Эллисон

Виктор Фёдорович

Эллисон

I

Я проснулся в шесть часов утра. Весна. Только начало всё разогреваться, земля недавно отошла от зимы. Небо начавшегося дня было затянуто серыми тучами, сквозь которые едва пробивалось солнце. Вместо него было видно большое белое пятно, которое спряталось за бесцветным полотном. На землю падал его бледный свет, словно сквозь дымчатое стекло. Сегодня обещали дождь, но я не верил синоптикам. Они всегда ошибаются. Но взять зонт надо – на всякий случай. Вдруг пригодится.

Расскажу немного о себе. Меня зовут Джеймс Стивенсон. Мне тридцать пять лет. Я родился в Англии, живу в Лондоне. С детства увлекаюсь литературой и журналистикой. Люблю читать Толстого, Кафку, Камю. Даже пытался писать рассказы, в котором главный герой страдает от душевных мук. Получалось. Их публиковали в школьной газете. Директор лично подходил и жал руку. Однако, я пошёл совсем другим путём. Вместо книг и статей я работаю в одной конторке, которая занимается всякими экономическими бумажками. Раньше работал в книжном издательстве, но вспоминать об этом не буду, очень больно. Может быть, объяснюсь позже.

Встав с кровати, я направился в ванную. Нажав на клавишу выключателя, тусклый свет лампочки выхватил из темноты моё лицо: отекшее, с щетиной, с синяками под глазами. Мне тридцать пять лет, а уже имею такой внешний вид. Какой ужас! Уход Эллис сделал меня молодым стариком. Ну, конечно-же, надо объяснится, чтобы не задавалось лишних вопросов. Но обо всём позже. А сейчас – умывание. Холодная вода на мгновение развеяла сонливость и чуть-чуть улучшило внешний вид. Вроде бы. Зубы чистить не стал – не успел. После умывания пошёл на кухню.

Открыв холодильник, желто-оранжевый свет лампочки осветил полки. Сосиски, яйца, масло. Не много, но и не мало. На неделю хватало. Взял масло. Много есть не стал. В семь надо быть на работе, иначе Фернандес не простит. Он не терпит опозданий. Чайник закипел. Я заварил себе кофе и сделал бутерброды с маслом и сахаром – минимальный завтрак. Раньше Эллис готовила яичницу с сосисками, которые я очень любил. Теперь её нет. Три дня прошло. Я ещё не привык к тишине. На часах было шесть пятнадцать. Автобус уже подъезжал к остановке. Ринувшись в комнату, не доев и бутерброда, я одел синюю рубашку и серые брюки. Это была рабочая одежда. Накинув куртку и взяв сумку с документами, я вышел из квартиры, закрыв её на ключ. Бутерброды так и остались лежать на тарелке.

Автобус подъехал вовремя. Огромная толпа людей разного сорта пыталась протиснуться в дверной проём. Среди них был я. Пройдя сквозь толстую старуху и борзых школьников, и сев на случайное свободное место, водитель тут же нажал на газ, будто ждав, пока я сяду, и автобус тронулся с места. Город проплывал за окном: мясная лавка Роби располагалась на соседней улице с страховой тёти Сьюзан, а проехав несколько метров и повернув направо стояла черная вывеска с белыми буквами похоронного бюро мистера Смита. Оно организовало похороны Эллис.

Наконец, автобус прибыл к остановке, позади которой возвышалось вверх серое здание с темными окнами, сквозь которые были видны бледные свечения напольных ламп. Выбравшись из автобуса, я направился к входу в здание. Показав помятый пропуск толстому охраннику Джону, мне предстоял лифт. Он как всегда был душен и полон людьми. Главная цель – достичь восьмого этажа. Я вошёл в него. Толстяк Джордж изливался потом, стоя рядом с молодой бухгалтершей Джессикой Стрендж и стажером Майклом Дрю. Они все вместе теснились, из-за чего Джорджу было жарко. Войдя в лифт, за мной последовала толпа рабочих, которым тоже надо на восьмой этаж. Спустя несколько минут лифт достиг его.

