Сакура среди снега

Рука художника двигалась по бумаге быстро и уверенно. Он не делал предварительных набросков, не останавливался, чтобы исправить линию. Кисть словно сама находила нужное направление.

– Расскажите мне о своих странствиях, – попросила Мидори, не желая, чтобы тишина разделяла их в эти драгоценные минуты. – Что вы видели в мире за пределами этих стен?

Хиро улыбнулся, не отрываясь от работы.

– Я видел рассвет над священной горой Фудзи. Снег на её вершине становится розовым, когда его касаются первые лучи солнца. Видел океан во время шторма – никогда не чувствовал себя таким маленьким и одновременно таким живым. Был в храмах, где монахи годами сидят в медитации, пытаясь постичь истину.

Его голос, тихий и глубокий, околдовывал Мидори. Она закрыла глаза, представляя всё, о чём он говорил, и на мгновение ей показалось, что она сама идёт рядом с ним по этим дорогам, видит эти закаты, чувствует эту свободу.

– А что ещё? – спросила она, не открывая глаз. – Что было самым прекрасным из всего, что вы видели?

На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь шорохом кисти по бумаге. Затем Хиро тихо произнёс:

– Самое прекрасное я вижу прямо сейчас.

Мидори открыла глаза и встретилась с его взглядом – открытым, искренним, полным чувства, которое не нуждалось в словах. В этот момент между ними рухнули все барьеры – социального положения, приличий, обязательств. Остались только мужчина и женщина, чьи души узнали друг друга вопреки всем преградам.

Хиро отложил кисть и медленно поднялся. Мидори тоже встала, не в силах отвести от него взгляд. Они стояли так близко, что она могла чувствовать тепло его тела, видеть каждую чёрточку его лица, позолоченного закатным солнцем.

– Мидори, – прошептал Хиро, впервые называя её просто по имени, без почтительных приставок. Его рука осторожно коснулась её щеки, словно он боялся, что она рассеется как сон. – Я знаю, что не имею права…

– У сердца свои права, – тихо ответила она, вспоминая строчку из старой поэмы.

Их губы встретились – осторожно, нежно, словно два мотылька, касающиеся крыльями. Этот поцелуй длился всего мгновение, но для Мидори он содержал в себе целую вечность. Все сомнения исчезли. Все барьеры пали. Все маски были сброшены.

Внезапно тишину вечера нарушил резкий треск сломанной ветки. Мидори и Хиро отпрянули друг от друга, мгновенно вырванные из своего мира в реальность, полную опасностей и запретов.

На краю поляны стояла Юки, её лицо было белым от ужаса. Она видела всё.

– Госпожа! – выдохнула служанка. – Ваш отец… он ищет вас. Посланник от семьи Накамура прибыл раньше срока. Он… – Юки запнулась, её взгляд метался между Мидори и Хиро. – Он ждёт вас в главном зале.

Мидори почувствовала, как земля уходит из-под ног. Время, которого и так было мало, внезапно сократилось до нескольких мгновений.

– Иду, – сказала она, пытаясь вернуть самообладание. – Юки, помоги мне привести себя в порядок.

Служанка поспешила к ней, её движения были механическими от шока. Мидори бросила последний взгляд на Хиро, который стоял неподвижно, как статуя. Его глаза, полные боли и решимости, говорили о многом, но времени для слов уже не было.

Когда Мидори и Юки поспешно удалились, Хиро опустился на колени перед своей работой. Портрет был почти завершён – Мидори, освещённая золотым светом заката, с лицом, полным жизни и надежды. Женщина, которую он полюбил и которую должен был потерять.

Художник долго смотрел на рисунок, затем решительно взял кисть и добавил последний штрих – маленькую ветку сакуры у её ног. Символ красоты, мимолётности и возрождения.

* * *

Мидори стояла перед отцом, сохраняя внешнее спокойствие. Но внутри неё бушевала буря. Её губы всё ещё хранили тепло поцелуя Хиро, а сердце разрывалось от невозможности выбора.

– Посланник привёз известие, что молодой господин Накамура прибудет через два дня, а не через пять, как планировалось ранее, – говорил отец, расхаживая по комнате. – Это большая честь – он торопится увидеть свою невесту.

Мидори склонила голову, пряча глаза.

– Я готова встретить его, отец.

Господин Хаяши остановился, пристально глядя на дочь.

– Что-то случилось, Мидори? Ты выглядишь… взволнованной.

– Просто неожиданность, отец, – мягко ответила она. – Я думала, у меня ещё есть время подготовиться.

Старик смягчился, подходя ближе.

– Не бойся, дочь моя. Накамура-сан – достойный молодой человек. Он будет хорошим мужем.

Мидори подняла взгляд, встречаясь глазами с отцом.

– А если… если моё сердце принадлежит другому?

Вопрос повис в воздухе, тяжёлый и опасный. Лицо господина Хаяши окаменело.

– Это невозможно, – твёрдо сказал он. – Твоё сердце принадлежит твоей семье и твоему долгу. Всё остальное – девичьи фантазии, которые рассеются, как утренний туман.

Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

– Отдохни сегодня. Завтра начнутся приготовления к приезду жениха. Я хочу, чтобы ты блистала, как драгоценный камень в оправе нашего дома.

Когда отец ушёл, Мидори осталась одна в полутёмной комнате. Она медленно подошла к окну и отодвинула бумажную штору. Снег снова начал падать, покрывая сад белым саваном. Где-то там, под этим снегом, остался незаконченный портрет – свидетельство мгновения счастья, которое никогда не повторится.

В углу комнаты Юки тихо готовила постель, её движения были неестественно скованными. Мидори знала, что должна поговорить с ней, объяснить, попросить о молчании. Но слова застревали в горле. Как объяснить то, чего она сама не могла понять? Как просить о сохранении тайны, которая могла разрушить репутацию не только её, но и верной служанки?

– Юки, – наконец произнесла Мидори, не оборачиваясь от окна. – То, что ты видела сегодня…

– Я ничего не видела, госпожа, – быстро ответила служанка. – Ничего, о чём стоило бы говорить.

Мидори медленно повернулась к ней. Лицо Юки было серьёзным, но в глазах читалось сочувствие.

– Почему? – тихо спросила Мидори. – Почему ты решила молчать?

Юки опустила взгляд, её пальцы нервно теребили край рукава.

– Потому что я видела, как вы улыбаетесь рядом с ним. Как светятся ваши глаза. Вы никогда так не улыбались здесь, в этих стенах.

Она помолчала и добавила почти шёпотом:

– И ещё… потому что когда-то я тоже любила. Человека, который был мне не пара.

Мидори смотрела на служанку с удивлением. За все годы, что они знали друг друга, Юки никогда не говорила о своём прошлом.

– Что случилось? – осмелилась спросить Мидори.

– Он ушёл на войну и не вернулся, – просто ответила Юки. – Но те несколько месяцев, что мы были вместе… я не променяла бы их ни на что на свете.

Она подняла взгляд, встречаясь глазами с Мидори.

– Я буду хранить вашу тайну, госпожа. Но будьте осторожны. У стен есть уши, а у глаз господина Хаяши – зоркость ястреба.

Мидори подошла к служанке и впервые за долгие годы обняла её, как сестру.

– Спасибо, – прошептала она. – Но я боюсь, что уже слишком поздно для осторожности.

За окном снег падал всё сильнее, скрывая следы уходящего дня. Где-то в другом крыле поместья Хиро собирал свои кисти и краски, не зная, что через два дня судьба преподнесёт им всем ещё один неожиданный поворот, который изменит не только их жизни, но и историю всей страны.