Моя Мейбл

Стас Попов

Моя Мейбл

Посвящаю эту книгу своей маме,

которая в трудный момент всегда находила нужные слова поддержки.

Предисловие

Ты играешь одну и ту же игру.

Снова и снова.

Не свою.

Ту, что навязали в детстве.

Меняешь партнёров, города, запахи – но не меняешь правила.

Вступаешь в новые отношения, а сценарий остаётся прежним.

Пока однажды не приходит осознание:

это не твоя роль, не твоя сцена и точно не твой финал.

В какой-то момент нужно нажать паузу.

И попробовать переписать сценарий.

Давай сделаем это вместе.

Возможно, ты узнаешь в этой истории себя.

Я буду говорить твоими словами. Совершу твои ошибки.

Или стану антипримером – чтобы ты почувствовал, как не хочется поступать.

А если ты окажешься главной героиней – или кем-то, кто был на её месте,

то узнаешь здесь свою боль. И, возможно, свою правду.

Это не инструкция.

Это самотерапия.

Попытка понять, почему мы отталкиваем тех, кого хотим любить.

И как остаться рядом – не убегая, не разрушая, не теряя себя.

Эта книга – про опыт, который я проживаю прямо сейчас.

Это не воспоминания с отсрочкой.

Это текущее состояние. Без ретуши.

Формат – «слушаем, но не осуждаем».

Просто чувства. Просто факты.

Без битвы за правоту. Без роли жертвы. Без обвинений.

Если ты сейчас в соло-путешествии или лежишь на кровати в поисках себя —

прочитай. Проживи. Отпусти.

Здесь – про чувства, которые не помещаются в абзацы.

Поэтому я дал им дышать.

Чтобы ты мог прожить их вместе со мной.

Это текст без воды.

Короткий. Глубокий. Прямой. Эмоциональный.

Это книга-встреча.

С собой. С тем, кого мы долго не хотели видеть.

С тем, кто боится. Кто убегает. Кто жалеет.

С тем, кто сказал себе: «я не создан для отношений» —

и впервые решается это проверить.

Это не способ забыть.

Это способ понять.

Книга о том, как сердце учится жить заново.

Пусть она поможет и твоему.

Запах начала

Эта история с запахом Lacoste – древесно-пряная, наполненная свежестью.

Мой аромат, но такой же, как она —

молодая и дерзкая.

В первую встречу я привёз её к жилому комплексу в лучшем районе города и сказал, что скоро куплю здесь квартиру.

Она тогда не поверила.

Думала, я, как и остальные, выдаю желаемое за действительное, чтобы добавить вес этому свиданию.

Мы сидели в машине с видом на канал, ели её любимые роллы, где много рыбы сверху, и делились планами на жизнь.

Она строила карьеру модели – десятки фотосессий в ожидании контракта в Китай.

Пока это не приносило денег, но у неё были все качества из моей любимой фразы: «невозможное возможно» —

та самая упёртость, которая свайпает влево всё, что мешает достичь цели.

Тогда никто из нас не рассматривал что-то серьёзное.

Это был флирт – с намёком на большее.

Мы будто прощупывали, куда можем зайти.

Она сказала, что не ищет отношений, что у неё сейчас другие приоритеты – почувствовав мою лёгкость, не желая всё усложнять или ставить рамки с самого начала.

Я сказал, что работа позволяет мне жить где угодно и что, теоретически могу перемещаться следом за её модельной жизнью – открывая вместе новые страны.

Эта фраза скрепилась поцелуем.

Мы словно согласились, что такой сценарий возможен.

Мост любви

Несмотря на формат «без отношений», мы стали видеться всё чаще.

Сначала – по выходным. Потом – в будни, после работы.

У нас была какая-то первобытная страсть.

Влечение, которое разделял мост длиной в 15 километров.

Я проезжал его каждый свободный вечер.

Мы ныряли друг в друга с первой секунды.

При этом отрицая серьёзное будущее.

В её семье пять сестёр. Часть уже разъехалась по разным городам.

И она тоже мечтала вырваться из этого общежития.

А я – наоборот, хотел заземлиться, ожидая ключи от новой квартиры.

