Ангел хранитель

Екатерина Ромеро

Ангел хранитель

Глава 1

Центральный городской рынок, место работяг, перекупов и микробов. А еще всякой нечисти в виде алкашей, ворюг и наркоманов. Я опаздываю на работу, в руках пакет с новым, только что сшитым медицинским костюмом. Прошлый уже не подлежал восстановлению, да и черт с ним.

Серость, грязь вокруг, еще и моросит сверху. Конец ноября, погода отвратная, и я уже просто задубел.

Осматриваюсь по сторонам: парковка, там моя машина и спасение. Каких-то двести шагов, и я смоюсь из этого ада.

Телефон гудит, игнорирую. Пусть хоть поубивают там друг друга, у меня смена, и вообще, должна же быть хоть какая-то личная жизнь? Которой нет. Ладно.

– О господи боже…

– Доктора сюда, быстрее!

Слышу голоса впереди, люди сбились в кучу.

– Врача! Кто-нибудь, скорую вызывайте!

– Да она пьяная! Надо же допиться до такого.

Опускаю голову, ускоряю шаг. Это меня не касается, в отделении куча пациентов, сегодня еще сверху две операции.

Просто смотри вперед, а не влево, где я уже вижу девушку. Молодая, юная даже. Она лежит на ледяном асфальте и не двигается.

Пьяная? Нет, конечно, вы не видели реальных алкашей, которых порой к нам привозит скорая. Сине-красные, как фломастеры чертовы. Вот это пьяные, они еще и матерятся, когда пытаешься им помочь.

– Да пошли, Вер! Ну ее, сама виновата, пить надо меньше! Развелось тут алкашей, что за время, ужас какой!

Поджимаю губы. Пройти мимо уже не выйдет. Я так не могу, клятву давал, ну и так дальше.

– Отойдите. Дайте пройти, я врач! – повышаю голос, все расступаются, и я приседаю напротив нее. – Эй, девочка, что такое?

Она похожа на фарфоровую куклу. Вытянутая мордашка, высокие скулы, бледные губы, тонкий маленький нос. На щеках густая россыпь рыжеватых веснушек. И эти волосы – темные кудри с медным отливом.

Беру ее за руку, считаю пульс на бледном запястье. Бьется, тарахтит, как у мышонка.

– Ну что, померла?

– Живая. Эй, приходи в себя!

Хлопаю ее по щекам, и она открывает глаза. Яркие, точно как у кошки, серо-голубые.

– Вы кто?

– Доктор. Где болит? Покажи.

– Здесь. Дышать тяжело, – говорит тихо, а после прикладывает ладонь к груди. Тахикардия, аритмия? На глаз не скажешь, но вообще-то похоже на сердечную недостаточность.

– Ладно, лежи. Сейчас скорая приедет.

– Мне страшно.

– Не бойся. Отойдите, дайте воздух, человеку плохо, никогда подобного не видели?! – рычу, постепенно все расходятся.

Я сижу рядом с ней минут пять, а после приезжает скорая. Девочку забирают, а я сажусь в машину и еду на работу. Новый костюм сидит на мне прекрасно, но, переодевшись, я понимаю, что у меня нет кошелька. И телефона. И даже ключей от квартиры.

Где я мог их посеять? Как…

Усмехаюсь: спектакль одного актера.

Каких-то пять минут ей хватило, чтобы она обчистила меня под ноль.

– Вот сучка!

Глава 2

Его руки. Они такие теплые и сильные. Я даже не ожидала, что сегодня первой моей добычей будет молодой красавчик в дорогом пальто. И все бы ничего, если бы он не оказался реальным врачом, так что стараться пришлось сильнее.

Я работаю на рынке, точнее, я работаю везде, где только можно. На площади, в магазинах (желательно подороже) и, конечно, в автобусах. Правда, в последних улов всегда мизерный. У пенсионеров денег нет, у рабочих и то копейки. Кризис, бедность и разруха, но я живу. По крайней мере, пытаюсь.

