Если заиграют туш

Вира Лин

Если заиграют туш

Сцена 1. Ее день

Для мертвеца он вел себя чересчур уверенно.

На прослушивание в театральный на окраине Москвы так не наряжались. Во всяком случае остальные, как и сама Варя, выбрали что-то более традиционное, а этот тип грим купил, темные круги под глазами нарисовал и даже скорбный вид призрака изобразил.

Без папок с грамотами и трясущихся от волнения рук, одетый в простые джинсы и затертый синий свитер поверх белой, как у школьника, рубашки, этот Гамлет доморощенный будто и не понял, что поступил неправильно, когда тихо обошел стайку галдящих девчонок и, не замечая ничего вокруг, встал в самое начало очереди и оттеснил остальных.

А потом мумией скрестил на груди руки и замер с таким непринужденным видом, будто не ждал своей очереди вместе с остальными, а готовился получить театральную награду. Бесконечно далекий от хаоса вокруг и пыхтевших, судорожно повторявших репертуар абитуриентов, он сразу привлек внимание Вари.

И как же это бесило!

Варя никогда не любила таких, как он. Которым все побоку. Ведь для них окружающие – пустая массовка, что мешала жить.

И все же глупо было отрицать, что костюм Гамлета, будто взятый из стареньких сериалов нулевых, и чрезмерная бледность, словно перед выходом из дома несчастного в белила окунули, очень ему шли.

«Хватит злиться. Все равно ничего не изменишь».

Варя тряхнула головой и принялась в рассеянности повторять отрывок, чтобы прочесть его перед комиссией. Стоило занять чем-нибудь мысли и наконец перестать воображать, что случится, если она снова пролетит.

За несколько часов до того Москва встретила ее духотой, суетой и шумом, совсем как капризная дива, которая не ждала гостей и потому не обрадовалась, когда те явились на порог без приглашения.

Все в столице казалось слишком пестрым, громким и угрожающим после сонной тишины южного городка, но Варя все равно была рада, что решилась, соврала родителям про олимпиаду по русскому, в котором едва ли что-то понимала, и сорвалась к мечте. Поступлению в театральный, о котором грезила лет с шести, когда всерьез заинтересовалась телевизором и познакомилась с первым по-настоящему хорошим фильмом.

Она давно забыла, что именно смотрела, но те впечатления – яркие, как вспышка – жили в ней до сих пор и порой заставляли делать глупости. Варя всякий раз жалела о содеянном, но все равно шла вперед. Даже когда поняла, что шансов поступить в один из вузов «золотой пятерки[1]» у нее практически не осталось, отчего-то продолжала надеяться на чудо.

Потому когда сошла с поезда на Казанском вокзале и нырнула в метро, будто бы не почувствовала ничего, кроме радости.

В голове ее билась лишь одна мысль: «Если не сейчас – то уже никогда», и, как ни странно, подобные размышления придавали сил бороться и идти до конца, как и учили те, кому повезло – поступить, выпуститься, добиться – в своих интервью.

Кажется, Варя пересмотрела не меньше сотни роликов про чужие истории успеха, прежде чем наконец решилась начать строить свою. А потом, когда Женька ушел, оставаться в родном городе стало просто незачем. Только вот родителям не объяснить…

Она поклялась не думать о брате слишком много, но снова нарушила обещание. Почти год прошел со дня его смерти, а Варя все еще верила, что однажды он откроет дверь, отбросит в сторону мотоциклетный шлем и привычно потреплет ее по макушке. Странно верить в такое, когда тебе семнадцать, но она родилась мечтательницей.

К тому же сегодня – ее день, и ничему, будь оно живым или мертвым, этого не изменить.

И пусть первое прослушивание проходило не в том институте, где ей на самом деле хотелось бы учиться, Варя готова была выложиться на все сто.

В ее непростой ситуации – поступи, либо забудь о сцене навсегда – любой вариант, который помог бы зацепиться, можно посчитать хорошим. А потом уж и перевестись. К тому же Варя читала, что в первом институте училась одна известная актриса, и годы здесь вызывали у нее теплые воспоминания, а не содрогание.

– Иванова, Захарьина, Попов, Перепелкина! – в распахнутых кованых воротах показалась рыжая макушка молодого экзаменатора. – И… Никитин?

Почему-то последнюю фамилию он прочитал неуверенно и шепотом, словно сомневался, что та действительно стояла в списке рядом с остальными.

«Не так и страшно», – убеждала себя Варя, поднимаясь по широкой мраморной лестнице в холл, где раздавали анкеты.

