Моя ист(е)рия

AnaVi

Моя ист(е)рия

0.

(День смерти)

«Не престало мне завидовать, как в общем, так и в принципе… какой-то бумагомараке, обыденной любительнице, так ещё и добрейшей души человечку, очередному, на котором так и ездят, но… зацепила девчонка, нечего сказать!..».

Так и работала же эта ещё самая девчонка, миловидная брюнетка среднего роста и прямо кукольной наружности, не говоря уж и за детский внутренний мир, как в принципе, так и в общем – в художественной студии: под покровительством спонсора и распространителя её, и парочки ещё её друзей, картин. Тучного такого мужичка, небольшого роста, ещё и «старых» взглядов, так и, как сам уже по себе, лет. Жуткий скряга! Педант и «нервотрёпщик». Но – и только лишь всё по части «дедлайнов» и сдачи всех проектов в срок, соответственно. В остальном же – всё как шло, так и ехало! Не разбирался же и совсем в искусстве. Творчестве… Если бы был ещё и в шоу-бизе – достался бы ему: лишь бизнес. Впрочем, тоже неплохо, кому-то цифры не даются и так же всё отродясь, но и… Свободы же – никакой! Не поощрял же ещё и раскрепощённости, обнажённости, обнажённых и тел: только если «с натуры» и… лишь с заменой некоторых частей их – той же и «ракушкой», с прикрытием их руками, а там и тканями – чуть ли и ни в пол тела и до пола же. Да и не только же всё потому, что не так уж и продаётся… «Сексу, как и -а, как не было, так и нет», как говорится. Да! Ну… да. Как и друга; рыжика патлатого, кого и прям потрепать бы ещё за веснушчатые щёки, но у него и для этого уже есть свой «партнёр»; девушки же и темноволосой её же подруги – с хорошим таким стержнем и с не менее большими, как и стальными: «волей и характером». С лютой зашоренностью, в общем, мужик и… нержавеющими прям скрепами. Ни одна коррозия, ржавчина не берут! Да-к и клиентура ещё вся – его. Близкие, друзья… Кумовство некое! Но хоть – и не на работе. А вот и в рабоче-оплачиваемом процессе?.. «Ну а как с таких и деньги брать?». Действительно! Вот и работали: то в ноль, то в минус. То в подарок, то и… на память. Рекламой ж он – тоже не занимался. Разницу – и себе в карман клал. Да и на радость же всё «своим». Ну а сами они, ребята же, перебивались, как могли. Кто в кафе – официанткой. Кто и менеджером – в колл-центре… И только одна она – была полностью погружена: в это. Не столько и из-за принципа: «голодности и холодности». Что и художник должен быть голодным… до идей! А из принципиальности и ответственности – к делу. Писала что-то и на заказ, бывало и шаржи – тоже на продажу… Сама же себя презентовала, выходя в люди и свет… тех же всё и соцсетей. Выставляясь: где могла и где новичку давали. И вот вроде бы и всё ничего. Перебиваются! Живут как-то. И творя. Да только и начал «похаживать» к брюнетке – один определённый мужчина!..

Что и сначала-то, вроде бы, и ничего необычно-примечательного. Много же ещё и просто зевак… ходит и мимо. Проходящих… Всех и не упомнить! Так и она ещё сама – не стремилась в лица им смотреть, куда уж – глаза, как и прям запоминать. Но и этот – прям же уже и как-то всё… запал. И не чем-то же всё определённым! Вроде и какой-то всё специфической одежды, чрезмерно модной обуви.., ярких и аксессуаров. А… постоянством! Всегда – где-то поблизости. Где-то рядом. И… Смотрит! Да. Лишь только: смотрит. Не более! Но и… не менее. Ведь и настолько ещё вкрадчиво, с интересом, как мог бы, наверное, только ещё и родившийся ребёнок, но и настолько же дотошно. Прожигая прям… и вы-жигая. То лютым холодом, а то и адским жаром!.. Но и сам же – не подходил… ближе. Не просил что-либо для кого-то или кого-либо написать. Себя, например! Но – и не уходил… А и тем более, когда оказывался «пойманным с поличным»! Ну и что. Задумался, засмотревшись… Сама ж ещё и такая: как воткнётся взглядом в точку какую, а там и человека, вот просто, заякарившись, чтобы мысль не потерять, так и не отцепишь. Нервирует, конечно!.. Но и мало ли, опять же, «чудаков». Не пристаёт и как-либо – и ладно… Но и вот только чем дальше это всё продолжалось, тем все «чудесатнее» и… почти страшно становилось. Он ж – преследовал её и следил за ней!