И вот, я уже в офисе. Около моего рабочего места располагался стол, за котором сидел невысокий мужчина лет двадцати пяти в белой кофте с красным швом и очках. Это был Эдди Леймон, мой приятель. Увидев меня, он встал и подошёл ко мне, протянув руку. Я ответил взаимностью. Я сел за своё рабочее место. Около принтера красовался портрет Эллис. Милая, красивая улыбка находилась на гладком, ухоженном лице, которое смотрело на меня. Я засмотрелся на него. Было грустно, но терпимо. Выдержу. Эдди попытался взять портрет и убрать его. Я не позволил.

– Оставь его. Я не хочу потерять ее окончательно.

Эдди послушно вернул портрет на место и сел за свой стол. Вдруг из кабинета вышел Фернандес. Как всегда злой и недовольный. Он увидел меня и подошёл. Выразил соболезнования. Я кивнул. Эти слова уже ничего не значили. Мне было на них всё равно. В течение этих трёх дней я накопил достаточно соболезнований и сочувствий.

Началась работа. Толстяк Джордж, принес на стол стопку бумаги. Это были документы, которые я должен разобрать к обеду. Но не смог. Их было слишком много. На момент меня накинули возмущения – у меня умер близкий человек, почему мне не могут дать какую-нибудь маленькую работу? Но видимо, всем было безразлично. Надо жить, а иначе засохнешь как цветок без воды. Так говорила Эллис. Мне очень не хватает этих слов.

– Может, дашь мне половину своих бумаг? – повернулся ко мне Эдди. – Всё таки, тебе сейчас тяжело.

– Нет, спасибо, Эд. Тут немного. Я справлюсь. – ответил я ему, одновременно проверяя документ. Эдди повернулся к своему экрану.

Спустя несколько часов настал обед. Очередь в столовой растянулась, казалось, на метр. Я успел взять еду первым. На подносе лежала жареная рыба, картошка, и стакан с соком. Эдди ел свой суп, принесенный из дома. Вдруг он обратился ко мне:

– Джей, если тебе нужна помощь…

– Я справлюсь. – резко остановил его. Тот возмущенно остановился есть свой суп и посмотрел на меня. По нему было видно, что прямо сейчас он готов меня обругать с головы до пяток.

– Через бутылку? Или через колёса? Ты ведь знаешь, что это очень сложно. Многие не справляются.

– Нет, не через бутылку. Я справлюсь. Я сильный человек.

– Знаю я вас, сильных. Один однажды сдох на лестничной клетке, другого зарубили топором по пьяне.

Насчёт того, что я сильный человек, Эдди глубоко сомневался. Он боялся за меня. Я пообещал найти психолога. Вроде бы в клинике был один, все говорили, что помогает. Я на него не надеялся. Самое главное, чтобы Эдди был спокоен. Не знаю, будет ли в этом толк. Может, я помру в собственной квартире в глубоком одиночестве, или выйду в окно, перед этим вскрыв вены. Никакие варианты я больше не рассматривал. Лучше поддаться судьбе, чем надеяться на что либо и идти к этому. Ведь она же распоряжается человеческими жизнями. Иначе как можно объяснить тот факт, что Эллис ушла из жизни в три часа ночи, будучи идя на поправку?

После обеда я принялся за работу. Плохо распечатанные бумаги высасывали из меня все силы. Было ничего не понятно. В этот момент я походил на китайца. Глаза сузились, даже лупа не помогала. Фернандес подошёл к моему столику и кинул ещё одну такую же стопку бумаги. Чёртов испанец! Сам знает, что мне сейчас плохо, у меня горе. И ведь дал отгул, чтобы я похоронил Эллис. Но что-то не пахнет, чтобы он мне сожалел. Ну, ладно. Видимо, всем на это наплевать. Я вспомнил те самые слова Эллис, о которых вспоминал, и продолжил работу. В итоге – отредактировал половину документов. Я очень хотел домой. На каком-то телеканале должно было идти интересное кино, название которого я записал в блокнотик. Взяв листок и ручку в руки, я написал на нём, что доделаю всё завтра, и после чего, положил его на стопку и, взяв свою куртку, отправился к выходу. Выйдя из здания, автобус только подъезжал к остановке.

Вечер. Автобус ехал по той же дороге. Вечер уже уходил, а на его место приходила ночь. На небе были видны одни лишь звезды. Луна стояла вместо солнца где-то посередине. Звездочки горели бледным, наивным огнём. Из них я увидел одну большую, одинокую звезду. Может быть, это чья-то душа? Рядом с этой звездой никого не было. Возникало ощущение, что она кого-то ждала. Нет, это не Эллис. Просто звёздочка.

