацию адекватно…

– Я не… понимаю… – выдыхаю и ощущаю, как ладошки потеют, сердце перестает биться в груди, но мужчина передо мной остается все таким же высокомерно собранным и абсолютно равнодушным.

Все же врач он, поэтому любая тематика воспринимается с профессиональной холодностью.

– Я говорю о том, что в каком состоянии вы подпишите этот контракт, в таком и направитесь к моему заказчику, – отвечает, явно теряя терпение, а вот я опять ничегошеньки не понимаю…

– В каком состоянии? – уточняю едва слышно.

– Валерия Игоревна, – тяжкий вздох и Бронницкий снисходит до вопроса, – вы все еще девственница? Ничего не изменилось с нашей последней встречи?

У меня глаза на лоб почти лезут. С моими проблемами и переживаниями как-то об обустройстве собственной личной жизни я мало могла думать.

– Д-да, – отвечаю, еще больше краснея.

Мне кажется, что меня с головы до пят жаром стыда обдает. Все же говорить на столь интимную тему с посторонним человеком крайне неловко. И пусть передо мной владелец клиники и врач, но все же…

– Вот и хорошо, – опять совершенно индифферентно поясняет Виталий Петрович, – учтите. Пунктом контракта является условие, по которому в каком внешнем и физическом виде вы подписываете контракт – в таком и попадаете к заказчику.

Опять хмурюсь. Мне кажется, мой мозг буквально отказывается воспринимать корректно разговор с этим мужчиной, которого моя непонятливость явно уже начинает раздражать.

– Обратите внимание на подпункт на десятой странице. Там указано дословно, что вам запрещается менять что-либо… Скажем, волосы сейчас, как вижу, у вас длинные – значит, недопустимо явиться к заказчику коротко стриженой, ногти короткие, значит, с наращенными не являемся. И так по аналогии дальше. В каком физическом состоянии вы находитесь в данную минуту, в таком и встретитесь с клиентом. Валерия Игоревна, вы меня понимаете или мне перейти на более доходчивый язык?

Вскидывает бровь и слегка подается вперед. Буравит меня цепким взглядом, и я киваю.

Что-то темное проскальзывает в глазах мужчины, когда он, слегка улыбнувшись, оглушает меня откровением:

– Хорошо. Так как вы сейчас девственны, то такой же и попадете к моему заказчику. И никак иначе.

Кажется, состояние дичайшего шока, в котором я нахожусь после этих оглушительных слов, просто отключает все мои реакции.

Я просто смотрю на владельца клиники и ничего не понимаю. Хлопаю глазами. Один раз, другой.

– Воды попейте, Валерия Игоревна, вам невыгодно сейчас падать в обморок, иначе я отложу подписание контракта на неопределенный срок, пока не проведу все возможные анализы, чтобы понять, является ли ваша потеря сознания каким-то спонтанным явлением или же побочка определенных болезней…

Делаю ровно так, как говорит Бронницкий. Вода освежает и позволяет удержать контроль. Сознание я не теряю, мушки перед глазами прекращают бегать.

– Не стоит так пугаться, Валерия Игоревна. В моих словах нет ничего из ряда вон выходящего. Ну, скажем, девственная плева является препятствием, ну поспешите вы с решениями и решите избавиться от нее непонятно с кем, где подцепите еще какие заболевания, а это все отразится на последующей беременности и развитии ребенка, оно нам надо?

Спрашивает, высокомерно вскинув бровь, и я качаю отрицательно головой.

– Вот и я про то. Сейчас вы чисты, как стеклышко, так что мы этот момент так и оставим. Устранение и прочие вопросы – будете решать напрямую с моим заказчиком. Еще раз говорю, в документе, который вы подпишете, все детально прописано, и вам придется надлежаще выполнять все, что вам будет сказано. Как-то так, Валерия Игоревна. Решение за вами.

Замолкает и смотрит на дорогущие часы, которые опоясывают запястье мужчины. Дает понять, что я уже излишне много времени отнимаю у столь занятого человека.

А я сжимаю ручку, которую Бронницкий ранее мне дал, сжимаю и смотрю в глаза мужчине.

