
Полная версия
Рай

Сергей В. Бойко
Рай
Утром дед распахнул форточку и издевательски захохотал.
На меня повеяло зимней стужей.
– Папа, прекрати! – услышал я голос мамы. – Дай мальчику поспать!
– Угомонись, дед! – осердилась бабушка. – Меня всю жизнь холодом морозил, хоть внука пожалей!
Отец крякнул и задорно поддержал деда:
– Так его, лежебоку! Вставай, лентяй!
– Подъем!!! – по-казарменному рявкнул дед, отставной военный.
Но лентяй с улыбкой слушал родные голоса и не просыпался. Дед был у меня вместо будильника. Петух прокукарекал, но цыпленок просыпаться не спешил. Я ему никогда сразу не поддавался.
Отец не унимался:
– Вставайте, граф! Рассвет уже полощется,
из-за озерной выглянув воды!
И, кстати, та вчерашняя молочница
уже поднялась, полная беды.
Дед подхватил:
– Она была робка и молчалива,
Но, ваша честь, от вас не утаю…
Отец любил цитировать. Еще он играл на гитаре и пел, а дед, если был даже на кухне, всегда вступал вторым голосом; у них вдвоем здорово получалось.
– Спелись! – проворчала бабушка.
А дед с отцом хором закончили куплет:
– Вы, несомненно, сделали счастливой
её саму и всю её семью.
Мама снова заступилась за меня:
– Оставьте мальчика в покое! У него была трудная ночь.
В самом деле? Трудная ночь? Ну ничегошеньки не помню про сегодняшнюю ночь – как отрезало! Да и вообще – ничего не помню и не знаю! Я просто сплю…
– Дайте мальчику поспать! – повторила мама.
– Пора тебе жениться, сынок! – продолжил отец утренний балаган.
Опять двадцать пять, старая пластинка! У меня, конечно, была девушка, как у всякого нормального парня, но жениться мы с ней даже не предполагали. Нам было просто хорошо друг с другом. Но этого же мало, чтобы улечься в постель до конца своих дней, правда? Как представлю – с ума сойти, мороз по коже! Лежать рядом, глядеть друг на друга и стареть – жухнуть, как две перезрелые груши на скамейке: тускнеть и хиреть, чахнуть и блёкнуть, увядать, темнеть и покрываться морщинами. А потом прилетят две бабочки-шоколадницы и высосут из нас последние остатки… Ну уж нет! Только не с этой грушей! Я еще не встретил ту, с которой захотел бы стареть… Да еще и детей рожать… Не-ет, увольте, только не сейчас. Годика через два-три. Или через пять. Точно – через пять лет я созрею.
– Мальчик еще не готов для женитьбы! – вступилась за меня мама. – Не созрел.
– Как бы не перезрел, доча! – едко заметил дед.
– Он не девица, чтобы перезреть! – отрезала бабушка.
– Мальчик слишком влюбчивый, чтобы сделать окончательный выбор, – объяснила мама.
– И ответственный, – добавила бабушка.
Она лучше других понимала меня и знала обо мне больше, чем я сам.
– Он у нас влюбчивый чуть ли не с пеленок, – сказала бабушка. – И он патологически не умеет обманывать предметы своих воздыханий. Он тут же признается им, если находит новый объект обожания.
Мама со смешком добавила:
– А потом очень удивляется, когда девочки после такого признания на него обижаются.
– Ты помнишь, доча, как он влюбился в четвертом классе? – ударилась бабушка в воспоминания.
– Ну еще бы! Нас тогда в школу с отцом вызывали.
– Да вы что? Даже так? А я и не знала. И он мне про это ничего не говорил. Да и вы тоже хороши – утаили от бабки.
– Не хотели тебя расстраивать, мама.
– Правда? Не очень-то порядочно с вашей стороны. Я ведь не чужая.
– Вы уж нас простите! – сказал папа.
– Прощаю! – великодушно сказала бабушка. – А вот про то, что он влюбился в глазастую Олю Панченко, наш мальчик сообщил мне сразу же. Я ему посоветовала объясниться с ней. Лучше всего – написать письмо. Как Татьяна Ларина Евгению Онегину.
– Так это ты его надоумила, мама?
– А что такого? На следующий день он ей и написал о своих чувствах. И передал послание после уроков. Так он мне сказал.
– Не надо было этого делать! – отрезала мама. – Это была ошибка. Лучше бы изъяснился устно. А еще лучше – на английском языке.
Дело в том, что я учился тогда в так называемой английской школе. Весь четвертый класс мы ходили на занятия в отдельно стоящее одноэтажное строение, очень удобно расположенное недалеко от главного здания нашей школы, в тихом переулке, с фруктовым садом и футбольными воротами на заднем дворе. Раньше здесь располагалась начальная школа № 12 для детей с задержкой развития, известная в городе как «Школа дураков». Дураков куда-то перевели, или они просто все повырастали и закончились, и мы заняли их место. Тут и был организован филиал английской школы для четвертых классов. Алина Ивановна, наша англичанка, спросила меня на первом же уроке в новой школе:
– Who are your parents?
Она всех спрашивала, у кого какие родители – для знакомства и для учебного процесса. И сама же помогала ребятам находить нужные английские слова. Так этот урок и проходил – в поисках правильных ответов. Моя фамилия была не в самом начале списка в школьном журнале, поэтому, когда очередь дошла до меня, несколько учеников уже с грехом пополам кое-как сумели ответить на этот каверзный вопрос. Когда спросили меня, я, не задумываясь, выпалил:
– My father is an officer, my mother is a doctor.
То есть, папа военный, а мама врач. Такой наглости от меня не ожидал никто, потому что я использовал в своем ответе слишком простые слова, которые мы уже давным-давно выучили. Все посчитали, что я бессовестно вру и стали роптать. Мне не поверила даже училка. Пока меня стыдили, Петька Полушин, который сидел рядом со мной, тихо ржал под партой. Он-то знал, кто на самом деле мои родители и то, что я сказал правду. Петькин папа вообще был и офицером и врачом одновременно. Дело в том, что в английскую школу набор был со всего города, и мы только начинали знакомиться друг с другом. Так что не все в классе знали, у кого какие родители, – нам это было просто неинтересно.
«My father is an officer, my mother is a doctor», – так меня некоторое время дразнили в классе наши неласковые злюки Оля Климова и Таня Никитина. К ним присоединялась время от времени глазастая Оля Панченко, их подружка, на которую я с некоторых пор стал заглядываться. Заглядывался, заглядывался – и дозаглядывался! В один прекрасный день, той же осенью, в Школе дураков, в конце последнего урока, я написал на розовой промокашке: «Я тебя люблю», сложил свои чувства в маленький квадратик, догнал после уроков Олю Панченко около подъезда ее дома, передал свое послание из рук в руки и торопливо ретировался.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.