Редкий цветок для Дикого

– Так вот чем ты занималась у тётки? – голос Германа звучит так, будто на улице похолодало градусов на тридцать.

Руки спрятаны в карманы брюк, голова немного опущена, отчего его взгляд кажется ещё более пугающим. По телу пробегает озноб. Противный такой, липкий как щупальца.

– Ал? – вопросительно тянет Димка, разворачиваясь ко мне, а я, совершенно ничего не соображая от страха, делаю шаг к нему и громко говорю:

– Любимый, познакомься, это друг Семёна и Любы Герман, – я вижу, как глаза Димки превращаются в блюдца, но, слава Богу, вижу это только я. – А это мой муж Дмитрий.

В голове воет голос моего психолога Ульяны: «Ты полная дура, Алла! Что ты творишь?»

Я разберусь с этим позже, а сейчас главное – оказаться подальше от Дикоева, пока он не отошёл от шока, да и Димка не начал нести чушь. А ещё уточнить у Любы, как так получилось, что Герман всё-таки приехал на свадьбу.

Глава 4

***

Разворачиваюсь и быстро иду на выход. Слышу голоса из шатра. Кто-то меня зовёт, но, если останусь здесь, разнесу на хер всё. А здесь дети, малыши совсем. Зачем им видеть злого идиота, думавшего, что женщина, которую он когда-то взял силой и чуть не сломал, смогла простить после одной ночи спустя пятнадцать лет.

– Сука! – выкрикиваю и подхожу к машине, где ждёт Виктор.

– Куда? – спрашивает он спокойным голосом, а мне хочется рвать и метать.

– Домой.

Я ненавижу себя, а ведь сначала ненавидел её и всех женщин. Пользовал их, как средство для удовлетворения, выжигая образ в памяти. И надеялся, что у меня вышло.

Смотрю в окно, но не вижу ничего. Перед глазами только перепуганная Алла с маленькой девочкой на руках. Малышка как будто воздушная зефирка в светлом платьице.

Цветаева стала мамой и женой, а я так и остался за бортом её жизни. А чего ты ждал, Дикий? Что она простит тебя? Да и тем более я сам прекрасно знаю, как на неё действует алкоголь.

А та ночь, что случилась два года назад, была самой крышесносной, и если опустить эпизод, когда меня две бабы отхлестали по морде, а друг пытался не дать сбежать пьяной Алле, то всё было на высшем уровне.

В какой-то момент я даже поверил, что Алла всё вспомнит, когда мы проснёмся. Всю ночь после секса держал её в объятиях и тихо просил прощения. Целовал её волосы. Винил себя во всём. Рассказывал, что брошу столицу, всё брошу, только чтобы она простила меня.

Но утро всё расставило по местам. Я заснул, да так, что даже не услышал, как эта нежная, ласковая и дорогая женщина исчезла с моего горизонта. А вернулась с мужем и ребёнком.

– Приехали, – спокойный голос Виктора вырывает меня из тяжёлых размышлений.

– Спасибо.

– Может, ещё что-то нужно? – спрашивает он, когда я уже иду в сторону дома.

– Нет. Здесь есть всё, что поможет мне подумать, – отвечаю я безразлично.

– Я буду в домике, – Виктор указывает головой на небольшой флигель в конце участка, а я только киваю.

Да, мне пришлось потратить прилично, чтобы всё здесь восстановить. Дом, ограда, сад за домом – всё было в ужасном состоянии. Рушилось и рассыпалось. А деревья вообще нельзя было найти в зарослях диких самосевов.

Дед бы прибил за такой участок. Улыбка сама появляется, когда вспоминаю о нём. Дед и правда стал для меня отцом. Когда мама родила, её родители умерли вскоре после этого. Мама говорила, что её отец слишком любил свою супругу и не смог пережить её смерти. Маме было тяжело, а отцу понадобилось срочно начать развивать какой-то бизнес и уехать. Тогда-то дед и забрал маму со мной к себе.

