Запретная мелодия. Любовь под гитарные струны. Книга первая

Я кивнула, смущённо, и, словно бабочка, вновь метнулась взглядом к парнишке. Неловкий взмах руки, словно прощальный салют с тонущего корабля, и я, подхваченная вихрем подруги, отвернулась, надеясь, что он не заметил, как моё лицо, отчего-то предательски пылает краской.

– Знаешь, у меня такое чувство, что папа притащил меня в этот Ярославль не просто так, – протянула девушка и тут же, обратилась к продавцу газировки. – Две колы, пожалуйста, и шоколадку.

– Ну конечно, не просто так! Он же приехал на смотрины к моему батюшке, разве нет? Или я что-то недопонимаю?

– Да не в этом дело… мне кажется, мы тут застрянем надолго. Чувствую, папа решил снова пустить корни в этом городишке.

– Вместе с моим отцом? Они что, теперь друзья не разлей вода, что и жить будут вместе?

– Ксюша, включай мозги! – Полина снова залилась звонким хохотом. – Не с твоим отцом, конечно. Я про город говорю, чует мое сердце, он снова хочет здесь осесть. Ярославль, понимаешь? Нашел, куда возвращаться…

– Здесь вполне сносно, да даже приятно! Сады цветут, выставки глаз радуют, да и в магазинах цены не кусаются. Конечно, это не златоглавая Москва, но и не затерянная в глуши деревушка, где на всю округу и десятка жителей не наберется.

– Я ничего не имею против твоего города, – Полина, глотнув шипящей колы, протянула мне вторую, запотевшую баночку газировки. – Просто в Москве вся моя жизнь. Хоть я и родилась здесь, но детские воспоминания почти стерлись из памяти, понимаешь?

Расплатившись, мы снова развернулись, устремляясь к сцене. Там уже кипела работа: словно муравьи, сновали рабочие, вынося массивные музыкальные инструменты, а в притихшем углу один из музыкантов колдовал над гитарами, настраивая их для товарищей. Но Антона Сергеевича по-прежнему нигде не было видно.

– Может быть это не так, и он действительно увезет тебя обратно, после нескольких концертов?

Блондинка в задумчивости повела плечом, словно приветствуя неведомых духов дороги.

– Эй, смотри, сейчас и вправду начнется настоящая жара! Может, уговорим кого-нибудь прокатить нас с ветерком? Ну, хоть кружочек?

В серых глазах Полины вспыхнули огоньки, будто маленькие диско-шары, отражающие в себе ночное звездное небо.

– Твой папа не устроит нам потом разнос?

– Да ладно тебе, это же байк-фест! Чем еще тут заниматься, кроме как жечь резину и ловить адреналин? Ты вообще когда-нибудь сидела на таком железном звере?

Я лишь беспомощно покачала головой, представляя, как мои волосы превращаются в один сплошной колтун после того, как я сниму с них тяжелейший шлем.

– Салют, красотки! – прогрохотал жизнерадостный глас Антона Сергеевича, словно фейерверк, разорвавшийся прямо над моим ухом. Его рука, весом с небольшую гирю, приземлилась мне на плечо, и потянула нас с Полиной в свои объятия. От мужчины веяло свежестью бриза, будто он только что вынырнул из океана, и дерзким коктейлем из мятной жвачки и кажется, виски. Мои брови буквально поползли вверх от такого забористого микса. Его взгляд, как луч прожектора, пронзил толпу и устремился туда же, куда и наши – к стае блистающих хромом и кожей байкеров. – Ну что, девчонки, захотели прокатиться?

– А можно? – Полина приподняла бровь с таким подозрением, словно отец предложил ей прыгнуть с парашютом без самого парашюта. Её взгляд скользнул к мотоциклистам, словно оценивая степень риска. Антон Сергеевич расплылся в улыбке, заразительной, как вирус хорошего настроения, и кивнул в сторону байкеров.