У него красивые синие глаза, шатенистые волосы. Весь из себя, высокий, ухоженный и пахнет приятно. Принц прям – правда, без коня. А может, он дома его оставил, мне дела нет вообще, я тут на хлеб заработать пытаюсь, но этот доктор реально красавчик. Вот уж повезет кому, но я не завидую. Эту привычку у меня отбили уже давно.

Скорая приехала быстрее обычного, спасибо дяде-доктору, но к тому моменту я уже успела обобрать его до нитки. И пока он так внимательно считал мне пульс, я уже мысленно прикидывала, сколько у такого может быть деньжат.

Нет, я не исчадие ада и не преступница, я просто не ела уже три дня, и это больно. Когда живот прилипает к спине, тогда тошнит от голодухи. Этому пижону в пальто не понять, никому не понять, к черту.

Едва до больницы меня довезли, я смылась, они даже опомниться не успели. Да, это было рискованно, но игра определенно стоила свеч. В кошельке у дока было много денег. Мне хватило на палку колбасы, хороший кусок сыра, хлеб, и даже деньги еще остались на ночлег.

Я еще стащила ключи от его хаты. Не знаю зачем, честно. Руки сами не смогли остановиться, и еще телефон. Доктору постоянно кто-то звонил, но я не брала.

Был вариант подогнать Андрюхе мобилу, но я не сделала этого. Не знаю, мне хотелось, чтобы у меня был телефон. Звонить мне некому, но все равно.

Сам факт наличия этой дорогой штуки меня радовал, так что мысленно я посылала поцелуи тому доброму доктору Айболиту.

***

Еще подлянка: машина сломалась, так что иду домой пешком, да и прогулка не помешает. Сегодня праздник, салюты, артисты в центре. Какое-то сборище, до которого дела мне нет, пока я снова не слышу это:Новый кошелек, мобильник и ключи от квартиры. Инцидент забыт, чтоб она там провалилось куда-то. У меня прием, пациенты и операции. Еще Валерка звонит, переживает за Крутого. Я тоже переживаю, ну так он сам виноват.

– Помогите, девушке плохо!

– Помирает, видать!

Первая мысль: да быть не может, а вторая: сейчас может быть все. Гляну чисто ради интереса.

Ускоряю шаг, чтобы увидеть картину маслом: та же куртка, те же ботинки, длинная юбка до пят и фальшивая умирающая на асфальте. На этот раз она дергается, точно в припадке, вызывая у прохожих сочувствующие ахи.

– Помогите, врача!

– Я врач. Отойдите.

От моего голоса умирающая тут же открывает глаза, и судороги ее проходят.

Приседаю рядом, готов удавить ее на месте.

– Доктор?!

– Ага. Кошелек мой верни, воровка!

– Я не воровка!

Дело секунды, эта лиса тут же вскакивает, но я успеваю схватить ее за руку, и тогда она орет – так громко, что я офигеваю:

– А-а, НАСИЛУЮТ!

Кричит просто во все горло, и я отпускаю руку. И пока на меня все глазеют, эта сучка скрывается в толпе, но я не я буду, если и на этот раз позволю ей скрыться. Она же здесь работает, именно здесь обирает людей.

– Стой! Стой, кому сказал!

Воровка бегает быстро, но неловко. Сегодня мороз ударил, и она поскальзывается на одной из луж , плюхается своей хитренькой мордочкой вниз. Подхожу и хватаю ее за шкирку, отрываю от земли.

– Попалась!

– О боже, помогите, помогите, спасите меня!

– Мужчина, да отпустите девочку!

– Она не девочка, это воровка!

Достаю телефон, набираю ментам. Не люблю нахальство, а из нее оно, как я вижу, так и прет. Девчонка за руку меня хватает, вцепляется в нее просто как клещ.

– Доктор, не отдавайте! Я хорошая, я все вам верну!