Прошло пару месяцев, но это не было похоже на конфетно-букетный период.

Хотя без сладкого не обошлось – мы вместе изучали заведения города, поглощая еду и десерты.

Вкусы совпадали. Она будто знала, что понравится нам обоим.

Со временем я просто заказывал то, что выбирала она.

Предсказуемо вкусно.

Несмотря на сильную разницу в возрасте, у нас было много общего.

Общих противоречий.

Нам обоим заходила и Инстасамка, и старые песни.

В какой-то момент у неё сломались наушники.

Перед встречей я купил новые. Без повода. Просто так.

Чтобы обычный день стал особенным.

В тот вечер мы сидели в кальянной. Она, кстати, не курит и не пьёт. Но это не мешало нам получать то, что хотел каждый из нас.

Никто не навязывал: «ну попробуй».

Было уважение. И понимание.

Между тягами я вытащил из кармана коробочку с наушниками.

Это был мой первый подарок.

Она расплакалась – не ожидая такого внимания к деталям.

А потом затащила меня в туалет. Как в каком-то фильме, где осуждающие взгляды – только плюс к ощущениям.

На заднем сидении

Её бесстрашие и действия притягивали. Она знала, что и как мне нравится, воплощая в реальность мои мысли и желания.

Но это были её мысли и желания.

В один из наших весенних вечеров мы сели в машину, но она не завелась.

После десятка попыток её воскресить, мы просто пересели на заднее сиденье – и заменили стресс сексом.

Он был каким-то особенным, ярким.

Таким, после которого не надо слов.

Мы оставили машину и пошли гулять по ночному городу, держась за руки.

Этот жест как будто сигнализировал всему миру – мы теперь вместе.

Тогда мы сделали первую совместную фотографию.

На выход

При этом я активно подавлял свои чувства к ней.

Боялся называть это любовью.

В каком-то смысле – даже внушил себе, что она мне не нравится.

Когда ты вроде бы хочешь близости, но как только она становится настоящей —

начинается внутренний пожар.

Душно. Тесно. Слишком.

И ты уже не про «люблю», а про «где выход».

Я ловил себя на мысли, что ищу изъяны. Как будто хотел доказать себе: «Ну вот, видишь – не подойдёт».

Словно внутри была прошивка: «Лучше один, чем уязвим».

Я начал цепляться —

к словам, к жестам, к мелочам.

Меня раздражало, что она матерится.

– Есть что-то, что тебя бесит во мне? – спросила она.

У меня был целый список.

– А мне всё нравится, – улыбнулась она в ответ.

Ещё в детстве, играя с двоюродной сестрой, я сам начинал ссоры.

Выгонял её – чтобы потом вернуть, перетаскивая игрушки из одной комнаты в другую.

Это стало моей моделью отношений.

Разрушить, чтобы собрать.

Стоп

Утром, на мой день рождения, мне доставили от неё бенто-тортик в виде свинки.

Я обожаю свиней – все мне их дарят. Даже шучу, что мой дом похож на «свинарник».

Вечером я собирался познакомить её с друзьями.

Оплатил ногти и макияж. Хотя она не любит краситься.

Почему-то я ожидал от друзей осуждения: «Слишком молодая».

Но оказалось, сопротивлялся только я сам.

Её приняли тепло. И чем ближе одобрение перерастало в «горько», тем громче внутри звучало: «Стоп».

Когда тебе навязчиво рекомендуют фильм – ты его не смотришь.

А потом, забыв название, случайно натыкаешься – и ставишь 10 из 10.

С любовью – так же.

Мы встретили рассвет в отеле, который рекомендовали ведущие «Орла и решки».

И правда: мягкий матрас, вкусный завтрак, балкон с видом на старый город.

И мы – под одеялом, в обнимку до самых курантов выселения.

Отыграть назад

Нас пригласили на день рождения друзья. Дом с бассейном. Жара, музыка, незнакомые лица.

Она рядом. Красивая. Моя.

Но я чувствовал, что стесняюсь её.

Как будто она не вписывается в тот кадр, который я хочу показать.

Она была собой – много материлась. А я хотел казаться лучше.

Я отстранялся.

