Сеть орбитальной блокады

Шестнадцать часов полета через черный безжизненный космос в постоянном ожидании выстрела противника, от которого ты не в силах защититься – не самое легкое испытание, но Хаг и кейр Гуш отлично понимали, что самая опасная часть пути ждет их впереди.

Шар планеты уже занимал почти всё поле зрения, и там было на что посмотреть. Обломки разных размеров входили в атмосферу по одиночке и группами, сгорая и расцвечивая дневное и ночное полушария ярко светящимися огненными хвостами.

– Нас ждет то же самое? – кейр Гуш старался говорить спокойно, но голос его всё же предательски дрогнул.

– У этих обломков нет силовой защиты, – Хаг постарался придать своему голосу максимум уверенности, хотя сам её совсем не испытывал. – Если правильно настроить плотность и конфигурацию щитов, они смогут частично сыграть роль аэродинамических тормозов. К тому же не стоит забывать, что на самом опасном участке траектории нас будет прикрывать своим корпусом и защитным полем дрон. Он создавался для ремонта корабля в боевых условиях, так что броня и щит у него достаточно мощные. Робот, конечно, потратил немало энергии на доставку нас к планете, но кое-что ещё осталось. Должно хватить.

– Смотрите, полковник! – Гуш указал рукой на яркое свечение, разгорающееся над планетой недалеко от линии терминатора. Гигантский раскаленный болид входил в плотные слои атмосферы, оставляя за собой растянутый на десятки километров огненный хвост. Периодически от него отваливались куски меньших размеров, продолжавшие лететь рядом с ним плотной группой.

Хаг перевел взгляд в указанную точку и тяжело вздохнул.

– Это линкор «Консул Мар». Вернее, то, что от него осталось. Я видел его носовую часть, когда вы ещё не пришли в сознание. После гибели корабля она продолжала неуправляемый полет к планете, и теперь как раз до нее добралась.

– Обломок упадет на поверхность?

– Наверняка. Корабельная броня обладает достаточной стойкостью, чтобы не сгореть в атмосфере. Тем более броня линкора.

– А наш дрон?

– До поверхности он не доживет, но нас должен защитить. Мы, кстати, уже в верхних слоях атмосферы. Приготовьтесь, кейр Гуш. Сейчас нам придется на собственных шкурах проверить, насколько хороши моя экипировка и ваш артефакт. Я прикажу роботу скорректировать траекторию, чтобы точка нашего приземления оказалась не слишком далеко от места падения обломков линкора. Там почти наверняка найдется что-то, что облегчит нам выживание на этой дикой планете.

– Полковник, вы уже строите планы на будущее? – в вопросе кейра Гуша Хаг услышал нотки мрачного сарказма, – Вы настолько уверены, что нам удастся живыми добраться до поверхности и не разбиться при приземлении?

– Будь наши шансы нулевыми, я не стал бы устраивать всю эту суету с ремонтным роботом, – спокойно ответил Хаг. – Поверьте мне, кейр, сдохнуть в обломках крейсера от прямого попадания оружия противника или от недостатка кислорода намного проще и безболезненнее, чем сгореть в плотных слоях атмосферы. Но шанс у нас есть, и было бы глупо им не воспользоваться.

Дрон уже некоторое время мелко подрагивал, соприкасаясь с пока ещё очень разряженной атмосферой, но вибрация быстро нарастала, и вскоре полковник увидел пока ещё редкие языки пламени, скользящие по границе силового щита, создаваемого роботом вокруг себя и прижатых к его корпусу людей. Хаг не знал, сколько эта защита продержится, но особого оптимизма по этому поводу не испытывал. Дрон борьбы за живучесть разрабатывался совсем не для прохождения сквозь плотные слои атмосферы в облаке плазмы, да и энергии в его накопителе осталось уже не так много.

Перегрузки всё сильнее вжимали Хага в корпус дрона, но гравикорректор вполне справлялся со своей работой, и полковник оставался в сознании. Кейр Гуш тоже явно испытывал не самые приятные ощущения. Тем не менее, пока он вроде бы держался неплохо.

К сожалению, щит дрона выдержал всего пару минут, однако это были самые важные минуты.

– Аварийное отключение силовой защиты, – бесстрастно доложил робот. – Температура брони быстро растет. Через сорок секунд она прогорит, и начнется неконтролируемое разрушение внутренних конструкций.

