Призрак

Его сегодняшним заданием было проникнуть на верхний этаж заброшки и написать на степен баллончиком краски: «РУКИ ПРОЧЬ». Зачем и для чего, Костя понятия не имел, но идея показалась ему забавной. Надпись, конечно, нужно было сфотографировать. Телефон у Кости был: старенький, потертый смартфон, мамин брат подарил. Многих функций он уже не тянул, но звонить и фотографировать позволял. Сейчас Костя предусмотрительно поставил телефон в режим самолета, чтобы мама не позвонила в самый неудобный момент. Она, конечно, не знает, что их отпустили с последнего урока, и думает, что он еще в школе, но мало ли… Зачем лишний раз ее волновать. Он выберется отсюда и сразу же позвонит!

Баллончик с краской он тоже взял с собой, купил у восьмиклассника Васьки за карманные деньги. Васька рисовал граффити по всему городу. Все об этом знали, и периодически у него пытались отнимать орудия мастерства, но он откуда-то находил их снова. На самом деле, он был настоящий художник и граффити у него выходили – закачаешься. Ему даже предлагали взрослый контракт – нарисовать пейзаж на стене кафе, но он махнул рукой и сказал, что это скучно. В общем, баллончик у Кости был.

Выбравшись из кустов, он огляделся по сторонам. Разумеется, вокруг никого не было. Санаторий давно никем не охранялся. Разве что какой-нибудь пьяница мог забрести сюда ночевать, да и то вряд ли. Костя перебежал через открытое пространство и взобрался по бетонным ступенькам на первый этаж. Огляделся. Сердце колотилось. Внутри было противоестественно красиво и страшно. Через провалы окон внутрь проникали полоски солнечного света, в них клубились пылинки. В потолке над головой тоже были прорехи. Возможно, перекрытия обвалились со временем. Из полутьмы выступали голые бетонные балки, голые проемы дверей, неизвестно для чего предназначенные темные ниши в стенах. Это было жутко. Костя попытался определить, как попасть на верхний этаж. Задание было – именно на верхний, значит, на четвертый. Где-то должна быть лестница или хотя бы лестничный проем. Он нащупал в кармане телефон, проверил зарядку и включил фонарик. Это не слишком помогло, но, по крайней мере, можно было не спотыкаться о куски бетона и арматуры, пробираясь по коридору. Направление Костя взял верное и через несколько минут луч фонарика выхватил ступеньки. Ничем не огороженные, лестничные пролеты как будто висели в воздухе посреди пустого помещения, и это тоже было жутко. К счастью, они были достаточно широкими и казались прочными, иначе Костя, наверное, струсил бы и убежал, не выполнив задания. А так он все же собрался с духом и начал подниматься, стараясь держаться посередине лестницы и внимательно глядя себе под ноги и по сторонам. Сколько он так добирался до четвертого этажа, Костя не мог точно сказать, минуты казались вечностью. На очередном этаже он передыхал и снова нащупывал ногой бетонные ступеньки.

По спине под рубашкой текли струйки пота, синие тряпичные кеды и штанины черных школьных брюк покрылись цементной пылью. Костя машинально потянулся отряхнуть их, но тут же одернул себя – все равно опять испачкаются, потом.

Наконец лестница закончилась. Костя вытер пот со лба и осмотрелся. Четвертый этаж представлял собой пустую бетонную коробку без внутренних перекрытий. Видимо, к его постройке не успели толком приступить. Здесь было сыро и грязно, поскольку крышу или хотя бы потолок соорудить тоже не успели. Зато фонарик можно было выключить: солнечного света, проникавшего сверху, вполне хватало. Пробираясь между остатками строительного мусора, Костя подошел к стене и достал баллончик. Просили написать покрупнее, что ж, он постарается. Лишь бы не запачкать брюки. Он еще никогда не рисовал баллончиком.

Брюки он, конечно, запачкал, хоть и не очень сильно. Но отлетевшие брызги краски все-таки приземлились внизу на штанину, попали на кеды. Зато дело было сделано. Костя спрятал баллончик, достал телефон и попятился, чтобы сделать фото. Не отрывая глаз от своего творения, он успел сделать шаг, еще один, потом еще. Надпись все никак не влезала целиком. Он шагнул назад еще раз, и вдруг его нога провалилась в пустоту. Костя взмахнул руками, вскрикнул и полетел спиной в черную пропасть. Выпавший из рук телефон спикировал на бетонный пол и разбился. Последняя мысль Кости была почему-то о Машке, а не о маме. О том, что правильно он ей не рассказал.