Открыв дверь в дом, остановился, а в памяти всплыл момент, когда я здесь громил коридор, потому что просто не знал, как жить дальше. Отец сидел как ни в чём не бывало в гостиной, мама пыталась меня успокоить, а дед зашёл тогда в дом и такую затрещину мне выписал, что если бы я не выставил вовремя руки, то проломил бы межкомнатную стену.

Шмелёв Володька только что сбежал от меня со сломанным носом. Он пришёл рассказать, что спит с моей девочкой. Моей Аллочкой. Я же берёг её для себя. И она каждый раз краснела, когда я позволял зайти себе чуть дальше.

Но тут этот утырок рассказывает мне, что спит с ней, и в доказательство говорит, какое у неё родимое пятнышко есть снизу на груди.

Слова отца тогда ранили ещё сильнее: все бабы продажные, и Цветаева не исключение. Из неблагополучной семьи не может выйти нормальная баба.

Только дед сдерживал меня. Молил не наделать глупостей.

– Смотрю, тебе здесь удобно сидится, – Ветров медленно поднимается на широкое крыльцо и смотрит на меня со своим характерным прищуром.

А до меня доходит, что я сижу на полу в коридоре и, уперев голову в стену, смотрю в потолок.

– Чего тебе надо? – сил нет даже огрызаться.

– Пришёл с терапией, – он приподнимает бутылку водки.

Весь потрёпанный. Рубашка почти расстёгнута. Вид уставший, но даже в темноте ночи видно, что довольный.

– А Люба тебя за это не накажет? – поддеваю я друга, но он, вместо того чтобы разозлиться, начинает тихо смеяться и, переступив через мои ноги, идёт в сторону кухни.

А ещё, как самый настоящий козёл, врубает свет, отчего я слепну на несколько секунд и матерюсь.

– Да не ной ты как баба, Дикий, – продолжая хохотать, Ветров возвращается ко мне со стаканами и бутылкой.

– Как-то не по-приличному ты предлагаешь провести терапию, – хмыкаю, протирая ещё слезящиеся глаза.

– Ну, вообще-то, я должен тебе в бубен дать за то, что ты снова напугал наш нежный Цветочек, – Ветров наполняет два стакана до половины и протягивает один мне. – Хотя хочу тебе сказать, не такая она и нежная стала. Смотрю, Аллочка работала над собой. Ну или малышка на неё так повлияла. Женщины – странные существа.

– Ага, малышка, – хмыкаю я и, не чокаясь, выпиваю залпом содержимое стакана.

Вкуса даже не чувствую, только горечь боли и потери.

– О! – Ветер поднимает палец вверх и снова начинает посмеиваться. Ну хоть у кого-то хорошее настроение сегодня. – А помнишь, как дед твой нам говорил? Если ты решил, что понял женщину, считай, что тебе кранты.

От этих слов становится легче. Да, я помню. Мой дед многому учил нас. И вроде это были какие-то простые истории, примеры или напутствия, но он каждый раз знал, когда именно их нужно сказать.

– Наливай, раз пришёл, – я подталкиваю Ветру стакан и снова откидываю голову назад, бьюсь о стену, надеясь выбить из неё образ Аллы.

Хотя если за столько лет не помогло, то сейчас бесполезно будет.

– А ты так и не смог нормально поговорить с Аллой, да? – спрашивает Ветер после того, как мы выпиваем ещё по одному.

– А толку разговаривать, если она замужем. Да ещё и с ребёнком, – я выхватываю из рук Ветра бутылку и делаю прямо из горла ещё несколько глотков.

– В каком смысле замужем? И кто этот счастливчик?

Смотрю на Ветра и хочу ему врезать.

Но, бля, он же ответит, а мне завтра на завод, строить замов.

– Что ты тупишь! Да хрен этот, что с малышкой её был в доме! Не заставляй меня орать и бить тебе морду, Ветер! – вот пока не произносил это вслух, была надежда на то, что мне всё показалось.

– Димон, что ли?! – вот нарывается!

– Нового друга нашёл, да, Ветер? – либо градус начинает действовать, либо злость уже не получается сдерживать.

– Вот ты долбодятел, – Ветер ржёт как конь, сука. – Да это её брат по тётке!

