Предатель. Они (не) твои

– А улыбка какая? Он мне какого-то актера напоминает…

– Ох, девочки, чувствую я теперь, что мы с вами на работу будем не идти, а на крыльях лететь, – звонкий хохот коллег звучит будто сквозь вату в ушах. Я же не могу разделить их восторга, иду позади, кое-как перебираю ногами, ощущая себя роботом.

– Кир, а ты чего молчишь? Как тебе Антон Алексеевич? – хитро сужает зеленые глаза Надька, а мне так и хочется ответить, что на их месте я бы не пускала слюни на этого гнусного мерзавца и подлого предателя. Но я не могу, да и не хочу делиться своей печальной историей. Не хочу объяснять, почему я до сих пор иногда плачу по ночам и почему глаза моего Мишки и улыбка Машеньки так напоминают мне его.

– Н-нормальный… – вяло отзываюсь я, пожав плечами. – Обычный, ничего особенного… – натянув фальшивую улыбку, отмахиваюсь я, желая, чтобы девчонки от меня отстали и переключились на кого-нибудь другого.

Не обращая внимания на следующие фразы девчонок, я подхожу к детям, которые смотрят на меня виноватыми мордашками. Понимают ведь, что ослушались меня и я могу их поругать. Но едва представлю, что Березовский может начать охоту на моих детей, злость тут же улетучивается. Вместо того, чтобы отчитать я крепко обнимаю своих малышей, мысленно заверяя и себя, и их, что я никогда не дам их в обиду.

– Мамочка, ты больше на нас не злишься? – тихим голоском лепечет Машенька, поджимая свои изящные пухлые губки. – Я просто очень сильно захотела в туалет…

– Все в порядке, милые. Ничего страшного, – украдкой смахиваю слезу, нет, Кира, сейчас не время раскисать! Нужно взять

себя в руки и постараться уйти красиво, так, чтобы у предателя осадочек еще надолго остался!

– Но мы не разговаривали с этим злым дядей, как ты и просила! Ничего ему не сказали и не выдали тебя, – гордо произносит Мишенька, и я издаю смешок, больше похож на истерический.

– Умница, малыш. Ты все правильно сделал, – я нежно глажу его по голове. Смотрю на часы, скоро должна приехать мама. Теперь мне нужно как-то незаметно вывести детей на улицу и передать их бабушке. Черт, а если меня кто заметит…

Ну же, Кира, думай!

В этот момент на телефон приходит сообщение от мамы: «Буду возле офиса через пять минут, можете одеваться»

Судорожно топаю ногой, прикусываю палец, я не могу так рисковать…

– Кир, с тобой все в порядке? Ты какая-то вся взвинченная… И ты плакала? – заботливо

интересуется добрая и открытая, миниатюрная блондинка Катька, ее стол стоит к моему ближе всего.

Точно, Катька!

– Похоже давление подскочило, неважно себя чувствую, – изобразив мученическую гримасу, выдаю я, и лицо приятельницы выражает сочувствие.

– Давай сделаю тебе чай? Или может…

– Катюш, будь другом, моя мама ждёт детей внизу. Ты бы не могла их вывести? Я боюсь, что свалюсь где-нибудь по пути…

Да, я знаю, что врать не хорошо, особенно когда дело касается собственного здоровья. Но это крайняя мера, у меня не было выхода, тем более что Катька без проблем соглашается, заверяя меня, что ей вовсе не трудно мне помочь.

Я целую своих детей, желаю им хорошо провести время с бабушкой и прощаюсь с ними до вечера.

Когда Катя с детьми уходят, я шумно выдыхаю. Но легче от этого мне не становится. Потому что впереди меня ждёт встреча один на один с мерзавцем. И едва представлю, что мы встретимся спустя шесть лет лицом к лицу, внизу живота все в тугой узел скручивает, а в районе солнечного сплетения расползается жар.

На самом деле я правда чувствую себя не очень, вот и в сердце что-то закололо…

– Ой, подруга, я знаю, что тебе подарить на следующий день рождения! Тонометр! – беззлобно ехидничает Оля, протягивает мне чай с конфетами. А мне сейчас не то что чаи гонять, мне бы для начала дыхание выровнять и избавиться от горечи во рту.

– Спасибо, девчат, вы очень заботливые, – благодаря я коллег, причем без сарказма, вполне себе искренне. Да так, что на глазах опять слезы пробиваются. У меня такой замечательный коллектив, девчонки за эти три года мне как родные стали, и скоро мне придется с ними расстаться. Выхода нет. Хоть я люблю и дорожу своей работой, но я не могу так рисковать, когда дело касается детей, то ты готов на все ради них. Ничего, работа всегда найдется, придется выходить из зоны комфорта и привыкать к новым условиям.