Автобус остановился. Я вышел из него довольно легко, народа было немного. На детской площадке громко резвились дети, а родители были их надзирателями. Среди них был Джаред Боули. Он обнимал свою жену Марту, которая держала двух месячного малыша Стива. Именно такую семью я хотел иметь. Но Эллис ушла слишком рано, и этому не суждено было сбыться. Я просто не успел.

Вошел в подъезд. Поднявшись к своей квартире, отдыхая по минут пять на лестничной клетке, я вставил ключ в замок и повернул его три раза влево до щелчков. Открыв квартиру и войдя в нее, я заметил, что царила мертвая тишина и невыносимая духота. Какой ужас. При жизни Эллис из кухни или гостинной доносилась мелодичная музыка и диалоги из каких-то любовных сериалов, которые она очень любила смотреть. А теперь вместо них были слышны только капельки воды, которые падали вниз из крана в ванную.

Я вошёл в гостинную. Ничего. Просто ничего. Сплошной беспорядок. Сел на кресло и включив телевизор, я начал листать телеканалы, как страницы книги. Их было много. Эллис любила читать. Вдруг наткнулся на какой-то боевик. Это не тот фильм, который я хотел посмотреть, но чтобы скоротать вечер – было самое то. Сюжет этого фильма был прост. Таксист участвует в бандитских перестрелках и грабит криминальных авторитетов, чтобы накопить деньги на лечение своей девушки. Увидев сцену, где главный герой сидит в палате со своей девушкой, которая болела раком сердца, я вдруг вспомнил последний визит к Эллис в больницу. Вдруг, в телевизоре произнесли ее имя. Эллис.

Меня снова накинули мысли и воспоминания. Какая же она была красива, молода, перспективна. Была бы она жива, прямо сейчас я не сидел в одиночку и не смотрел этот фильм. А читал бы с ней любовные романы, слушал музыку на патефоне, или вместе писали стихи. Где-то на полке рядом со своими располагался маленький сборник с ее творениями. И уйдя так рано, оставив меня одного, вместе с этими стихами, книгами, платьями и украшениям, она теперь порхает на небесах и наверняка смотрит на меня, удивляясь, что я с собой сделал. Извини меня, Эллис. Я не хотел этого. Видимо, судьба так распорядилась. Мне было очень больно это вспоминать. Мысли нельзя выключить – они текут течением, которое не остановишь даже самым тяжёлым камнем или самой высокой горой. Ничего, со временем, всё пройдёт. Время лечит. Или, может быть, калечит, не знаю. Посмотрим.

Взрывы и выстрелы привели меня в чувства. Я перестал думать и продолжил смотреть фильм. Но её имя всё равно звучало в моей голове. Совсем отчаявшись, я выключил телевизор и пошёл спать. У меня больше не было желания его смотреть. Испортилось настроение. Хотя, было ли оно…

Лёг на кровать. Подушка, на которой когда-то лежала голова Эллис, до сих пор пахнет ее       духами и приятно пахнущим шампунем. Я старался её не трогать и не лежать на ней. Боялся, что этот запах пропадёт. Это было единственное, что осталось от Эллис, кроме домашней библиотеки и платьев. Мне советовали отдать их, но я отказался. Это память, а её продать нельзя. Спустя десять минут я заснул. Вот так и проходят отныне мои дни. Во сне я смог отдохнуть. Но не в этот раз.

Мне приснилась Эллис.

Я очутился в каком-то большом просторном помещении – без краев, границ и барьеров. Комната была квадратной. Совершенно белой. Без теней, без швов на стенах – как будто вырезанной из цельного куска молока. Даже пол сливался со стенами в одной гладкой, безжизненной плоскости. Пройдя немного дальше, я увидел маленького котенка. На нём был надет красный бантик. Увидев меня, котёнок куда-то убежал. Где-то левее меня открылась дверь, за которой была пустота. Абсолютная, полная пустота. Котёнок убежал в неё. Следы его маленьких лапок остались на полу, но позже пропали.

Подойдя к двери, я почувствовал, что из темноты доносится холод. Мне стало страшно. Не стал туда заходить. Лучше буду сторониться от греха подальше. Не понимаю почему, но меня окутало чувство тревоги. Сердце зашевелилось а руки задрожали. Было ощущение, что кто-то подошел сзади ко мне. Повернувшись, я увидел Эллис.

