Шунгитовое ожерелье

Антон Сохатый

Шунгитовое ожерелье

‘Around’ by Noir, Haze, Solomun

Тёмные, отполированные до блеска шарики лёгкого чёрного камня, нанизанные на прозрачную тянущуюся нитку из непонятного материала, 450 рублей, «браслет из шунгита». На моем костлявом запястье смотрится неплохо, но вот эта дурацкая леска вместо нормальной веревки… Чётки? Не успеваю пересчитать количество камней и проверить догадку: Соня ахает, увидев шунгитовое ожерелье выше на стенде. Камни на нём меньшего размера, их гораздо больше, матово отполированы и скреплены симпатичной верёвочкой, на концах которой блестит аккуратная металлическая застёжка-карабин. Надеяться на то, что она хотя бы серебряная, в сувенирном магазине на окраине туристической тропы водопадов Ахвенкоски, не приходится, но в целом выглядит не стыдно. Сразу примеряем: ей к лицу, хотя чёрный камень и частично теряется на вороте чёрной водолазки, но это лишь вопрос подбора одежды. Очень легко представлять это ожерелье на её смуглой южной коже, с чёрным топом и какой-нибудь безразмерной рубашкой, впереди Гоа и остальная Индия, Непал. Шествие карельского шунгита по миру. Это явно лучший подарок на память, чем ароматическая свеча с непонятным ценообразованием из сортавалского бара «Лось и тролль», где мы были ранее. Выкидываю обратно в корзинку на стенде нелепый браслет на леске и, с ожерельем и банкой варенья из сосновых шишек, прохожу на кассу. Ожерелье для Сони, варенье – для меня, попытка разнообразить уютные одинокие завтраки, на которые я под медлительный джаз готовлю себе по утрам сладкие гренки и ароматный кофе в воронке. Покупки доставляют мне удовольствие. В туристический автобус нашей группы заходим последние.

Have you ever felt like you've been hurt before?

By the ones that said they only loved you more

Утром опаздывает на туристический автобус, который ждёт нас на площади Искусств перед отправлением в наше маленькое, однодневное карельское путешествие. В моих больших белых JBL играет какая-то немецкая техно-долбёжка с рэпом, прожжённый крепким утренним кофе желудок просит ароматических сигарет, и я докуриваю уже вторую, когда она, наконец, подходит. Тёплая и уютная, с сонными глазами, тянется обниматься и своими нежными губами старается поймать мои. Ласково отзываюсь на её настроение, обнимаю и прижимаю к себе. На пятнадцать минут погружаюсь в иллюзию того, что она уже моя родная, дорогая и милая. Когда садимся, наконец, в автобус, мысли прыгают с темы на тему, словно находясь во власти утренней музыки, то разрозненно откликаясь на какие-то слова гида, то рождая новые мелочи для повести, которые я скрупулезно вношу в записную книжку. Основным фоном проходит искусственно принятое моим не до конца проснувшимся сознанием ощущение любви и нежности, усиливаемое попеременными поцелуями, ради которых приходится перевешиваться вперёд через ручки сидения. Из-за опоздания мы не успели сесть рядом и сидим в продольном ряду одиночных мест друг за другом. Есть в этом что-то досадное, но неприятным мыслям не удаётся прорваться сквозь волшебный щит нежного утра.

Мы познакомились с Соней так, как обычно происходят мои лучшие знакомства в последние беспутные годы: в баре. Я был пьян, куражист, весел и, уделив ей пару минут по приходе, выпив за её родной Ростов-папу, увлёкся каким-то разудалым движем у сцены, где два парня надрывали свои лужёные глотки под гитару, выставляя напоказ широчайший нотный диапазон голосов. Не уделяйте слишком много внимания девушкам, которые вам понравились, иначе их интерес пропадёт. Подруга объясняла на днях, как маленькому, когда я нылся о непонимании стиля общения в сети некоторых девчонок: «Эмоциональные качели, чё ты. Нужно держать бодрящий холодок. Не показывай свою заинтересованность слишком настырно».

В один из первых перекуров, когда мы с друзьями уже закинули в себя по паре стаканов пива, я проводил взглядом прошедшую мимо нас к дверям соседнего бара стильную девушку: длинный чёрный полушубок из ворсистого меха, серая водолазка, каре и большие Маршаллы на ушах, широкие джинсы-клёш и чёрные ботинки. Ребята проследили направление моего взгляда и разошлись во мнениях, он сказал, что это явно мой вкус, его девушка – что такой большой полушубок на девушках низкого роста смотрится аляповато. Когда я начал спорить, уточнила: «На мой вкус».

Как выяснилось впоследствии, Соня оказалась в этом баре только потому, что пришла поддержать выступление своих знакомых. Я с друзьями оказался потому, что, когда мы выходили курить из соседнего заведения, повстречали парней, которые насоветовали заглянуть сюда за живой музыкой и пивом за полторы сотки. Стечение обстоятельств, как и всё в этой жизни. Если бы девушка моего друга не привязалась к Соне, забыв первоначальную критику её стиля и по-женски влюбившись в возможность завести с ней дружбу, не утащила бы её с нами пить виски на моей прокуренной кухне, возможно, наше знакомство не закончилось бы ничем. А так – случилось то, что в старые времена назвали бы маленькой январской интрижкой, длиною в полторы недели, три встречи и одно путешествие.

Сейчас она уверяет меня, что из-за количества выпитого алкоголя не помнит, как той самой, первой ночью, отзываясь на неясно из каких комплексов или психологических проблем возникшую у меня, напившегося пивом, вином и чистым виски, просьбу, зажмуривая глаза, широко раскрывая искажённый истомой рот, кричала сквозь громкие стоны "Я – твоя!", пока я входил в неё, пьяно сминая пятернёй щёки, размазывая макияж, трепля её прическу своими несдержанными хватками, целуя нежную кожу за ухом, собственнически сжимая малую грудь и широкие бедра, кусая шею и полные, вкусные губы, вбивая. с каждым. движением. дрожь. в её. ноги.

Тогда же она рассказала мне, что полтора года назад сбежала из-под венца, переехала из Москвы, куда из родного южного региона перевёз её жених, в Петербург, а недавно, разменяв ростовскую квартиру из своего приданого, приобрела себе студию в коммуналке в Доме Бенуа, на Каменноостровском проспекте. Я даже сначала не понял, моей пьяной голове почудилось, что она приобрела её на деньги бывшего жениха. Когда она всё объяснила, я мысленно присвистнул: девушки с приданым никогда не входили в круг моего общения. Моя непонятливость объяснялась лишь парадигмой мышления, границами моего мирка. Разница в уровне жизни её семьи и моего одиночного домохозяйства стала первой стеночкой, на которую я наткнулся.