– Какой брат? – голос садится, а мозг виснет от новых данных.

– Обычный, – не переставая ржать, Ветер поднимается с пола и протягивает мне руку, помогая встать.

– Это что значит? – я смотрю на него, а в мыслях уже скручиваю это лгунью и утаскиваю куда-нибудь. – Стоп, а девочка?

– Это девочка её, – улыбка Ветрова становится теплее.

У него самого дочь, которую он воспитывал один после смерти первой жены. У его Любы тоже была непростая жизненная история до того, как они схлестнулись с Ветром.

– Ах ты…

В глазах темнеет, а резкая боль, что пронзает нос, вырывает из меня стон.

– Да чтоб тебя! Ты охренел?! – ору я на Ветрова, который встряхивает рукой.

– Ты у нас немного идиот, когда тебя кроет, Дикий. Так что проспись, а завтра уже будешь всё выяснять, – он постукивает меня по плечу, а после помогает дойти до ванной.

– Вот же семейка у вас! Одна глаз чуть не лишила, второй – нос ломает.

В зеркало вижу отражение улыбающегося Ветрова.

– Ну кто-то же должен тебе мозг вставлять. Да и теперь я могу идти спокойно домой. Наставление своей любимой девочки я выполнил.

– Каблук, – злюсь на друга, а тот только снова ржать начинает.

– Конечно! Смотри и учись, Дикий.

Ветров уходит, а я смотрю на своё отражение и лыблюсь как дебил. Кажется, кто-то решил играть нечестно. Хотя вот всё же непонятно, откуда малышка у Цветаевой.

Глава 5

Прижимаю к себе доченьку, а у самой в груди сердце не перестаёт оглушающе грохотать. Димка сидит напротив и сверлит меня злым взглядом, но молчит.

Как он меня затащил в комнату, не помню. Точнее, шла как робот, продолжая прижимать к себе Сашу. Но стоило нам войти и закрыть за собой дверь, как дочка начала капризничать.

Сашенька всегда чувствует моё настроение. И сегодня не было исключением. Я попыталась успокоиться, выровнять дыхание. Старалась улыбаться ей, но всё без толку. Пока Димка не забрал её и не унёс в ванную.

Мне хватило этого времени, чтобы хоть немного успокоиться и принять тот факт, что я не смогла полностью избавиться от Германа.

И вот сейчас, сидя на кровати, я пытаюсь вспоминать слова психолога. Ульяна мне очень хорошо помогла, жаль ненадолго. Но все наши разговоры и её наставления я заучила.

Первый сексуальный опыт у женщины очень важен. Он даёт толчок на всю остальную половую жизнь. И то, что у меня он был слишком болезненным, да ещё и приравнивался к изнасилованию, сделало меня той, кем я стала.

Папа часто называл меня в детстве нежным цветочком. Жаль только, что прожил он совсем немного. А мама просто забила на меня, когда папы не стало. Если бы не дружба с Любой и Ларой, хоть мы и разного возраста были, я бы не справилась.

– Всё! Я звоню Марату и Гоше! – решительный голос Димки вытаскивает из раздумий, запуская во мне новую волну паники.

Марат и Гоша – старшие братья Димки и мои. И пускай они больше похожи на своего отца внешне, а сейчас, когда отрастили чёрные бороды, то и вообще вылитые бандюки, но за свою семью они головы открутят любому.

Не дай бог, чтобы ещё и они сюда явились!

– Что? – пищу я, но быстро останавливаюсь, так как Сашенька спит у меня на руках.

– А то! Это же он заделал тебе ребёнка, так? Этот пижон в костюмчике, что был в саду, – вот сейчас даже не скажешь, что Димке меньше тридцати, совершенно не уступает своим братьям.

– Дима, успокойся, – прохрипела я. – Никому не надо звонить. И вообще, с чего ты взял?

– Алла! – Димка повышает голос, но быстро осекается. – Я хоть и младший, но не идиот, – и глазами показывает на спящую доченьку. – Или ты думаешь, их сходство только я заметил? Почему-то мне кажется, что те, кто вас знают, заметили его сразу.