…Свиридов раскрыл глаза, глотая ртом воздух. Незнакомый мужчина тряс его за плечо:

– Проснитесь, проснитесь!

Свиридов моргнул и узнал его. Это был дежурный на ресепшене гостиницы. Спустившись из номера Волкова, Николай заказал такси, уселся в кресло, полистать лежащие на столике газеты, и сам не заметил, как задремал.

– Вы кричали, – извиняющимся голосом пробормотал дежурный. – Я подумал, что-то случилось. Может, приступ какой.

– Нет-нет, – Свиридов потер лицо рукой. – Просто приснилось что-то.

Сон отчетливо стоял у него перед глазами. Он словно воочию видел все это: пыль, арматура, бетонные стены, откуда-то падают солнечные лучи, стена с жуткой надписью неловкими детскими каракулями, белой, местами потекшей краской: РУКИ ПРОЧЬ. И кеды, синие тряпичные кеды. Черный рюкзак с «Человеком-пауком». Школьный пиджак с нашивкой школы: кажется, 9. Или 6?

Но самым страшным было не это. Он узнал эту заброшку. Это недостроенное четырехэтажное здание, кое-как обнесенное рабицей и заросшее кустарником. Это был его новый объект для сноса.

Глава 4

Самолет благополучно приземлился в аэропорту Симферополя. Свиридов прилетел без багажа, с одним портфелем, и немедленно снял теплую куртку: погода была значительно теплее московской. Вдохнув полной грудью, он зашагал в сторону стоянки такси, где его уже ждала машина.

Несмотря на то, что с нехорошего сна уже миновало почти полдня, настроение у Свиридова не слишком исправилось. Яркие картинки из сна продолжали преследовать его. Он никогда не считал себя суеверным – техническое образование не позволяло. Но тут… Это определенно был его объект, он был в этом уверен. Хотя это как раз было объяснимо, он ведь много рассматривал фотографии и видео, все время думал о предстоящем деле. Но мальчик? Он не был похож ни на одного знакомого Свиридову ребенка, не напоминал его самого в детстве, да и не лазил маленький Коля по заброшкам. Тогда и слова такого не было. Неужели он настолько тревожится об исходе дела, что его мозг самостоятельно сгенерировал столь яркого персонажа и такую правдоподобную ситуацию. Он как будто сам был в шкуре этого мальчика. Свиридов вздрогнул и провел ладонью по лицу. Нужно сосредоточиться на деле, а не на глупых снах. Кажется, вон его машина.

Он сел в такси, поздоровался, они с таксистом обменялись ничего не значащими репликами о погоде и о том, как дела в столице и много ли народу летит этой весной к морю, после чего водитель сосредоточился на дороге, а Свиридов все-таки не выдержал и совершил крайне глупый, как ему самому казалось, поступок: полез в интернет и принялся искать новости о последних происшествиях в Крыму. Он просто не мог ни на чем сосредоточится, пока не узнает точно.

Но поиск по нескольким новостным сайтам и в ленте «Яндекса» не дал ничего. Ни внезапных смертей, ни пропавших детей, ни горячих заголовках об очередном происшествии на плохо охраняемом аварийном объекте. Ничего.

Закрыв телефон, он решил поговорить с таксистом.

– Как у вас в городе вообще дела? – спросил он. – Ни о каких происшествиях не слышно?

– Да как обычно, – таксист чуть пожал плечами. – Что-нибудь всегда случается. Недавно пацаны на пляже неразорвавшуюся гранату нашли, с войны, и додумались кинуть ее в костер.

– И что? – напрягся Свиридов.

– Ничего хорошего. Одному руку оторвало, второй ослеп.

– Какой кошмар, – искренне вырвалось у Николая.

– А все потому, что присмотра за детьми никакого нету, – проворчал водитель. – МЧС должны по школам ходить, разъяснять, куда можно лезть, а куда не надо. Сейчас куда не сунься, везде опасности. Взять хоть гаражи, хоть заброшки…

– А что заброшки? – моментально напрягся Свиридов.

– Да полно их. Стоят, ветшают, никто их не выкупает, не восстанавливает, а почему – непонятно. То ли наша администрация куда-то не туда смотрит, то ли желающих нет. Курортный город, а строить некому. Удивительно. А пацанам там будто медом намазано. – Таксист вздохнул. – У меня парню тринадцать, я уж сам ему стараюсь все это объяснять. Но в школе-то оно надежнее было бы, особенно если бы дядя в форме пришел, фотографии показал, что вот с такими дурачками случается, которые гранаты в костер кидают.