– Тук-тук, добрый день, девчата! – начальник нашего отдела Олег Иванович заходит в кабинет, любезно улыбается, девчонки приветствуют его в ответ. – Кира Игоревна, вас вызывает к себе наш новый директор.

Ну вот и настал момент истины, долго ждать не пришлось. Девчонки все как одна повернулись в мою сторону, в их глазах застыл ступор.

Чтобы не терять время зря и не приходить к дорогому директору с пустыми руками, достаю из стола белый лист бумаги и ручку. Яростно взмахиваю рукой, давлю на стержень слишком сильно, пытаясь выложить на бумагу хотя бы часть эмоций, которые ураганом закрутились внутри.

Честно говоря, мне бы хотелось, чтобы это было не обычное заявление по собственному, будь моя воля, я бы все, что чувствую к этому подонку, выложила. Всю свою боль, обиду, ненависть. Я такое практиковала раньше, как только сбежала к маме, нося под сердцем двоих детей, я каждый вечер писала письма бывшему.

А затем складывала их в отдельную папку. Она до сих пор лежит у меня дома, не знаю почему я еще не осмелилась её выкинуть, но точно также боюсь к ней притрагиваться, боюсь, что все те чувства, которые я ощущала тогда снова нахлынут на меня.

– Кира, а что это ты там пишешь? – вкрадчиво интересуется милая брюнетка с каре Оля, в ее глазах читается тревога.

– Кир, что с тобой? – следом летит от Лены.

Теряю голос, не могу ничего из себя выдавить. Понимаю, что так нельзя, что коллеги волнуются и переживают, но я итак вся на взводе, расскажу все позже.

Уже в дверях я встречаюсь с Катей, которая докладывает мне о том, что все прошло хорошо и дети уже у мамы. Положив ладонь ей на плечо, искренне благодарю девушку и направляюсь на встречу со своим личным дьяволом.

Глава 5

Кира

Уверенным шагом направляюсь в кабинет предателя. Вот только чем ближе я приближаюсь к нему, тем сильнее сдувается моя уверенность. Как воздушный шар.

Соберись, Кира! Утри нос предателю! Докажи, что ты сильнее. Докажи, что ему с тобой не равняться.

Дрожащие колени выдают волнение. Проходя мимо секретарши, женщины среднего возраста Любови Васильевны, сдержанно ей киваю.

Делаю глубокий вдох, два громких стука.

– Войдите, – сухое бурчание раздается по ту сторону двери. Небрежно толкаю её вперед, она улетает вперед и стукается о

стену. Подобно фурии влетаю в кабинет, нервы натянуты до предела. Подонок поднимает на меня самоуверенный взгляд, одна бровь

приподнята вверх. Стараюсь не смотреть ему в глаза, вообще куда угодно, только не на него. А даже если взгляд и падает на этого обольстительного мерзавца, то я вместо него представляю пустое место.

Подхожу вплотную к столу, буквально не впечатываю лист бумаги в его холеную самодовольную морду.

– Я не буду на тебя работать, – бросаю стервозно, равнодушно и брезгливо.

Березовский, ехидно хмыкнув, медленно и грациозно берет лист бумаги в руки, вчитывается в текст, и ядовито усмехнувшись, сминает листок бумаги в шар и бросает в урну, даже четко попадает в неё, засранец!

Стоп. А это что было?!

Таращусь на предателя с ошалелыми глазами.

– Ты что творишь?! – шиплю я, напоминая самой себе злую кошку.

– Так просто я тебя не отпущу. Сначала ты отработаешь свой долг. Потом можешь идти на все четыре стороны, – сверля меня уничтожающим взглядом, хмуро произносит он. От нервоза у меня развивается тахикардия. Дрожь бьет по телу, от шока я не могу выдавить из себя ни слова. Лишь как выброшенная рыба на берег, хлопаю глазами и пытаюсь ртом жадно вдохнуть плотный воздух.

– Что ты сказал? – глухо выдаю я, хотелось бы повысить тон, но от ступора, сразившего все тело, голос садится.

– Что слышала. И не притворяйся дурочкой, своей игрой ты меня больше не обманешь, – сурово чеканит подлец. Он хмурит брови так, что между ними появляется глубокая складка. Я понимаю, что он не шутит. Возмущение настолько сильное внутри, что я теряюсь в мыслях. Хочу что-то сказать, но слова застревают в горле.