– Дима, я тебя прошу успокоиться, – я поднимаюсь и, уложив Сашу на кровать, обкладываю её подушками.

Димка покорно ждёт, пока я закончу с дочкой. Она его любит, но то, как с ней носились всё мужчины в доме тёти Софы, показало, что мою девочку любят не меньше.

Закончив с дочкой, разворачиваюсь к брату и киваю на дверь, зовя его за собой.

– Алка, тебе не получится сбежать от разговора, – слова из Димки вырываются с рыком.

– Я хочу побыть одна. Без разговоров! – шиплю я в ответ разъярённой кошкой и сама же себе начинаю давать мысленные оплеухи.

Чего же ты, Аллочка, не шипела так на Дикоева, а? Тряслась рядом с ним как загнанная зверушка, а сейчас на брата срываешься.

Захлопываю дверь и снова пугаюсь, что слишком громко. Хотя если вспомнить, в каком шуме мы жили последние два года, то это слишком тихо для Сашеньки.

Стук в дверь с обратной стороны пугает до икоты, но и злости добавляет.

– Я же тебе сказала, что хочу… ой, – осекаюсь, так как на меня смотрит Люба, уперев руки в бока. И такой взгляд у неё, что здесь без разговора не выйдет. – Саша заснула, я не могу её оставить.

– Можешь, – Люба выбрасывает руку вбок и притягивает к себе Димку.

В его глазах шок, но улыбка на губах прямо кричит: «А я говорил».

– Люб, – вздыхаю я тяжело.

– Пошли, подруга, а то у меня с вами нервный тик случится.

– Это у тебя от Сквознячка твоего, остатки, – хмыкаю я, но, вместо разговора, Люба хватает меня за руку и тащит по коридору вниз.

На кухне пусто и даже на удивление чисто. Да и на улице уже смолкли голоса.

– А что, все уже разошлись? – странно, только час ночи, а свадьба закончилась.

– А что им ещё нужно? – Люба пожимает плечами. – Любаша сразу говорила, что не хочет этого всего, но кто её слушать-то будет. Семён и Глеб спелись в этом плане. Им только свадебное платье подавай, – при упоминании мужа и старшего сына Люба улыбается и становится ещё моложе. – Но мы с Любашей смогли уговорить их на то, чтобы они сразу улетели на моря.

– А как же традиционный второй день? Катание тёщи, ну и так далее, – смешок сам срывается с губ, а вот приподнятая бровь Любы говорит, что я обнаглела.

Люба разворачивается к кофемашине, даже здесь сделала мини-кафе, и готовит что-то своё, коронное и вкусно пахнущее.

Да, история их семья непростая, но это судьба, что они столько лет ходили мимо друг друга и не видели. Однако в один момент всё изменилось.

А Семёну и Глебу повезло: у них две Любови под одной крышей.

– А теперь давай рассказывай, – передо мной появляется чашка ароматного кофе с огромной белой пенкой.

– Что рассказывать? Ах, да! А ну-ка, скажи мне, подруга, как так вышло, что Дикоев тут оказался? Ты же мне говорила, что последние полтора года он не появляется здесь, – я решила пойти другим путём, но когда это с Любой работало?

– Ну он же Дикий, кто его знает, – пожимает она плечами. – Но ты не увиливай. Почему я не вижу слёз? Обморочного состояния? Или работа с психологом действительно помогла?

– Какие вы зануды с Ларкой, – огрызаюсь на слова подруги и беру чашку в руки, чтобы скрыть дрожь.

– Мы сейчас не о нас, а о тебе, – Люба наклоняет голову ещё ниже, чтобы заглянуть мне в глаза.

Но тут за спиной слышатся тяжёлые шаги, и на кухню входит улыбающийся Ветров. Рубашка вытащена из брюк и наполовину расстёгнута, глаза блестят, а на губах улыбка. Он подходит к Любе и, поцеловав её, спокойно говорит:

– Разговор проведён, нос сломал, любимая. Ещё пожелания будут? – Он берёт Любину чашку и двумя глотками выпивает содержимое, а я начинаю паниковать.