– Заполните бланки и оставьте их у девочек за столом у аудитории, – скомандовал экзаменатор. – После можете занять любую свободную гримерку на этаже. Даем двадцать минут на подготовку.

Варя быстро заполнила бланки и отправилась на поиски места, где можно переодеться. Было невыносимо смирно сидеть в окружении товарищей по несчастью, часть из которых бубнила под нос что-то из Чехова, пока другая бездумно пялилась в пустоту, то ли вспоминая текст, то ли пытаясь наколдовать удачу и вдохновение прямо из воздуха.

Варя шла по коридору и повторяла любимый отрывок из Шекспира. Старалась привычным способом успокоить нервы, но колени все равно дрожали от страха.

«Мечта достойна того, чтобы хотя бы попробовать».

Теперь Гамлет стоял у окна. Снова он. Пшеничные волосы, светлые глаза, томный взгляд, как по учебнику актерского мастерства. Вот уж типаж, который точно понравился бы преподавателям! И почему они только в одну пятерку на прослушивание попали?

Варя смотрела на незнакомца несколько долгих секунд, но он так и не ответил на ее взгляд, словно давно привык к навязчивому девичьему вниманию и порядком от него устал.

Свободная гримерка нашлась в самом конце коридора и, откровенно говоря, больше напоминала склад всякого хлама, чем достойное артистов место. Здесь нашлись и сломанные парты, и пыльное зеркало, и кипа старых афиш, небрежно перевязанных бечевкой. А еще – пара забытых кем-то перчаток.

Обстоятельства нравились Варе все меньше. Она вдохнула, плотно прикрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной и с шумом выдохнула. А потом потянулась к сумке за концертным платьем. Единственным, что у нее было, и самым любимым из всего гардероба.

Темно-синее, словно вода в таежном озере, оно плотно облегало ее фигуру в районе плеч и груди и расходилось воздушной юбкой, расшитой серебряными звездочками, к низу. Мама называла ее наряд «платьем с настроением», но сама Варя предпочитала «одеяние принцессы», хотя к голубым кровям предков никогда не относила.

Переодевшись, она не без удовольствия оглядела себя в большом зеркале, а секунду спустя дверь за ее спиной скрипнула, и на пороге возник знакомый бледный Гамлет.

– Занято! – прошипела Варя зло. – Это женская гримерка, если ты еще не понял!

Она успела полностью одеться, но от неожиданности все равно попыталась закрыться руками, чем только рассмешила гостя. Если кривую улыбку, тронувшую его губы, можно было принять за проявление веселья, конечно.

– Это сквозняк. Тебе просто показалось, что кто-то вошел.

Больше не обращая на нее внимания, он прошел вглубь комнаты, вновь остановился у окна и уставился на свежую майскую зелень в просторном внутреннем дворе.

– Хам!

Сердце колотилось в груди так, словно она вышла на сцену и резко забыла текст. От первой до последней реплики.

– Самодовольный хам, – повторила она холодно.

Парень прищурился, словно только теперь по-настоящему ее заметил. Неужели настолько перенервничал?

– О, прости, – он поморщился и благоразумно отступил в сторону, увеличивая расстояние между ними до более комфортного. – Ты что, меня видишь?

Она фыркнула и попыталась убедить себя, что ничего странного в его вопросе нет. Подумаешь, вошел человек в роль, да так из нее и не вышел. С новичками разное случалось.

– Вломился, когда я переодевалась, и спрашиваешь такое?

– Кажется, когда я вошел, ты уже была одета.

Аргумент казался слабым, и все же она кивнула.

– Я, конечно, нервничаю, но галлюцинациями пока не страдаю, – проворчала Варя. – Решил сыграть невидимку и забылся? Мастера будут в восторге!

Он улыбнулся. Застенчиво и немного неуверенно, словно давно не делал этого осознанно.

– Конечно, будет. Они всегда в восторге.

Его слова звучали странно, но Варя решила не допытываться до правды, которая не очень-то ее интересовала.

– Меня Илья зовут, – зачем-то представился он. – Илья Никитин.

Варя промолчала и взглянула на него исподлобья. Другого обращения он не заслужил после того, как едва не увидел ее полуголой!

– А тебя?

Его подчеркнутое дружелюбие плохо вязалось с придуманным фантазией Вари образом ледяного красавца с пустым сердцем.

– Варвара Захарьина.

– Приятно познакомиться, Варвара Захарьина, – кивнул Илья. – Нет, ты правда… видишь меня? То есть – вот прям смотришь и видишь?

Не сдержавшись, Варя покрутила пальцем у виска, а потом для верности погрозила кулаком, чтобы горе-актеру еще что-нибудь глупое в голову не пришло.