– А почему бы и нет? Тем более, вам, девчонки, повезло, я этих ребят знаю, – провозгласил он, отстраняясь от нас и лихо махнув рукой в сторону мотоциклистов. Те, словно ждали этого сигнала, рванули к нам, сбрасывая шлемы. И вот тут-то я и поспешила с выводами. "Ребята" оказались… э-э… ну, скажем так, ветеранами дорог с богатым опытом. Им явно перевалило за полтинник, а может, и больше. Двое высоких, черноволосых мужчин с таким энтузиазмом набросились на Антона Сергеевича, что я всерьёз испугалась, как бы они его не задушили в дружеских объятиях.

– Тони, вот это да! – прогремел бас самого здоровенного из них. – Слыхали, сегодня зажигаешь тут, ну ты крут!

– Да как тут не спеть, когда такие люди собрались, – брюнет ослепил их голливудской улыбкой, сверкнув зубами в полумраке. – Знакомьтесь, моя кровиночка, Полина! – он галантно указал на мою подругу, а затем лукаво подмигнул в мою сторону. – А это… моя тайная страсть, муза… да, что греха таить, любовница короче! – спустя несколько секунд, он залился громогласным хохотом, наблюдая, как у байкеров отвисают челюсти. – Да шучу я, ребята, шучу! Просто подруга Полины, Ксюша.

Один из байкеров легонько хлопнул по плечу Антона Сергеевича, подмигивая.

– Ты приглядись-ка к этой звездочке, может, и правда, в амуры сгодится? Эх, молодость, молодость!

И тут их словно прорвало: они заржали, как стадо жеребцов, объевшихся веселящего газа. Я же, зардевшись как маков цвет, уставилась на свои блестящие ботинки. Ну вот, опять! Вечно эти "комплименты" заставляют меня чувствовать себя неловко, словно я нарядилась в костюм гигантского помидора на бал-маскарад. Полина, закатив глаза с выражением вселенской усталости, обняла меня за плечи.

– Да не обращай внимания, это же байкеры! У них в голове вместо мозгов выхлопные газы, вот и несут всякую чушь.

– Так вот, – донёсся до меня голос Тони, пробиваясь сквозь гул моторов, и я, сдавшись, подняла глаза. – Девчонок прокатите с ветерком? Пару кругов вокруг базы – и обратно?

– А ты что, Антоха? – второй байкер протянул ему шлем, подмигивая. – Старческие кости ломит? Иль порох вымок? В молодости, помнится, ты сам чертей катал! Или склероз подкрался незаметно? – он задорно вздернул бровь, дразня Тони.

– В молодости, говоришь? То есть, я уже антиквариат, по-твоему? Думаешь, я сдулся, как прошлогодний шарик? – Тони шутливо ткнул его кулаком в плечо, но глаза его блеснули азартом. Он подхватил шлем, повертел его в руках, словно взвешивая "за" и "против".

– Эй, красотки, кому адреналина в кровь плеснуть? – крикнул он, окинув нас взглядом с хитрым прищуром, и попытался усмирить свои непокорные, взъерошенные ветром волосы.

– Ты серьезно? Да ты на таких "конях" ползешь со скоростью улитки! Уволь, папаша, но сегодня я мечтаю о настоящем полете, – расхохоталась Полина, коварно подталкивая меня к нему. – Вот Ксюшу прокати, для нее твоя черепашья скорость покажется космической, она же ни разу не сидела на байке, ей точно хватит острых ощущений!

Смущение вновь опалило щеки, но ноги сами понесли меня к нему, и я невольно расплылась в нелепой, виноватой улыбке, подходя ближе. Тони, с лихой небрежностью, вложил шлем в мои руки и обернулся к своим приятелям-байкерам за другим.

– Пару кругов, не больше, а то на свой же концерт опоздаю, – хохотнул Антон Сергеевич, взбираясь на байк. Я несмело приблизилась и осторожно провела ладонью по коже сиденья. Внезапный укол адреналина пронзил меня. Сердце тут же затрепетало в предвкушении: через несколько минут я буду нестись по дороге, в плену ревущего мотора и яростного ветра, бьющего в лицо.

