Уроборос

Кирилл Коробко

Уроборос

Это какой рейс сейчас отложили? На Мумбаи? Это мой… Проклятье, второй раз откладывают. И снова на два часа…

Ваш тоже отложили? Сочувствую…

Что-то погода совсем испортилась: где это видано, чтобы в конце апреля – снежный буран? А еще говорят, климат становится теплее… Вот кому нельзя верить, так это синоптикам. Хех, вы правы, ученые разные бывают, но синоптики к ним явно не относятся. Я-то? Ну, у меня наука точная, я биолог. Нет, вы не правы. Вы, наверно судите о биологии по школьному курсу ботаники. На самом деле, у нас математики не меньше, чем в квантовой физике.

Ну, например, молекулярная биохимия. Исследовать белок можно двумя путями: аналитическим и прикладным. Аналитики берут какую-то последовательность нуклеотидов, и обсчитывают ее, с помощью весьма заумной математики. После расчетов они могут предсказать свойства белка. Однако, этот путь длительный и не всегда помогает найти нужный белок.

Существует и другой путь – прикладной. Природа миллионы лет искала эффективные действующие вещества. Остается только протянуть руку – и воспользоваться готовым рецептом. Поэтому прикладники, вот такие, как я, едут в дикую природу, чтобы разыскать редкие организмы и добыть из них редкие белки.

Зачем это нужно? Для фармацевтических целей. Вот, например, змеиный яд. В больших дозах, он, конечно, смертельно опасен. Но, в очень малых дозах белки змеиного яда действуют очень точно, я бы сказал, точечно. Лекарство не вызывает общей интоксикации, не вызывает побочных явлений, быстро выводится из организма. Не верите? Вот, к примеру, кроталгин – пептид, получаемый из яда гремучих змей вида Crotalus durissus terrificus. Мощное обезболивающее, альтернатива морфину. Только морфин вызывает привыкание, а кроталгин – нет.

Нет, я не боюсь, что меня змеи покусают. Во-первых, у меня достаточно навыков, чтобы справится с любой змеей. Я знаю их повадки, я знаю их угрожающие позы, я знаю способы их атаки. Здесь правило очень простое – не вторгайся в зону, которую змея может контролировать – и она на тебя никогда не бросится.

Ну, а второе – у меня выработан иммунитет к яду большинства змей. Конечно, приобрести такой иммунитет – дело длительное, дорогое и довольно болезненное, скажу я вам. Но это непременное условие, когда работаешь со змеями.

Да, если меня укусит змея, мне тоже не поздоровится. Поднимется температура, будет тошнота, затрудненное дыхание, нарушение зрения, мышечная слабость. Все те же симптомы, что будет у вас, в случае укуса змеи. Но, конечно, гораздо слабее. Я переживу укус без введения противоядия. Конечно, на пару дней я буду выведен из строя, но смерть мне грозить не будет.

Зря вы так. Змеи такие же жители Земли, как и мы с вами. И, безусловно, имеют право на существование. Выглядят омерзительно? Ну, тут, конечно все зависит от точки зрения. Я нахожу их грациозными, отлично приспособленными к среде обитания. Они отличный пример адаптации.

В Мумбаи? Да, я как раз в такую экспедицию еду. Сперва в Мумбаи. Потом, местным рейсом, с Нью-Дели. А там железной дорогой в Чандигарх. Отуда автобусом до Шимлы.

Шимла – это уже начало предгорий Гималаев. Там, в предгорьях, расположен уникальный биотоп1. Там можно найти редчайшие растения, животных. Я туда уже не в первый раз еду. Буду ли ловить змей? Специально – нет. Хотя, если попадется интересный экземпляр…

Время до вылета еще есть… я вам расскажу случай, который произошел у меня примерно в тех же местах, куда я еду сейчас.

Я тогда был совсем молодым человеком, еще учился в аспирантуре. Как на самого юного, на меня взвалили самую тяжелую часть работы: доставить две с половиной тонны груза к месту наших исследований. Мне дали кредитную карту и полную свободу действий.

Я нанял грузчиков, они загрузили ящики на поезд, от Мумбаи до Нью-Дели. В Нью-Дели я нанял два грузовика, и мои ящики благополучно прибыли в Халдвани.