– Скажите, а когда деньги появятся… мне надо их успеть перевести…

Понимает, о чем я, с полуслова. Кивает и обнадеживающе улыбается.

– Как только поставите подпись, я лично сделаю перевод на ваш счет. Не беспокойтесь, Валерия Игоревна. Мы серьезная организация, которая работает в этой сфере не первый год, и мы всегда выполняем все условия по контрактам.

Киваю. Решаюсь. Документ оказывается передо мной и Бронницкий помогает мне, указывает, в каких именно местах я должна поставить подпись.

– Ну вот и все, – выговаривает с какой-то победой, а я смотрю в холодные глаза мужчины и как-то заторможено повторяю его же фразу:

– Ну вот и все…

Виталий Петрович поднимает свой бокал в безмолвном тосте, будто за меня пьет, и делает небольшой глоток.

– Ну что же, тогда за плодотворное сотрудничество, – говорит с подтекстом, и я понимаю, что у этого сотрудничества обязательно будут плоды.

В эту секунду я отдала свое тело. Не хочу думать об этом. Для девчонки, которая и не жила толком, все, что происходит, просто не вписывается ни в одни рамки.

Возвращаю мужчине ручку, отодвигаю от себя контракт, как ядовитую змею, и смотрю в глаза Бронницкому.

– Отлично, Валерия Игоревна, ожидайте звонка. В самое ближайшее время с вами свяжутся и скажут, что и как…

Продолжает совершенно удовлетворенно вещать, улыбается, будто куш сорвал, и где-то, наверное, так и есть. Услуги Бронницкого явно оплачиваются, неспроста же он выступает посредником и так печется обо всем.

Вопрос денег становится очень остро.

– Хорошо… – отвечаю, сжав пальцы, и перебарываю себя, вновь задаю вопрос, – а когда мне ждать оплату?

Сразу же тушуюсь под серьезным взглядом мужчины.

– Мне просто как можно быстрее нужно решить вопрос с отцом…

Кусаю губы, в то время как Виталий Петрович спокойно берет телефон и делает звонок. Из-за моего непонимания коротко улыбается и поясняет:

– Сейчас решу вопрос в бухгалтерии.

Киваю и успокаиваюсь. Хотя внутренне остаюсь напряжена. Все упирается в деньги. В эти чертовы бумажки, без которых никто отца лечить не будет и без которых у самого дорогого человека для меня в этой жизни нет шансов на выживание…

Опять мысли подкатывают комом в горле, и я делаю глоток, чтоб прогнать тошноту, которая накатывает из-за стресса, в котором я постоянно пребываю.

Мой телефон пиликает, принимаюсь копошиться в сумке, достаю гаджет и чуть не роняю, так как приходит оповещение из банка о поступлении денег на счет, и от количества нулей, которые я вижу… мне становится дурно.

Поднимаю глаза на Бронницкого, который отслеживает мое состояние и отвечает совершенно спокойно:

– Деньги переведены, Валерия Игоревна. Осталось дело за малым…

Вопросительно смотрю на мужчину, и Виталий Петрович сдержанно улыбается:

– С вами свяжутся.

Киваю. Сжимаю телефон в руках.

– Конечно, я готова, только мне нужно урегулировать вопрос с отцом, – отвечаю чуть с задержкой и жду от Бронницкого недовольства, но его не следует.

Мужчина сдержанно кивает. Будто дает отмашку, затем заканчивает нашу беседу.

– Ваш экземпляр контракта, – протягивает мне бумаги, которые я осторожно забираю, – можете ознакомиться со всем сводом правил, которых вам придется придерживаться.

Выговаривает с нажимом, а я… я просто не хочу туда заглядывать. Сейчас не до этого. Мой главный вопрос и стремление – спасти жизнь отца.

– Мой водитель отвезет вас, – все так же ровно поясняет Виталий Петрович и я выдыхаю, когда оказываюсь в теплом салоне, где звучит приятная и ненавязчивая музыка.

Я смотрю на темные улицы, мокрые после дождя, и не понимаю, что именно чувствую. Разблокировываю телефон и смотрю на смс из банка.

Деньги не просто огромные, они запредельные какие-то, и на сердце у меня слегка теплеет, так как этой суммы точно хватит, чтобы организовать лечение отца за рубежом…

Машина останавливается у моего дома. Спешу распрощаться с индифферентным водителем и быстро иду домой, закрываю дверь за собой и только после этого позволяю себе слабость.