– Волнуешься? Да не бойся, я и правда в молодости отжигал будь здоров, водить точно не разучился, – мужчина поймал мой взгляд, словно бабочку сачком, и задержал на моем лице свои изучающие глаза. – Да и Поля права, я сейчас лихачить не стану, все-таки меру знать нужно, жизнь одна, знаешь ли.

– Вы ведь выпили? – вопрос сорвался с губ, обжигая щеки краской смущения. Антон Сергеевич прикрыл глаза, устало потирая переносицу.

– Черт, точно, – пробормотал он, растерянно запустив пальцы в волосы. – Ладно, значит, поездка отменяется.

Брюнет спрыгнул с мотоцикла, и, оказавшись рядом, возвысился надо мной, как скала. Я удивленно вскинула голову.

– Все в порядке… точнее, я уверена, что вы замечательно водите, да и выглядите вполне… адекватно. Я хотела сказать… мы можем прокатиться. Я вам доверяю.

Тони приоткрыл рот, и улыбка, словно солнечный луч, мгновенно расцвела на его лице. Его рука, не спрашивая разрешения, легла мне на плечо. Черт, да он просто тактильный маньяк! За этот вечер я уже сбилась со счета, сколько раз он вторгался в мое личное пространство. Его пальцы скользнули по плечу, заставляя мою кожу покрыться мурашками, и он слегка наклонился, сокращая расстояние между нашими лицами до неожиданно опасного минимума.

– Уверена?

Мятный вихрь его дыхания опалил мои ноздри, вызвав щекочущее покалывание, словно по ним скользнуло невесомое перышко. Я часто заморгала, отчаянно сражаясь с предательским румянцем, грозящим вновь вспыхнуть на щеках. В глазах Антона Сергеевича плясали озорные искорки, и, утонув в их манящей глубине, я смогла лишь беспомощно кивнуть. Неожиданно он выпрямился и, сделав шаг ближе, невесомо коснулся тыльной стороной ладони моего подбородка, проведя по линии от щеки к уху. Его пальцы запутались в моей непослушной пряди, выбившейся из прически и небрежно упавшей на лицо. Ловким движением заправив ее за ухо, Антон Сергеевич отступил, вновь протягивая мне шлем.

– Прошу, – он указал на байк и, словно хищный зверь, одним прыжком оседлал стального коня. Я, робея, последовала его примеру: натянула шлем, защелкнула тугие ремешки под подбородком и, неуклюже перекинув ногу, устроилась на заднем сиденье, поправляя непристойно короткое платье, которое мне одолжила Полина. В полной растерянности, не зная, куда деть руки, я несмело положила их на плечи Антона Сергеевича. В тот же миг его раскатистый хохот, словно колокольный звон, огласил окрестности.

– Серьезно?

Не успела я выдохнуть, как его горячие пальцы обхватили мои похолодевшие ладони, перенося их к его талии. Скользнув под кожу куртки, и проскользнув мимо футболки, мои пальцы коснулись обжигающе теплой кожи. Я вздрогнула от неожиданности, но, испугавшись разорвать эту странную близость, оставила руки на месте.

– Замёрзла? Грейся, – в его голосе не было ни тени смущения. Наверное, для мужчины это было обычное дело. Может быть это его отцовская забота, и ответственность за меня, пока мой папа отсыпается дома в неведении? От этой мысли я попыталась расслабиться и бросила взгляд на подругу. Она уже забралась на соседний байк, устроившись позади одного из приятелей Антона Сергеевича, и весело помахала мне рукой.

– Держись крепче, а если страх коснется тебя или почувствуешь неладное, ущипни меня, и я пойму, что нужно притормозить, – голос Тони прорезался сквозь утробный рык мотора. Я лишь кивнула, провожая взглядом мотоцикл Полины, который, взметнув облако дорожной пыли, уже умчался вдаль. Следом, Антон Сергеевич запустил двигатель своего зверя. Комок подступил к горлу, и я, судорожно сглотнув, вцепилась пальцами в его кожаную куртку. В следующее мгновение байк рванул с места, и я не заметила, как мое тело прижалось к нему в отчаянном порыве, словно он был последним якорем в моем бушующем море.