Вместо того чтобы обнять – отодвинулся.

Вместо того чтобы смотреть на неё – флиртовал с другими.

Не потому что хотел кого-то ещё.

А потому что хотел снова почувствовать себя свободным.

Словно всё ещё можно отыграть назад.

Позже, наедине с ней, я «отрезвел».

В спальне с розовым натяжным потолком, я вдруг понял: всё, что мне нужно – уже здесь. В этой комнате. В этом моменте. В ней.

Но вместе с этим пришла тревога.

Как будто не успел перестроиться, и кто-то другой внутри меня нажимал кнопку отмена.

Предохранитель

К этому моменту я уже так накрутил себя, что единственное, чего хотел – всё закончить.

«Если ты тоже когда-то отдалился от того, кто был важен – возможно, ты просто защищал себя».

Я приехал за ней после показа. У неё был идеальный образ. Но меня всё раздражало.

Сейчас я понимаю: нужно было сделать шаг назад – и всё бы прошло. Но тогда я был под властью эмоций и не смог их контролировать.

Был способен только на разрушение.

Я предложил расстаться. Думал, что это освободит.

Я делал ей больно – не понимая, почему и зачем.

Словно где-то внутри меня встроен предохранитель, который срабатывает от переизбытка близости.

Подсознание взяло верх.

Начало защищать – как умеет. Шептало: «Ты прав. Она – не та. Это не твоё».

* * *

Мне было пять лет, когда отец изменил маме. Вместе с ним из квартиры исчез телевизор. Я прибежал из садика, чтобы посмотреть мультики – а смотреть было не на что. Я плакал. Мама плакала.

Тогда я будто впитал послание: близость = боль.

С тех пор, как только становилось по-настоящему близко – внутри включается старая тревога: в конце концов тебя бросят.

Я вырос и простил. Спустя двадцать лет мы снова начали общаться с отцом. А потом он ушёл окончательно.

Четыре года – и его снова не стало. На этот раз навсегда.

* * *

Я боялся сыграть в уже знакомый сценарий, где однажды проиграл.

Она плакала. А я молчал. Её слёзы на минуту вернули меня в реальность. Я обнял её. И она закричала:

– Ты не можешь решать за нас обоих. Что я сделала не так?

У меня не было ответа. Даже самому себе. Потому что здесь не было её вины.

Я пытался оправдать поступок тем, что в итоге она улетит в Китай – и на этом всё закончится. Но на самом деле мне было страшно не потому, что она уедет. А потому что в её новом мире я буду не нужен.

И закончил раньше, чтобы она не смогла сделать это первой.

Горечь

Первые несколько дней после расставания я чувствовал себя освобождённым.

Казалось: раз не сожалею – значит, всё сделал правильно.

Но с каждым днём приходило опустошение. Как будто из меня выкачивали силы.

Я не мог сосредоточиться на работе. Не мог отвлечься в компании друзей – разговоры звучали фоном на 2x. Я не слушал.

Мне срочно нужно было всё исправить.

К концу недели я не выдержал и написал. Предложил встретиться. И она согласилась.

Сейчас понимаю: это был замкнутый круг, куда я возвращался снова и снова:

приближение → страх → разрушение → раскаяние → попытка всё вернуть.

Я сам создаю кризис, чтобы потом «героически» его преодолеть.

Это даёт ложное ощущение контроля: если я всё разрушил – значит, я смогу и починить.

С этого момента я запустил день сурка – эмоциональные качели длиною ещё в полтора года.

Я сидел напротив и вытаскивал из рюкзака её любимые шоколадки.

– Извини, – говорил я, – за каждый день расставания по одной.

Через минуту она уже была обложена шоколадками всех форматов. Разных вкусов.

Она очень любит чёрный шоколад – поэтому большинство было с горечью.

С горечью нашей разлуки.

Это была попытка сказать без слов: «Я рядом. Если ты ещё хочешь».

Хотя надо было говорить.

Я получил слишком быстрое прощение, не успев осознать, как сильно её обидел.

Ей нужны были не шоколадки, а простой, человеческий разговор.

Признание боли, которую я причинил.

Слишком много, слишком поздно

На какой-то момент всё стало как раньше.