Разговор с водителем немного отвлек Свиридова от тяжелых мыслей. Он посмотрел в окно. Машина быстро неслась по горно-лесной дороге, но водитель, судя по всему, контролировал ситуацию и соблюдал правила, где нужно, сбавляя скорость, а где можно, увеличивая. Необычно для крымского таксиста, отметил про себя Свиридов. Что ж, можно сказать, что ему повезло, по крайней мере, доберется до места целым и невредимым.

– Трассу все строят? – подкинул он новую тему для разговора.

– Строят, – охотно откликнулся таксист. – Только ездить по ней пока страшновато. Я уж лучше тут, спокойнее да надежнее. А там фура летит, кругом отбойники, даже и свернуть некуда. Каждый день аварии лобовые.

Свиридов понимающе покивал. Он был совсем не против проехать по старой трассе, здесь было очень живописно. Горные склоны еще оставались после зимы коричнево-серыми, но кое-где мелькали цветущие деревья, а вдоль обочин зеленела трава. Любуясь крымской весной, он немного успокоился. Это был просто сон, повторил он себе. Просто сон. Забудь. Настраивайся делать дела.

Но расслабился Свиридов рано

***

Начальник феодосийского УВД полковник Андрейченко проснулся в плохом настроении. Это был дурной знак. Максим Андрейченко знал себя хорошо. Плохое настроение на пустом месте посещало его крайне редко, но уж если являлось – ничего хорошего не жди. Он торопливо перебрал в памяти предстоящие сегодня дела: совещание в администрации, обход рыночных торговых точек (он давно взял себе за правило раз в две недели лично прогуливаться с патрульными по рынку, разговаривать с людьми, проверять, как выполняются разного рода предписания), доклады сотрудников… еще какой-то взрывник, как там его фамилия? Смирнов? Вроде не Смирнов. Сверчков? Нет, не может быть. Ладно, потом в бумагах посмотрит. Или он не взрывник? Точно, руководитель фирмы, которая будет сносить недострой между морем и парком. Вот еще проблема на его, начальника, голову. Сейчас начнется: подай, принести, проверь, обеспечь… А если ни дай бог что случится, еще и ответь по полной программе. Андрейченко вздохнул. Наверное, дурное предчувствие именно с этим Смирновым-Сверчковым связано. Что-то пойдет не так с этим подрывом. Но варианта «не ходить на работу и как-то избежать неприятной встречи», к сожалению, не существовало.

Как ни странно, поначалу день складывался не так уж и плохо. На совещании с администрацией ему, конечно, указали на пару недоработок по его ведомству, но это было обычное дело. Рейд по рынку принес урожай в виде кругленькой суммы квитанций на штрафы. Вернувшись в отделение, Андрейченко приказал сотрудникам по одному заходить с докладами. Встреча с подрядчиком была назначена на 17.00, но в итоге началась чуть позже: начальник УВД сначала выслушал все доклады о текущих делах, потом подписал кое-какие бумаги, потом попил кофе, заботливо сваренное секретаршей. Потом кивнул: приглашайте посетителя. Он уже посмотрел в блокноте его фамилию – Свиридов.

Подрядчик вошел, и они обменялись рукопожатиями. На стол легли копии всех согласований и разрешений, подтверждающие право фирмы проводить работы. Андрейченко добросовестно просмотрел все, покивал. Придраться было особо не к чему.

– Будете просить людей? – обреченно вздохнул он.

– На самом деле, пока нет, – быстро ответил Свиридов. – Просто хотел заручиться вашей поддержкой на случай, если народ начнет волноваться. Я тут подготовил небольшую программу по информированию жителей, – он снова засунул руку в портфель и достал лист А4, исписанный от руки. – У нас уже есть некоторый опыт такой работы. Информационные листки, листовки, встречи с жителями, возможно, выйдет статья в газете. Все это, конечно, в сотрудничестве с администрацией. Не хочу, чтобы вам кто-то пожаловался на нашу деятельность, а вы не в курсе.

Андрейченко вновь кивнул. Ход мыслей Свиридова ему нравился. Возможно, они сработаются. Тогда по какому же поводу его посещало утреннее дурное настроение?

– А вот в день взрыва, конечно, понадобится патруль, охрана, сами понимаете. Но это мы ближе к делу согласуем.