Дожидаться, когда дрон начнет разваливаться на части и, возможно, взорвется, явно не стоило.

– Кейр Гуш, приготовьтесь! – прокричал Хаг, приблизив шлем почти к самому лицу иншера и увеличив громкость внешнего спикера скафандра. – Сейчас робот отбросит нас в сторону. Будет сильный скачок перегрузки.

– Готов! – коротко кивнул союзник, и силовой щит вокруг него начал быстро уплотняться, в разы увеличив яркость свечения.

– Расстыковка! – выкрикнул полковник, крепко обхватив руками торс кейра Гуша.

Хаг почувствовал резкий рывок. Дрон борьбы за живучесть выбросил людей из-под защиты своего корпуса, оттолкнув их от себя всеми шестью уцелевшими манипуляторами. Сразу за рывком последовал сильнейший удар. Плотные слои атмосферы встретили незваных гостей, как бетонная стена. Тактическая проекция полыхнула красными строками предупреждений о критических перегрузках, но длились они, к счастью, совсем недолго.

Мир вокруг беспорядочно вращался, периодически вспыхивая языками пламени. Силовой щит и гравикорректор работали на пределе, а возможно, и за пределами своих возможностей, однако крепко вцепившийся в союзника полковник был пока жив, хоть и находился на грани потери сознания, удерживая себя от соскальзывания в клубящуюся красным туманом тьму лишь предельными волевыми усилиями.

– Стабилизируй полет, – с трудом выдавил из себя полковник, обращаясь к вычислителю скафандра.

– Уже выполняется, – невозмутимо ответил синтезированный голос. – Учет всех факторов внешнего воздействия потребует до двадцати секунд.

Бешеное вращение постепенно замедлялось. В какой-то момент Хаг даже смог рассмотреть тушу дрона, летящего в паре сотен метров от них. Роботу явно было очень нехорошо. Его корпус ярко светился, оставляя за собой след из серого дыма и мелких обломков. Полковник уже хотел перевести взгляд на приближающуюся поверхность, но тут на месте падающего дрона возник огненный шар, и через полсекунды людей ощутимо тряхнуло ударной волной, а в силовой щит полковника ударил небольшой осколок, заставивший защиту вспыхнуть сполохом вторичного излучения.

– Вычислитель, отчет о событии! – потребовал полковник.

– Дрон пять-А-семнадцать уничтожен прямым попаданием неустановленного энергетического оружия. Предположительно удар нанесен из зоны высоких орбит.

– Маскировку на максимум! – выкрикнул Хаг, одновременно отдавая приказ и вычислителю скафандра, и кейру Гушу, которого он по-прежнему крепко удерживал сцепленными вместе руками. Услышал ли его иншер, понять было сложно, зато вычислитель ответил без задержек:

– Генератор маскировочного поля уже работает в режиме полной мощности. Дальнейшее увеличение плотности маскировки невозможно.

От Хага больше ничего не зависело. Корабли третьей силы всё-таки их засекли, и то, что они ещё живы, полковник мог объяснить лишь феноменальным везением. Скорее всего, враг обратил внимание, что один из падающих сквозь атмосферу обломков ведет себя не так, как остальные. Траектория снижения дрона, прикрытого силовым щитом, несколько отличалась от той, которую можно было ожидать от мертвых фрагментов погибших кораблей. Правда, судя по всему, отличалась не так уж сильно, поэтому решение нанести удар противник принял не сразу. А может, его кораблей просто не оказалось в нужный момент на необходимом расстоянии от планеты.

Зато теперь появился шанс, что враг сочтет проблему решенной, ведь дрон уничтожен, а отделение от него за несколько секунд до попадания небольшой цели, прикрытой маскировочным пологом, не так просто заметить с высоких орбит. Вот только справится ли со своей задачей их маскировка? Хаг не сомневался, что если их обнаружат, долго ждать ещё одного выстрела с орбиты не придется.

До поверхности планеты оставалось уже не более километра. Скорость падения снизилась до вполне приемлемых величин и стабилизировалась. Если не считать возможного расстрела из космоса, самое страшное они уже пережили. Теперь осталось не разбиться о землю, и вот тут вычислитель скафандра подкинул Хагу крайне неприятный сюрприз:

– Энергоресурс практически исчерпан, – бесстрастно доложил искусственный интеллект. – Полностью погасить удар о поверхность планеты гравикорректор и генератор щита не смогут.

