NeuroSoul. Том 2

– Ты! – разъяренный Тадеуш налетел на Андрея своим маленьким тельцем, тот оттолкнул его движением длинный руки, Тадеуш подался назад и не удержал равновесие. К тому времени как Дэвид подошел, он уже сидел пятой точкой в пыли. Спор был в самом разгаре. – Ты знал, что ждет нас там, внутри! И не сказал! Я видел, как ты остановился перед самым входом. Остался ждать снаружи, когда уже все зашли. Ты знал!

За то время, что Тадеуш отсутствовал в поле их зрения, он успел потерять кожаную куртку с климатической регулировкой последнего поколения и основательно изваляться в пыли. Волосы его растрепались и походили на скомканную солому. На правой ноге отсутствовал очень модный сапог, та оказалась и без сапога, и без носка, с одной только голой пяткой. Рубашка с блестящими запонками посерела, мелкая синяя клетка на ткани стала тусклой. Синяя… Дэвид совсем недавно хотел увидеть синий, но на злом маленьком человечке он выглядел совсем не радостно.

– Уймись, дурак. Откуда я мог знать, что там находится? – Андрей, видимо, тоже был не в духе, раз начал раздавать заслуженные названия. Он снял рыжий от пыли пиджак, небрежно нахлобучив его на оттопыренную железяку, торчащую из головы огромный змеи. Закатил рукава по локти. – Любому, кто дружит с собственными мозгами понятно, что там не ждало ничего приятного. Это хороший повод остановиться и подумать. И не нестись в зияющую глотку сломя голову. Опасения еще никому не причиняли зла, не находишь?

Тадеуш предпринял новую попытку нападения. Он вскочил, поднимая ворох пыли и бросился вперед. Дэвид аккуратно встал между Андреем и разъяренным ураганом, вытянув вперед левую руку. Правую же он совсем не чувствовал, и не мог ею пошевелить. Голова Тадеуша без труда поместилась в большой шершавой ладони, будто этот шуточный волосатый кругляшок был создан для его хватки. Либо ладони Дэвида были такими огромными, либо голова Тадеуша была действительно маленькой. Наверное, и мозгов в ней не так уж и много, вдруг подумалось ему. Смотри, как бьется в истерике и капризничает, прямо как дитя малое.

– Ты мог сказать, – Тадеуш тяжело дышал, пытаясь махать кулаками. Дэвид крепко держал его за голову, тормозя продвижение вперед. Кулаки молотили воздух, не доставая ни до Дэвида, ни до кого-либо еще. Непонятно, почему Тадеуш этим занимался. – Этого могло бы не случиться…

– Ты слышал, что я тебе сказал, или оглох? – нахмурился Андрей. Он был уставший, но еще мог выйти из себя. – Я не знал. А даже если бы и знал… что бы изменилось? Кто-нибудь остановился? Это толпа. Она не слышит голос разума. Вот ты, – Андрей указал пальцем на Тадеуша, и тот еще пару раз махнул кулаками. Дэвид продолжал держать. – Не зашел бы внутрь, скажи я тебе, что там огромная змея?

– Если были бы доказательства.

– Все цепляешься за логику. Только доказательств не было, поэтому я пошел вслед за остальными. Я даже сам себе не поверил. Достаточно тебе моей интуиции? Не ходи – там опасно, потому что мне стало трудно дышать. Так себе доказательство. Иногда ты совершенно теряешь нить с реальностью.

– А где ваша Грета, господин Тадеуш? – вежливо спросил Дэвид, стараясь не сильно сжимать крепкие пальцы. Эту голову ему все-таки не хотелось бы раздавить. – Вы же федеральный следопыт. Нехорошо ходить одному, без телохранителя.

