Языческая повесть варвара

В руках у Рыжей Мразины оказывается внушительных размеров теннисная ракетка, и он лихо отбивает шар в сторону от соперника, выкрикивая:

– Ожидаю «бэкхенд»!

У Неизвестного что-то появляется в руках и он наносит чудовищный удар.

Рыжий срывается с места, несется натужно, старательно, с лицом дебила, достает «мяч» в самом углу космического корта, отбивая его точно в ноги противника. А тот изящно расставляет ноги, давая возможность улететь шару в бесконечность (Титкин чувствует сексуальный восторг).

Затем, некий наносит удар ногой, из-под которой вылетает шар еще больших размеров и слышен крик:

– Лови!

Рыжий послушно гавкает, выпрыгивает, распластавшись как Лев Яшин, однако «мяч» пролетает мимо и исчезает. Рыжая Мразь падает на воображаемый газон и, тут же, проваливается в никуда. Джон растерянно ищет глазами спутника. Тот появляется, подбрасывая в руках огненный шар и глумливо поясняя:

– За мячиком сбегал!

Швыряет мяч кверху от себя, сам взвивается еще выше и наносит удар, после которого у Титкина закладывает уши.

Противная сторона легко уклоняется, смотрит на рыжего и удаляется, бросив на прощание:

– Финальный свиток!

– Так Вы судья? Что ж Вы сразу не предупредили? – кричит в пустоту рыжий.

Он поворачивается к Джону:

– Ну, теперь ты понял, кто первая ракетка Мира?

Гордо выпячивает рыжую волосатую грудь, кокетливо прикрывает рот ладонью, ржёт, словно прыщавая девица.

– Вот это да! Вот это уровень! – ошарашено, но не без иронии произносит англичанин.

– Кстати, вернёмся на Землю, сходим на Мартину Хиггинс?

– За чей счет?

– Вставай! Расселся… хотя, я бы и в Дементьеву влюбился…

Титкин просыпается…Моментально, как от щелчка выключателя.

– Что за чушь? – он чешет тело и встает в прекрасном настроении.

На кухне варит кофе, мечтательно смотрит в окно, затем берет авторучку и записывает на салфетке:

«Память скользит по глади, а не по волнам. Установится штиль, и побежали воспоминания далеко, далеко… за две тысячи лет и дальше. Тут же и фантазия скользит рядом. А нахлынут волны и всё помутнеет…»

Ему нравится то, что он написал, и Джон произносит вслух:

– Может, блин, писателем стать?

Кофе «убежал». Новый заваривать не хотелось. Налив перекипевший, Титкин закурил сигарету… раздался звонок в дверь.

Сунув сигарету в зубы, Джон вразвалочку идет открывать. На пороге стоит существо смутно и страшно знакомое. Сердце Джона, почему-то, гулко бахает, затихает, а нога дергается, как после сильного удара в голову.

Лицо гостя по-приятельски улыбчиво. Он вытаскивает изо рта Джона сигарету, затягивается, спрашивает:

– Давно проснулся?

Титкин с грохотом захлопывает дверь, приваливается спиной и, сердце снова застучало. Мысли путаются… жутковато.

– Я извиняюсь, – снаружи голос, – слесаря вызывали? … Ладно, б…, в другой раз зайду.

Слышны удаляющиеся шаги. Джон рывком распахивает дверь – никого. На автопилоте идет на кухню, глотком кофе и, в эту секунду дергается отверстие.

Но не потому, что Джон испугался. Просто он всегда делал это после утреннего глотка кофе.

Исполнив утренний подмыв и легкий брив, мысли Титкина несколько устаканиваются. «…Стоп. Я ведь действительно вызывал слесаря. Чего я задергался? Ну, похож слесарь на того…из сна…». Удивительная черта характера Джона гласила: не дергайся раньше времени. Когда придет, тогда и дергайся… Получалось не всегда.

Вообще-то, он собирается жениться. По стечению обстоятельств, с родителями невесты не знаком, а посему, сегодня должен состояться обед в доме его будущей супруги.

С видом истинного джентльмена, Джон сидит за столом вместе с большой, добропорядочной семьёй Линды. Все замечательно! Только бабка невесты вперилась в него взглядом и застыла. Дыру сверлила, пытаясь нагнать дозу несогласия. Высохшая, чуть ли ни одни зрачки с ушами из-под стола сверкают.

«Намыли её всей семьей, прическу сделали как у попугая.» – думает Джон и кушает громко – привычка.

Старуха смотрит, а он читает её мысли: «Джентльмен не ведет себя за столом подобным образом».

Однако, Джон чувствует себя еще более раскованно. Он не стесняется. Ест все, что ему подкладывают, а стол, между прочим, ломится от блюд.

Сытно в доме известного адвоката.

Титкин смотрит в глаза бабки и мысленно перегавкивается с ней: «Старая клюшка. Как пить дать, чистила кастрюли еще при дворе Лизы Первой. Так…зачем же я жрал зеленый горошек? Старуха сбила с толку. Мне нельзя есть зеленый горох! Это западня…странная семейка…»