– Так что у тебя за роль? – она осторожно обошла Гамлета и остановилась у двери. – Или ты просто прикалываешься?

В гимназии она нередко встречала парней, шутки которых любили только они сами, поэтому ничему бы не удивилась. И все же Илья не спешил отвечать, словно пытался решить – лгать дальше или сказать всю правду разом.

– Обычно девчонки не кричат, когда я занимаю их комнату.

Она едва не задохнулась от возмущения.

– Поразительная самоуверенность.

– Нет, ты не поняла. Они меня не замечают. Буквально.

Разговор становился все более странным, и Варе совершенно не хотелось его продолжать. Казалось, Илья не в себе, а общаться с тем, кто балансирует на самой грани больного мира фантазий, всегда слишком большой риск. Она к такому не готова, даже если разговор займет пару минут.

Только не сегодня.

– Послушай, – начала она осторожно. – Больше не пугай меня так. И хотя бы научись стучаться.

– А? Да, ладно. Ты права, конечно. Увидимся позже?

Кажется, они оба в этот момент подумали об одном и том же: лучше бы день их новой встречи никогда не настал.

[1]Неофициальное название ведущих театральных вузов России, куда входят: ГИТИС, ВГИК, Школа-студия МХАТ, Высшее театральное училище им. Щепкина, Театральный институт им. Щукина

Сцена 2. Прыжок в пустоту

Аудитория, в которой проходило прослушивание, напоминала обычный класс, а вовсе не античный зал с высокой кафедрой и амфитеатром. Каждый увлеченный актерством абитуриент втайне грезил о таком, а Варя словно вернулась в один из классов школы.

В комнатке не было даже настоящей сцены, и это пугало больше всего.

На прошлых прослушиваниях Варя успела привыкнуть, что все вокруг почти как в настоящем театре, и теперь чувствовала себя сбитой с толку.

В этот раз она успела прочитать не больше пары абзацев прозы и половинку заготовленного стихотворения, прежде чем строгие преподаватели – мастер и учитель по сценической речи – ее остановили.

– Спасибо, достаточно.

Никто не ругал ее экспрессию, как было на одном из прошлых прослушиваний, и все же Варя сразу поняла: она никому не понравилась.

А вот с Ильей все сложилось по-другому, и даже его внешний вид, благородный и чуточку надменный из-за орлиного носа, правильных черт лица и капризной улыбки в уголках губ, явно пришелся мастерам по вкусу. А уж о манере исполнения и говорить нечего…

Он справился с текстом блестяще, и его слушали почти до конца. А потом попросили спеть. Голос у нее оказался глубокий и чистый.

Варя хмурилась все сильнее с каждым куплетом. А потом почувствовала боль и ойкнула. Чересчур громко, чтобы никто этого не заметил.

Глупая, в какой-то момент она так крепко сжала кулаки, что ногти буквально впились в кожу.

– Прошу, подождите в коридоре. Мы вскоре объявим результаты.

Все пятеро послушно покинули аудиторию, и одна из девочек зарыдала в голос, едва за ними закрылась дверь.

– Ну, тише, – попыталась неловко утешить ее Варя. – Тебя-то точно возьмут.

Та лишь обреченно покачала головой и продолжила голосить. Второй мальчишка из пятерки принялся остервенело жевать жвачку и названивать родственникам, а Илья просто отошел в сторону, вновь потеряв к происходящему интерес.

Внутри у Вари все гудело. Вся она будто превратилась в натянутый до предела корабельный трос, которому предстояло вот-вот лопнуть от напряжения.

– Помогать конкурентам – плохая стратегия, Варвара, – Илья посмотрел на нее и хмыкнул, словно заранее знал, что случится дальше.

– Мы не конкуренты, а будущие коллеги.

– Да, да! – закивала девчонка, даже не пытаясь утереть слезы.

Когда дверь аудитории приоткрылась, и в проеме показался один из экзаменаторов, чтобы зачитать имена, вынесенные на планшет, Варя уже знала, что ее фамилия не прозвучит.

– Перепелкина проходит во второй тур, а Никитин сразу на третий. Остальные свободны. Всем спасибо. Ждем вас в следующем году.

Девчонка, которая всего мгновение назад заливалась слезами и кляла все на свете, тут же перестала плакать и фальшиво улыбнулась. А Илья шагнул вперед с таким спокойствием, словно слышал свое имя не в первый раз, и не испытывал ни капли радости или гордости от победы.

«Вот же воображалы!» – с досадой подумала Варя, но тут же осадила себя. Разве Перепелкина и Никитин виноваты, что прошли, а она – нет?