– Она умерла, – Тадеуш обессиленно опустил кулаки и сразу же разжал пальцы, в один миг потеряв всю свою злость. Голос его казался печальным. – Нам удалось подняться с нижних ярусов, когда начался обвал. Она подбросила меня наверх, чтобы я смог добраться до тоннеля, а сама пропала под грудой камней. Ее раздавило булыжником. Да убери ты от меня свои руки.

Дэвид отпустил голову Тадеуша, готовый встать скалой между им и Андреем, если тот еще раз захочет пойти в атаку. Конечно, вряд ли Тадеуш причинил бы большие увечья долговязому Андрею, но такова была его работа.

– Мне очень жаль, господин Тадеуш, – искренне посочувствовал Дэвид, – Грустно потерять своего телохранителя. Еще одного…

– Да пошел ты.

– Это очень грубо, господин Тадеуш.

Невоспитанный коротышка казался грустным, будто и впрямь переживал по поводу безвременной кончины своего телохранителя. Что ж, действительно не совсем приятно, и даже очень грустно – Дэвид скорбел с должной глубиной, как полагается. Каждый раз скорбел, когда его сослуживцы гибли при исполнении долга. Только Тадеуш совсем не был человеком, готовым убиваться по поводу смерти случайного телохранителя, с которым был знаком каких-то пару суток. И все-таки он выглядел расстроенным.

– Остуди мозги, – небрежно бросил Андрей Тадеушу, разглядывая растаявшее дендровое ядро змеи. – Последуй примеру этой гадюки. Какая огромная… с горячей головой загадку не решить. Ошибка. Очень большая ошибка – это видно невооруженным глазом. Что это может значить?

– У тебя было несколько часов, чтобы найти ответ, – ядовито прошипел Тадеуш. – Я был озабочен тем, чтобы не сдохнуть.

– А разве змея – не та самая разгадка? – непонимающе спросил Дэвид.

– Змея – всего лишь факт, а не разгадка. Что Нэнсис хотела этим сказать?

– Наверное, что «Голем» скрывал змею и занимался всякими нехорошими делами, используя технологии «Венета», – ответил Дэвид.

– Чушь. Нет, конечно же, нет. Это было бы слишком просто, да и смысла никакого. – Андрей задумчиво поглядел на Тадеуша. – Если я воспользуюсь логикой, ты не станешь возражать? Или у тебя на нее монополия?

– Если твоя логика такая же, как твои шутки, можешь не рассчитывать на удивительный результат, – фыркнул Тадеуш, подперев спиной огромную пластину стальной чешуи на змеиной шее.

– В разгадке должна содержаться новая загадка и новые координаты, – задумчиво сказал Андрей. – А новая загадка должна выходить из смысла, показанного нам. То есть это не змея, а то, что Нэнсис хотела сказать нам, показав змею.

– Что она очень страшная? – предположил Дэвид.

Тадеуш обреченно покачал головой и согнулся пополам, он так и не мог отдышаться.

Голова дроида лежала на боку, разинув клыкастую зияющую пасть. На ее затылке блестела длинная стальная чешуя с острыми краями, кое-где погнутая и оттопыренная. На одну из таких Андрей закинул пиджак, по обе стороны головы были распахнуты выпуклые сферические глаза. Они так и не закрылись, когда голова отлетела от тела, раскидывая острые искры в стороны. Дэвид склонился к поверхности прозрачного глаза, оценивая белизну собственных зубов. Поверхность блестела и хорошо показывала его отражение, но, если присмотреться, прозрачность мягкой субстанции уходила вглубь и через нее были видны мелкие схемы в голове. При прикосновении она липла к коже и походила на желе. Дэвид пощупал в разных местах и сделал вывод, что кое-где она уже начала твердеть. Огромный глаз нависал сверху, закругляясь аккурат у его макушки и искажая контуры тела в забавные завитки, будто бы Дэвида затягивало в какую-то глубокую воронку.

