Сладкое вредно для здоровья

– Ну да, – подтвердил Андрей. – И кстати, Владимир Сергеевич сейчас допрашивает ее.

– И в чем же ее вина? – спросила я, стараясь усмирить свои эмоции и удержать себя в рамках делового разговора.

– Отравила торт. Ребенок съел кусочек и погиб, – мрачно ответил Андрей, а я возмутиться была готова: эти слова вызвали во мне новую бурю эмоций.

Соня отравила ребенка своим тортом? Звучало как бред сумасшедшего.

– Ну, мы, по крайней мере, подозреваем ее в отравлении, – сказал Андрей, заметив мое выражение лица.

– Так, введите меня в курс дела, – сказала я и села на ближайший стул, готовая слушать своих товарищей.

– Чего ты так взъелась? – тихо спросил меня Гарик.

– Потом объясню, – сухо ответила я, стараясь держать свои эмоции под контролем и сосредоточиться на информации, которую мне сейчас расскажут.

– В общем, слушай, Тань. – Андрей сел передо мной. – Семья Зотовых заказала в «Сладком волшебстве» торт: у главы семьи, Ярослава Дмитриевича Зотова, сегодня юбилей, пятьдесят лет исполнилось. В квартире на момент происшествия находились сам Ярослав Дмитриевич, его жена Наталья Левоновна, сын Зотова от первого брака Юрий, двадцать пять лет, восьмилетний сын Зотова Кирилл и жена Юрия Диана. Наталья Левоновна забрала торт из кондитерской в тринадцать часов, за час до торжественного обеда. Когда семья приступила к десерту, мальчик очень быстро съел свой кусок – Наталья Левоновна говорила, он был большой сладкоежка, – и у него неожиданно начались судороги, а потом случился обморок. Скорая помощь, которая приехала спустя двадцать минут, не успела спасти мальчика, он умер. К тому же гражданину Зотову стало плохо, и его тоже пришлось срочно госпитализировать. Остальные Зотовы – Наталья Левоновна, Юрий и Диана – к своим кусочкам торта не успели притронуться. К тому же гражданка Зотова утверждает, что не любит сладкое, поэтому десерт не трогала.

– Значит, всех членов семьи вы допросили? – уточнила я.

– Ну да, – неуверенно сказал Гарик, очевидно, не понимая, что я имею в виду.

– И они все считают, что торт отравили в кондитерской? – спросила я.

Оба полицейских вытаращили глаза, переглянулись, словно поняли, что есть ведь и иная версия, но потом Андрей недоуменно спросил у меня:

– Тань, ты че, считаешь, что кто-то из Зотовых отравил торт и потом собирался его есть вместе с остальными? Это больше на самоубийство похоже.

– Ты сам сказал, что гражданка Зотова не любит сладкое, значит, торт она не ела, – заметила я, – еще двое других – старший сын гражданина Зотова и его жена, я так поняла, к торту не прикоснулись. Кто-то из них мог иметь отношение к отравлению.

– Так, Тань, погибший мальчик вообще-то сын Натальи Левоновны, – сказал Гарик, – и у нее такая истерика была от смерти сынишки – с нами разговаривать не могла. Мы только с Юрием Зотовым и его женой смогли поговорить.

– Ну, джентльмены, мне ли вам напоминать, что иногда убийца оказывается тот, кто рядом с убитым громче всех плачет? Делает это специально, чтобы отогнать от себя подозрения, – спросила я.

– Тань, я ж тебе самого главного не сказал. Наш судмедэксперт проверил торт и кусочки от него, и представляешь, что он в них нашел? Цианид! – сказал Андрей, показав мне фотографии торта. Он был квадратной формы, большой, шоколадный, со взбитыми сливками… и покрытый большим количеством, как мне сначала показалось, сахара.

– Цианид? – Я слегка удивилась. – Так он же при слиянии с сахаром теряет свои ядовитые свойства. Ну, хотя бы частично; не смерть, так, обычный обморок и недомогание вызовет. – Я внимательнее осмотрела фотографию.

– Ну, Тань, сказали, что там этого цианида не то что одна лошадиная доза, а целых три, никакой сахар не справился бы. Похоже, убийца знал, что сахар нейтрализует цианид, и высыпал в угощение этой дряни столько, чтобы убить человека, – мрачно сказал Андрей.

– Верно мыслишь, похоже, наш отравитель неплохо знает химию. Или он и есть химик. Я могу одно фото с собой взять? – спросила я и, когда Андрей кивнул, разрешая мне, взяла фото с наилучшим качеством, где четко виден цианид.

В этот момент в кабинет вошел Кирьянов.

– Здравствуй, – быстро и безэмоционально поздоровалась я с ним.

– Привет, ты очень вовремя… – начал Кирьянов.

– Да, мальчики ввели меня в курс дела об отравлении торта. Но это не Соня точно. Я ее знаю, мы подруги, – сказала я, и все полицейские на меня удивленно взглянули.

– А, ну понятно, почему ты рассердилась, – заметил Гарик.

– Я знаю, что говорю. Соня не убийца, не такой она человек, – твердо сказала я. – Она любящая мама, хоть и разведена, очень душевная и добрая.

– Ну, Тань, знаешь, как говорят, в тихом омуте черти водятся, – заметил Кирьянов. – Это, может, с виду она такая милая и добрая…

– Это не Соня сделала, – настаивала я. – Я не первый день ее знаю. Она не наркоманка, не алкоголичка, не садистка, не сумасшедшая, закон чтит, как любой порядочный гражданин. И вы бы видели, как она клиентов обслуживает и всю себя работе отдает. К тому же это ее бизнес – ее хлеб, зачем ей убивать собственных клиентов? – В ответ молчание. – Ее кто-то пытается подставить. Или кто-то просто пожелал смерти Зотовым, а Соня стала жертвой обмана. К тому же ты верно заметил: в тихом омуте черти водятся – самих Зотовых не стоит сбрасывать со счетов, кто знает, какие страсти в этой семье кипят. Может, кто-то свой хотел кого-то отравить?

Кирьянов вздохнул.

– Возьмешься за это дело? – спросил он.

Заметила я, что Гарик, к которому Кирьянов стоял спиной, умоляюще сложил руки и взглянул на меня щенячьими глазками, словно говорил: «Танюша, возьмись за дело. У нас еще куча других нераскрытых преступлений. Облегчи нам жизнь». Ему просить даже было не нужно: конечно, я собиралась взять это дело на себя, ведь речь идет о моей подруге.

– Конечно, возьмусь, – сказала я, а Гарик за спиной Кирьянова вскинул руки и безмолвно прокричал «Ура!», Андрею пришлось губу закусить, чтобы не хихикнуть, глядя на кривляния своего коллеги.

– Хорошо, Тань, – одобрительно сказал Владимир Сергеевич и направился к выходу из кабинета. – И, Гарик, – неожиданно мой товарищ обратился к своему подчиненному, который прекратил уже кривляться и смеяться. – Я все вижу и слышу. Ты отчет мне приготовил?

Андрей и я захохотали над выражением лица Гарика.