Я и моя Тень. Посмотри в меня

Феодор и Ирина выглядели той парой, которая, видимо, уже прошла все стадии отношений – от «Как ты меня достал, всё бесит, разводимся!» до «Милый, ты стал уже таким родным, прости, если иногда бываю резка». Они выглядели очень гармонично: заботились друг о друге, но ненавязчиво. Феодор подходил к Ирине сзади, обнимал её за плечи и целовал в голову, утыкаясь носом в её красивые тёмно-каштановые волосы. Ему явно нравился её запах. Ирина в такие моменты улыбалась и в ответ нежно гладила мужа по руке.

Павел, как я поняла из разговора, был богатым парнем и всё никак не мог найти себе «достойную женщину». По его мнению, «большинство женщин – меркантильные сучки, и им нужны только деньги», а он «не собирается быть для кого-то кошельком». Он часто рассказывал о новых покупках, непременно доказывая, что именно эта вещь – самая лучшая на сегодняшний день. Но с ним никто особо не спорил: ребята понимали, что так он просто пытается самоутвердиться, и поддерживали разговор. Выглядел он стильно, с подтянутой фигурой, но таких мужчин я быстро раскусила. Из беседы с Ириной я поняла, что он в целом хороший парень, вот только с девушками отношения не складываются. На самом деле его придирчивость и даже агрессия к некоторым женщинам – следствие низкой самооценки. Он стремился выглядеть властным и сильным, словно финансовое благополучие могло затмить его внутренние сомнения. Однако за этой маской уверенности прятался неуверенный в себе мальчик, который когда-то пережил болезненное поражение: девушка, которая ему нравилась, отвергла его грубо. С тех пор он делал всё, чтобы скрыть уязвимость, создавая иллюзию успеха через шумные достижения. Но в глубине души он всё равно тревожился, боясь новых разочарований.

На секунду мне даже стало его жаль. Могу поделиться номером своего психотерапевта… если, конечно, захочет, – подумала я и мысленно улыбнулась.

Начало темнеть, а Гай как раз закончил готовить. Мы с девчонками пошли накрывать на стол. Ужин получился очень вкусным – оказалось, в детстве Гай учился в кулинарной школе, и теперь на каждой встрече он поражал всех своими навыками.

После ужина парни обычно играли в какую-нибудь игру, но эта часть вечера меня уже не интересовала. Пока на столе раскладывали карты, я попросила Генри налить нам по бокалу вина и выйти покурить на балкон. Мы предупредили остальных, что нам нужно поговорить. Генри всё понял и засиял от счастья.

Мы вышли. Уже стемнело, но воздух оставался тёплым. Генри, не теряя времени, подошёл сзади и взял меня за бёдра. – У тебя очень красивая фигура, – прошептал он. – Сексуальная попка и грудь, которую хочется попробовать на вкус. – Так попробуй, – ответила я.

Его правая рука скользнула вниз по моей спине, ладонь обжигающе горячей волной прошлась по изгибу поясницы, задержалась на округлости попы, сжимая ее вожделением. Пальцы медленно, почти невесомо, пробрались под край юбки, скользнули по внутренней стороне бедра, заставляя мурашки побежать по коже. Я чуть раздвинула ноги, давая ему доступ, и уже в следующее мгновение его кончики пальцев коснулись тонкой ткани трусиков, просочились под нее, нашли влажную теплоту между моих ног. Он не спешил – водил пальцами вдоль моих губ, собирая влагу, потом поднялся выше, к клитору, и начал медленные, манящие круги, то усиливая нажим, то ослабляя, доводя до дрожи. Я вдохнула резче, почувствовав, как внутри всё сжимается в предвкушении.

