Хрупкие вещи

Екатерина Юргель

Хрупкие вещи

Хочется поблагодарить мою замечательную семью: родителей, детей, супруга – за поддержку и вдохновение, моего редактора Дану Курскую за советы и чуткое отношение и моего иллюстратора за глубокое понимание образов.

Иллюстрации: Ангелина Смородина

© Юргель Е.Н., текст, 2025

© Смородина А., иллюстрации, 2025

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2025

Хрупкая решимость

Книга стихотворений Екатерины Юргель «Хрупкие вещи» – торжество образности. Образов целая россыпь, они как бусинки на бусах составляют прекрасное гармоничное целое. Юргель – абсолютный поэтический интроверт. Всё в её стихотворениях происходит внутри. От страницы к странице она открывается нам, и мы наслаждаемся душевной красотой человека и его строк.

«Хрупкие вещи» – название верное. В слове хрупкость много смыслов. В книге подчёркивается тот смысл, где на первом месте тонкость и изящество. Цитировать строки Юргель приятно. Они всегда не банальны, чувственны. С первого стихотворения видно, что поэт будет расширять привычные рамки, искать, предельно насыщать метафоры новыми смыслами.

Ангелы тоже курят и по ночам рыдают,Слушают Боба Марли, кутаясь в сизый дым,Ездят чужим маршрутом в лязгающем трамваеИ подчищают память тем, кто не был любим.

Тут, конечно, стоит отметить некоторые качества, которые вполне проявляются на таком маленьком объёме. И жажда совместить несовместимое, и движение мысли, и особое движение, где суть прячется в изломе слов, в поворотах структуры, и нервная, но в то же время очень стройная ритмическая структура.

Пройдя через пекло нескольких четверостиший, автор делает вывод:

Спят иногда тревожно ангелы, как и люди,Видят порой кошмары в чёрных холодных снах.В жизни бывает часто – ангелы тоже любят,Ищут ответы в книгах, в сердце, в твоих стихах.

В такой концовке от такого начала мы можем проследить формальное мастерство. Образ ангелов развивается, не просто оплетается подробностями. Образ в динамике. Очеловечивание божественного – один из тех приёмов, которые Юргель использует часто, и они ей отменно удаются.

В любых стихотворениях всегда привлекают те места, где автор как будто нехотя открывает себя, показывает своё лицо, объясняет свои привычки, намечает дорогу к своему личному миру. Ведь чтение стихов – это разговор с поэтом. И необходимо проникнуться собеседником. Юргель даёт нам такую возможность.

Чуть нервная, ведь скоро Новый год,Гирляндами и ёлками красуясь,А я опять фиксирую в блокнотЦветную суматоху узких улиц.

Здесь очень зримая картинка, в которой автор – такой беззащитный, со своей наблюдательностью, со своим методом жизни. Юргель умеет разглядеть прекрасную, цветную суматоху. И мы вместе с ней глядим на мир сквозь призму романтического взгляда.

Несмотря на то, что Екатерина Юргель несомненная сторонница классической русской поэзии, корни её крепко держатся за великую русскую поэзию в её лирической части, она не зажимает себя в технические тиски. Ей важнее ветер, который раздувает строки, как листья, превращая их в паруса. Ей важнее ветер, который чуть корёжит рифму, делая целое более живым, дышащим, естественным:

В песчаном море засыпает вечер,Скользит меж пальцев ледяной водой,Когда-нибудь я стану безупречной,Хотя пока с трудом даётся вдох.Границы стёрлись у зимы и лета,Здесь ночь горчит, стирает берегаМорей иссохших, и летят по ветруМои слова, чтоб лечь к твоим ногам.

Екатерина Юргель – поэт очень смелый. Смелость её не в крике, не в формальных экспериментах, а в попытках предельно расширить образный ряд. Она разбивает привычную лирическую органику, понимая, что в ней так или иначе попадёшь на моральный штамп. Посмотрите, как она вплетает почти технологический образ в стихотворение, выросшее из осенней ностальгии.

Осенний вечер.Какая роскошь.Расплавлен медью.Сбежать на площадь.Пусть дней поменьше и ночи дольше,Но где-то в сердце сломался поршень.Качает, скачет кобылой сивой,Дождит, а значит, рыдают ивы.Влюбиться в осень, сбежать не глядя,И абрикосом на серой гладиС огнём играетШальное солнце.Так Христа радиПускай сорвётсяС ветвей корица, шафран, багрянец —Продолжит осень свой дикий танец.