Из Халдвани, до базового лагеря нашей экспедиции, на автомобиле не проехать. Мне пришлось нанимать вьючный транспорт. Тут я оказался в затруднении. В больших городах Индии, если знаешь английский, то не пропадешь. Любой уличный торговец свободно шпарит на пиджине2. Но Халдвани – жуткая провинция. По-английски, и то с трудом, я пообщался с полицейскими, и с каким-то местным чиновником. Наконец, они сообразили, что мне надо, посоветовав обратится к погонщику верблюдов, которого звали Ибрахим.

Этот Ибрахим зарабатывал на жизнь тем, что сдавал верблюдов, для транспортировки грузов, в отдаленные, труднопроходимые местности. Однако, Ибрахим не понимал ни слова по-английски.

Пришлось искать толмача. Толмачом оказался владелец местной лавки, которая торговала всяким хламом. Лавочник сначала потратил полчаса, пытаясь всучить мне какой-нибудь товар. Когда он убедился, что только зря тратит мое и свое время, он согласился, за небольшую мзду, перевести Ибрахиму мои требования.

Дело пошло на лад. Мы обговорили, сколько у меня груза и куда его нужно доставить. Ибрахим пообещал к утру следующего дня привести своих верблюдов под загрузку.

Я предложил ему заплатить кредиткой, однако, Ибрагим потребовал деньги вперед и наличными. Пришлось бежать в ближайший банк и снимать рупии.

Каким наивным я был тогда! Мне бы снять побольше и держать наличные при себе… Но я сделать это побоялся, поскольку меня предупредили, что карманные кражи в этих местах не редкость. Местная полиция такие дела даже не рассматривает.

Я расплатился и с толмачом, и Ибрахимом. Затем пошел в гостиницу ждать утра.

Признаюсь, меня свербила мыслишка, что в нашей сделке есть что-то мутное. Слишком дешево Ибрагим запросил на свои услуги. Мне бы найти другого мотержимона3, и поговорить с Ибрагимом еще раз…

Однако, утром Ибрахим пригнал восемнадцать верблюдов, честь по чести. У меня отлегло на душе. Еще час ушел на поиски грузчиков и погрузку.

Наконец, все было готово. Мы тронулись в путь. Ибрахим ехал впереди, на дромедаре4 белого цвета. Мне достался огромный черный нар. На замыкающем верблюде ехал мальчишка, внук Ибрахима. Каждый верблюд был привязан уздечкой к предыдущему. Таким образом, выстроившись «гуськом», мы неторопливо двигались по тропе среди джунглей. Дорога постоянно шла в гору, поэтому тропа петляла и вилась серпантином.

К концу дня мы отъехали от Халдвани, по моим подсчетам, километров на двенадцать. Остановились на ночевку в небольшой деревушке. Я даже не нашел ее название на карте. На спутниковом снимке деревушка еле виднелась, как десяток лачуг за фоне буйной растительности. При прокладке маршрута я даже не обратил на нее внимания.

Я помог разгрузить верблюдов, чтобы они отдохнули ночью. Поставил прямо посреди деревенской площади палатку, поужинал и лег спать.

Я предвкушал скорое окончание путешествия и совершенно расслабился. Предстояло еще три ночевки – и я на месте… Я сдам груз коллегам, которые ожидали меня в базовом лагере, и смогу посвятить себя любимому делу – изучению биологических образцов.

Утро началось с кошмара. Я проснулся от гомона гортанных голосов. Высунув нос из палатки, я увидел ужасную картину. Ибрахим с внуком собирались уводить верблюдов. Они выстраивали их «гуськом», привязывая узду одного верблюда к седлу предыдущего.

Я, наспех одевшись, выскочил из палатки. Я попытался выснить, в чем дело. Ибрахим, глядя мне в лицо, произнес несколько слов на хинди и арабском. Единственно, что я понял, это было «Я отвез».

Я попытался втолковать Ибрахиму, что мне до точки назначения, еще предстоит четыре перехода. Я показывал ему спутниковую карту. Я кричал, размахивал руками, и взывал к его совести. Все было бесполезно.

Видимо, представление, которое я устроил, вызвало бурный интерес у местных жителей. Белый человек, в очках, в камуфляжном балахоне – довольно редкое явление в этих местах. Они окружили меня кольцом и, бурно жестикулируя, обсуждали меня, мой груз, верблюдов, Ибрахима.

Видимо, мое отчаяние было, с точки зрения аборигенов, настоящим цирком. Они встречали каждую мою фразу, каждый мой жест издевательским хохотом.

Я пришел в отчаяние. Я осознал, что сейчас останусь тут, с двумя с половиной тоннами груза, в безвестной деревеньке, среди джунглей – и участь моя незавидна.