– Ну зачем же было ломать? – вроде и спрашивает Люба у Семёна, но её довольная улыбка говорит о многом.

– Ты сказала, беседа должна быть действенной и запоминающейся. Я – провёл, Дикий – усвоил.

– О боже, – вздыхаю я, пряча лицо в ладонях. Хорошо, что чашку поставила, когда Семён вошёл, а то нос бы мой в молочной пене оказался. – Ну что вы за люди? Кто вас просил? – бормочу я.

– Кстати, а зачем ты ему сказала, что Димон – твой муж? – Семён переводит на меня вопросительный взгляд, а у меня холодный пот выступает на спине.

Всё. Это конец. Можно собирать вещи и уезжать назад к тётке. Я согласна на её ухажёров. Быстро не найдём, так что лет пять у меня в запасе есть. А моя цветочная лавка переживёт. В ней хорошая девочка работает.

Глава 6

Вхожу в свою квартиру и удивляюсь, как всё быстро преображается. Ещё три дня назад здесь везде лежали слои пыли и воняло затхлостью. Сейчас же всё почти так, как я оставляла.

– Нормально так, – Димка выглядывает из гостиной и возмущённо смотрит на меня. – Чего не сказала, что будешь тащить кучу пакетов, я бы помог.

– А с Сашей кто остался бы? – спрашиваю я, пытаясь включить голову брату и напомнить, что мы с ним здесь только вдвоём. – Нет сейчас рядом никого, кто сможет приглядеть за нашей непоседой.

– Ну да, – Димка чешет затылок, – забыл.

– Спала уже? – спрашиваю я и иду на кухню.

Знаю, что Димка всё донесёт сам, а я пока проверю все шкафчики ещё раз, чтобы точно нигде не осталось старых продуктов.

– Да, – улыбается брат и достаёт пакет с соком из одного из пакетов. – Теперь наше королевское величество требует улицу.

– Сами виноваты, – улыбаюсь на слова Димки. – Вы её всё время балуете с братьями, – память сразу подкидывает картинки, как с ней носились здоровые бородатые мужики.

– Ну а кто же виноват, что у нас в роду только пацаны рождаются! Ты – исключение, – сразу добавляет Димка. – А теперь и наша принцесса.

– Потом не удивляйтесь, что она вам на шеи сядет, – уже смеюсь я в открытую.

– Как же, – возмущается брат, – ты же увезла девочку сюда. Как мы теперь будем баловать её?

– Здесь её дом, Дим, – смотрю на брата тепло.

Вероятно, он забывается и делает шаг ко мне, чтобы обнять, но я напрягаюсь, что не остаётся без внимания. Тяжёлый вздох и напряжённый взгляд. Димка, может, и балагур, но он не так прост, как хочет казаться. Он касается моей руки и заглядывает в глаза.

– Оторвал бы ему всё, что его носит на этом свете. Но, думаю, тебя это не обрадует.

– Дим, – отворачиваюсь от брата, не хочу, чтобы он видел все эмоции, что я сейчас пытаюсь переварить, – может, вы погуляете, пока я всё разложу и приготовлю ужин?

– Да-а-а, Алусь, тяжело придётся, – задумчиво тянет Димка.

– Кому?

– Да так, мысли вслух, – Димка быстро выходит из кухни и кричит: – А где моя принцесса? Кто пойдёт со мной гулять?

Довольный визг Сашеньки наполняет квартиру и заставляет меня улыбнуться. Да, моя девочка стала для меня спасением. Хотя я до сих пор чувствую тот панический ужас (страхом это не назовёшь), который я испытала, когда увидела две полоски на тесте. А ведь до последнего надеялась, что у меня с Герой ничего не было.

Причём когда я напивалась с Любой, то всегда была уверена, что останусь под её крылом, и все наши тайны умрут в моей потерянной памяти. Но в тот злополучный день, когда нас троих накрыла безнадёжность, всё вышло из-под контроля. Хотя тот год вообще не поддаётся никакой логике. Всё у нас вышло из-под контроля. Ну или кризис среднего возраста налицо.