Левой рукой он тем временем стягивал кофту – я надела её без лифчика специально, и теперь ткань легко поддалась, обнажив грудь. Ночной воздух коснулся сосков, и они тут же набухли, стало ещё чувствительнее. Он попытался охватить обе груди сразу, но они не помещались в его ладонях – слишком полные, слишком жадные до прикосновений. Его пальцы скользили по коже, сжимая, отпуская, задевая кончиками соски, и каждый раз волна тепла растекалась по животу ниже. Дыхание участилось, стало прерывистым. Я прикусила губу, чтобы не застонать слишком громко, но он, кажется, всё равно понял – его пальцы между ног стали быстрее, настойчивее. Потом он резко развернул меня лицом к себе – глаза темные, голодные. Одной рукой он всё ещё играл с моим клитором, другой полез в карман. Блики уличного фонаря мелькнули на фольгированной упаковке презерватива. Молодец, что сам позаботился, – мелькнуло у меня в голове. Иначе пришлось бы прерываться, искать сумочку, а этот момент – он слишком хорош, чтобы его терять.

Он сунул презерватив мне в руку, а сам расстегнул ремень, затем ширинку. Взгляд его говорил ясно: Твоя очередь. Я опустилась на колени, и по его лицу пробежала довольная ухмылка – наверняка он ждал, что сейчас будет минет. Но нет. Для меня это особый вид секса, минет – это искусство, а искусством я делюсь только с избранными.

Джинсы сползли по его бедрам, освобождая напряженный, уже совсем мокрый от возбуждения член. Левой рукой я помассировала яички, ощутила их тяжесть, сжала чуть сильнее – он резко вдохнул. Правой обхватила ствол, провела снизу вверх, собрала каплю на большом пальце и размазала её по головке. Хватит игр. Презерватив натянулся легко. Я поднялась, и он снова развернул меня спиной, крепко сжал обе ягодицы, раздвинул их, освобождая доступ. Одной рукой притянул меня к себе, другой направил себя в меня.

– О да… – вырвалось у меня шёпотом.

Он вошел резко, до самого конца, я аж подпрыгнула от неожиданности, но он тут же прижал меня к себе, не давая отстраниться.

– Трахни меня, Генри, – прошептала я в наслаждении.

Левой рукой он обхватил мою шею, не сдавливая, но владея, правой прижимал таз к себе, задавая ритм. Глубоко, медленно, потом быстрее – я чувствовала каждый толчок, каждый раз, когда он доходил до самого конца, ударяясь в нужную точку.

– Как же это… хорошо… – слова срывались с губ сами.

В моменте он развернул меня к себе, решив, что пора и мне поработать. На балконе стоял небольшой столик и стул. На столике была только пустая пепельница и стояло небольшое зеркало. Возможно, Ирина что-то делала на балконе и забыла его здесь. Генри сел на стул и посадил меня на свой член, моя грудь была в полной доступности для него. Он взял её в руки, наконец-то полностью, без спешки, притянул к губам, обхватил горячим ртом сосок, задел кончиком языка. Я вскрикнула, спина сама выгнулась, бёдра двигались сами, подстраиваясь под его толчки.

Взгляд упал на зеркало – и я заметила Павла. Он стоял за шторой, подсматривая за нами. Ткань дёргалась в такт моим движениям.

Бедный мальчик… Он кончит быстрее нас. Ну и ну, мне что, так везет на зрителей? Может, уже деньги на этом зарабатывать, – мысленно усмехнулась я. Мне стало его ещё больше жаль. Ладно пусть наслаждается… Мне стало его еще больше жаль, но это лишь подлило огня.

– Да… вот так… – застонала я громче, специально, и увидела, как тень за шторой дёрнулась.

Кончила я быстро – по моим меркам, месяц без секса – это слишком долго. Генри, кстати, держался молодцом. В конце я нежно прикоснулась своими губами к его, поблагодарив за прекрасный вечер.

Когда я повернулась к окну, Павла уже не было. Видимо, у него тоже всё получилось.

Поправив одежду, я сказала, что мне пора домой, и попросила его вызвать такси. Мне показалось, что Генри даже немного расстроился – возможно, он хотел устроить ночной секс-марафон, но нет. Он, конечно, приятный парень, но больше, чем пару часов я не нахожусь в компании с мужчинами.

Немного потрёпанные и возбуждённые, мы вернулись к остальным. Все люди взрослые, и было понятно, что на балконе произошёл страстный секс, поэтому скрывать этого мы даже не пытались. Я поблагодарила всех за прекрасный ужин, и Генри проводил меня к такси.