Я уже достал было спутниковый телефон, собираясь позвонить руководству, с признанием, что облажался.

Однако, среди толпы вдруг произошло движение. Аборигены, замолчав, перестали размахивать руками. Они расступились и незаметно стали покидать площадь.

Через минуту на деревенской площади не осталось никого, кроме меня, Ибрахима, его верблюдов, его внука, и моих ящиков. Не сразу я заметил одинокую фигуру, во всем белом, неподвижно стоящую на площади.

Этот человек обратился ко мне на безупречном английском:

– Доброе утро, сэр. Я вижу, у вас возникли затруднения?

Я с облегчением выдохнул. Хоть кто-то меня выслушает.

– Да, сэр. Признаюсь, произошло недоразумение. Этот человек, Ибрахим, не выполнил своих обязательств. Он хочет бросить меня, и мой груз, в этой деревне.

Я рассказал этому человеку, которого про себя прозвал «шейх», о том, что мне надо доставить груз в научную экспедицию. О том, как я нанял Ибрахима, и его верблюдов, сколько ему заплатил, и сколько я заплатил грузчикам и толмачу.

Шейх повернулся к Ибрахиму и вступил с ним в долгую беседу на арабском.

Наконец, он повернулся ко мне:

– Ибрахим утверждает, что полностью выполнил свои обязательства. Он говорит, что его нанимали для доставки грузов именно в эту деревню. Он говорит, что согласился везти груз, потому что рассчитывал через два дня вернуться. Он говорит, что у него есть обязательства перед другими людьми и нарушить их он не может. Поэтому он уходит.

Я понял, что толмач обманул меня. Мне он перевел слова Ибрахима совершенно иначе.

– Спросите его, могу ли я нанять его, чтобы он доставил мой груз от этой точки, до базового лагеря?

Шейх перевел мой вопрос Ибрахиму. Тот покачал головой.

– Как он уже сказал, у него обязательства перед другими людьми. Он может задержаться здесь максимум на пару часов, чтобы помочь вам сложить груз в удобное место. К вечеру он должен быть в Халдвани. Он сказал, что может вернуться сюда через десять дней, и отвезти ваши ящики куда вам угодно, если вы, конечно, ему заплатите.

Пришлось все-таки звонить начальству и признаваться, как я прокололся. На том конце линии связи я услышал множество непечатных букв. Неудивительно – сроки-то поджимают. Потом мне сказали, чтобы я действовал по обстоятельствам. Я напомнил, что Ибрахим берет только наличными, и только вперед. Начальство ругнулось еще разок, но пообещало, что позвонит в консульство и утрясет этот вопрос. Работник консульства приедет в Халдвани, разыщет Ибрахима и отдаст ему наличные.

Я выключил телефон и обратился к шейху:

– Сэр, где я могу сложить свои ящики на эти десять дней? Я не хочу, чтобы тонкое лабораторное оборудование, тщательно упакованное, стало предметом любопытства местных детишек.

Такой случай, действительно, произошел в одной из экспедиций, несколько лет назад.

Мои коллеги так увлеклись своей работой, что совершенно забыли об охране лагеря от незваных гостей. Детишки, из соседней деревни, пробрались на территорию и увидели блестящие, соблазнительные "игрушки", расставленные на столах: микроскопы, масс-спектрометры, центрифуги, химическую посуду и прочие научные сокровища.

Когда их, наконец, спугнули, было уже поздно. Хотя ничего не пропало, ущерб был причинен просто катастрофический.

Стерильную посуду исхватали грязными руками, предметные стекла от микроскопов валялись на земле, тонкая оптика была измазана желтой глиной, реактивы – рассыпаны, а пробы – загрязнены чужой ДНК.

Хуже всего оказалось то, что самая главная ценность экспедиции – полевой дневник – был разорван и разорен. Его разрозненные страницы валялись по всей поляне.

С тех пор мы обязательно назначаем дежурного – чтобы держать деревенскую мелюзгу, изнывающую от любопытства, подальше от соблазнов.

Шейх кивнул:

– Вы можете сложить груз в haathi khana5, возле моего особняка, мой друг. Я гарантирую, что там его никто не потревожит.

Наверно, шейх по моим глазам догадался, что я не знаю, что такое «хатхи хана» и добавил:

– Это сарай. Раньше там держали слонов.

