Мрачный разум

Юрий Леон

Мрачный разум

В золото листьев одевался сентябрь. В осенних туманах сгорали последние тёплые дни. Было ещё по-летнему, но природа уже клонилась к осени. Небо чаще дышало ненастьем, и всё чаще с мрачных облаков уныло накрапывал дождь. Над зарослями потемневшей рощи, уже собирались в стаи перелётные птицы. По пустой набережной гулял зябкий ветер. Белыми лентами пенились волны, разбиваясь о серый гранит подножия.

Мятежный шум морских волн, был сладкой музыкой вольной жизни Эра. «Эмоция в музыке всегда связана с определенной идеей, и сама идея несёт в себе созвучное настроение. Минорные тональности вскрывают душевную грусть, глубокую печаль, быстрые пульсирующие ритмы действуют возбуждающе, «мягкие» ритмы и консонансы успокаивают».

«Кто может проникнуть в тайну сочинения музыки? – говорил Дебюсси. – Шум моря, изгиб линии горизонта, ветер в листве, крик птицы откладывают в нас разнообразные впечатления. И вдруг, ни в малейшей степени не спрашивая нашего согласия, одно из этих воспоминаний изливается музыкальной законченностью – языком музыки».

«»

В тот день за стеклом слезилась осень. Эр, оставив машину, шёл по улице, разбрасывая ногами бурую листву. Под чугунными фонарями темнели красные капли, то ли крови, то ли раздавленных ягод рябины. Ветер, по-разбойничьи, свистел и срывал листья с деревьев. Эр чувствовал себя запредельно усталым. Лето прошло, и с ним угасло что-то важное, оживляющее, опустошив и разум, и желания. Осенние дни не радовали. Навязчивые мысли, словно нож, вскрывали банку памяти. И от воспоминаний было тяжко и невыносимо. Эр не знал, чего ещё ждать от жизни, и не видел выхода из тягучего депрессняка. Над ним вороном кружилась облачная хмарь. Жернова облаков клубились, перемалывали небесную сырость и рассыпали её по земле мелкими каплями дождя. На его глазах в поминальной лихорадке осени умирала жизнь. В грядущем холоде зимы он, и вовсе, не видел перспектив – во льдах одиночества нет места жизни: «что воля, что неволя – всё равно».

«»

Верующие в судьбу проще относятся к своим мечтам. «Все сбудется, стоит только расхотеть…». И, иногда, действительно, это работает. Эр был из тех, кто не загадывал надолго, жил независимо и энергично, «весь в друзьях и делах», и считал, что в жизни все решится, и само собой сложится, как нужно.

Но с лета он не нашёл свою колею. Он потерял кураж, и сейчас на душе было скверно. Из рук вон плохо. Сердце изнуряла острая тоска по несбывшемуся. Что-то тёмное и бездомное, вползало в душу и язвило опасностью его разум. Под медленный ритм шагов, он напряжённо думал об освобождении. Он жаждал освобождения от проклятия гнетущей памяти и холодной пустоты: пусть огнём небесной кары, громом, или дьявольским жаром инферно, но, по-любому, – свободы. Эр взывал и к небу, и к адским силам.

До этого лета будущее было полно надежд. Были планы, был свет её глаз и тепло объятий. Теперь же всё в прошлом, а его воли не хватало её забыть. Он просто не мог расхотеть! Чтобы избавиться от наваждения, он был готов продать душу. Он желал чуда преодоления, помощи сверхестественных сил, потому что ничто другое не помогало.

«»

В мучительной задумчивости Эр не заметил, как вошёл под арку и погрузился в сонную глубину городского парка. Ближе к морю, он окунулся в затхлый запах гниющих листьев и морских водорослей. Налетевший вихрь подтолкнул его в спину, будто увлекая за собой на берег лукоморья. Эр вышел к кромке залива.

На берегу стыл ржавый остов большого корабля. На прогнившем корпусе чёрнел причудливый знак волны. На палубе, вросшей в песок конструкции, желтели опавшие листья, щедро и несчётно набросанные ветром с берега. В непрестанных приливах волн, на стальных петлях тяжёло ходили и скрипели железные двери.

Не осознавая влечения, Эр вошёл в чёрный проём. За ним с шипением закрылась створка шлюза. Стало темно и душно, как в гробу. Тесное пространство тамбура придавливало и стесняло свободу мыслей, словно мешала им пробиться к свету. Под крышкой железного склепа он задыхался от ограниченности сознания в понимании происходящего.

«»

Так каждый наталкивается на стеснение усечённого разума, желая выпрямиться к истине. И каждый раз, в желании развернуться в познании, выделенная квота времени не дает нам простора. Едва мы хотим сосредоточиться на жизни, как она уже грозит нам смертью.

«»

В темноте Эр коснулся железной стены, и плита клинкета отъехала в сторону. Когда глаза привыкли к темноте, за прогнившими суставами порушенного каркаса он не увидел моря. Оно исчезло. Словно ветер перенёс его из земных сумерек в другой, инопланетный мир. За разбитым стеклом иллюминатора Эр увидел долгую равнину, уходящую в беззвездную полночную мглу. Высоко в чёрном небе сияли две Луны, как бы утверждая скипетр и державу беспощадной силы космоса. Они заливали молочным светом холодную неземную пустынь. Тропа, убывающей лентой, тянулась вдоль ледяного ущелья и терялась за багровыми туманами. На краях пропасти, залитых призрачными лучами, на корточках сидели полулюди. Сквозь гниль палубы они косились на Эра, и, задрав морды, призывно выли на лунный свет.