– Я тебе ничего не должна, – криво усмехаюсь я, судорожно мотыляю головой. Перед глазами мушки, разноцветные, блестящие. С трудом стою ровно на ногах.

Антон встает, хищной походкой направляется ко мне. Подойдя ко мне вплотную, блокирует мою дыхательную деятельность. В такой опасной близости рядом с предателем мой мозг отказывается работать.

– Хватит. Мне плевать, что ты скажешь в свое оправдание. Я хочу вернуть то, что ты у меня забрала шесть лет назад, – жестко отрезает он, столкнувшись с его безжалостным взглядом, сердце ёкает. – У меня есть доказательства. Попробуешь снова сбежать, будешь на этот раз отвечать уже перед законом. Я не шучу.

Внутри бушует злость. Гнев. Ненависть. Ярость.

У меня появляется стойкое желание стукнуть этого подонка чем-нибудь тяжелым по голове. Или как минимум, отдубасить его кулаками.

Держись, Кира, держись… Не показывай ему свою слабость. Этот мерзавец только и ждёт, как ты выйдешь из себя. Нельзя доставлять ему такого удовольствия. Наверняка он специально выдумал про какой-то несуществующий долг, чтобы нарочно позлить меня и поиграть на моих расшатанных нервах.

Поэтому сделав максимально возможный в моем состоянии непоколебимый вид, фыркаю равнодушно:

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Так что заканчивай свою игру, Березовский. Правда, уже не смешно. Давай разойдемся с миром. Потому как мне с тобой рядом даже находиться тошно, не то что вместе работать, – откровенно язвлю  я, нарочно включаю хладнокровную стерву, хочу ударить Березовского побольнее. Чтобы отразить хотя бы часть той боли, которую я испытала шесть лет назад и порой испытываю до сих пор. Особенно больно тогда, когда мои смышленые малыши все чаще спрашивают, где их папа.

Мои слова срабатывают. Я чувствую, как хорошо слаженное тело Березовского напрягается, а с губ срывается раздраженный вздох.

– У тебя были ключи от моей квартиры. Незадолго до того, как сбежала из города, ты приходила туда. И обчистила все! Боюсь, если я назову сумму ущерба, то ты рискуешь свалиться в обморок, потому как выплачивать ущерб вместе с процентами тебе придется ой как долго, Кира Игоревна, – рычит на ухо Антон, и мое тело стремительно каменеет. Перематываю в памяти те события. Я их помню наизусть, такое не забыть. Как узнала о двойне, как пыталась его найти, как разговаривала с его матерью…

Так вот оно что. Я ведь в самом деле тогда пришла к нему на квартиру, вот только я ничегошеньки не тронула, даже пальцем… И я догадываюсь кто мог меня подставить.

– Это была не я! – позорный жалобный писк вырывается из меня. Березовский отходит от меня на несколько шагов и, кажется, я теперь могу полноценно дышать. Упирается пятой точкой в стол, смотрит на меня разоблачительно, щурит глаза, будто просканировать пытается.

– С завтрашнего дня будешь моей секретаршей. Сумму ущерба буду вычитать каждый месяц из твоей зарплаты. Так что ближайшие лет пять о смене работе можете даже не думать, Кира Игоревна, – медленно, но вполне себе угрожающе цедит Антон.

Секретаршей… А ведь три года назад я начала путь данной фирмы именно с секретаря, ведь свободных вакансий больше не было. Имея образование логиста, я мечтала в скором получить заветную должность. И спустя год я её получила, сколько радости тогда было. Ведь это дело приносило мне удовольствие, да и заработная плата была на порядок выше. А теперь…

А теперь пришел предатель, который взял и одним шагом все это растоптал. Ему было мало тогда, шесть лет назад. Он решил ворваться в мою жизнь снова и уничтожить меня полностью.

Опешив до невозможности, молча сверлю предателя презрительным взглядом. И понимаю ведь, что у меня, такой мелкой посредственной букашке, против такого, как он – нет шансов. Если захочет, задушит. Задавит своим дорогущим кожаным ботинком и глазом не моргнет. Этот нахал даже не догадывается, что урезает жизнь не мне. Он делает хуже своим собственным детям. Потому что заветный робот-трансформер, о котором мечтает Мишенька, нескоро попадёт ему в руки, а кукла с имитацией живого младенца, которую спит и видит моя Машенька, неизвестно когда теперь будет нам по карману.