– Мы ушли, – крикнул Димка из прихожей, и я услышала, как закрылась входная дверь.

Что я буду делать, когда он уедет, не представляю. Хорошо, что в моём магазинчике есть хорошая девочка-флорист. Она даже умудрилась настроить онлайн-заказы. Я столько пропустила со своими прятками. Радует то, что моё дело не загнулось.

Пока чищу овощи, пытаюсь выстроить план действий на случай, если снова встречусь с Дикоевым. Нужно вспомнить, что мне говорила Ульяна. Я должна показать, что не боюсь его, должна высказать ему всё.

Из размышлений меня вырывает звонок в дверь. Неужели Димка с Сашей уже вернулись?

Но стоит мне открыть её, как все мои мысли о том, что я что-то «должна», разбегаются в панике.

– Ну что, Цветаева, поговорим? – Дикоев опирается одной рукой о косяк двери, а нога уже стоит в квартире.

Высокий, подтянутый, с ухоженной бородой, которая добавляет ему возраста, но идёт. Боже, Алла, что ты делаешь? Ты оцениваешь того, кто жизнь тебе сломал? Хотя он же и подарил то, ради чего я живу теперь.

– Я не хочу разговаривать, Герман, – стараюсь говорить так, чтобы голос не дрожал.

– Вот ведь незадача, – он опирается второй рукой о входную дверь и надавливает на неё, открывая шире. – А я как раз таки хочу. Пока твой брат ушёл гулять с малышкой.

От того, как он выделяет слово «брат», по телу пробегает озноб, а сердце пропускает удар. Не только мысли в панике разбегаются.

– Уходи. Тебе здесь не рады, – говорю я дрожащим голосом, но отступаю вглубь квартиры.

– А я помню, как чуть больше двух лет назад мне здесь были очень даже рады, – нахальная улыбка касается губ Германа, а меня начинает потряхивать.

Нет, он не производит сейчас впечатление дышащего злостью и ненавистью, но вот такое его поведение ещё страшнее. Когда он так наступал на меня когда-то давно, всё закончилось очень страшно. По крайней мере, для меня.

– Не бойся, – голос Германа меняется. Становится нежнее, что ли. – Боже, ну что мне сделать, чтобы ты простила меня? Как исправить то, что натворил? – он держит руки перед собой, будто сдаётся, а я совершенно не понимаю его.

– Меня пугают твои перемены настроения, – шепчу я, с трудом выталкивая из себя слова.

– Аллочка, родная, поверь, я просто хочу поговорить.

От его обращения меня передёргивает так, что я не могу скрыть этого. Герман видит мою реакцию и кривится, будто ему соли на рану насыпали.

– Я не готова с тобой разговаривать, Герман.

– Хорошо. Но я хочу задать тебе один вопрос, – он наклоняет голову набок и смотрит на меня испытующе, а я боюсь услышать его вопрос, хотя могу догадаться, о чём речь пойдёт. – Если ты до сих пор так боишься мужчин, как же ты смогла родить? И кто же папа твоей замечательной девочки? Только не нужно снова брата записывать себе в мужья, – быстро вставляет он, а я у меня в голове звенящая пустота вокруг мигающей надписи «опасность».

Глава 7

– Что ты ему сказала? – Люба смотрит на меня, а в глазах её пляшут смешинки.

– Что сделала ЭКО, – уже злюсь не на шутку я.

– Да-а-а, – Лариса утыкается в свой стакан с латте и уже минут двадцать то и дело повторяет удивлённое «да».

– И он поверил? – снова тот же вопрос от Любы.

– Девочки, вам не кажется, что вы достали уже? – Я отворачиваюсь от них и смотрю на наших деток.

Сашенька и младшенький сынок Любы и Семёна играют в песочнице в тени их сада. Дети счастливы, а мне нужно было срочно поговорить с теми, кто знает мой секрет. Но не только для этого я приехала в гости к Любе.

– Кстати, а скажи-ка мне, Любаш, ты Семёну рассказывала о Саше? – я смотрю на подругу внимательно, стараясь подметить любые изменения, но кроме обиды не вижу ничего.