Приключения Мити Кукушкина. Страшно-смешные и фантастически-героические

Но я хотел особенный подарок для Яны.

– Купи ей в магазине игрушечного дракона, скажи, что убил, – хихикал Тимка.

Мне было совершенно не смешно. Праздник надвигался, как трамвай без водителя, а я так и не придумал ничего дельного.

– Стих ей напиши, – неожиданно предложил Тимка.

Мы сидели у меня и генерировали креативные идеи. Интернет нам мало помог, потому что там всё для взрослых. Или мы как-то плохо искали.

Мысль про стих мне понравилась.

– Яна, Яна, – начал бормотать я, придумывая, с чем рифмуется её имя.

Через полчаса стало ясно, что кроме «Яна-обезьяна» ничего не подходит.

– Не, обезьяну нельзя: обидится, – отмёл этот вариант Тимка.

Тоже мне, Капитан Очевидность. А то я без него не сообразил бы.

– Тогда с именем не рифмуй, – не унывал мой верный друг. – Давай так… Ты самая прекрасная… Э-э-э-э… Как помидора красная. Нет… Ты самая красивая… Как кобыла сивая…

– Я тебе сейчас врежу.

Перспективная идея с поэмой в честь Михеевой рассыпалась в прах, и это было ужасно обидно.

– У меня сегодня рифма не ищется, – виновато развёл руками Веточкин. – Давай ты сам придумаешь.

И тут мы поняли, что я вообще не поэт. Потому что у меня даже плохие рифмы не находились, не то что хорошие.

– Тогда нарисуй портрет, – предложил Тимка. – А я домой пойду, чтобы вдохновению не мешать.

– Я рисую ещё хуже, чем стихи сочиняю, – напомнил я.

– Ой, делов-то, – фыркнул Тима. – Берёшь её фотографию и обводишь основное через тонкую бумагу, потом перерисовываешь уже крупнее.

– У меня только мои фотографии есть, – сообразил я. – Целый альбом из садика и из школы. Я там и пират, и мушкетёр, и даже сыщик. А Михеевой нет.

– Так общая фотография класса же есть, – напомнил Тимка.

Что бы я без него делал? Точно, есть такая фотография!

Я закрыл за Тимофеем дверь и полез на антресоли за альбомом.

Стремянку мне было тащить лень, поэтому я взял стул, положил на него несколько книг и…

Конечно же, я упал, не удержав равновесие.

Брюки треснули и разошлись по шву. А ещё я довольно ощутимо приложился об пол. Но хотя бы ничего не сломал. Всё получилось очень удачно, особенно учитывая тот факт, что альбом я успел дёрнуть, и он грохнулся вместе со мной. Отдельное везение, что он не свалился мне на голову, а деликатно спланировал рядом.

Порвавшиеся брюки показались мне отличным поводом для общения с Яной. Тем более, что всё случилось из-за неё.

И я позвонил ей, пока приступ смелости не прошёл.

– Михеева, ты шить умеешь? – строго спросил я, едва услышал в трубке её голос.

– Привет, – удивлённо помолчав, ответила Яна.

– Виделись. Ну, что, умеешь?

– Бабушка точно умеет, – подумав, сообщила одноклассница.

Я закатил глаза. Вот же бестолковая, зачем мне её бабушка?

– Мне надо, чтобы ты зашила мне штаны. Они порвались, – максимально доходчиво объяснил я непонятливой Михеевой.

– А шнурки тебе не погладить? – обиделась Яна и повесила трубку.

Я позвонил Тимке посоветоваться. Он долго ржал, потом, отдышавшись, обозвал меня и предложил заняться рисованием, а не штанами.

И я занялся.

Вы когда-нибудь обводили фотографию? Вот-вот.

Я нашёл тонкую бумагу, взял простой карандаш и, сопя, принялся за дело.

А когда посмотрел на результат, вдруг впервые подумал: а с чего я взял, что Михеева красивая? То, что у меня вышло, было ужасно.

Тогда я решил нарисовать сам, глядя на фото.

Получилось не очень похоже, но гораздо лучше, чем первый вариант. Портрет был чёрно-белым, предстояло его ещё раскрасить.