Хаг смотрел на приближающуюся землю. Вдали блестело в лучах местного светила обширное озеро, но до него было не меньше десяти километров. В нескольких местах ближе к горизонту виднелись дымящиеся воронки. Видимо, там упали долетевшие до поверхности обломки. Километрах в двадцати поднимался к небу совсем уж исполинский столб дыма и выброшенной в атмосферу пыли. Его медленно сносило ветром. Судя по всему, там упало что-то по-настоящему крупное. Впрочем, сейчас полковнику было совсем не до этого.

– Кейр Гуш, мой накопитель энергии почти пуст, – попытался докричаться до иншера полковник. – Вы сможете смягчить наше падение?

– Мой источник тоже на пределе, – продублировал вычислитель ответ союзника. – Готовьтесь к жесткому приземлению, полковник.

Внизу что-то тускло блеснуло, и Хаг заметил невдалеке от предполагаемой точки падения то ли небольшое болотце, то ли сильно заросший растительностью пруд. Сможет ли он хоть как-то смягчить удар, оставалось большим вопросом, но всяко лучше падать в воду, чем на высушенную солнцем землю.

– Вычислитель, сможешь сместить нас к этому болоту?

– Потребуется дополнительный расход энергии…

– Выполняй! – решение следовало принять немедленно, и полковник сделал это без колебаний.

Несмотря на попытки вычислителя тормозить об воздух остатками силового щита, земля приближалась слишком быстро. Намного быстрее, чем того хотел бы полковник. Зато теперь они всё дальше смещались в сторону замеченного Хагом водоема, больше напоминавшего обширную грязную лужу, заросшую болотной растительностью. Но где болото, там и ил, а значит, и относительно мягкий грунт.

– Расцепляемся! – прокричал полковник, когда до поверхности оставалось метров сорок. Падать вдвоем казалось совсем уж неразумным решением. По одиночке можно хоть как-то сгруппироваться и попытаться смягчить удар.

Болото действительно оказалось скорее большой лужей, чем полноценным водоемом. Слой воды в нем не превышал полуметра, однако дно, как и ожидалось, было илистым и относительно мягким. Тем не менее, планета встретила полковника Хага и кейра Гуша не слишком приветливо.

Два мощных всплеска выбросили вверх фонтаны грязной воды и болотной тины. Удар получился очень сильным. Не настолько, чтобы убить незваных гостей, но вполне достаточным, чтобы надолго лишить их возможности передвигаться самостоятельно. Всё, на что хватило остатков сил полковника Хага и кейра Гуша – это выбраться на недалекий берег и только там позволить себе потерять сознание.

* * *

В пути мы уже четвертые сутки. Серьезных проблем с высокопоставленными пленниками не возникло, если не считать осторожной попытки князя Михая прощупать мою позицию на предмет перехода на сторону сил добра, прогресса и справедливости в лице представителей антирусской коалиции. Короли и лорд Уильямс подобных намеков мне не делали. То ли решили делегировать это Михаю, что вряд ли, то ли понимали всю безнадежность этой затеи.

Наверняка изначально они рассчитывали выбрать подходящий момент и попытаться как-то нейтрализовать нас с Шелой. Понятно, что высшая аристократия – это очень непростые люди. Все они морфы, причем немалой силы, и у каждого есть хорошо развитые личные способности. Что им какой-то барон? Однако, с этим у пленников вышел очень обидный облом. Ремдрон кибов со своим неизменным пулеметом оказался слишком серьезным аргументом в пользу отказа от подобных намерений. Он никогда не расслабляется, не спит и всегда готов к бою. Да и мы с баронессой бдительности не теряем. Кроме того, не стоит забывать и о Ло с её танком. Её-то точно захватить бы не получилось.

В общем, пока лидеры вражеской коалиции ведут себя пристойно, и, видимо, глупостей от них теперь ждать не стоит, ведь мы уже на территории, контролируемой войсками Русской Империи.