– Отлично, – улыбнулся начальник УВД. – Значит, на том и порешим: я все это видел, дал добро, вы сами работаете с жителями и с нашими дамами в ЖКХ, потом согласовываем дату, и я вам выделяю сотрудников.

У него зазвонил мобильник. Он снял трубку, выслушал несколько слов и непечатно выругался.

– Понял. Отбой, – бросил он.

Шестое чувство в очередной раз не обмануло старого мента. А он так надеялся, что день закончился спокойно.

Свиридов тоже выглядел странно обеспокоенным.

– Что… Что случилось? – выдавил он.

– Простите, мне нужно идти. – Андрейченко встал и протянул руку для прощального рукопожатия. Свиридов машинально ответил тем же, но не удержался и тихо спросил:

– Что, труп?

– Да какой труп! Типун вам на язык! – неожиданно взорвался начальник. – Заявление у нас. О пропаже человека. Мальчик, тринадцать лет, ушел утром в школу и до сих пор не вернулся домой. Телефон не отвечает. Мать уже все обегала и пришла в отделение. Сейчас придется поднимать весь личный состав. – Он снова выругался. – Ох уж эти подростки-беглецы! Мать, конечно, клянется, что не мог он сбежать. Но все они так говорят.

– А какие приметы?

– Да какие, обычные. Темная куртка, школьная форма, на пиджаке нашивка девятой школы, синие кеды и рюкзак с Человеком-пауком

– Погодите, – тихо сказал Свиридов, нервно тиская портфель. – Простите… Я понимаю, как это прозвучит, но… Кажется, я знаю, где его искать.

Глава 5

Из аэропорта Алена сразу поехала в редакцию, прокручивая в голове, что именно скажет своему дорогому начальнику и что напишет в статье. Дорога заняла почти два часа. Она достала бы ноутбук и начала писать прямо сейчас, но, к сожалению, при попытке посмотреть на экран ее начинало ужасно укачивать. Зная за собой эту особенность, она молча пялилась в окно на знакомые пейзажи. Она любила эту дорогу, любила эту землю. И совершенно не хотела, черт возьми, чтобы всякие пришельцы уродовали ее.

Справедливости ради, бороться все эти годы приходилось не только с чужаками, но и с местными. Именно они больше всего вредили и природе, и историческим объектам. Но они казались Алене привычным, понятным злом. Но в последние годы интерес к Крыму по понятным причинам усилился. Россияне хотели вкладывать сюда деньги и получать отдачу. Вот и эти тоже. Спорткомплекс. Алена фыркнула. Да, ей показали документы, но своей весьма симпатичной пятой точкой она чувствовала, что тут что-то не в порядке. Что-то было во всей истории странное, с чем обязательно следовало разобраться. Но для начала, не дать этому… а, Свиридову, ничего взорвать. Слово «взрыв» Алену пугало…

Мысленно она уже почти сочинила статью, но когда она переступила порог редакции и направилась к своему столу, все заготовки вылетели у нее из головы от яростного рева.

– АЛЕНА!

Ее начальник, Сергей Морозов, был единственным человеком на свете, которому она позволяла вот так кричать на себя. Причин тому было несколько, и ни одной из них она не спешила делиться с широкой публикой. В редакции удивлялись, что «сильная независимая женщина» проглатывает такое обращение, но в лоб никто ничего не спрашивал, и Алена молчала. Не хватало еще объяснять что-то про детство, проблемы с отцом, нежданно пришедшую помощь… Нет. Пусть думают, что хотят. Некоторые идиоты даже думали, что они с Сергеем любовники. Идиоты, что с них взять.

Начальник вырос на пороге кабинета: кудрявые седеющие волосы растрепаны, стекла очков сверкают на солнце, галстук сбился на бок.

– Что? – кротко ответила Алена, укладывая ноутбук на стол и открывая крышку.

– Немедленно ко мне, – бросил редактор уже спокойнее и скрылся за дверью кабинета.

Алена выждала минуты три, чтобы дать ему время успокоиться, а заодно в очередной раз доказать себе, что она не собачка, чтоб немедленно исполнять команду «Ко мне». Но зайти в кабинет все же пришлось.

– Что случилось? – повторила она, усаживаясь в кресло напротив стола начальника. – Что я такого успела натворить? Я же только что из Москвы. И даже ни одного текста вам не прислала.

– Вот именно! – Морозов откинулся в кресле, сохраняя спокойствие, но по его напряженной позе и по тому, как он барабанил пальцами по подлокотнику, Алена понимала, что гроза далеко не миновала. – Ты мне еще ничего не прислала, зато кое-кто другой – прислал!