– Нормально? – его четкий и уверенный голос, прорезался сквозь шелест ветра в моем шлеме и гул дороги. В порыве облегчения я разжала окостеневшие от страха пальцы и несмело коснулась его груди, проведя легкую линию, без слов пытаясь выразить, что со мной все в порядке. Едва заметно кивнув, он плавно прибавил газу. В его движениях не было и тени лихорадочного желания догнать умчавшихся вперед друзей, не было азарта, присущего байкерам. Он просто вез меня, наслаждаясь каждым метром дороги, и за это я была ему бесконечно благодарна.

Я вдруг поймала себя на мысли, что мне это начинает нравиться. Нет, настолько откровенно касаться отца Полины все еще было сомнительным удовольствием. Но вот нестись на этой железной громадине, рассекая безлюдную трассу было что-то новенькое. Адреналин бил ключом, каждая клеточка тела ликовала, словно выиграла в лотерею. Это ощущение… оно опьяняло, окрыляло, и заставляло забыть обо всем! Второй круг промелькнул незаметно, и вот уже впереди замаячил финиш третьего. Эх, жаль, что эта маленькая авантюра стремительно подходила к своему концу. Но, останавливаться не хотелось. Опустив руки чуть ниже, возвращая их обратно на его талию, я, словно сонный котенок, пристроила голову в шлеме к его спине, прильнув поближе. Мы летели с такой скоростью, что, казалось, еще чуть-чуть – и оторвемся от земли… Я впивалась в этот момент всеми клетками, словно голодный до впечатлений турист на шведском столе жизни. Мне хотелось запомнить все, до мельчайших деталей, чтобы потом, попивая чай, в какой ни будь из вечеров, на нашей с папой уютной кухоньке, воскликнуть: – "Да ладно… неужели это была Я?! Вот ведь оторва!" Этот вечер точно доказывал, что иногда, чтобы стать смелым, нужно просто хорошенько влипнуть в приключение!

Но я, кажется, замечталась, и расслабилась слишком рано, потому что, на ближайшем повороте мотоцикл вдруг предательски накренился, и инстинкт самосохранения заставил меня сжаться в комок, предчувствуя неминуемое. Ногти непроизвольно впились в кожу брюнета, ища хоть толику защиты в надвигающемся хаосе. Антон Сергеевич, отчаянно пытаясь вернуть равновесие, резко дернул руль в противоположную сторону. Байк тут же повело, а из-под шин брызнули огненные искры, пронзительно засвистев на асфальте. Пронзающий визг, сорвался с моих губ, когда байк, взбесившись, потерял управление. Зажмурившись, я ощутила, как мы, подломившись, рухнули с обочины в объятия ночной тьмы. Мир превратился в калейдоскоп оглушительных ударов, терзающих кожу. Мы неслись кубарем по промерзлой земле, сминая колючие кусты под тяжким грузом мотоцикла. Наконец, вырвавшись из стальных объятий, меня отбросило в сторону, и я, словно тряпичная кукла, врезалась в шершавый ствол ближайшего дерева. Осторожно приподняв голову, я попыталась различить силуэт мужчины, растворившийся в густой, непроницаемой пелене ночи. Сердце бешено колотилось в груди, отстукивая барабанную дробь ужаса, предчувствуя катастрофические последствия этой аварии. Сорвав застежки, я рывком стащила с головы шлем, отшвырнув его в сторону с отчаянной яростью, и заметалась взглядом, лихорадочно выискивая Тони. Тревога, комом сковала горло, лишив дара речи, и я, словно затравленный зверь, заметалась от дерева к дереву, пока, споткнувшись о что-то твердое, не рухнула вниз, врезавшись лбом прямиком в шлем Антона Сергеевича. Уперевшись на руки и с трудом приподнявшись, я осознала, что лежу прямиком на брюнете. Мужчина, словно очнувшись, застонал от боли и, опираясь на локти, освободился от своего шлема. В кромешной тьме блеснули его глаза, изучающе скользнувшие по моему лицу.