У моста через Днепр нас встретил целый механизированный батальон императорской гвардии, но быстро выяснилось, что двигаться с нашей скоростью способны едва ли две-три машины, а ни о каких задержках Богдан Первый даже слышать не пожелал. Так что от постоянного эскорта пришлось отказаться, и теперь мы движемся к столице с максимально возможной скоростью. Вдоль нашего маршрута плотно расставлены стянутые откуда только можно пехотные заслоны, а между ними подступы к тракту охраняют усиленные бронетехникой конные патрули.

Стоит отдать должное Богдану Первому, забрать у нас высокопоставленных пленников и передать их кому-то из своих людей он не пытался. Честь их доставки в столицу он предоставил нам самим. Уверен, желающих сделать это вместо нас, и тем самым приобщиться к чужому успеху, имелось более чем достаточно, но, думается мне, император не просто так принял такое решение. Во-первых, любопытно же взглянуть на людей, сумевших захватить в плен вражеских монархов, а во-вторых, если уж мы смогли вытащить их с территории, контролируемой противником, то по своей-то земле точно доставим пленных в столицу в целости и сохранности, и это будет явно надежнее, чем доверять столь важное дело кому-то из придворных паркетных генералов.

До Москвы путь неблизкий, но движемся мы без всяких задержек. Никаких лишних остановок, не говоря уже о проверках на въездах в населенные пункты. Тракт перед нами расчищают на много километров вперед, так что объезжать медленно тянущиеся по своим делам караваны повозок нам не приходится. Пленники тоже ведут себя смирно, хоть и пытаются сохранять достоинство, приличествующее их высокому положению. Могли бы потребовать предоставить им более комфортный транспорт, но терпят и права качать не пытаются.

Столица встречает нас толпами любопытных, выстроившимися вдоль нашего маршрута от юго-западных ворот и до самого въезда в цитадель, которая здесь сравнима по площади с нашим Белогорском и уж точно больше городов барона Самарова и виконта Игоря Волжского.

Москва впечатляет. Таких высоких зданий я не видел никогда, причем это не отремонтированные довоенные постройки, а явно новые дома, возведенные через много лет после завершения Чужой войны. Конечно, столица не вся состоит из таких построек. Хватает и домов поскромнее, особенно на окраинах. Высотки сосредоточены исключительно в цитадели, но их много, и все они поддерживаются в очень хорошем состоянии.

Бросаю короткий взгляд на пленных и вижу на их лицах выражение надменности и презрительного превосходства. Из десантного отсека обзор не слишком хорош, но через открытые люки кабины им кое-что всё-таки видно. Судя по всему, в сравнении с их столицами Москва изрядно проигрывает. Впрочем, кривятся они скорее по привычке. Вряд ли это может служить им большим утешением. Может их города и выглядят богаче и красивее, но сейчас именно они едут по столице Русской империи в качестве пленников, а не Богдана Первого везут на встречу с ними под охраной по улицам Берлина, Варшавы или Лондона.

Вопреки моим ожиданиям, резиденция императора оказывается не огромным многоэтажным дворцом, а обширной территорией, застроенной невысокими, но весьма представительными зданиями, изобилующими, на мой неискушенный взгляд, множеством архитектурных излишеств. Хотя, выглядит всё это, конечно, красиво, особенно с учетом того, что все постройки выдержаны в едином стиле и не жмутся друг к другу, а размещены в просторном ухоженном парке.

Это сколько же людей и денег требуется для поддержания всего этого великолепия в настолько безупречном виде? В нашей далекой провинции столь непрактичное расходование ресурсов даже представить себе невозможно. Впрочем, если вспомнить праздничный прием у графа Волжского, многое становится понятнее. Там роскошь и достаток аристократов тоже сразу бросались в глаза, но здесь, в столице, всё, конечно, намного масштабнее. У меня даже возникает желание взглянуть на резиденции наших пленников. Михай, конечно, вряд ли чем-то удивит, а вот, к примеру, Генрих Пятнадцатый, вполне на это способен. Ну, может быть, когда-нибудь и посмотрю. Только желательно не так, как сейчас Генрих смотрит на Москву. Нет, против прибытия в его столицу на броневике или в танке я ничего не имею, но за рычагами управления, а не в десантном отсеке в роли подневольного пассажира.

У въезда в резиденцию нас встречает почетный эскорт во главе с целым графом в каком-то хитром генеральском мундире.