Он развернул к ней экран ноутбука, стоящего на столе, и щелкнул мышкой. Запустился видеоролик – судя по форме изображения и ракурсу, явно съемка с мобильного телефона, причем не с самого близкого расстояния. Она немедленно узнала вестибюль гостиницы «Ленинградская», а потом услышала собственный голос и голос Свиридова, а потом и Волкова. «Несколько слов для нашей газеты о готовящемся проекте». «Давайте встретимся здесь через два часа». «Что здесь происходит?» «Ничего он взрывать не будет!» Вся их перебранка была записана на камеру. Погодите-ка… Алена прищурилась, разглядывая видео и припоминая вестибюль. Точно! С решепшена! Но кто прислал это видео? И как узнал, кому его вообще надо отправлять? И, главное, зачем???

– Откуда это у вас? – напряженным голосом спросила она.

– Что, не нравится? – В голосе Морозова опять послышались рокочущие нотки. – Разве этому я тебя учил, Алена?!! – взорвался он. – Разве так нужно разговаривать с людьми, если хочешь у них что-то узнать?!! Надо на них нападать? Кричать? Пугать? Обвинять? Так ты теперь решаешь проблемы? Где ты этого набралась, Алена?!! Когда я тебя упустил? – Он внезапно замолчал и ссутулился, будто под невыносимым грузом. Вздохнул. – Я все понимаю, но и ты должна понять – такое поведение для настоящего журналиста недопустимо. Тем более для журналиста, который собирается вести расследование.

Втянув голову в плечи, Алена без единого слова выслушала эту отповедь.

– Что ты узнала? – резко спросил Морозов.

– Волков сказал мне, что про казино неправда, – тихо ответила она. – Прислал копии документов. Они у меня в почте, я собиралась вам их переслать.

– И что в них?

– Как он и сказал, – она кивнула на видео. – Разрешения и согласования на снос недостроенного санатория и последующую постройку спортивного комплекса. Но, Сергей Иванович, не может такого быть! Тут явно что-то нечисто! Ведь кто-то же прислал мне сообщение про казино. И про взрыв! Их в любом случае надо остановить. Надо выяснить, что за всем этим стоит.

– Вот именно! – рявкнул Морозов. – Выяснить, а не орать, как базарная торговка! То письмо про казино… перешли мне его тоже. Попробую выяснить, откуда оно отправлено. И бумаги от Волкова.

Алена кивнула.

– Откуда у вас это видео? – повторила она вопрос.

– Волков прислал, – просто ответил редактор.

У Алены отвисла челюсть:

– Что-о?

– Представь себе. Думаю, запись сделал дежурный на ресепшене. Верно?

Алена снова кивнула.

– Наверное, он заметил, что тот снимает. А ты, кстати, нет! – Он снова нахмурился. – Заметил, забрал у него запись, чтобы она не отправилась прямиком в интернет. Ну а дальше все просто. Ты же назвала свою фамилию. Вбил в гугл, узнал, с каким изданием ты сотрудничаешь, нашел мой личный редакторский емейл и отправил. Вежливо поинтересовался, в курсе ли я вашей самодеятельности и нельзя ли как-то твою бурную энергию направить в конструктивное русло и прекратить преследовать его сотрудника. Который, кстати, сегодня тоже прилетает в Крым.

– И что вы ему ответили?

– Ответил, что мы, как нормальное издание, заинтересованы в том, чтобы наши читатели узнали правду. И что за безобразную сцену ты получишь выговор, но продолжишь освещать события, связанные с его деятельностью в нашем городе. Выговор получила?

– Да.

– Усвоила?

– Да!

– А теперь продолжай освещать. Ты права, дело нечисто, и история со взрывом мне тоже не нравится. Я хочу, чтобы ты выяснила все досконально, чтобы ты не спускала глаз с этого Свиридова, чтобы ты изучила все, что связано с этим взрывом. Но для этого ты должна не орать и набрасываться, а, напротив, войти в доверие. Сблизиться с этим самым Свиридовым, убедить его, что ты ему не враг, и что от вашего сотрудничества ему будет только польза. Тогда ты сможешь выяснить куда больше. И если они действительно задумали какую-то аферу, либо собираются присвоить деньги, выделенные на организацию взрыва, и сделать все тяп-ляп – ты об этом узнаешь. Поняла?

Алена в очередной раз кивнула.

– Спасибо за доверие, – почти прошептала она. – Я постараюсь… постараюсь больше не срываться так.