– Черт, Ксения, ты в порядке? – мятный вихрь его дыхания вновь опалил мою щеку, и я невольно улыбнулась, крепче прильнув к нему, цепляясь заледеневшими пальцами за его плечи.

– Я так рада, что вы живы… я чуть не умерла от страха, – шепнула я, и предательская слезинка, прочертив дорожку на щеке, скатилась куда-то, прямиком на футболку мужчины. Смутившись, я попыталась отстраниться, осторожно сползая на землю, но тонкие пальцы Тони обвили мое запястье, не давая уйти. В следующее мгновение Антон Сергеевич заключил меня в объятия, укрывая своей кожаной курткой, словно теплым бабушкиным платком. Прижавшись к его груди, я услышала бешеное биение его сердца, отголоски пережитого им ужаса, не меньшего, чем мой собственный.

– Прости меня, я круглый идиот, как я мог сесть за руль в таком состоянии, – голос Антона Сергеевича обрушился стальным громом вины. – Твой отец мне голову с плеч снимет, да и поделом!

Я снова робко улыбнулась, отстраняясь от него, словно от опасного пламени, и несмело заглянула в его потемневшие глаза.

– Антон Сергеевич, со мной все хорошо, я цела и невредима, – тихо проговорила я, – и, думаю, моему отцу совсем не обязательно знать об этом… досадном происшествии. Я не скажу ему ни слова.

Тони молчал. Он буравил взглядом мои глаза, словно пытался вычитать в самой глубине зрачков ответы на терзавшие его вопросы. Наконец, сдавленно выдохнув, он задумчиво почесал затылок.

– Мы расскажем ему о байке, и о том, как я прокатил тебя. Понимаешь, я не могу лгать ему во всем, – брюнет поднялся с земли, протягивая мне руку. – Ладно, об аварии – ни слова. Предупреди об этом Полину, чтобы была в курсе, идет?

Я кивнула, принимая его помощь. Поднявшись на ноги, я почувствовала, как мир вокруг, вдруг закружился в бешеном танце. Оступившись всего на шаг, я камнем полетела в объятия Тони. Он успел подхватить меня, обхватив сильной, надежной хваткой.

– Ты как? В порядке? Малышка, не пугай меня так, только сотрясения мне сейчас не хватало, – встревоженно проговорил мужчина, доставая из кармана джинсов чудом уцелевший смартфон. Буквально через секунду, без какого-либо предупреждения, яркий луч фонарика пронзил мои глаза. Зажмурившись, я резко отвернулась, словно от пощечины, и мои волосы, как темный шелк, хлестнули воздух.

– Антон Сергеевич! Ослепили! – я фыркнула, раздраженно моргая, и пытаясь унять резь от внезапного света. Брюнет, словно ни в чем не, бывало, уже прятал телефон обратно в карман.

– Зато мы убедились, что ты невредима, – улыбнулся он, и в этой улыбке промелькнуло что-то лукавое. Он пригнулся, и его лицо на мгновение застыло в нескольких сантиметрах от моего, а тонкие, горячие пальцы, вновь коснулись скулы, невесомо поднимаясь ближе, и бережно заправляя непослушную прядь моих волос за ухо. Я смотрела на него, не отрываясь, тщетно пытаясь проникнуть в лабиринт его мыслей. Мой взгляд скользнул по его губам, и я невольно и одновременно дерзко, облизнула свои, внезапно ощутив нереальность происходящего. В голове вспыхнула абсурдная картина: мы – словно актеры в остросюжетном боевике, которые по законам жанра, в кульминационный момент, были обречены на поцелуй под прицелом камер.