– Генерал-аншеф граф Бо́ргин, – подсказывает нам Тапар. – Командующий императорской гвардией.

Помимо гвардейцев я вижу и множество штатских. Делегация явно собрана не в нашу честь, а для демонстрации уважения высокопоставленным пленникам. Тем не менее мой доклад граф Боргин выслушивает благосклонно, однако тут же перепоручает нас с Шелой и Ло кому-то из своих подчиненных, а сам сосредотачивает всё внимание на пленных лидерах вражеской коалиции. Монархов, князя Михая и лорда Уильямса немедленно окружают заботой богато разодетые обер-лакеи, камер-лакеи, дворецкие и прочие мажордомы, разбираться в чинах которых у меня нет никакого желания.

– Ваша милость, разрешите представиться, – вежливо, но с едва заметной надменностью обращается ко мне бравый офицер в форме императорской гвардии. – Полковник Волынский. Мне приказано сопроводить вас с баронессой и княжну Лою Эристави в подготовленный для вас особняк.

Полковник окидывает взглядом нашу боевую экипировку, и на его лице отражаются смешанные чувства. С одной стороны, здесь, в резиденции императора, среди идеально выглаженных мундиров, зеркально блестящих сапог и сияющих пряжек и пуговиц, наши запыленные тактические ботинки, легкие бронежилеты и давно не видевшие утюга комбинезоны выглядят чужеродно, но с другой, вряд ли даже в императорской гвардии многие могут похвастаться таким разнообразием и качеством оружия и снаряжения. Да и танк с броневиком говорят сами за себя.

– Ваши боевые машины лучше оставить здесь, – продолжает полковник, – Не беспокойтесь, гвардейцы возьмут их под надежную охрану и не допустят к ним никого из посторонних. В особняке есть всё необходимое, чтобы привести себя в порядок после долгой и непростой дороги, включая обширный гардероб. К сожалению, с учетом всех обстоятельств, прямо сейчас возможность нормально отдохнуть представится только вашим спутницам. А вас, ваша милость, его величество желает видеть с докладом ровно через час.

Глава 3

– С вашего разрешения, полковник, мы всё же оставим около наших машин ещё одного часового, – я решаю немного перестраховаться, а заодно решить и ещё одну небольшую, но важную задачу. Пора уже продемонстрировать широкой публике нашего ремонтного дрона. Это сразу снимет множество лишних вопросов. Правда, возникнет изрядное количество новых, но это уже неизбежные издержки. Враги о роботе всё равно уже знают, так что и от своих его можно теперь не скрывать.

– Вы хотите поручить охрану техники баронессе или княжне? – на лице Волынского отражается полное непонимание.

– Ну что вы, нет, конечно, – откровенный ступор полковника вызывает у меня легкую улыбку. – У меня есть вариант намного лучше. Только прошу вас, предупредите своих людей, чтобы они воздержались от стрельбы, когда мой боец появится из люка броневика.

– Ваша милость, но в своих донесениях вы не упоминали, что с вами едет ещё кто-то, кроме княжны, баронессы и пленных.

– А это и не «кто-то». Сейчас сами всё увидите, только подчиненных лучше всё же предупредите.

Возникшая вокруг нашей бронетехники суета привлекает внимание всех встречающих. Невозмутимость сохраняют только пленные. Они-то прекрасно знают, что сейчас увидят. Когда из открывшегося люка не слишком элегантно выбирается ремдрон кибов с зажатым в манипуляторах пулеметом, гвардейцы непроизвольно хватаются за оружие, несмотря на полученное предупреждение, а по толпе штатских проносится испуганный ропот.

– Ваш… боец не будет представлять опасность для моих солдат и гражданских? – с трудом сохраняя невозмутимость, спрашивает полковник Волынский.

– Дрону приказано пресекать любые попытки проникновения внутрь танка или броневика, – мой ответ звучит спокойно и даже буднично. – Других задач у него нет. Не беспокойтесь, полковник, этот робот может доставить неприятности только нашим врагам, да и то строго в рамках полученных инструкций. Оружие он будет применять лишь в самом крайнем случае.

