О добре и зле по-звериному

Джордж Микеш

О добре и зле по-звериному

«Только человек может быть бедным» – всякий раз, когда я слышу подобное высказывание, в мою душу закрадываются сомнения. В самом деле, достаточно сравнить две судьбы: тощего бездомного пса, получающего несравненно больше пинков, чем кусков хлеба, и баловня состоятельной леди, которому дважды в неделю устраивают ванны с шампунем и делают маникюр, чтобы убедиться, насколько далеко от истины такое утверждение. Пожалуй, следовало бы слегка перефразировать его, ну хотя бы так: «Только человек может быть причиной бедности животных».

Вы с этим не согласны? Зря, одно из убедительнейших доказательств – рыжий кот по кличке Джинджер – в буквальном смысле находится у меня под рукой. Что, как не человеческая черствость, явилась причиной бедственной ситуации, а если выразиться точнее – безысходной нищеты, в которой он оказался пару лет тому назад? Готов поклясться, в жизни мне не приходилось встречать более неухоженное создание. Шерсть на Джинджере свалялась и свисала неопрятными клочьями, весь он был покрыт отвратительными гнойниками, а в глазах его застыло вечно голодное выражение попрошайки-неудачника.

Джинджер являл собой столь жалкое зрелище, что я начал потихоньку подкармливать его. Я делал это во дворике. Почему во дворике? Во-первых, у Джинджера, по некоторым признакам, имелся хозяин, а во-вторых, у меня уже была дома кошка, Жужа, и мне не хотелось, чтоб она испытывала муки ревности. Впрочем, у Джинджера хватило сообразительности и такта не покушаться на ее права хозяйки дома, и до поры до времени конфликтов на этой почве не возникало.

Я же неоднократно наблюдал – признаюсь, не часто мне приходилось видеть среди людей – весьма любопытные сценки.

Вскоре Джинджер начал приводить с собой маленького грязного котенка, выглядевшего еще более несчастным, чем он сам. Малыша почему-то звали Вельзевул, и в округе его гоняли все кому не лень, – за исключением Джинджера, разумеется. Так вот, этот Джинджер, никогда досыта не евший Джинджер, с достойным настоящего джентльмена терпением, дожидался, пока робкий Вельзевул подойдет к миске, и сам приступал к еде лишь после того, как утоливший голод котенок отходил от нее.