Если обойти глаз с правой стороны, дальше тянулась длинная раскрытая пасть, из которой выскакивали острые клыки, а между ними вываливался длинный черный язык из нановолокон, который уже потерял свою форму и распластался по песку бесформенным ковром. Дэвид пробовал его на прочность своим ботинком еще до того, как ему наложили швы, и тогда он показался ему очень мягким. Сейчас на языке сидело два игрока в прочных облегающих комбинезонах и показывали охотничий жест победителя – два скрещенных мальца у виска. До них там уже пересидело куча таких, сливающих в сеть свои храбрые приключения. Некоторые даже отваживались браться за клыки, прыгая на языке и вставая в зубастой пасти во весь рост. Вот будет забавно, если она захлопнется.

– Эй, господин! – кое-кто покорил вершину, возвышаясь над остывшими серыми мозгами большой змеи, они уже подсохли и покрылись мелкими черными трещинами. Тощий мужчина с большими хитрыми глазами и совершенно блестящей лысиной перевалил туловище через стальной обод черепа, беспечно свесив ладони вниз. Он то и дело сжимал-разжимал пальцы, доставая до мёртвого денрового ядра. Ядро было холодное и мужчина каждый раз корчился, одергивая подушечки пальцев. – Оглох, что-ли?

– О, позвольте ответить за него, – Дэвид узнал в помятом дроиде Вильгельма. Тот стоял рядом с человекоподобным дроидом с оторванной ногой и одним потухшим глазом. Вильгельм подпирал его собой и не давал упасть. – Да, он оглох. Мой удивительный друг лишился сенсоров слуха. И, по всей видимости, части ценнейшей ноги. А что вы хотели, смелый авантюрист?

– А ты не похож на нормальную железяку, – барабаня подушечками пальцев по мертвому мозгу змеи, сказал лысый мужчина. – Сзади похож на насосную станцию, у меня такая на лодке была.

– Но-но-но! – Вильгельм проткнул воздух пальцем, покачав им туда-сюда. – Мой внешний вид продиктован исключительно чувственными порывами индивидуальности… и пусть моя скромная внешность не вводит вас в заблуждение. Я такой же гражданин, как и вы!

– Скажи мне, гражданин. Что говорит Нэнсис о таких штуках? – мужчина перестал барабанить пальцами серое вещество и крепко хлопнул по нему ладонью, и тут же одернул, обжегшись холодом. – Черт… хватает будь здоров. – мужчина сощурился, пытаясь оценить интеллект Вильгельма. – Вам разрешено подключаться к «Маррет» на время гона. Ты должен знать.

– Свет знаний доступен каждому. Органических представителей граждан так же не обошла эта привилегия. «Маррет» открыт….

– Директива ордена срединности больше восьмиста страниц, а я читаю медленно, – не дав Вильгельму договорить, перебил мужчина и сплюнул в сторону. – Твои извилины будут побыстрее. Я вижу, как они светятся у тебя в голове, в отличие от этих, – на этот раз палец прикоснулся к серым мозгам осторожно, – Так что, подсобишь?

Вильгельм осторожно оглянулся, отметив, что остальные дроиды, коих, на удивление, осталось в пустыне не так много, заняты кто чем: кто-то разбирал по кускам хвост змеи, кое-кто отправился в остальные сосуды «Магуро», некоторые искали части своих тел под кучей обломков и камней, неся некоторые под мышкой, остальные сдались докторам. Совсем рядом обосновался дроид, обтянутый кожей и очень похожий на человека. Вильгельм так бы и решил, если бы тот не оголил поверхностные сенсоры, воткнув их в обшивку тела змеи. Он проводил анализ, стараясь нащупать отгадку.