Сползаю по гладкой поверхности, шлепаюсь на попу и отчего-то реву, слезы текут градом, а я на бумаги смотрю, рассыпанные по полу, и отчего-то чувство у меня такое, будто я контракт с самим Дьяволом заключила…

Не знаю, сколько я так сижу, сколько времени проходит, но останавливаюсь я только тогда, когда, по ощущениям, у меня заканчиваются слезы…

Поднимаюсь неуклюже и иду в ванную, долго стою под струями, пытаясь осознать, что на определенный отрезок времени мое тело перестает принадлежать мне…

– Хватит, Лера, нельзя рыдать…

Шмыгаю носом и вылезаю из-под обжигающих капель, заворачиваюсь в халат, даже волосы не сушу, настолько чувствую себя измотанной и выжатой…

Добираюсь до постели и буквально валюсь на нее, думаю, что не усну, что не удастся отбиться от мыслей, которые не дают покоя, но мой организм настолько измотан, что меня вырубает моментально, я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений и последнее, о чем думаю, прежде чем отключиться – это не миллиардер, который решил себе купить ребенка, который будет принадлежать только ему, и выгодно взял мое тело во временное пользование, а отец и разговор с врачом, который я запланировала с самого утра…

Я думаю только о спасении отца, думаю об этом, чтобы не сломаться, чтобы не разбиться на части, ведь мое сердце кричит о том, что просто так такие большие деньги не отдают и во всем этом есть какое-то двойное дно, в которое я не хочу углубляться, не могу себе позволить просто, лучше еще немного пробыть в неведении, и самое главное – успеть спасти жизнь отца…

Глава 6

– Ну что могу сказать, Валерия Игоревна, деньги вы перечислили. Сейчас мы будем заниматься всеми вопросами относительно организации операции вашего отца за рубежом.

Выдыхаю и смотрю в лицо врача. Скупое. Безэмоциональное. Сейчас, когда перевод подтвердила бухгалтерия, Виктор Дмитриевич информирует меня относительно этапов, которые мы будем проходить.

– Скажите, доктор, а отец выкарабкается? – спрашиваю с надеждой, и лечащий врач папы морщится.

– Валерия Игоревна, мы не волшебники. Счастье, что вам удалось найти такую сумму в столь короткий срок, это увеличивает шансы и они весьма неплохие, но конечный итог зависит от многих факторов. А также и от реабилитации, которую впоследствии будет проходить ваш отец…

Слово «реабилитация» звучит для меня в новинку, и я сразу же подбираюсь.

– Реабилитация? – повторяю с задержкой, и врач кивает.

– Конечно, Валерия Игоревна, от уровня и методики, которая будет применена во время реабилитации, также зависит многое…

– А … сколько стоит реабилитация? – спрашиваю и чувствую, как ком в горле все растет, но врач поднимает руку.

– Давайте сейчас об этом не говорить, Валерия Игоревна. Все же я считаю, что всему свое время. Конкретно сейчас перед нами главная цель – это операция за рубежом. Я не буду лукавить, шансы, как я и сказал, весьма неплохие, но все же… Исход может быть любым, но это хотя бы шанс… возможность выжить, дальше будем наблюдать, как только показатели придут к определенным знаменателям, тогда будет подключена и реабилитация, и сумма за должный уход, и прочее… она мало отличается от той, которую вы заплатили за операцию.

Врач меня буквально оглушает цифрами, и я понимаю, что то, на что я согласилась… на счете у меня остались еще деньги, но их… не хватит…

Прикусываю губу. Видимо, опять бледнею, так как врач подает мне бокал с водой.

– Валерия Игоревна, давайте договоримся. Я немного психолог, поэтому возьму смелость подсказать вам следующее – не стоит думать о проблеме до того, как она появилась. Сейчас наша главная задача – это операция. Мы сделаем все, чтобы все прошло гладко. Мы сделаем все от нас зависящее, а что будет дальше… Время есть. Посмотрим на постоперационный период, там уже будет более ясно, что именно я буду вам советовать, а пока… думаем о насущном.