Буквально – сталкерил! Зная и заранее, где она будет: а выставлялась она – не на одном месте. Когда на набережной. Когда на площади… Когда и просто – на бродвее… А он, как «серый кардинал», «чёрная лошадка» и… «Дамоклов меч»: в одном флаконе. Не знала ж уже и банально, что и чего от того ждать. В принципе и… Дальше! Но и не сказала пока о нём никому… Мало ли! «Подозрения» подозрениями, а так и жизнь можно человеку сломать, обвинив сгоряча. Ведь и как ещё говорится – будет тело, будет и дело. То есть, не доверяй, но проверяй. Пусть трое суток и прошло… Дважды. А то и трижды!.. Всё-таки. Семь раз отмерь – один раз отрежь, опять же. Ну а помощи попросить – успеет…

А и устав уже где-то между ещё и от прессинга начальника, как и от этого «следопыта», девушка всё же остаётся на выходных дома, одна, почти что и затворником. Никуда решая не выходить! Разве что – на свой же балкон: пописать рассветы и закаты, прохожих, крыши с удачливыми и не парочками, пойманными и нет на «месте преступления» – за романтикой и на самом настоящем руфинге. А церковь!.. Вдалеке… У небольшой ещё деревушки, речки и… с розовым отливом купола. «Пейзаж» так пейзаж…

Так ещё проходит вечер пятницы и первый её выходной – вполне спокойно… А вот уже и на второй, под вечер – вдруг слышит скрип и… как по чёрным бельевым верёвкам что-то к ней ползёт и… так и тянется ещё и докоснуться. «Паук»? Свёрнутый листок! На котором… Её же набросок и зарисовка «с натуры» карандашом! Вот и прям как она сидела, за пару и минут же всё до, на деревянном скрипучем стуле и в одной уже не такой белой, ведь уже и застиранной, но и длинной футболке, так и… Неплохие, достаточно! Так и как-то же всё понятно сразу стало: от кого. Поэтому же ещё, видимо, и не просил написать – сам умел. Не «профессионально», конечно, но… и в какие годы уж жить, а и главное век. «Любить готовить» и уметь – разные же вещи. Так и здесь! Хотя бы уж: и как-то. Да и не то, что их ещё начальник!.. Может, и разрешил бы уже – на свободную тему взять и поваять, но и если бы… Самого же «автора» – она и на рядом же всё, почти таком же, как и у неё самой, балконе, хоть и через уличный пролёт, как и автомобильную дорогу, так и не обрела. Чтоб ещё и позвать-пригласить… Но и чуть лучше поняла затем, что к чему, когда повернула листок другой стороной и прочитала на его обратной стороне: «Я тебя напугал?». Затем – нервное отрицательное качание головой. И тут же следом: «Так и какого чёрта тогда бегаешь от меня?!». Вот тут её уже – и затрусило!..

И она – уже и полноценно «закрывается»… до конца дня: на все шоры, шторы и ставни. А потом – и вовсе напрашивается пожить некоторое время у подруги и её половинки-блондинки: пока и у неё… «травят насекомых». Всё-таки: не показалось! Паук и к ней таки заполз, да и большой такой, чёрный, словно ещё и выведенный специально, с перевёрнутым крестом на спине, так и… двенадцатью лапами, но хоть и не «с тремя головами», как нельзя… и прям не кстати. Откуда взялся?.. Непонятно. Может, по и тем же всё веревкам? А осилил бы? Так и не по двум, а по одной из… на и приличном ещё расстоянии меж. Но!.. И факт есть «факт». Мож, и яйца уже где отложил!.. Так, конечно, себе прикрытие и… «место для пряток». Если тот уже знает, где она бывает и живёт, знает и где работает… Но и попытка не пытка! При всех – он же ещё к ней не подходил…

Не подходил! И не подошёл…

День. «Два»! Тишина…

«Сработало, что ли?».

А на третий же день, в очередной раз докопавшись до неё за опоздание «на минуту» и за задержку портрета его «многоуважаемой тётушки», начальник… переключился вдруг на то, что: «Благо, скоро избавлюсь от вас, дармоедов и спиногрызов!..». Что у их студии – появился, будет, наконец, новый спонсор и… а этот, старый, сможет-таки уйти на покой… и нормально отдохнуть. Перетрудился-переутомился, бедняжка, и сам уж именно: «рисовать»! Как и рисовать-ся… на публику.

Третьего дня.

(3 дня)

«…Ей придётся понять и то – я ещё и слишком жаден до того, что уже принадлежит мне!».

Все же последующие дни – превратились в настоящий ад, будто же ещё, и впрямь, к дьяволу готовились, а там и «судному дню»!.. Всё доделывалось – в самые укороченно-ускоренные сроки, чтобы без задержек и долгов: передать-ся уже и другому начальнику-управляющему. Ребята – дневали и ночевали на студии. А уж убирали и вылизывали её буквально – дочиста и после: как ещё и по тем же «старым заветам-лекалам»! Так и под приход «самого» – и вовсе выставку пришлось устроить. Со всеми картинами семьи, но и «того уж не величайшего, как и совсем уж не величества»: ведь и как не был, так и… нет!