Вильгельм не дал своему приятелю упасть, когда тот сделал неудачную попытку шагнуть вправо на одной ноге:

– Благодарю за высокую оценку моих аналитических способностей, – Дэвиду показалось, что Вильгельм сказал это с каким-то смущением. Интересно, если бы он был человеком, покраснел бы? – Воистину, их труд колоссален и огромен, и к данным произведением творческой мысли они относятся крайне неоднозначно. То, что орден относится к дроидам в некотором роде негативно… – тут Вильгельм сделал паузу, производя расчёты и кое-какой анализ текста. – Да, это не для кого не секрет. Данное произведение искусства… а это произведение искусства вне сомнения! – напыщенно произнес Вильгельм. – Орден против подобных изобретений, по их мнению, крайне опасных и безумных. Но вне сомнения, они считают их гениальными. Как и того, кто сотворил их.

– Ты про этого старикашку что ли? – уточнил мужчина. – Главу корпорации «Голем».

– Видимо, что так.

– Какой-то совсем злой гений получается, – ухмыльнулся он.

– О, мой дорогой друг! – У Вильгельма была удивительная способность находить себе друзей. – Пусть будет вам доподлинно известно, что гении могут быть только злыми. Ведь полет мысли вырывается из серой, унылой обыденности…

– Если белый кролик нагреет меня на триллион монеро, я лично достану его из-под земли и снесу ему рыжую башку, – по блестящей лысине прилетел звонкий шлепок, и на вершине показался еще один мужчина, не такой модный, как первый: на нем болталась запыленная футболка, рваные лоскуты которой свисали с потного тела, всего в ссадинах. Белая ткань обагрилась кровью, копотью и рыжим песком.

– Нэнсис обещала заплатить, значит, заплатит, – ответил его лысый друг.

– Откуда у рыжухи столько бабла? Платит старик. Она только убегает.

– Так к чему ей вообще эта чехарда?

– Кто знает, что творится в голове у этих баб? – пожал плечами тип в рваной футболке. – Она хочет, чтобы ее догоняли. Мне плевать зачем. Главное, за это хорошо платят.

– С чего ты решил, что хорошо отгадываешь загадки? – рассмеялся лысый. – Посмотри на него, – он указал на Вильгельма. – Читает быстро, знает всякое, а несет всякую ерунду.

– Возражаю! – отозвался Вильгельм, его глаза часто мигали, прочесывая сеть. – Я в процессе познания.

– Посмотри вокруг – забавный видок, да? Все разнесло к чертовой матери. Я пересек пустыню, бежал от гигантской ящерицы и выжил не для того, чтобы потом остаться с голой задницей. Мне заплатят. «Голем» или эта рыжая баба – мне плевать. Если она хочет, чтобы ее догнали, ее догонят. И пусть сдается, как обещала. Не стоит меня злить. Моя бывшая, между прочим, тоже хотела, чтобы ее догоняли, только платить все равно приходилось мне. Забавно, что сейчас все по-другому. Ха.

Андрей порылся в кармане пиджака, выудив помятую пачку сигарет. Оставалось ровно три штуки, и сейчас он намеревался использовать все остатки вплоть до влажного фильтра. Он немного отошел и присел прямо на песок, выбрав место, где стекла поменьше. В самом эпицентре, где взорвалась змея, песок сплавился и торчал неровными остриями из-под грунта.

Дэвид замялся, явно желая подойти ближе, или даже присесть рядом, но вид сигареты внушал в него ужас, и он не решался. А Андрей не решался поджечь ее, хотя уже подал повышенное количество энергии на браслет, накалив встроенный прикуриватель докрасна.

– Я встретил Патрика по пути сюда, – неуверенно промямлил Дэвид.

– Рад, – устало ответил Андрей без особого энтузиазма. – Как он поживает?

– Он мертв. Его переехало что-то посередине и полностью раздавило. Только руки остались и ботинки. Ботинки у него тоже хорошие. Руки, правда, лучше… – Дэвид перемялся с ноги на ногу. – Его никто не убирает. Он лежит там, в пустыне, и пахнет. Меня это беспокоит. Может, нужно с ним что-нибудь сделать?