И мне больше всего обидно за своих малышей. Плевать на себя, я уже давно засунула свое эго куда подальше, с появлением двух детей одновременно в последнюю очередь думаешь о себе.

Слезы наворачиваются на глаза, как бы я не пыталась их сдержать. Понимаю, что ничего больше не могу сказать в свою пользу. Даже если я и укажу на Татьяну Николаевну, этот хищник вгрызется в мою шею, потому что как это так, я посмела тронуть его святую мамочку!

Какой же абсурд. От несправедливости хочется выть.

– Ненавижу тебя… Как же я тебя ненавижу! – выдаю с глубокой яростью, а у самой слезы в глазах застыли. Сжимаю руки в кулаки, прикрываю глаза. Чувствую себя унизительно. Прямо как шесть лет назад, когда ублюдок и его драгоценная мамочка призывали меня сделать аборт.

– Это взаимно, милая, – злобно цедит в ответ Березовский, испепеляя меня взглядом.

В какой-то момент я схожу с ума от удушающего чувства безысходности. Ну ничего, предатель. Это еще не конец. Посмотрим, кто кого. Я такое устрою этому подонку, что ему и не снилось! Я буду бороться. Я буду сражаться.

За себя. За свое достоинство. За своих детей.

Глава 6

Антон

Кира ураганным вихрем улетучивается из моего кабинета, хлопнув дверью так, что со стены едва не падает картина.

У самого внутри все клокочет от встречи с бывшей. Бесцеремонно залетела в мой кабинет, влепила мне свое жалкое заявление! Ага, почувствовала, значит, что запахло жареным. Поняла, что вскоре я возьмусь за её подлую задницу.

Вот и решила по тихому свалить.

Вот только хрен я теперь её отпущу! Судьба неспроста свела нас вместе, это значит, что пришло отвечать за все свои грехи.

Было приятно посмотреть на её потрясенное лицо, когда она услышала о долге. Интересно, на что она рассчитывала? Что после того, как шесть лет назад бросила меня, сбежала, не забыв при этом обчистить мою квартиру, я это все схаваю и забуду?! Нет, красавица, пришло время платить по счетам. И дело не в моей мелочности. Дело в том, что предателей я не прощаю. Никогда. За все свои поступки нужно отвечать.

Тогда я до последнего не верил, что мой ангел, моя добрая и нежная Кира способна сотворить такое. Отстаивал её честь до последнего, пока мама не показала мне видео с камер наблюдения, как она в тот день заходила в подъезд, и спустя минут тридцать вышла оттуда. Как раз этого времени ей и хватило, чтобы забрать все деньги и украшения. Каким же я был тогда наивным дураком, пошел из-за неё против родителей, поверив в ее честность и невинность, отдал ключи от квартиры…

Но она показала свое истинное лицо. И показала его сегодня, спустя шесть лет. Из нежной невинной овечки превратилась в хищную акулу, которая едва не оторвала мою голову своей огромной пастью. Вот только я сумел поставить её на место. Пусть теперь до конца своих дней прислуживает мне! Только бы была рядом со мной. Под моим присмотром.

Как же хотелось задать вопрос ей в лоб. Почему она бросила меня? Но не хотел ворошить прошлое, да и слишком много времени прошло, все уже давно забыто.

Взглянув на часы, понимаю, что слишком я задумался. Уйдя в себя, не заметил, что время не стоит на месте, оно идет, а мне нужно выполнять рабочие дела.

Вот только рука сама тянется включить записи с камер. Мне нужно выяснить чьи это были дети. Зачем? Не знаю, на собрании же ясно дал понять, что больше такого не потерплю. Но почему-то эти сорванцы не дают покоя. Почему-то я подумал о том…

Нет. Бред. Но взглянуть стоит. Отматываю время назад, заметив на камере тех самых двух маленьких шпионов, ставлю на паузу. Приближаю изображение. Твою мать, увидев блондинистую голову, сердце в груди до боли сжимается.

Трясущейся рукой воспроизвожу запись событий получасовой давности. В глазах двоится, прикрываю веки, чтобы придать четкость зрению.

Выдыхаю, когда понимаю, что это не Кира. Просто похожая на неё девушка. Показалось. Мне просто показалось.

Тру пальцами переносицу, затем виски, устало вздыхаю. Перед глазами рябит, мозг закипает от количества новой информации.

И вроде бы удовлетворение должен получить от того, что поставил бывшую на место и ткнул носом в её косяк. Но его нет. На душе как-то тяжело становится. Я же прекрасно жил без неё. А теперь она все время будет рядом, и черт его знает, к чему это все приведет.