Мы вновь навьючили верблюдов Ибрахима. Затем последовали за шейхом. Он шел по тропинке, идущей от деревни в сторону джунглей. Идти пришлось недолго. Метров через сто мы вышли на поляну, стиснутую густыми джунглями. Посреди поляны стоял огромный мраморный особняк в четыре этажа. Справа от особняка я увидел исполинские каменные сараи, украшенные витиеватой резьбой и витражами. Все это находилось в состоянии крайнего запустения. Лианы обвили мрамор, а сквозь каменные плиты пробилась трава.

Мы разгрузили верблюдов, сложив мое имущество в слоновнике. Я накрыл ящики брезентом. Верблюды ушли.

Я вытащил из одного из ящиков палатку. Этот ящик специально был предназначен для моих личных нужд в путешествии. Я хотел поставить ее во дворе.

Шейх, застав меня за этим занятием, удивленно поднял брови:

– Что вы делаете, мой друг?

– Ставлю палатку, сэр. Мне же надо где-то жить эти десять дней…

– Хотите пренебречь моим гостеприимством? Арджун, мой слуга, сейчас готовит для вас комнату. Вы будете жить в доме, с удобствами. Следуйте за мной.

Делать было нечего. Прихватив кое-что из предметов личной гигиены (мыло, зубную щетку, полотенце), я отправился за хозяином.

Хотя старый мраморный особняк хранил следы былой роскоши, здесь царило запустение. Поднявшись на крыльцо, мы попали в вестибюль.

Наверно, когда-то здесь встречали гостей с шампанским на золотых подносах.

Теперь здесь царили глухая тишина и запах пыли. Потолочный веер – пункха6 – был мертв, свисая, как забытая штора.

Каменный пол тёмен от сырости, по углам – засохшие листья, занесённые ветром. Охотничьи трофеи на стенах облезли, холсты портретов вздулись.

Один из предков на стене давно ослеп – его лицо поблекло до белесого пятна, покрывшись плесенью…

У лестницы стоял потускневший глобус, подпертый камнем…

Комната, которую мне предложили, была не лучше. Кровать старая. Хорошо, хоть крепкая. Москитная сетка в дырах, подвязана шнурками. На тумбочке – электрическая лампа с кнопкой, висящей на проводах. Кнопка была прихвачена к стойке пластырем.

Ради интереса я кнопкой щелкнул. Я был бы крайне удивлен, если бы лампа загорелась. Лампа не загорелась.

В углу, на книжной полке – стопка книг, все на хинди.

Сквозь противомоскитную сетку доносились запахи джунглей и жареного кунжута из деревни.

Мда… Лучше бы я остался ночевать в палатке…

В дверь стукнули. Я открыл. На пороге стоял Арджун, слуга шейха, мальчишка лет двенадцати. Смуглое лицо, длинная белая рубашка навыпуск, простые брюки из домотканной ткани, босые ноги.

Мальчишка сказал несколько фраз на хинди, которые я не понял. Тогда он показал рукой, чтобы я шел за ним.

Он привел меня в ванную. Когда-то она была роскошной. Белоснежная мраморная ванна, огромные латунные краны, кафель, зеркала… Только ванна облупилась и потемнела, краны покрылись зеленью, зеркала треснули, кафель осыпался…

Я меня рука сама потянулась открыть ближайший кран. Он, пронзительно взвизгнув, повернулся. Из него не вылилось ни капли. Он был сух уже много лет.

Поперек ванной лежала доска, на которой стояло что-то вроде медного корыта. В корыте плескалась чистая вода. В углу ванной чадила керосинка, подогревая медный кувшин с горячей водой.

Арджун показал мне руками, что умывается. Я последовал его совету и умылся из корыта, смыв с лица, шеи и рук дорожную пыль. Горячую воду Арджун поливал мне из кувшина.

Освежившись, вытерев лицо и руки полотенцем (своим), я попал в столовую.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Биото́п (от др.-греч. βίος «жизнь» + τόπος «место») – относительно однородный по абиотическим факторам среды участок геопространства (суши или водоёма), занятый определённым биоценозом.

2

Точнее, пиджин-инглиш (Pidgin-english) – крайне упрощенный вариант английского языка.

3

Переводчик (арабский)

4

Человеком одомашнены два вида верблюдов: одногорбые дромедары и двугорбые бактрианы. Гибрид дромедара и бактриана называется нар. Нар крупнее и выносливее и того и другого, но не приносит потомства.

5

Буквально «Комната для слонов» (хинди) – специальные стойла для слонов, крытые, просторные, помещения, с каменными или кирпичными полами.

6

Punkha (хинди) – стационарный веер, приводимый в движение слугами.