– Другое дело. А статью все же напиши. Правду: про утвержденный проект, спорткомплекс, взрыв. Никаких «разрушение», пиши как есть. Пусть люди знают, что будет происходить у них под окнами. И обязательно возьми интервью у Свиридова. Волков дал его телефон. Я скину тебе это письмо, вместе с видео. На память. – Он наконец улыбнулся. – Чтобы не забывала, как не надо делать.

Алена вышла из кабинета на ватных ногах. Что ж, могло быть и хуже. Главное, начальник не забрал у нее тему. А ведь мог! Что бы она тогда делала, Алена не представляла. Ее уже охватил азарт, ей по-настоящему хотелось во всем этом разобраться и предотвратить любые неприятные события в родном городе, будь то взрыв или постройка казино. Нужно пригласить куда-то Свиридова, решила она. Наверняка он здесь ничего не знает, вот и она его и познакомит с местными ресторанами и с местными реалиями. Наверняка он ей не откажет. Сказал же, что готов ответить на несколько вопросов. И в конце концов, она симпатичная молодая девушка, а он тоже ничего, интересный… И смотрел на нее совсем без злости, скорее с интересом. Вот с этой стороны и будем действовать, подумала Алена, ощущая себя опасной шпионкой или женщиной-вамп. Внедримся.

Она открыла ноутбук, отправила редактору документы и анонимку про казино, после чего открыла письмо Волкова и посмотрела на телефон Свиридова.

Глава 6

Алена никогда не любила заброшки, даже в детстве. Многих одноклассников так и тянуло забраться в какой-нибудь разрушенный детский садик или недостроенный туристический объект, тем более что и того, и другого в постсоветском Крыму наблюдалось с избытком. Трусливой Алена никогда не была, скорее, наоборот, среди девчонок в школе она слыла хулиганкой. Но вот такие места вызывали у нее мурашки по позвоночнику, и она если и бывала в них, то пару раз и только с исследовательскими целями. Узнавать новое и что-то «раскапывать», порой буквально, но чаще фигурально, ей нравилось с самого детства. Поэтому она и выбрала профессию журналиста.

О пропаже мальчика в редакции узнали почти сразу же: мать обратилась не только в полицию, но и в местную поисковую организацию, справедливо полагая, что так шансов будет больше, а оттуда новость немедленно утекла в интернет. Прочтя короткую новостную заметку, Алена опечалилась, но, конечно, никак не связала это происшествие с темой, которую сейчас разрабатывала. Закрыв страницу новостного портала, она вернулась к статье про Волкова и его планы относительно заброшенного санатория. Материал давно следовало написать, но вдохновение на полпути покинуло Алену. Голова болела, веки опускались сами собой, и даже чашка кофе положения не спасла. Сказывался недосып, накопившийся за последнее время, и два перелета за одни сутки.

От кофе, кажется, стало даже хуже. Чувствуя неприятную резь в глазах, Алена встала из-за стола и устроилась на диванчике в углу, откинув голову на спинку. Потом порылась в сумочке, достала пачку обезболивающих таблеток, которые носила с собой на такой случай, и приняла одну. Раз она обещала статью сегодня, значит, она напишет статью сегодня. Надо только немного отдохнуть…

Ей приснилась незнакомая заброшка: бетонные стены и перекрытия, бетонное крошево на полу, торчащая отовсюду арматура, пыль, играющая в солнечных лучах. Откуда падают солнечные лучи и почему вокруг так темно, было не очень понятно, как всегда во сне. И было очень страшно.

Алена подняла голову и осмотрелась. Впереди было что-то вроде лестницы. Пролеты как будто не крепились ни к чему, висели в воздухе. Отчего-то ей нужно было подняться туда, но она не могла преодолеть свой страх и шагнуть на лестницу. Колени дрожали, по лицу тек пот. Вдруг в полоске солнечного света будто из ниоткуда соткался человек. Он шагнул с лестницы прямо к ней. Это был Свиридов, горе-подрядчик, которому она весь день собиралась позвонить, да так и не собралась. Бледный, с растрепанными волосами, покрытыми цементной пылью, с нехорошо горящими глазами, он приближался к ней, и Алена невероятным усилием сдержала вопль. Ей казалось, что, если она закричит, вся эта шаткая конструкция просто рухнет на нее, как обрушивается лавина на туристов от малейшего шума. Свиридов сделал шаг, другой, остановился и протянул к ней руки, будто в мольбе. Алена перестала что-либо понимать.