Весь оставшийся день голове не дают покоя бредовые мысли о том, а что бы было, если бы Кира оказалась матерью этих детей, а я… Их отцом?

Глава 7

Кира

Слезы застилают глаза, не вижу куда иду, просто вперед. Паника накрывает с головой, я не знаю что мне делать. Кажется, что я вернулась назад на шесть лет. Кажется, что я снова та девятнадцатилетняя девочка, которой плюнули в душу, растоптали её, сожгли дотла.

Зачем он вернулся?! Зачем? Чтобы добить окончательно? Чтобы завершить начатое? Так я уже убита, хуже некуда. Но предатель решил снова испоганить мою жизнь, почуяв свежую добычу.

– Кирусь, что случилось? – пулей влетев в кабинет, слышу я беспокойное от коллег.

Не выдерживаю, рыдаю в голос. Черт, черт, черт! Ну почему я такая слабая? Почему не могу дать отпор? Почему снова испытываю эту жгучую боль?

Коллеги тут же спохватываются и помогают меня усадить в кресло. Катька побежала за водой, Надя берет в руки папку и начинает размахивать ею перед моим лицом, Оля садится рядом и берет за руку, Лена пытается меня подбодрить, но из-за звонкого гула в ушах плохо разбираю смысл слов. Посторонние звуки звучат будто сквозь вату в ушах.

– Ненавижу его… – сквозь глухие рыдания, выдаю я со злостью и отчаянием. – Будь он проклят!

– Кир, неужели этот красавчик тебя обидел? – изумленно интересуется Надя, в ее голосе звучит сочувствие.

– Это крах… Это конец, девочки, – утираю ладонью бесконечный поток слез, Лена где-то находит бумажный платочек и протягивает его мне. – Это просто катастрофа!

Боже, я столько трудов и сил вложила, чтобы добиться успеха, чтобы выйти на достойный уровень заработной платы и обеспечить своих детей самым лучшим. Но пришел Березовский и все это растоптал! Просто одним махом! Но меня не столь пугает понижение в должности, сколько тот факт, что я теперь буду каждый день работать бок о бок с этим мерзким подонком. И рано или поздно он обо всем узнает.

Что тогда будет? Что же будет?

Я знаю… Он будет довольствоваться тем, что нашел мое слабое место. Он будет манипулировать, издеваться, уничтожать дальше.

– Так, попей водички, успокойся и всё нам расскажи, хорошо? – заботливо гладит меня по плечу Оля, а мне становится до невозможности грустно оттого, что с завтрашнего дня я буду работать отдельно от девчонок. С тем, кого я люто презираю и отдала бы все, чтобы больше никогда не встречать.

Я жадно глотаю воду, пытаюсь отдышаться, привести себя в чувства, в конце концов, слезы не помогут делу.

– Кир, мы тебя поддержим, чтобы ни случилось… – слышу ободряющие слова от девочек, кажется, они произнесли эту фразу одновременно.

Медленно выдыхаю, прикрываю глаза, мысленно призываю взять себя в руки. Мне нужно быть сильной. Сейчас произошла минутная слабость, нельзя больше этого допускать и ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Березовский их увидел. Ну уж нет, я ему такого удовольствия не доставлю.

– Спасибо, девочки, – горько улыбаюсь, безумно благодарная коллегам за поддержку. Вот только стоит ли делиться с ними своим секретом? – Давайте продолжим работать, иначе и вам влетит, – обреченно вздыхаю я, кто его знает, не удивлюсь, если Березовский сейчас стоит под дверью и победно утирает ручки, словно муха, севшая на варенье.

– У меня есть идея! – воодушевлено толкает Катька, подняв палец вверх. – А пойдёмте сегодня после работы куда-нибудь? Посидим, отдохнем, выпьем чего-нибудь, и ты нам все расскажешь, – доброжелательно подмигивает девушка, остальные

судорожно закивали головами в согласии и смотря на меня умоляющими глазами.

– Ох, девочки, ну какие посиделки… – пытаюсь отказаться я, ведь я не любитель тусовок, да и как-то совесть не позволяет оставить детей и уйти в загул.

– Ага, только не отмазывайся, что детей не с кем отстаивать, – хитро сужает взгляд Лена. – Не зря же мама приехала? Она наверняка соскучилась по внукам и с радостью отпустит тебя развеяться! Ну Кир, я серьезно, ты когда в последний раз в люди выходила? Сколько бы раз мы тебя не звали, у тебя один и тот же ответ…

И она права. Девчонки любят иногда собраться после работы и загулять в одном из местных клубов, в то время как я бежала в детский сад за своими детьми, ведь мне не с кем было их оставлять.