* * *

Аудиенция у императора… Да, помнится мне, ещё совсем недавно генерал Павлов, тогда ещё полковник, рассказывал мне, что при большой удаче я могу удостоиться аудиенции у барона Самарова, и это почти наверняка станет поворотной точкой в моей карьере, а то и во всей жизни. Что интересно, в тот момент я даже в это верил. Жизнь – интересная штука. Демонстрация людям нереальности большинства их представлений о будущем – одно из её любимых развлечений. Правда, в данном случае мне, пожалуй, жаловаться не на что.

Малый зал для аудиенций, куда меня проводил дворецкий, на мой взгляд своему названию совершенно не соответствует. Огромный стол с напоминающим трон креслом во главе, высокие потолки, большие окна и много свободного пространства. На столе расстелены карты западных графств империи, пестрящие множеством красных и синих пометок.

Император здесь не один. В глазах пестрит от мундиров и звезд на погонах. Мажордом церемонно представляет меня собравшимся, я делаю шаг вперед и совершаю предусмотренный этикетом поклон. О том, как себя вести на аудиенции, меня заранее проинструктировал полковник Волынский, тщетно стараясь скрыть так и лезущее из него пренебрежительное отношение к барону-деревенщине.

– Справа Герцог Петр Клещеев, – подсказывает мне по ментальному каналу Тапар, – рядом с ним генерал Бубно́в, глава Императорской тайной службы. Остальные не столь важны. Если понадобится, представлю их по ходу дела.

– Проходите, барон, не тушуйтесь, – благосклонно улыбается император. – Впрочем, о чем это я? Вы, конечно, ещё очень молоды, но после того, как вам довелось провести столько времени в обществе князя, лорда и двух королей, вряд ли стоит ожидать, что вас смутит встреча с ещё одним монархом.

– Есть важный нюанс, ваше величество, – слова мне приходится подбирать с предельной осторожностью, ведь в придворных интригах я, мягко говоря, не силен. – Главнокомандующих вражескими армиями я воспринимал исключительно как ценных военнопленных. А короли они, князи или лорды, имело в тот момент сугубо второстепенное значение. Для меня важен только один монарх – император моей страны.

– Неплохо сказано, барон, – на лице Богдана Первого возникает легкая усмешка. – Пожалуй, несколько многовато пафоса, но в целом действительно неплохо. Впрочем, не будем отвлекаться. Своим рейдом по тылам противника вы ухитрились полностью перевернуть весь ход войны. Войска вражеской коалиции повсеместно перешли к обороне. Активные боевые действия прекратились, и по обе стороны фронта все ждут результатов предстоящих переговоров.

Император ненадолго замолкает и внимательно смотрит на меня. Я тоже молчу, ведь никаких вопросов монарх мне не задал.

– Вы, наверное, ждали, что я захочу услышать подробный доклад о вашей операции, – откинувшись на спинку своего то ли кресла, то ли трона, произносит Богдан Первый. – Вы правы, захочу, но не сейчас. Тем более что многое нам уже и так известно. Информация о сражении, которое вы устроили под стенами Нижнего Тульчина, распространилась достаточно быстро. Нужно признать, на противника его результат произвел неизгладимое впечатление, но от этого шока враг рано или поздно оправится. Вы, барон, доставили нам очень ценных пленников, но когда вы принимали решение об их захвате, вы задавались вопросом о том, что мы с ними будем делать?

– Вести переговоры о прекращении войны, ваше величество, – я едва сдерживаюсь от того, чтобы недоуменно пожать плечами. – А также о выплате репараций и, возможно, передаче Русской империи каких-то территорий.

На лицах герцога Петра Клещеева и генерала Бубнова одновременно появляются очень невеселые улыбки, больше похожие на мрачные гримасы. На меня они смотрят, как на наивного школьника, предложившего старосте деревни проект нового мироустройства, при котором все будут жить богато и счастливо. Император реагирует чуть иначе, но и в его взгляде мелькает снисходительное презрение. Впрочем, он быстро возвращает своему лицу нейтральное выражение.

– Скажите, барон, почему вы вообще решили, что нужно именно захватить этих людей, а не уничтожить их? – выдержав небольшую паузу, задает следующий вопрос Богдан Первый.

– Это стало бы необратимым поступком, Ваше величество, – выдаю я заранее подготовленный ответ. – Убив монархов франков и шляхтичей я мог нарушить какие-то ваши планы. Решение об устранении первых лиц иностранных государств не может принять никто, кроме вас.