И каково же было удивление девушки, когда на смотрины, а там и прям жениться: пришёл никто иной, как… её же «сосед» и сталкер. Причём – и как пришёл: в глаза её не замечая-видя. И выдохнуть бы стоило, да и только: её! С остальными же – фамильярно и панибратски общаясь. То так, то сяк… И опуская их «верх» – вниз!.. Удивляясь: отсутствию бархата, золотых рам и… корон на портретах. Все смеются! Всем и весело! Да только – не ей. Непонятно ведь – как себя вести и что делать вообще!.. И пока один почти сожалел, что рано нашёл себе «партию». А вторая – что и зря «женилась», то есть вышла замуж, хоть и так же всё рано, но и, может, он о и ценит же тройнички… Брюнетка же отвечала – односложно и будто не здесь, не своя. Страшно ей! Мало ж того, что он с ней везде и всегда, так ещё и над ней теперь. И ведь: не «не видит»! Да, может, она и не видит, и он сам в этом ей помогает, но чувствует – его взгляд на себе. Она – в его поле, так или иначе… Всег-да! Не говоря уж: про «гендерный надзор» и… ревность? Стоило ли ей и в этот раз отказаться от чёрного коктейльного платья в пол и на лямках, так и надетого ещё – в угоду их выбора и таким же «принарядившимся» друзьям, которых она ещё и сама любила всем сердцем, желая только лучшего им.., да и бывшему начальнику, уже давно и правда захмелевшему или?.. А почему – ему можно в смокинге с цепочкой, вместо галстука и бабочки, так и поверх бордовой рубашки с таким же платком в кармашке пиджака, а ей нет: и нет, бордовые туфли на шпильке – у неё под клатч!.. Так ещё и делать такой обиженный вид, временами, будто это она его обидела, а не он: вроде ещё и того, как во время бойкота и ребёнка родителем – громко топать и хлопать дверьми. Ещё чего, будет она ещё и сама прощения просить у… недожертвы. Так и на глаза, как ни кстати, попалась одна из картин бытового жанра живописи, что-то из… бытовухи же, женского же ещё и дела: с женщиной после работы на поле, уже со стиркой, у печи и с ребёнком, конечно же. Странно, что ещё и одним! Ну, да-да. Та ещё… бабья доля. Вот только – и не её! Как и платья аля «на самовар» и бабьи, бабки же и фартуки – ей не идут.

Ну а после – решают ещё и отметить: всё и это дело!.. Она же – наотрез уже отказывается, стараясь и вообще теперь на него не смотреть, хотя и какой-то частью себя всё же понимая, коль уж и не совсем пока принимая, что… злит его своим ещё и неподчинением. Всё равно: отказывается!.. Зная, что на трезвую, а там уж точно и на не трезвую – с ним она оставаться не хочет-собирается. Тем более: с ребятами! Свидетели не «свидетели», а и если ещё они – под его руку попадут… И просит у подруги ключи, говоря, что закрываться изнутри не будет: подождёт, хоть и тоже – не факт. Завтра же – работать! Не прийти, так приползти обязаны – и страдать: от себя, как ошибки выпитого.

И только дома, одна – успокаивается, хоть и до сих пор чувствует этот его… и провожающий же её… тёмный горящий взгляд, режущий без ножа и ровно меж лопаток!

Но а ночью же, уже и заснув, после и сообщения темноволосой, что «её любовь» в ночную, а они и «в пути», будто и чувствует, что… кто-то на неё смотрит – от двери комнаты. Затем – касается… Будто ещё и что-то оправив… перед этим. По ткани. Без контакта кожа к коже… И пробуждается ж затем, как, и не как, «от кошмара». Пусто! Выделенная ей и их гостевая – пуста: никого чужого и дверь закрыта. Вновь – ложится…

А когда утром уже и просыпается сама – узнаёт у подруги, что она-они, с их другом, «его ещё другом» и прямо «современных, наконец, взглядов мужиком», втроём, так годно и «за жизнь», как и всё прочее потрындели, а там и напились, они, не она, срок же ещё и обуславливал, что… ей и по жребию тоже, в том числе и в этот раз, пришлось развозить их по домам. Ну а так как машина и у их уже пары была одна, и «этот… эта белобрысая бестия на ней укатила чуть ли ещё и ни в закат, в ночь», а сейчас вот и отсыпается уж, «симпатичный брюнет, чем-то ещё смахивающий и на Деймона Сальваторе из Дневников вампира» свою машину ей доверил! Не Деймона Сальваторе же всё, и опять же, но Форд Мустанг – тоже сойдёт… и сошёл. Ну, а она и затем уже по себе, будучи дюже гостеприимной и клиентоориентированной, не могла оставить его без и встречного жеста доброй воли, благодарности