Екатерина Юргель отстаивает право человека быть сложным. Многие её стихи исповедальны, в них бьётся ранимая душа, но в этой ранимости скорее сила, нежели слабость. Сила эта в том, что, касаясь очень тонких тем, автор не только соблюдает художественную деликатность, но и находит свой синтаксический и лексический облик. Ей удаётся сразу пустить свою поэтическую лодку по волнам, и в этих волнах она находит путь, изящно петляя, но не сбиваясь с курса:

Поверь, так просто взять и разлюбить,Закрыть глаза – и не было печали,Но памяти тонюсенькая нитьЗакрутится колечком обручальным.

Словарный запас автора богат, инструментарий разнообразный. Хочется, чтоб люди, читая эту книгу, испытывали солидарность, общее желание приобщаться к красоте и почитать добро и любовь.

Нельзя не отметить, что каждое стихотворение снабжено иллюстрацией Ангелины Смородиной. Это не просто оформление, это контрапункт, прекрасная полифония.

Прежде чем выпорхну в синие сумерки,Хочешь послушать весеннюю сказочку?Даже влюблённые вторят безумию,Что было вымыслом, правдой окажется.

Эта книга – правда. Правда чувств, правда страсти, правда человека, выбравшего слово. Я уверен, что она заинтересует поклонников поэзии, заставит запомнить это имя, а тех, кто следит за творчеством поэтессы давно, порадует новой встречей. Её хрупкая смелость – её отличительная черта. Сложный человек – силён. Поскольку в нём дух превалирует над всем остальным.

Максим Замшев,

Главный редактор «Литературной газеты», Председатель Правления МГО Союза писателей России, Президент «Академии поэзии», член Совета по развитию гражданского общества и защите прав человека при Президенте РФ

Ангелы

Ангелы тоже курят и по ночам рыдают,Слушают Боба Марли, кутаясь в сизый дым,Ездят чужим маршрутом в лязгающем трамваеИ подчищают память тем, кто не был любим.Ангелы тоже смотрят летом в ночное небо,Ждут от него намёков, символов и звонков,В съёмных квартирах снова передвигают мебель,Крыльями ловят солнце, звёзды и мотыльков,Ангелы тоже помнят и обрывают молчаВсех луговых ромашек белые лепестки,Знают, что даже капля камень бесплодный точитИ что летать умеют те, кто душой легки.Спят иногда тревожно ангелы, как и люди,Видят порой кошмары в чёрных холодных снах.В жизни бывает часто – ангелы тоже любят,Ищут ответы в книгах, в сердце, в твоих стихах.

Позывной

Твой позывной «Февраль», ломаются законы,И горизонты дней – в огнях седой зимы,Как будто бы вчера, как будто бы не домаПод снегом стали мы слепы, глухи, не мы.В закатах полыхать и прятаться в застенках,Отсвечивать зеркал драконьей чешуёей,Чтоб сумеречный сон в сиреневых оттенкахОкутывал наш мир под призрачной луной.Ты снова далеко, и вечность,Предположим,Не так уж глубока, не монотонна грусть,И зимняя хандра совсем не безнадёжна,Когда слетает пар с твоих холодных уст.И я, как мотылёк – на свет от сигаретыСквозь синие снега и миллиарды лет,Без устали, без сна, в безоблачное лето,Где наш безбрежный мир меняет силуэт.

Снег

Привычкой слушать, а не созерцатьВ кромешной тьме закладывает уши.Найти шута и быть ему под стать —Оберегать непроданные души.А снег назло всё продолжал идти,Или не снег, а морось, прямо в небоСигналом чётким – сбившимся с пути,Как брошенный на Рубиконе жребий.Метелью снов закрашивал дома,Мосты, дороги, силуэты, лица,Дарила нам тревоги ароматНарядная, как барышня, столица —Чуть нервная, ведь скоро Новый год,Гирляндами и ёлками красуясь,А я опять фиксирую в блокнотЦветную суматоху узких улиц.