Я поблагодарила всех за прекрасный ужин, ловя на себе смешливые взгляды. Пусть думают, что хотят, – внутренне пожала плечами. Генри проводил меня к такси, слегка касаясь моей спины – тепло его ладони ещё напоминало о недавней близости.

– Хороший вечер, – сказал он слегка улыбаясь.

– Спасибо, что позвал. Ребята действительно классные, —сказала я, глядя ему в глаза. В них читалось удовлетворение и лёгкая надежда.

– Ты тоже классная, Мира, – он произнёс это искренне, без привычного мужского пафоса.

– Если что, ты знаешь, где меня найти. Составлю тебе компанию за чашкой кофе, – я намеренно сделала паузу, – …или чего покрепче.

– С удовольствием, – его улыбка стала шире, когда он закрывал за мной дверь такси.

Машина тронулась. Я откинулась на сиденье, чувствуя приятную усталость во всём теле. После секса всегда наступает это блаженное расслабление – будто все тревоги растворяются, а мир становится мягче. "Как минимум на неделю мне хватит этой эмоциональной подпитки," – подумала я, наблюдая, как уличные фонари мелькают за окном. Но сейчас больше всего хотелось одного – горячего душа, свежего белья и глубокого сна. Этот день подарил всё, что нужно: вкусную еду, интересных людей, страстный секс и… зрителя в лице Павла. "Что-то часто зрители стали появляться…мне достаточно клуба, а в таком формате пора заканчивать," – усмехнулась я про себя.

Осознание

В этот день я решила прогуляться по своей любимой набережной. Это место всегда было особым для меня – будто оазис спокойствия в суете жизни. Я люблю наблюдать за морем, оно всегда разное, как и мы, люди. Его волны напоминают мне наши эмоции: порой тихие и спокойные, будто безмолвные, а иногда, когда ветер поднимается, – бушующие, бурлящие, словно непокорные страсти внутри. И пена, и высокие волны – всё это словно живое существо, которое повторяет наши чувства, наши взлеты и падения, страхи и надежды. А потом всё утихает, снова безбрежная гладь и шепот прибоя – будто тихая молитва, успокаивающая и наполняющая душу. Наблюдая за этим, я чувствую, как оно меня освобождает, очищает и наполняет, словно волшебное лекарство, которое исцеляет сердце и разум. Я стараюсь выбирать для прогулки время, когда на набережной не много людей, чтобы побыть в тишине, наедине с собой, – и этот день оказался одним из самых неспокойных, но важнейших в моей жизни.

Я увидела девочку – ей, наверное, было около 5 лет. Она бегала по набережной в белом платье, воздушном, как облако, словно танцуя с ветром. И вдруг я узнала в ней себя. Я остановилась, словно вкопанная, и не могла даже моргнуть, сердце забилось громче – словно кто-то тихо и настойчиво шепнул мне, чтобы я не упустила важное. Перед моими глазами вспыхнули воспоминания – яркие и острые, как кинжалы. Я увидела тот самый день, который бесконечно и навсегда изменил всю мою жизнь. Мне тоже было 5 лет – в час, когда вся моя невинность и мечты разбились о бетон реальности, словно кристаллы, которые рассыпались в мелкую пыль. В детстве я была веселым, открытым, любознательным ребенком. Мне нравилось гулять по этой самой набережной с папой, – мы могли идти часами, рассматривая волны, собирая ракушки или просто молча слушая шум прибоя.

В тот день на мне было мое любимое летнее белое платье – воздушное, из нежнейшей ткани, которое словно жило своей жизнью, танцевало при каждом моем движении. Оно такое легкое и невесомое, что мне казалось, будто я вот-вот взлечу. Заливаясь смехом, я кружилась в нем, будто крошечная фея, покоряющая своих невидимых слушателей. В тот миг я так увлеклась танцем, что почувствовала – море играет для меня музыку, а вихрь моих эмоций уносит меня всё выше, к облакам. Мои руки тянулись вверх, к небу, я закрыла глаза и как бы пыталась взлететь. Я закружилась так сильно, что не заметила, как юбка моего платья поднялась так высоко, и мои детские трусики еле стали виднеться. В этот момент вдруг всё изменилось…