– Ключи, кошелек, мобильник мой. Живо!

Она поджимает губы и быстро протягивает мой телефон.

– Остальное.

– Больше ничего нет. Простите…

Качаю головой, все же вызываю ментов. Из-за таких, как она, люди последнего лишаются.

– Как вас зовут?

– Игорь Юрьевич.

– Игорь, отпусти! Прошу, у меня маленькие дети дома!

– Смеешься? Прекрати брыкаться!

– Ты хороший врач, хороший человек, я вижу, ты добрый! Отпусти, менты побьют меня, они жестокие и изнасиловать могут!

Закатываю глаза: театр по ней плачет.

– Во-первых – не тыкай мне. Во-вторых – стой уже смирно. Сама виновата.

– Я не виновата, что жизнь такая! Ты хоть раз засыпал голодным? Ты знаешь, что это такое?! Пожалуйста, пусти!

Колотится, точно птичка, но я крепко ее держу. Не отвертится.

– Ментам расскажешь свою сказку и как до жизни такой дошла.

– Игорь, пожалуйста, отпустите!

Трепыхается, и волосы ее кудрявые бьют по моим рукам. И не грязная она, не бродяжка, финиками пахнет. Это все чертов костюм, развод лохов, она нормальная, просто играет роль.

Менты приезжают быстро. Два бугая, при виде которых девочка затихает и прячется у меня за спиной.

– Что тут, граждане?

– Воровство. Второй раз уже ловлю. Кошелек мой стащила, и думаю, не только мой. Профессионально работает.

– Воруем, значит? Документы предъяви.

– Нет документов.

– Ясно. Как тебя звать, чудо?

Делаю шаг в сторону, и она гордо вскидывает голову. Больше не помирает, и судороги все давно прошли.

– Я Фенек!

– Ну поехали, Фенек, в отдел. Выяснять будем, сколько и у кого ты воровала.

И они забирают девочку. Она на прощание показывает мне прекрасный фак, я отвечаю ей тем же.

Глава 3

Прошло двое суток. Я дежурю сегодня, пью кофе, знаю, что это до первого срочника. Дальше уже не до чаев будет.

Смотрю на часы. Два ночи. Спать особо не хочется, привык уже ночами работать, иногда сутками даже. Первые пару лет думал, сдохну от такой нагрузки. Это ведь не частная клиника, а городская больница.

Людей куча, болячек еще больше. Как назло, на прием сегодня меня поставили. Аварии, несчастные случаи, побои – все это добро ко мне.

– Игорь Юрьевич, там пациент, примете?

– Да, конечно, давай, Лен.

Готовлю кушетку, все по процедуре, но никого не везут.

Да что там? Выглядываю в коридор, чтобы увидеть медсестру Лену, а рядом с ней ребенка в капюшоне, точнее, это не ребенок. Просто худая девчонка.

– Ну что там, помощь нужна?

– Да я не знаю, она не говорит ничего.

Стискиваю зубы: беременная школьница, что ли? Какие только к нам не приходят. В коридоре полутьма. Не видно ни черта, хоть глаза выколи.

Подхожу ближе – и сюрприз! Бывают в жизни совпадения – Фенек собственной персоной.

Она в капюшоне, сжалась в три погибели, держится руками за живот.

– Какие люди! Лохов здесь нет, все больные да нищие. Иди работай в другое место.

Она молчит, что так на нее не похоже, а после опускает голову, разворачивается и идет на выход.

– Что это с ней? Я так и не поняла.

– Не обращай внимания. Лен, сделай мне кофе еще.

– Ага, сейчас будет.

Бросаю взгляд в коридор, вижу ее фигурку. Сначала идет быстро, потом медленно, а после просто падает. Резко, быстро, плюхнувшись о стену.

Играет? Да не сыграешь ты так.

– Черт!

Включаю свет, подхожу к ней. Если снова театр, удавлю своими руками.