Впечатление было жутковатым и мрачным. Животные напомнили ему злобные силы фильмов ужаса – кровавых врагов жизни из могильной жути хоррора. В их получеловеческих лицах Эру неожиданно привиделись черты его неверных подруг и ложных друзей, годами питавшихся его силами и мыслями, впустую выжигая из его жизни значительные периоды. Корявые позы полулюдей напомнили ему его бездумный быт, и, им же, попусту рассеянную по приютам разовой близости жизненную энергию, где ему наскучили, наконец, и похмелье вина и послевкусие женщин.

В центральной полости отсека он увидел две блестящие капсулы внутри прозрачных пирамид. Кто-то, погружённый в анабиоз, смотрел под темными панцирями блистеров бестелесные сны. И грани, и пол объёмного зала освещали переливающиеся спирали неярких цветов. На расчерченном клетками полу, свет концентрировался, отсекая части пространства. Квадраты гасли, как и секторы его сознания, пока не осталась светящейся лишь одна фигура – его звёздное тело, его микрокосом. Из тьмы к ногам подползла крабовидная тень, и стала свиваться в змеиное кольцо. Эр замер. Его мысли искали точки опоры на оборотной стороне безсознательного.

«»

Раковина тела хранит разум от жизненной непогоды. И даже оберегает и ум, и сердце от болезней, от влияния губительных стрессов. В сердце живёт любовь и надежда. В наших чувствах хранится источник печалей и радостей. Тот, кто верит, тот созерцает светлые фантазии небесной жизни после. Тот, кто ожидает всепрощенья, омывает сердце надеждой на лучшее. И сила веры не позволяет им склониться в страхе перед неизбежным. А в неочищенном разуме находится вместилище злых видений. И оттуда пристально глядят в души хищные демоны коварства, страха и предательства. Чёрные визуализации, отличные от светлых, возникают из мглы низких страстей и фантомов безумия. Но и те, и другие образы и фантазии возникают при утрате осознания реальности.

«»

В тишине послышались неясные голоса призыва. Из дрожащей темноты дохнул жаром горячий ветер. На южной стене львиной гривой запылал призрачный огонь. С лунорогого севера, укрывшего пол январской проседью, пахнуло тленом. Перекрывая гортанные звуки, послышался скрежет раскрывающихся граней пирамид.

Эр увидел, как в чёрной пасти ночи загустела ледяная мгла. В полночном свете лун кружили тени. Под магию заклинаний раскрылись капсулы. В мерцающей темноте вспыхнули злые глаза, и из серного дыма пирамид, сквозь змеиную тьму, влетело в багровую глубь огромное крылатое существо. Вещий призрак седых снежных равнин космоса, где вечная ночь, застыл в воздухе перед Эром. Затем торжественно опустился, с шипящим шумом сложив чёрные крылья.

Чернокрылый призрак, сверкнув огненным взглядом, заговорил:

= Ты хотел меня видеть. Но, бойся! Желание видеть сверхъестественных существ, пробуждает призраков мрака. И что ты выиграешь этим? Ты останешься в темноте достижимых знаний и своих природных возможностей, пока милосердная смерть не снимет тело с креста жизни и не сведёт тебя с земной Голгофы в ад. Желание сверхестественных сил – не чисто, потому что оно – жадность. Человек хочет обманным способом овладеть и обладать, брать и получать земные блага, вместо того, чтобы учиться отдавать своё неземное миру. Жадные желания опрометчивы. Не ищи чудес вне, – они внутри. Твоё звёздное тело и есть: и источник спасения, и плод магического труда. Знай, что пророчества и откровения, относимые церковью и наукой к бреду прорицания или случайности, на самом деле – завоевания человеческого ума в состоянии пробужденности и просветления. Среди земных было и будет много желающих сверхестественного. Но поиски чудесных сил и помощи в иных мирах бесплодны и опасны. Тех, кто делает это безсознательно, может вывести из вязкого болота, в которое они забрели, только благая рука Веры.

«»

Утверждать существование несуществующего, можно лишь при наличии основания, фактов или реальности, подтверждающих это. И основания у Эра были. Реальный призрак высился над ним. В его присутствии он испытывал подавленность и томительный страх. В призраке пребывали: «то ли ангелы, то ли неизвестный бог, то ли вся сила вселяющихся в человека демонов».

«»

= Кто ты?

= Я – тень высокого мрачного разума. И я возвышаю свой голос, чтобы ты смог его услышать. Я прихожу на зов, когда человек готов к познанию. И восстаю перед человеком, чтобы он мог бросить вызов и посмеяться над ущербными поисками мудрости мира в пустых желаниях. Я подвергаю испытанию законы науки и естества человека. Я испрашиваю суть твоего «золотого правила», кредо твоей жизни, и хочу знать, зачем тебе нужна моя помощь? Ты не знаешь практику призыва силы, а её нужно применять осторожно. Человеку разрешено делать это, но сознательно – неумелые слова и действия только навредят. Много примеров тому. Ты видел этих поклонников хтони ни краю пропасти. Всё это бывшие люди. Обычные люди, и, особенно, набожные, желающие помощи или умоляющие о каре для их врагов, или об освобождении от несчастий, сами того не сознавая, взывают к миру мёртвых, к миру призраков. Их не надо жалеть. Это их жадный выбор. Над такими простаками стоит лишь смеяться.