Вдох

В песчаном море засыпает вечер,Скользит меж пальцев ледяной водой,Когда-нибудь я стану безупречной,Хотя пока с трудом даётся вдох.Границы стёрлись у зимы и лета,Здесь ночь горчит, стирает берегаМорей иссохших, и летят по ветруМои слова, чтоб лечь к твоим ногам.Но ты, мой друг, как лёд, рационален,И, чтоб прервать чудовищный кошмар,Я на правах пронзительной печалиБез устали смотрю в стеклянный шарСтального неба, снег ловлю губами,Но горизонт так холоден и пуст,И вот между молчанья берегамиБушует океан забытых чувств.

Сквозняки

А где-то далеко, на севере от рая,В стране простых вещей, непринуждённых слов,Весной не тает снег, и я тебя не знаю,И верю, что пока на свете есть любовь.Она ещё жива, она – покой и нежность,И в сердце только здесь хранится огонёк,Он теплится, горит, чтоб под покровом снежнымСтал ближе человек, который был далёк.А ветер рвёт с цепей осенние простуды,Не спрячешься никак от диких сквозняков,Здесь не было тепла и никогда не будет,Лишь звёзды дарят свет на дне твоих зрачков.А где-то лай собак и крик бессонных чаек,И шум седых морей без берегов, и намМосковская зима не кажется печальной.С тоской уходит ночь в предутренний туман.

Раны

Алым стягом любовь полощетсяНа ветру – танцующим, рваным,Нам играть с огнём куда проще,Чем потом зализывать раны.И терять куда как быстрее,Чем потом искать, без разбораДоверять бывает сложнее,Чем подслушивать разговоры.Мне не выстроить эту стену,Под ногами кончились камни,Я пускаю солнце по венам,Луч – как молот, я – наковальня.

Улица

Улица стремительно льётся в море,Убегает, милая, я за ней.Городок как будто нерукотворный —В переливах звёзд и ночных огней.Моросит ли дождь, или солнце льётсяПо разбитым каменным мостовым,В царстве фантастических диспропорцийТак легко себя ощущать живым.Так легко дышать и не знать обмана,Понимать на птичьем, и тишинаУпадёт в ладони небесной манной,Всколыхнётся нежность с самого дна.И куда упрятать бы эту нежность,Сохранить на память куском стекла,Летом на просоленном побережьеСтанет сиротливо, темно и снежноВ миг, когда поймёшь, что любовь ушла.

Карандаш

Такая тишь, что слышно, как шуршатВ сухих былинках мураши и осы,Иссякнет резко золотая осеньНа острие Его карандаша.Такая тишь, что слышно, как в травуС коротким треском яблоки ложатся,От утренней прохлады стынут пальцы,Которыми с куста шиповник рву.А днём погоды – молоко и мёд,Так сладок ветер, уносящий листьяИ птиц на юг, уже темнеет быстроИ по ночам колючий дождик льёт.Картина маслом: умирает мигТой осени, что трепетна вначале,Нам горизонты оголяют дали,Октябрь пишет зимний черновик.

Тюль

Мы к осени всегда меняем тюльНа знак уюта – клетчатые шторы,Не утихают дождь и разговорыО том, какой горячий был июль.По ягодам дождинки, как по льду,Собрать бы – да нелепая погода.И отражает серость небосводаВода в заросшем крошечном пруду,В неторопливом, тихом сентябреМы вязнем, словно окуни в трясине,Горят в тумане огоньки малиныНемым воспоминанием о жаре.Что остаётся нам с тобой? СчитатьОсенние цветы скупого солнца,Ловить на лужах признаки морозцаИ собирать у яблонь благодать.

Рассвет

Без воздуха, без возраста, без имени…Ночное марево рассвет у завтра выменял,Как много нас, погрязших в одиночестве,Без прошлого, без дома и без отчества.Рассвет плывёт по комнате ссутулившись,Прольётся соком апельсиновым по улице.В раю безжизненном без роду и без племениБезвременье, где не было и нет меня.В часах песочных лишь секунды вечной памятью,Я билась в стёкла, только время не исправить мне.Перед рассветом ночь темнее, не случайно ли?Чтоб мы с тобой не переполнились отчаянием.

Привет

Привет, я дома, белоснежный пляж!Всё в этой жизни точно поправимо,И пальцы, что сжимают карандаш,Очертят на бумаге призрак дыма…Вот море убегает, чуть шурша,Перебирает свет на дне и камни,И мысли, словно след карандаша,Мне заново рисуют смех и память,Мой тихий голос, сорванный зимой,Сиреневую даль и шёпот леса,Осколок неба бело-голубойРазрежет туч холодную завесу.