– Эй! Фенек…

Поворачиваю ее на спину, снимаю капюшон, и внутри все в узел скручивается.

У нее голова разбита, по брови стекает кровь.

– Лена, каталку сюда, быстро!

***

Забираю ее в приемную. Усаживаю на кушетку как куклу, надеваю перчатки.

Она сидит. Молча – кажется, ей плохо.

Достаю из кармана фонарик. Подхожу ближе.

– Смотри за светом.

Обхватываю ее за голову, а она щурится и еще дрожит.

– Убери, яркое!

Выключаю фонарик, беру бинты, антисептик, инструменты.

– Так, держи здесь. Прижми.

Слушается, и я вижу на ее запястье ссадины. На белой коже припухлость – явно от захвата руками.

– Кто тебя так?

– Угадай с трех раз! Дяди-милиционеры.

Стискиваю зубы: я же сам ее отдал им. Сам же. Как я не додумался, черт.

– Они тебя изнасиловали?

Фенек сглатывает, а после коротко качает головой:

– Нет. Так, покидали. Поигрались. Дело хотели повесить, я не дала.

Поджимает губы, а я осторожно волосы ее убираю и расстегиваю кофту, поднимаю футболку, на что Фенек отшатывается и смотрит своими большими кошачьими глазами.

– Ты что? Не трогай!

– Мне надо тебя осмотреть!

– Не надо! Дай какую-нибудь таблетку, и я пошла. Нормально все.

– Фенек, у тебя может быть внутреннее кровотечение, они били тебя в живот?

– Да. Разок один дал, когда укусила его за руку. Отвратный жирдяй! Да ладно, док, все нормально. Я привыкла уже.

– К чему ты привыкла?

– Они меня человеком не считают. И ты тоже. Не смотри так на меня.

– Как так?

– Как мусор.

Затихаю, заклеиваю ее рану, обрабатываю ссадины на плече и запястье.

– Вот, дома будешь наносить. Станет хуже, будет тошнить или кружиться голова – скорую вызывай.

– Они меня уже все знают. Не приедут, но спасибо! Ты такой добрый, я первый раз такого вижу!

– Не тыкай мне.

– Извини-те.

Улыбается. Очаровательно, нежно, так красиво. Почему она этим занимается, почему вообще ведет такую жизнь?

– Сколько тебе лет?

– Двадцать, а тебе?

– Неважно.

– Мне важно. Так сколько?

– Тридцать три.

– Возраст Христа.

– Откуда знаешь?

– Мама в детстве что-то читала. Запомнила.

– А где сейчас родители?

– Померли давно.

– Ясно. Ну все, иди, Фенек.

Она встает, поправляет одежду, а после достает из кармана несколько купюр и кладет мне на кушетку.

– Спасибо, дядя доктор.

– Не за что. Убери деньги. Они не нужны.

– Ты что, святой?

– Нет, я врач. Иди отсюда.

Киваю на дверь, и она уходит. До утра дежурство проходит тихо, но, выйдя в коридор, я снова вижу эту лису, и, кажется, никуда она не уходила.

– Что ты здесь делаешь?

– Отдыхаю.

– Иди отдыхай в другом месте!

– А можно пойти с тобой?

– Куда со мной?

– К тебе домой.

– С ума сошла? Нет, конечно!

– Почему? Я хорошая хозяйка, честно.

Хлопает ресницами, а я на время смотрю. Я спать хочу, я устал, и вообще, мне нужен детокс от больницы.

– Фенек, иди отсюда, пока снова не вызвал ментов.

Пугалка действует, девчонка опускает голову и смывается. Я надеюсь ее больше никогда не увидеть.

***

Я выспался, поел и снова чувствую себя человеком. Включаю телевизор, какой-то боевик, но мне, честно говоря, все равно что. У меня выходной, и я хочу пожить. Один в этой квартире, хотя когда-то здесь жила моя семья. Отец, мать и брат. Это было давно, и по должности мне не положено быть сентиментальным.