Я решил поделиться промежуточным результатом с Тимкой, сфотографировал и отправил ему. Друг перезвонил буквально через минуту, задыхаясь от смеха. Он так гоготал и захлёбывался весельем, что первое время даже не мог говорить.

– Это огуречный монстр, – сообщил он, наконец, перестав булькать.

– Почему?

– Потому что у него голова из огурца! А рог из башки – это зачем?

– Это коса, – обиделся я.

– Бы-гы-гы-кха, – снова зашёлся Тимка. – Не, Мить, не надо портрет. Поверь на слово.

Да я и так уже понял, что Михеева не оценит моих стараний. Раз уж Тимка ржёт, как умалишённый, то сюрприз мне явно не удался.

– И как быть? – уныло поинтересовался я. – Не хочу ей дарить игрушку. Хочу необычное.

– Да-да, я помню, подвиг, – перебил Тимка. – Но у тебя очень страшно получилось. Не надо. Просто скажи ей что-нибудь типа комплимента. Я читал, что девочки это любят. Начни заранее. А на праздник в кино её пригласи. Или погулять. А лучше и то, и другое. И купи букет.

– А как мы с букетом бегать будем, он же мешает? – не понял я.

– Зачем бегать? От кого?

– Так ты сам сказал – погулять!

– Кукушкин, вот ты странный. Гулять же не на площадке, не на стадионе, а по улицам. Это ты со мной можешь бегать, в футбол гонять, а девчонки такое не любят. Даже твоя каратистка Михеева. Ну, не хочешь, не покупай букет.

Я очень не хотел. А ещё я подумал, что просто так ходить по улицам, даже с очень красивой девочкой, скучно.

– В кино, – изрёк я. – Ты гений. Мне нравится.

– Надо, чтобы ей понравилось, – напомнил Тимка. – Поэтому проведи подготовительные мероприятия. Может, она с тобой и не захочет идти.

Я приуныл. Конечно, такое запросто может случиться.

И решил начать с комплиментов. До праздника оставалась неделя.

* * *

Утром я долго крутился около Михеевой, соображая, в какой момент удивить её комплиментом. И чем дольше я бродил, тем страшнее мне становилось.

Уже совсем скоро должен был прозвенеть звонок на урок, и я решился.

– Эй, Михеева, – я дёрнул её за пиджак.

– Ну?

– Баранки гну! – передразнил я.

Выглядело всё так, как будто мы собирались подраться.

Надо было срочно менять тон.

Я выставил вперёд левую ногу, подбоченился, потом резко передумал, выпрямил руки по швам и выставил правую ногу.

Михеева озадаченно ждала продолжения.

И тут я понял, что не придумал комплимент.

– У тебя… это… коса! – выпалил я, имея в виду, что у неё красивая причёска. Но вроде и без подробностей понятно, чего долго говорить-то?

– А-ах-ха-ха-а-а-а! – загоготал рядом Балясов. – Смерть с косой! У-у-у-у! Кукушкин Михееву смертью с косой назвал! Гы-гы-гы-ы-ы-ы!

В общем, Сашка мне всё испортил. Надо же так невовремя влезть.

– Я не так сказал, – промямлил я, но было уже поздно.

Яна поджала губы, развернулась и убежала в класс.

– Отличное начало, – за моей спиной появился Тимоха. – Необычно и оригинально. Но ты, вроде, комплимент хотел сказать, а не поссориться.

– Слушай, эти девчонки такие странные. Обижаются ни с того ни с сего на ровном месте. Я и сказал комплимент. Про смерть это уже Балясов придумал.

– Да уж, – Тимка подумал, потом влез в портфель и достал брелок с крокодильчиком. Крокодил был прикольный, почему-то фиолетовый с жёлтым пузом. В лапах он держал ромашку.

– Вот, – друг сунул мне в руку игрушку и пояснил. – Брат сказал, что брелок девчачий, и отдал мне. А мне девчачий зачем? Подари его Михеевой. Только прямо сейчас, пока она не успела ещё сильнее обидеться.