Худая, с тонкими, почти хрупкими руками и ногами, она напоминала изящную фарфоровую куклу. Её бледная кожа редко покрывалась румянцем, разве что от смущения или нежности. Серо-голубые глаза блестели, как вода под солнцем, а черно-красные волосы развевались на ветру. Она обожала своё белое платье в красный горошек, подпоясанное узким ремнём, и красные туфельки, которые часто снимала, едва пройдя несколько шагов. С улыбкой на лице она начала медленно подходить ко мне.

Спустя минуту, Эллис была в нескольких шагах от меня. Увидев её, я сдвинулся с места, чтобы обнять. Приблизившись, мы оба подбежали друг к другу с раскинутыми руками и вскоре крепко обнялись. Крепких запах цветочных духов Эллис бил мне прямо в нос, а её гладкие руки ласкали мою спину. Постояв так несколько секунд, мы взяли друг друга за руки и пошли медленным шагом. Не знаю куда. Просто пошли.

– Эллис… – осторожно сказал я.

– Да? – звонко спросила она меня.

Как же давно я не слышал этот ангельский голосок. Именно его мне не хватало в последнее время. Последний раз я слышал его в больнице, когда Эллис кашлянула перед моим уходом. Тогда я не знал, что именно этот день станет последним в её жизни. Я продолжил.

– Эллис, дорогая моя…

– Что? Что случилось, Джеймс?

– Ко мне… возвращайся обратно… возвращайся обратно ко мне… я скучаю…

Я не выдержал и заплакал. Горячие слёзы медленным течением полились из моих глаз и скатывались по щекам. Я упал перед Эллис на колени, совершенно отчаявшись и расстроившись. Эллис попыталась успокоить меня, гладя по голове и целуя в виски. Её сладкие поцелуи были как обезболивающее, которые сейчас мне очень не хватало

– Куда? Ты о чём, мой хороший?

Меня тронули эти слова. Да, я твой хороший. А ты моя хорошая. Я люблю тебя, и буду любить всегда. Я ценил тебя и буду ценить. Даже если ты мертва, и я не смогу тебя больше обнять или поцеловать, я всё равно буду ценить тебя. Даже если я не смогу подарить тебе какой нибудь подарок. Я его положу тебе на могилку. Ты для меня всегда останешься живой. Моей девочкой, куколкой. Пожалуйста, возвращайся обратно домой. Я снова хочу нюхать твои волосы, целовать твою шею и обнимать твою талию. Я хочу быть с тобой. Только с тобой. Пожалуйста, вернись!

Я произнёс всё то, что было в моей голове. Эллис растерялась от неожиданности. Она никогда не слышала таких слов от меня. И больше никогда не услышит. Или услышит, но только во сне. Я не верю в то, что происходит сейчас. Понимаю, но не верю. Это всё выдумка. Но нет, это не выдумка, как это может быть выдумкой, если я прямо сейчас стоя перед Эллис на коленях, прошу судьбу вернуть её обратно на землю?

– Милый мой, дорогой, мальчик мой, что с тобой? Почему ты плачешь? Почему ты просишь меня вернуться на землю? В смысле вернуться?

– Ты умерла… – сказал я, державшись холодными руками за лицо.

– Я… Я не… – и вдруг Эллис оборвала фразу.

Начался сильный ветер, пошёл снег. Вокруг всё стало белым. На моих глазах Эллис начала попадать в темноте, чуть ли не умоляя спасти ее. Я хотел протянуть ей руку, но было уже слишком поздно. Она ушла. Тёмный дым окружил нас обоих. Очертания лица Эллис пропали спустя несколько секунд после того, как появился дым.

Началась метель. Холод начал заполнять всё моё тело. Перед глазами начали появляться большие, оранжевые искорки. Они падали вниз на пол в кривую линию, которая куда-то вела. Эта была дорожка. Вдруг появилась большая звёздочка. Та самая, которую я видел по дороге домой на ночном небе. Она улетела куда-то вдаль. Я пошёл за ней именно по той дороге из опавших искорок. Снег не давал мне нормально пройти. Холод полностью овладел моих телом. Я не останавливался и продолжал идти за звёздочкой по этой дороге из искр. Она меня привела… к могиле Эллис.