Я почувствовала сильную, пронзительную боль в правом плече. Это был разъяренный отец. Его глаза горели от злости, а голос звучал как грозный раскат грома. Он громко и резко закричал мне прямо в лицо, словно зловещий хор, заставляя сердце сжаться и разбиться: "Ты бесстыжая, глупая девчонка! Как ты можешь так себя вести?! Только грязные, дешевые девки позволяют себе такое поведение". И в мгновение ока я ощутила, как его руки сжимаются вокруг моего плеча, будто железным обручем, а его слова – острым мечем пронзают мне душу.

Он громко закричал мне прямо в лицо:

– Быстро поправила платье. Больше ты его никогда не наденешь – раз не можешь вести себя, как приличные девочки!

Я видела всё это сейчас, и из моих не моргающих глаз градом потекли слёзы. Чувствовала всю боль, которую тогда испытала. Та маленькая, живая, искренняя, любящая этот мир девочка умерла в тот момент – и родилась та самая я: дерзкая, провокационная, сильная, самодостаточная, бесчувственная, равнодушная к противоположному полу женщина, которая только использует всех мужчин в своих целях.

В тот момент я наконец-то поняла, почему я не могу искренне любить мужчин. Потому что самый близкий мне мужчина – в моей жизни – предал меня. Он назвал свою родную дочь, маленькую, беззащитную, открытую всему миру, чистейшую, как новый лист бумаги, – грязью, дешёвкой. Это разбило мне сердце на маленькие осколки, которые до сих пор разбросаны в пространстве моей души и приносят острую боль, к которой я так привыкла. Всё внутри будто онемело, и кажется, больше нет смысла.

Пока все воспоминания выходили из темных глубин моего подсознания, я ощущала, будто меня окатили ледяной водой из колодца. Мое тело начало дрожать от холода, хотя на улице было плюс 27 градусов. Всё сжалось внутри, я присела на корточки, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. Но в этот момент на моём правом плече появилось что-то мягкое и тёплое. Я с трудом подняла глаза и увидела ту самую девочку в белом платье, которая бегала по набережной. Она смотрела на меня своими большими голубыми глазами и тихо сказала мне на ушко:

– Всё будет хорошо, не плачьте. Хотите со мной потанцевать?

Она протянула мне свою маленькую, хрупкую ручку и так тепло, искренне улыбнулась. Я собралась всеми силами и встала. Она взяла юбку своего платья в руки и начала кружиться, потом остановилась и сказала:

– Теперь твоя очередь. Возьми в руки свой красивый сарафан, мне он очень нравится.

Мои руки тряслись. Прошло уже 28 лет, как я не кружилась в платье. На автопилоте я взяла юбку своего сарафана и прокрутилась вокруг – в этот момент мне стало легче, словно тяжёлое что-то вытянули из меня. Девочка улыбнулась ещё шире и сказала:

– А теперь повторяй за мной. Она начала закручивать свои руки, как будто играет с невидимой нитью, наклоняться влево и вправо, кружиться. Я повторяла всё за ней. На моём лице постепенно появилась улыбка. Потом она взяла мои обе руки и сказала:

– А теперь вместе. Мы закружились и будто оказались в невесомости. Смех лился сам собой, мы долго смеялись, и сердце стало так легко и свободно. Я присела на корточки и спросила: – Как тебя зовут?

– Алия, – ответила девочка, – как «алея», только через И. Наверное, поэтому я очень люблю гулять. Очень приятно познакомиться. Я – Мира, как «мера», только через И, потому что, наверное, я слишком часто всё взвешиваю.

Мы засмеялись.

– Могу ли я тебя обнять, Алия? – спросила я.

Она снова улыбнулась и потянулась ко мне. Я крепко её обняла и прошептала ей на ушко:

– Спасибо тебе большое, Алия. Ты только что спасла меня.

– Я могу тебя чем-то отблагодарить? – её глаза загорелись, она быстро облизнула губы и тихо сказала: