Наблюдатель

Ю_ШУТОВА

Наблюдатель

Наблюдатель

Жало клинка подрагивало прямо у меня перед глазами. Хищно, жадно. Оно требовало моей крови. Оно мечтало пробить мой череп, вонзиться в мозг. Я почувствовал металлический вкус на языке, будто лезвие, скрошив зубы, уже вошло мне в рот. Противный вкус. Хотя сталь была прекрасной ковки, многослойной, можно бы сказать: дамасской, если бы на этой планете был Дамаск.

– Ну что, будешь брать?

Оружейник Яхмос крутнул кистью, и меч в его руке описа̀л быстрый круг, застонав от разочарования – он не получил свою жертву. Свою жратву. Голодная скотина!

Я развел руками:

– Не буду, дружище. К чему он мне? Я всего лишь наблюдатель. Да и длинён он для меня. У нас, знаешь, сказки есть, где всякие колдуны на подобных дрынах летают, только деревянных. Мне б лучше летающий.

Яхмос небрежно сунул эспадон в стойку к таким же красавцам, чьи клинки были украшены затейливой вязью, а рукояти обмотаны самой дорогой кожей.

– Не будет он… – проворчал, снимая фартук, и добавил громче, – дурак ты, Майк, а не наблюдатель. Это сегодня у тебя статус. А завтра всем плевать на него будет. И не факт, что не я первым приду тебя убивать. И чего ты не убрался отсюда?

Он топал тяжелыми босыми ступнями по полу мастерской, что-то перекладывал, открывал и закрывал ящики, полные смертоносного железа. В круглых глазах светилась настоящая любовь. Он проводил широкой ладонью по колчанам и прикладам арбалетов, будто гладил пушистые спинки домашних любимцев. Словно прощался с ними, отдавая в добрые руки. Последнее время его товар был самым ходовым в столице. Колокольчик на двери то и дело звякал, впуская очередного любителя острых кинжалов, длинных ножей, моргенштернов, а то и настоящих «зениток» – многозарядных арбалетов, установленных на подставке-вертушке и менявших угол наклона с помощью шестеренной передачи. Правда, к такой пушке нужен целый расчет, в одиночку не управишься, и стоит такая машинка ой как дорого, но желающих прикрыться с воздуха хватает – иной раз на «зенитку» сбрасываются целым кварталом, ставят на самой высокой крыше.

Я живу в двух шагах от мастерской оружейника, дружу с ним, пожалуй, год, а то и больше, и все это время вижу, как вооружаются соседи, обитатели окраин, приезжие. В его мастерскую и жители гор спускаются. И ни один не уходит с пустыми руками. Вот это меня удивляет: Яхмос продает оружие потенциальным врагам. И никого это не волнует. Сегодня они мирно торгуют, а завтра будут резать друг другу глотки. Война назначена и состоится строго по расписанию.

Колокольчик коротко блюмкнул: дверь плавно открылась. Фигура в темном плаще и надвинутой на глаза шляпе беззвучно перетекла через порог. Яхмос сморщил нос, принюхался. Слегка поклонился:

– Уважаемый Фтах, рад приветствовать.

Фигура качнулась, возможно, это тоже был поклон, плотные по̀лы разошлись – плащ превратился в широкие кожистые крылья. Из-под них высунулась тонкая рука, сдвинула шляпу на затылок. На меня уставился круглый желтый глаз с вертикальным зрачком.

– Почему он здесь?

Голос нельзя было назвать приятным: сиплый и какой-то клокочущий одновременно. Вроде перегретой скороварки: внутри булькает, а наружу, присвистывая, вырывается пар. Высокомерие, вот что кипело внутри этого голоса. И спрашивал он обо мне, как о постороннем предмете. Лишнем и неуместном, как… ну не знаю, как лоток зеленщика в оружейной лавке.

Яхмос сложил руки крестом, прижав ладони к груди. Верхнюю пару рук. А ладони нижней пары, более короткопалые и мозолистые, способные при необходимости стать второй парой ног, выставил перед собой. Жест самого что ни на есть почтения к говорящему.

– Уважаемый Фтах знает, что наблюдатель не смог покинуть планету в указанный срок из-за проблем с… э-э-э… – он глянул в мою сторону, словно надеясь на подсказку, но по правилам местного этикета «предмет обсуждения» не имел права голоса.

Нарушать правила я не собирался, поэтому безучастно пялился в стену.

Крылья распахнулись, явив богато расшитый камзол, короткие кюлоты, плотные икры с редкой седоватой порослью и пятипалые когтистые лапы, совсем как у летучей мыши. Сородичи уважаемого Фтаха предпочитали спать, зависнув вниз головой. Вот только у наших летучих мышей, даже мифических, нет третьей пары конечностей – холеных, с тонкими пальцами и наманикюренными ногтями.

– Почему он здесь? – повторил крылатый.

Он выделил последнее слово, и стало понятно, что ему не нравится мое нахождение именно в мастерской оружейника, а на то, что я застрял на их планете, ему наплевать.

Яхмос продолжал держать почтительную позу, но что-то неуловимо изменилось. Вместо ремесленника, принимающего богатого и, вероятно, постоянного клиента, перед посетителем стоял хозяин. Хозяин дома, территории, где только ему решать, кого пускать, а перед чьим носом и дверь захлопнуть.

– Он мой друг.

Короткая пауза, меняющая акценты.

Просверк колец с драгоценными камнями – пальцы гостя скрещены у сердца – короткий кивок в мою сторону:

– Мое имя Фтах Да-Атѐм, третий лорд шестого колена рода Да-Джа̀у. Назови свое почтенное имя, господин.

Будто не знает. Но таковы правила этой, все еще сидевшей в средневековье цивилизации. Повторяю с точностью зеркального отражения: ладони к груди, поклон. Главное, не опустить голову ниже, чем уважаемый Фтах – я и сам уважаемый. По крайней мере, пока.

– Малколм Эрнани Перейра Фипсон, – хихикаю мысленно: «Что съел, у меня на одно имя больше, значит, тебе кланяться ниже, уважаемое шестое колено», – официальный наблюдатель Альянса Большой Земли на планете Тару-Брох.

Формальности… Любят они это. Местные в смысле. Обе расы. Раскланиваются, держа лица лопатой – как бы достоинство не уронить. Я тоже с этого начинал. Мое-то лицо такое официальное, прямо дальше некуда. Хуже, ну официальнее только у местных мелкотравчатых князьков – уж простите мне мою «закадровую» пренебрежительность – Владыки Семи Колен Тару, это босс летучек, ой, пардон, Ваше Велико, расы Тару, Повелителей неба, и Могучего Нефера Брох, это главный у скакунцов. И это не я им прозвища придумал. Сами они так друг друга величают – крылатые жители гор зовут бескрылых скакунцами, а те их летучками. А по-другому, как мелкотравчатыми, местных властителей не назовешь: все тут мелкое, и сама планетка, и суша на ней. Будто толкал тачку Демиург по космической колее, пер стройматериал для звезд и планет, угодило колесо в ухаб, ссыпалась горсть малая, и возникла планетка Тару-Брох. А на ней один единственный континентишка посреди океана, да и тот – горы, скалы, ущелья, да пяток узких долин. Так и живут здесь – одни понизу городки да деревни строят, другие поверху на пиках гнезда вьют. Шучу. Замки строят.

Что-то шучу я нынче много. Не со страху ли? Прав, ой как прав, Яхмос, друг мой шестилапый, должен я был убраться отсюда, пересидеть этот их межрасовый мордобой на орбите. И устав наблюдателя так велит, и соглашение между Тару-Брох и Землей. Но человеки и инопланетники предполагают, а Бесконечная Сингулярность смеется. Шатл поломался. И Сельма, инсин орбитального модуля, лишь виртуальными руками разводит: «Необходимые для ремонта агрегаты будут доставлены…» Будут, будут… Вот как раз через пару местных суток и будут. А махач начнется завтра с рассветом. Простая арифметика, в которой я должен уцелеть. Не дать себя укокошить. Отбиться и от Яхмоса с четырьмя мечами, и от уважаемого Фтаха с арбалетом, от любого, кто придет меня убивать. Когда у них крышу сорвет, я окажусь чужаком и для скакунцов, и для летучек – лишним, занимающем место, нужное другим. Пожирающим пищу, нужную другим. Поглощающим скудные ресурсы планеты.

Вот она, причина этих войн. Население растет – ресурсы истощаются. Новых взять негде, все освоено, и никаких америк тут не откроешь. И раз в пятьсот лет назначается Великая Битва – жесткая зачистка, в которой вырезается треть населения планеты. Сородичи Яхмоса кентаврами скачут по горам, убивая любого встреченного крылатого, без оглядки на пол и возраст, а летучки беспощадной саранчой сыплются с неба на города долин. А потом трубят «отбой» – они отряхиваются, зализывают раны, хоронят мертвецов и величают героев. И мирно живут дальше. Из-за этих зачисток, сметающих и детородную молодость и мудрую старость, они и сидят в своем средневековье уже не первое тысячелетие. И прогресса не видать. Замкнутая цикличная система.

А что Альянс Большой Земли? А ничего. Не вмешиваемся. Наблюдаем.

– … по чашечке хенкета… – влетает обрывок фразы в мой удрученный размышлениями мозг.

Завершив сделку, оружейник предлагает клиенту обмыть это дело ритуальной чашкой местного пива, слегка подогретого и вполне достойного. И вот уже на низкий столик водружена жаровенка, на ней большой кувшин, рядом миска с сыром. Мы опускаем свои зады на полосатые подушки, греем в ладонях круглые глиняные чашки, пьем.

– У тебя подвал есть? – Яхмос щурится мне в лицо, будто пытается считывать скрытую от него информацию.

Пожимаю плечами, и взгляд оружейника, вспорхнув, мотыльком мечется по комнате, перелетая со стойки с мечами к вороху стрел, оттуда к арбалетам и связкам тяжелых болтов. Возвращается к столу, следит за рукой, подливающей мне в чашку ароматный хенкет.

– Если есть, не вздумай там засесть, любой, кто придет в твой дом, будет тебя искать именно в подвале.

В его голосе забота, беспокойство за мою пропащую жизнь. Но почему я слышу другое? Почему я думаю, что он уже сейчас планирует мое убийство? Подвал у меня есть: глубоко ушедший в недра бункер, центр мониторинга планеты и связи с Сельмой. Вот только никакой системы защиты там нет: ни лазерных пушек, ни аннигилирующих экранов, ни хотя бы устаревших минных полей на лужайке вокруг особнячка. Тару-Брох – мирная планета. И будет такой до рассвета. Правда, от предыдущего наблюдателя мне достался бластер – маломощная пукалка, но все же оружие. Не знаю, зачем и как он его протащил, все инструкции запрещают ввоз оружия, не соответствующего уровню местной цивилизации. То ли слишком боялся, то ли был фанатом стрельбы по тарелочкам. Но эта игруха – единственная моя защита.

– Лучше вообще покинуть дом, – теперь я слышу совет уважаемого Фтаха, – все знают, где тебя можно найти, туда и придут.

Раз уж мы официально познакомились, формальности можно и отбросить, под глоток доброго пива, перейти на ты.

– И куда ты советуешь мне податься?

– В горы.

А какого ответа я мог ждать от летуна? Горы – среда обитания расы Тару, лучшее место на свете. Зеленеющие плато и спящие под снежным одеялом вершины, острые пики и бездонные пропасти, где вечно клубятся облака. Уютные пещеры, превращенные в дома и замки. Тару – счастливцы, способные видеть эту красоту под своим крылом. И каждый из них радостно пустит мне стрелу между лопаток прямо из поднебесья.

Опять пожимаю плечами:

– Разве что прямо в покои Владыки Семи Колен. Хотя и там… Вдруг какому-нибудь поваренку, которого не выпустили на бой по малолетству, захочется отличиться.

***

– Сельма, обзор! Столица. Панорама улиц.

Круговой экран дает полное впечатление, что я сам парю над городом.

Солнце встает… Взгляд скользит от дворца Могучего Нефера Брох, приземистого каменного здания, больше смахивающего на тюрьму, к окраинам. Улицы пусты. Только на крышах там и тут суетятся «расчеты зениток». Скакунцы ускакали в горы. Резать летучек. А вот и сами летучки. Черная стая, взмахи тяжелых крыл – смерть падает с неба.