Заснеженный холмик, на котором были положены сгнившие от холода красные розы, чуть-чуть возвышался как волдырь на коже. Крест с фотографией Эллис, её фамилией, датой рождения и датой смертью смирно стоял в земле и не двигался, несмотря на бушующую непогоду. Звёздочка висела прямо над могилой Эллис. Я подошёл к ней.

Снег хрустел под ногами. Мне было всё равно. Я хотел взять эту звёздочку. Но вдруг, она улетает вверх и оставляет свою звёздную пыль на могиле Эллис. Сзади был слышен хруст снега. Такой же лёгкий, как шаг Эллис. Я обернулся. Передо мной стояла Эллис с бледным лицом, но с узкой, милой улыбкой, которой она всегда улыбалась при виде меня. Она была одета в белое платье. Уже не в том, в котором всегда ходила. А в похоронном. Мне вспомнилось прощание с Эллис – бледное тело, спящее в мягком гробу, лежало в белом платье и ожидало погребения. Взяв за руки, и подойдя совсем ближе, как будто бы готовясь меня поцеловать, Эллис сказала спокойным, тихим, милым голосом:

– Я всегда буду с тобой, Джеймс.

И вдруг, она исчезла. Начало исчезать всё: могила, снег, искры, звёздная пыль, дверь. Начался сильный ветер, потом прогремел гром. Началась гроза. А позже – возникло торнадо. Через несколько минут метель продолжилась. И я закружился в этой непогоде. Было ощущение, что ветер был готов разорвать все мои конечности и перемешать в одну кашу внутренние органы. Я чувствовал, как ветер вертел меня. Вдруг, я потерял сознание, но чувствовал всё, что происходит вокруг меня. Моё тело вертелось и билось об град, сгорало под мощностью грома и таяло под ароматом дождя, но мне было как будто всё равно. И потом, когда всё прекратилось, моё мёртвое тело начало падать стремительной скоростью вниз. В пяти метрах от земли – я проснулся.

– Что это было? – воскликнул я. – Где всё? Где Эллис? Где она? Эллис! Детка! Дорогая! Где ты? Отзовись! Эй! Эллис! Эллисон!

Я начал злиться, из-за того, что её долго нет. Лишь встав с кровати и упав на ровном месте, ко мне пришло осознание – это был сон. Мне всё это приснилось. Не было никакой встречи с Эллис и последующей за ней непогодой, мне просто это приснилось. Я понял – у меня жар. Нужно попить воды. Доползти до кухни несмотря ни на что. Это было нелегко, учитывая, что я не мог встать. Я до сих пор не мог понять, что со мной произошло.

Всё таки, спустя десять минут, я дополз до кухни. Потом сел на табуретку. В кружке была вода. Я выпил ее. Потом закурил сигарету. Задумался. Не знаю о чём. Начал думать о том, о чём думал ранее, чтобы больше не вспоминать об этом сне. Вспомнил диалог с Эдди за день до смерти… чёрт! Я снова вспомнил о Эллис.

Я просидел так до самого утра. Не помню, о чём я думал всё это время – на часах было два часа ночи. Лишь помню одно – Эллис была доброй, отзывчивой, всегда была готова помочь, даже тем, от кого другие отвернулись. Её смех, яркий и звонкий, звучал в ответ на мои шутки, а её взгляд проникал прямо в сердце. И я это всё потерял. В один день. В одну ночь. В один час. В одну минуту. В одну секунду.

За эту ночь я скурил ровно двадцать пять сигар. Столько лет было Эллис до смерти. Потом я спокойно оделся и пошёл на работу.

II

Рабочий день закончился. Мы с Эдди отправились в стрип-клуб. Городской вечер горел огнём витрин и светом окон, а фонари автомобилей дополняли его атмосферу. В одном из этих окон я увидел целующуюся пару, которая обнималась крепкими объятиями. Мне вспомнился тот самый сон с Эллис. Хотелось бы снова в него попасть, несмотря на то, что произошло после встречи с ней. Потом эта пара ушла от окна, и наверное, пошла в спальню. Вспомнил первую совместную ночь с Эллис. Её худое тело прижималось к моему, касаясь губами моих красных щёк. Я схватил её холодную от волнения худую ладошку. Худенькие пальчики соединялись в кулачок с моими А после – накинул её на себя и мы стали страстно целоваться, облизывая губы друг друга. Её губы были маленькими, худенькими, не то, что мои. Она едва открывала глаза, чтобы посмотреть на меня. Серо-голубые глаза пронзили мою душу до окончания. В них я видел только одно – желание полностью отдаться любви, сладкому трансу наслаждения. Позже, он перешёл в эйфорию. Я никогда не чувствовал себя настолько живым, чем в тот момент. Спустя три месяца она заболевает лейкемией. А после – умирает.