– Это не твоя работа, – Андрей разломил сигарету пополам и выбросил на расстояние метра от себя. – Свою работу ты выполнил, и очень хорошо. Пусть другие выполняют свою.

Дэвид помялся еще немного, решив не ходить вокруг да около:

– Я досье ваше прочитал.

Андрей замер ненадолго, а потом достал вторую сигарету и тоже начал вертеть ее в руках, разглядывая:

– До сих пор считаешь, что я обманщик?

– Нет… я… – Дэвид хотел извиниться, очень хотел, правда. И сказать, что был не прав, и добавить еще несколько слов про его отца, очень эффективного и доблестного героя, который сделал очень много хороших дел и спас кучу жизней, но вместо этого внезапно даже для себя спросил: – Кто такая Есения?

Андрей перестал крутить сигарету в руках, поджег ее и закурил:

– Жена.

Дэвид сделал осторожный шаг назад. Перед его глазами задымилось, и стало немного тревожно. Но запаха он не чувствовал, потому как ветер дул в другую сторону. Пока что хорошо, пока что безопасно. Любопытство заставило его остаться на месте, несмотря на возрастающую тревогу. Дэвид хотел бы сказать пару слов соболезнований, и еще раз извиниться. Правда, не знал, за что, просто возникло такое желание, но он совсем не мог подобрать слов. Поэтому глупо спросил:

– Это все, что осталось?

Андрей провел пятерней по засаленным длинным волосам:

– Скажем так, из меня вышел не очень хороший отец. Наверное, это у меня наследственное.

– Почему? – удивился Дэвид. – Разве Артем Коршунов был плохим отцом? Он бросил вас?

– Да, совершенно бессовестным образом. Он погиб, когда мне было два года.

– А вы его помните?

– Очень смутно.

– А я вот не помню своего, – Дэвиду почему-то захотелось быть откровенным. – Некоторые говорят, что он был просто экспериментом. Его даже как человека не было.

– Что ж, твой отец оказался чуточку честнее.

Сделав еще одну глубокую затяжку, Андрей выдохнул густой дым ноздрями, на мгновение став похожим на огнедышащего дракона. Потом затушил сигарету о песок и выкинул, точно так же как первую:

– Брось, – сказал он, поманив рукой Дэвида. – Лучше сядь. Мне нужна твоя помощь.

– Какая? – спросил Дэвид, сделав два осторожных шага вперед.

Он опустился рядом, поджимая с подозрением ноздри. Через пару секунд он расслабился, не почувствовав запаха табака. Это были какие-то другие сигареты, не классической марки.

– У тебя есть удивительная способность попадать в самую точку, – Андрей подогнул ноги, кинув локти на колени. – Твои наблюдения наталкивают меня на нужные мысли.

– Ну что вы, господин Корушнов, – стушевался Дэвид. Щеки его были красными, то ли от лихорадки, то ли от смущения. – Я не умею делать того, что вы говорите. Стреляю я метко, но загадки разгадывать у меня совсем не получается.

– Может, я неправильно выразился. Твои замечания бьют точно в цель. Не обязательно разгадывать загадки. Главное, чтобы они достигли нужных ушей. Моих, – пояснил Андрей, стараясь тщательно подбирать слова. Обидеть Дэвида можно было легко, и Андрею совсем не хотелось этого делать. И вовсе не из-за того, что тот мог дать сдачи. Может, он просто слишком устал? – Скажи что-нибудь про Нэнсис, про эту змею. Все что угодно.

Дэвид задумался, нахмурив крепкий лоб. Лихорадка была в самом разгаре, и крупные капли пота стекали по сгоревшей на солнце коже. Дэвид действительно старался думать, но у него не получалось.

– Я же уже говорил много слов в самом начале, – начал он оправдываться. – И даже вопросы задавал. Может, подойдет что-нибудь из этого?