– Давай! Соглашайся! – подначивают меня девчонки, и я сдаюсь. Думаю, смена обстановки мне и в самом деле не помешает. А там глядишь и легче станет.

– Хорошо. Но только ненадолго, – сразу же поясняю я, да и завтра все-таки рабочий день. Если я приду на работу с помятым лицом, Березовский мне жизни не даст, еще и выговор какой-нибудь сделает, за ним не заржавеет.

Девчонки радостно хлопают в ладоши, обнимают меня и мое настроение немного, но улучшается. Нет, этого вовсе не хватит заполнить черную дыру в душе, но хотя бы головой о стену биться уже не хочется.

Дальше девчонки, вместо того, чтобы погрузиться в работу, увлеченно строят планы на грядущий вечер, а я, в отличие от них, пытаюсь сделать свою работу, подбить все хвосты, чтобы оставить после своего ухода порядок.

Взвесив все и хорошенько так поразмыслив, я делаю вывод, что сделаю все, чтобы Березовский пожалел о том, что снова встретился у меня на пути. Думает, что он властен над всем? Да он еще не знает, какой у него соперник! Я ему всю душу вытравлю, он заплатит за каждую мою горькую слезинку. Злобно улыбаюсь в предвкушении, ну держись, предатель. Я устрою тебе сладкую жизнь. Буду пакостить, да так,  что ты  сам захочешь  от меня избавиться и никакой несуществующий долг тебе не будет нужен. Представив, как подсыпаю слабительное в его кофе, и вовсе еле сдерживаю едкий смех. Девчонки, увидев мой резкий перепад настроения, удивленно переглядываются друг с другом.

Ну что ж, Антон Алексеевич, пора начинать. Ведь всем известное выражение «кто пришел к нам с мечом, тот от него и погибнет», очень даже имеет место быть.

Я все тебе верну. Все до мелочи. Всю свою боль, горечь и обиду. И однажды ты ими захлебнешься.

Глава 8

Кира

– Мама! Мамочка пришла! – придя домой, слышу радостный визг своих малышей. Они несутся мне навстречу, я присаживаюсь и сгребаю их в охапку, вдыхаю сладкие макушки, настроение немного поднимается.

– Мам, давай поиграем? – тут же берет меня за руку Машенька, таща в детскую. А у меня тут же начинает щемить в груди, ведь пообещала девчонкам через пару часов быть на месте, а бросать малышей вовсе не хочется.

– Дети, дайте маме хоть раздеться и поужинать, – из кухни выходит мама, окидывает меня своей доброй улыбкой, а еще я улавливаю очень вкусный и аппетитный запах.

– Мамуль, не стоило заморачиваться, – целую маму в щеку, скучала по ней.

– Как это не стоило? Я здесь для чего? Чтобы помочь, вот и помогаю чем могу, – улыбается. Как ни странно, как только малыши родились на свет, наши отношения с мамой улучшились. Когда меня бросил Антон и я сбежала из города, когда огорошила маму новостью о своей беременности двойней, думала, что она меня убьет.

А ведь мама была права, узнав о наших отношениях, сразу меня предупредила, что мы с Березовским слишком разные и у нас ничего не выйдет. Но мама оказала такую весомую поддержку, что я до сих пор не знаю, как её благодарить. Она тогда сразу меня успокоила, налила горячий чай и твердо заявила, что никакого аборта не будет.

Вырастим, выкормим, воспитаем и это даже не обсуждается. А затем, незадолго до родов, мамочка купила мне квартиру в этом городе, собрав воедино все свои сбережения и продав старенькую дачу. Квартирка небольшая однушка, но вполне себе уютная и милая, и что немаловажно – своя. Теперь я думаю о том, а правильное ли решение было принято тогда, вернуться в этот город обратно?..

Конечно, когда малыши родились было сложно, мы с мамой практически не спали, по очереди дежурили над детьми, уделяя собственному сну буквально несколько часов. Отца у меня не было, он ушел в неизвестном направлении когда я была совсем маленькой, мама не раз твердила, что так или иначе повторяю её судьбу, ведь она всю жизнь растила меня сама.

– Спасибо, мамочка, – тепло отзываюсь я и прохожу на кухню, любуясь накрытым столом. – Я так соскучилась по твоим котлетам!