Последний день, когда я ее посетил, было двадцатое апреля. Солнышко сияло, облаков на небе практически не было. Я открыл дверь палаты, в которой лежала Эллис. Белоснежные стены и потолок встречали меня своей белизной, а больничный запах бил мне в нос. Так вот что за помещение было в том самом сне! Это была больничная палата!

Эллис лежала на койке в углу комнаты. Мне было непривычно видеть ее в пижаме пациента. Она попыталась встать. Но я опустил руку, приказав лежать дальше. Я подошёл к ней и вручил её любимые цветы – белые розы.

– Как ты, милая? – спросил я Эллис, поправляя её волосы.

– Нормально, всё хорошо Джеймс. Иду на поправку. Чувствую себя намного лучше, чем раньше.

Белые розы сидели в вазе и смотрели вниз, но с разных позиций. Его аромат создавал на лице Эллис улыбку и наслаждение. Она не знала, что это был последний раз, когда запах роз делал её счастливее. Эллис умерла двадцать первого апреля в три часа ночи и сорок пять минут. О её смерти мне доложили по утру. На работу в тот день я не пошел, а остался дома. В душе была пустота, ничего иного.

Похороны. Двадцать четвертое апреля. Родственники, близкие, знакомые Эллис и мои коллеги прибыли на старое кладбище за час до начала погребения. До этого, Эллис отпели в храме и провезли вдоль дороги в родном Уэллинглертоне отъезжая из церкви Святого Романа. С ней прощались старики и старухи, которые знали Эллис самого детства. Они плакали горькими слезами. Маленькие дети бежали за катафалком вдоль дороги, провожая Эллис в последний путь.

Помню прощание. Она была одета в белое платье, но не в красную горошину, а в однотонное. Я видел процесс погребения – белый гроб спустили в могилу и засыпали землёй. Спустя два часа все разошлись. Смерть приняла официальный характер. Я по прежнему чувствовал пустоту в душе. Потом она сменилась на горе. Я сел на лавочку, взял бутылку и…

– Эй, Джей, ты чего там встал? – крикнул Эдди. – Пошли!

Он всё таки затащил меня в стрип-клуб под названием «Рай», пообещав оплатить всю сумму за меня, то есть за выпивку и шлюх. Я отказывался, но Эдди стоял на своём.

– Тебе нужно отвлечься, Джей. Отдохни хоть раз, чего тебе этого стоит?

Я ломался. Мне было неприятно находиться в этих заведениях, будучи в отношениях с Эллис. В принципе, я этого позволить себе не мог. Сами понимаете почему. Но сейчас, когда её нет, можно было и пойти. Однако, её нет в другом смысле – она умерла. И поход в стрип-клуб казался для меня чем-то аморальным и экзистенциальным. Я, считай, вдовец. Совсем недавно ушла из жизни моя девушка. И я буду развлекаться с этими грязными шлюхами в каком-то стрип-клубе? Нет, это ненормально. Но с другой стороны, надо было отвлечь себя. Войти в транс, глядя на танцующие женские тела, которые чем-то напоминали Эллис, и выпив коньяка, разговаривать с ними, пытаясь соблазнить. Чтобы отвлечься от горя. Мне было сложно отказаться от предложения Эдди, так как мы были лучшими друзьями. В итоге – мы вошли.

Внутри было невыносимо душно. Розовые и фиолетовые огни горели повсюду. Войдя в зал, на стене красовалась большая неоновая вывеска, на которой красивым шрифтом было написано «Рай». Везде пахло дешевым парфюмом и сигаретным дымом, а также перегаром и едким запахом пота. Толстые дядьки в пиджаках гладили стриптизёрш по спинке, приговаривая, как они будут их жестко трахать, если они согласятся с ними на одну ночь, а те лишь соглашались, принимая это за предписание судьбы. На одной из сцен девушка в блестках крутилась вокруг шеста, её движения были отточены, но глаза пусты. Ей клали деньги, и она их поднимала с похотливым взглядом. Какой-то апогей пошлости.