– Нет, не подойдет, – Андрей наблюдал, как игроки начали разделывать мозги гигантской змеи. Ничем хорошим это не начиналось и, конечно же, ничем хорошим не закончится, но вставать на пути авантюристов было плохой затеей. Никто им в этом не препятствовал, полицейские охраняли периметр и не вмешивались в действия игроков. – Нужно что-то другое… знать бы, что.

– Может, измерить змею? Какая длина у ее хвоста? – спросил Дэвид.

– А тебе это зачем?

– Я… я не знаю, – Дэвид смахнул пот со лба. – Вы же сказали сказать первое, что придет в голову.

– Не совсем так… не важно. Все равно не то, – Андрей приподнял уголок рта. – Эта змея большая, но ее размер не имеет к разгадке никакого отношения.

– Жаль, – расстроился Дэвид. – А ее внутренности? Она очень сложная и ее трудно собрать. Тот мужчина сказал, что ее сделал злой гений.

– Злые гении, добрые гении, просто гении… много их сейчас на Марсе. Планета слишком мала, чтобы выдержать всех.

– А разве бывают просто гении? Вильгельм сказал, что гении бывают только злые.

– Вряд ли наберется много людей, которые изобретают что-то с намерением убить. Как правило, все что создается – создается с добрыми намерениями.

– Так думает Нэнсис?

– Нет… так уже думаю я, – вздохнул Андрей. – Все дело в том, в чьи руки потом перейдут разработки. Обычно эти люди начинают дело с войны, и как правило до гениальности им очень далеко.

– Значит, Вильгельм ошибся?

– Тебя это удивляет?

– Мне почему-то всегда казалось, что дроиды редко ошибаются.

– Ошибаются все.

– И все-таки мне кажется, что она какая-то не такая, – Дэвид стеснялся признаться, что согласен с Вильгельмом, и не хотел говорить это напрямую, надеясь, что Андрей и без того поймет. Он все-таки следопыт.

– Так кажется, потому что любая гениальность выделяется из серой обыденности. А все что выделяется, вызывает либо любовь, либо ненависть. Помнишь вспышку Бетельгейзе?

– Я маленький был тогда.

– Она была очень яркая, и многих напугала.

– Говорят, в то время несколько месяцев не было ночи.

– Да, некоторые говорили о конце света, хотя прекрасно знали о взрыве сверхновой, – ветер нагнал на лицо Андрея черные волосы и тот смахнул их резким движением головы, – Конец света так и не наступил.

– Я люблю ночь, потому что сплю, а спать очень приятно. Только темнота… если не закрывать глаза, она… мешает… – Дэвид постеснялся признаться, что боится темноты. Но Андрей должен был сам догадаться, он все-таки следопыт. – Но, если бы ночь исчезла на два месяца, я бы испугался.

– Так вот, представь, что вспышка Бетельгейзе – как изобретение. Яркое и запоминающееся, и ломает серую обыденность. День, ночь, день… а тут бах – и два месяца белого неба. Это вызвало страх, панику. Ненависть. Неприятные чувства, правда?

– Очень неприятные.

– Вот и гениальность вызывает неприятные чувства. Не потому что она злая, потому что выделяется. А многое, что выделяется – пугает и кажется злым. Понимаешь?

– Угу, – соврал Дэвид. – Значит, глава «Голема» просто гений?

– О, нет, – усмехнулся Андрей, задумчиво глядя вдаль – туда, где копошились игроки на фоне стальных обломков. – Эльтас Даррел как раз из тех, кого можно назвать злым гением. Судя по тому, сколько дроидов сейчас на Марсе, он с самого начала задумывал убить всех.

Дэвиду было безумно приятно, что Андрей говорит с ним о таких вещах. О гениальности, об изобретениях, об умных людях, вспышках сверхновых и все такое. Он мог бы разделить эту беседу с кем-то более подходящим, с каким-нибудь дроидом, или игроком, который натащил в пустыню кучу приборов и роется сейчас во внутренностях механической змеи. Или хотя бы с Тадеушем, который выглядел капризным и маленьким, но был следопытом, и уж точно умел думать лучше него. Только Андрей сидел сейчас рядом с ним и разговаривал, будто он его коллега. Поэтому Дэвид старался соответствовать моменту, и умудренно кивал всему, что Андрей говорил, даже если ничего не понимал.