Я уже дремлю на диване, когда слышу какой-то звук с улицы. Он повторяется, и я выглядываю во двор, чтобы увидеть там ее. Это Фенек, и она швыряет камушки мне в окно.

– Ты офонарела?! Какого дьявола ты здесь делаешь?!

– Я шла за тобой.

– На фига?

– Мне ночевать негде. Можно к тебе?

– Нет! Давай проваливай!

Закрываю окно, опускаю шторы, а она не унимается. Бросает камушки снова и снова, а после затихает. Я уж было думаю: ушла, но нет. Выглядываю в окно. Вижу: сидит на лавке прямо под моим окном.

Сейчас все себе к чертям отморозит. А мне есть до этого дело? Нет. Но она ведь потом ко мне же и припрется снова со своими болячками!Сидит и не двигается. Скрючилась в три погибели, руки засунула в куртку. А на дворе минус пять, на секундочку, ноябрь, и он, сучара, холодный.

Зачем мне это? Ну а как я могу не помочь человеку? Она ведь тоже человек, хоть и лиса. Фенек.

Глубокий вдох, открываю окно, на улице ночь, все твари повылазили.

– Эй! Эй, ты слышишь? Фенек!

Она оборачивается, с головы спадает капюшон.

– Что?

– Иди сюда. Входи. Пятая квартира.

Дважды приглашать не приходится. Быстро вскочив с лавки, Фенек мигом проскальзывает в мой подъезд.

Глава 4

– Какая у тебя красивая квартира! Как царь живешь.

– Обычная. Раздевайся и иди мыть руки в ванную.

– Ага. Спасибо.

Иду на кухню, ставлю чайник, достаю из холодильника еду. Я не люблю готовить, да и для одного много не надо, но раз уж гостья у меня – побуду человеком.

– Голодная?

– Да.

– Садись. Куртку сними.

– А можно душ у тебя принять? У вас?

– Не наглей.

– Я замерзла очень.

Лечить ее перемерзание или просто дать сходить в душ? Я же не мать Тереза, почему все думают иначе?

– Да, иди. Полотенце чистое на полке.

– Ага.

Она моется минут двадцать, я уже две чашки кофе успеваю в себя влить.

– Ты там утопилась?

– Нет, я уже все. Волосы сушила. Если не высушу, они потом лезут во все стороны.

Она выходит из ванной, и я маленько офигеваю. Никакой бродяжки нет, отмылась реально, и предо мной стоит девушка. Красивая, фигуристая, с влажными вьющимися волосами. Мордашка и правда как у лисы, вытянутая, красивая, глаза сверкают, и она в одном только полотенце.

– Что?

– Ничего. Сейчас тебе футболку дам.

Оказываемся на кухне, она тут же начинает есть. Быстро, торопливо улепетывает целую тарелку овсянки с сыром и яйцом.

Становится не по себе. Она голодная.

– На, возьми еще.

– Спасибо. Держи.

Вытаскивает деньги из кармана куртки, протягивает мне.

– Это за еду.

– Убери. Воровать нехорошо, знаешь?

– Да. Ну так я не для себя.

– Маленькие дети дома?

– Ну почти. Я младшим помогаю. Детвора еще безрукие, а есть хотят. С одной ходки особо не разгуляешься, а есть все хотят. Помогаю как могу.

– Какая детвора? Братья твои?

– Можно и так сказать. Я выпускница третьего городского дома-интерната. Мы там все братья и сестры. То фрукты им, то сладости. Так, по мелочи иногда подкидываю детворе. Они всегда рады.

Сглатываю: это многое объясняет. Я почему-то так и думал.

– Ты не бойся, я не опасная. Вреда не приношу, только ворую. Иногда. Немного.

– Это тоже вред.

Молчит, голову опускает, а я смотрю на ее синяки. Это из-за меня ее избили.