– Это змея слишком большая. Вот если бы она была немного поменьше, она смогла бы ловить кротов, – со знанием дела рассуждал Дэвид. – За городом много кротов, у самого моря. Они таскают морковку и спасу от них нет.

– Кроты не едят морковь, они питаются червями и насекомыми. И змеи не ловят кротов.

– А вот неправда, – резко возразил Дэвид, лихорадка подстегнула его возмущение. – После них все грядки перекопаны и все торчит, и урожай гибнет. Вся морковь покусанная и гниет.

– Как пожелаешь.

– И вообще, все должно быть на своих местах, – Дэвид говорил сейчас Андрею то же самое, что Кубику совсем недавно. – Орлы должны летать в небе, жуки копошиться в земле, а змеи есть мышей и кротов. А эта змея слишком большая для полезного дела.

– Да уж, та еще ошибка… – становилось холодно, Андрею отчаянно захотелось горячий кофе и удобную постель. Все уже собирались в город, видимо, пора и им.

– Очень большая ошибка. Совсем не полезная и не функциональная. Как ее исправить?

Андрей оторвался от созерцания темнеющей пустыни и повернул голову, пристально посмотрев на Дэвида. На его губах появилась улыбка, очень быстро она перешла в ухмылку, а потом в смех. Андрей смеялся и смеялся, лихорадочно и нервно, чем вызвал у Дэвида полнейшее недоумение.

– Почему вы смеетесь, господин Коршунов? – обескураженно спросил он. – Я сказал что-то забавное?

– В разгадке должна быть новая загадка и координаты, – успокоив дыхание, ответил Андрей. – Тело – это сосуд, которое злые гении наполняют ошибками. Это разгадка. Человечеству не выжить, если не исправить их. Вопрос – как?

– Обычный вопрос, – пожал плечами Дэвид. – Это первое, что приходит в голову. Приходит… – опешил Дэвид. Неужели он сказал именно то, что Андрей хотел услышать?

– Ты прав. Первое, что приходит в голову. Но никто не задал этого вопроса, кроме тебя, – Андрей по-свойски обнял Дэвида за плечи правой рукой, и тот смутился. На Андрея это было совсем не похоже. – Теперь у нас есть вторая загадка. Осталось только узнать координаты… погоди-ка…

– Эй! Что? Что там у тебя? Чего ты смеешься? – Тадеуш возник буквально из ниоткуда, зная, что наберется совсем не много случаев, когда Андрей обнажал свои зубы, и еще меньше, когда это была улыбка.

– Я совсем не сомневался, что ты появишься вовремя, – ответил Андрей гораздо тише, чем мог бы. Он не хотел, чтобы их кто-то услышал, и Тадеуш мгновенно принял правила игры, поумерив свой пыл и подойдя ближе довольно беспечно. Он спрятал руки в карманы и пару раз пнул ботинками песок. – Дэвид повредил руку и теперь его терзает лихорадка. Хорошо бы ему отдохнуть пару дней, но тогда меня совершенно некому будет охранять. Не хочешь проехаться до третьей загадки моим телохранителем?

Глава 4. Телохранитель

Ветер свистел и выл, переливаясь грустными мелодиями скорби. Он трепал черные подолы скромных платьев и длинные волосы, падающие на бледные лица. Слезы. Крупные, прозрачные, похожие на хрустальные или ледяные, застывшие на холоде жгучей утраты.

«Что потеряли мы сегодня?»

Крупицы золота…

Что будем мы помнить о них?

Все…

– Мы никогда не забудем о них. Никогда.