Но она когда будто бы даже не обратила внимание на это, допив остаток бренди в бокале, она затушила сигарету и направилась к двери с табличкой «Exit».
– Постойте, простите меня, я был крайне нетактичен, не уходите, прошу, – я подскочил вслед за ней.
Она, взявшись за ручку двери и открыв её, повернулась ко мне: – В перевернутом виде цифра 8 представляет знак бесконечности, что символизирует два мира – материальный и духовный, какое ваше любимое число, мистер Филс? – и она шагнула в темноту, закрыв дверь за собой, но она не появилась опять в этом баре, она просто исчезла.
Я подбежал к двери, открыл её и сделал шаг в темноту, но тут же вновь оказался в этом проклятом баре, наверное, я сошёл с ума.
Мисс Сэнди.
Промозглый вечерок, конечно, за окнами бушует непогода и сильный ливень, я только закончила своё выступление в баре и теперь сижу за барной стойкой, потягивая бурбон.
– Ещё бурбона, мисс Сэнди? – бармен Джо как всегда учтив и знает, когда мне можно ещё бурбона, а когда нужно остановиться.
– Ты лучший бармен на свете, Джо, – я подставляю свой бокал под наклонившуюся бутылку.
Да, жизнь «удалась», мне 34 года, ни мужа, ни детей, ни какой-либо карьеры, я просто певичка в небольших барах, где я вынуждена облачаться в своё единственное красное платье, которое подчёркивает мою фигуру в нужных местах, чтобы завсегдатаи и посетители были довольны и оставляли больше денег на выпивку, а где много алкоголя, там много развязных языков, секретов, тайн.
В таких заведениях местная публика состояла преимущественно из неудачников, которые топили свою грусть и тоску за неудавшуюся жизнь на дне бутылки.
А ведь раньше я была первой красавицей в школе и колледже, отличницей в учёбе, жизнь не обделила меня красотой и голосом, я строила большие планы, как стану известной певицей или буду выступать в каком-нибудь Королевском оперном театре.
Но когда мне было 20 лет, я повстречала Бена, он был старше меня на 10 лет, знаете, вот само воплощение фразы «плохой парень», у него был роскошный «Даймлер» чёрного цвета, он всегда одевался по последнему писку моды, наркотики и две недолгих ходки в тюрьму за хулиганство лишь добавляли ему ауры загадочности и крутизны, во всяком случае, я так видела.
Я была глупой и молодой и полностью погрузилась в эти отношения, возможно, это связано с тем, что я выросла без отца, он ушёл от нас с мамой, когда мне было всего 5 лет, больше я никогда в жизни его не видела.
Мы жили с мамой очень скромно, она работала учителем в школе, и я понимала, как ей тяжело, поэтому всю свою жизнь старалась её не огорчать и во всём помогать.
В колледже у меня было много ухажёров, они ходили за мной по пятам, но мне никто из них не был интересен, и вот однажды я повстречала Бена.
Это было на парковке супермаркета, где мы с мамой закупались продуктами на следующую неделю, я вышла из магазина первой и принялась укладывать продукты в наш старенький «Фиат».
Рядом припарковался чёрный «Даймлер», водительское стекло опустилось, и я увидела его, Бен мне подмигнул: «Слушай, красотка, у меня мало времени, весь день распланирован, но после 19 вечера у меня есть окно в пару часиков, так что приходи сюда, покатаемся, расскажешь мне о себе».
Он говорил так ненавязчиво и с ленцой, как будто это было нужно мне, а не ему, и я клюнула.
А дальше завертелось, постоянные вечеринки в обществе не самых законопослушных граждан, постоянные гулянки до рассвета, и, конечно же, много алкоголя и наркотиков.
Мама, разумеется, заметила перемены, да и постоянные звонки из колледжа не остались без следа, спустя некоторое время меня отчислили, а после очередного скандала с мамой я собрала вещи и ушла.
Если бы я вернулась назад в то время, к самой себе тех лет, я дала бы себе мощную пощёчину, чтобы привести себя в чувства, но увы.
Я поехала к Бену, мы много раз с ним говорили о том, что нужно уезжать из этого захолустья в Лондон, что там все перспективы, а здесь уныние и серая жизнь.
Наш городок Фолкстон располагался в 70 милях от Лондона, население порядка 20-30 тысяч человек, работы немного, и, откровенно говоря, заняться было тут нечем.
И вот я стою на пороге дома Бена, стучу в дверь, но никто не открывает, я постучала в окна, но и это не помогло, я на удачу толкнула входную дверь, и она оказалась не заперта.
Никого не обнаружив на первом этаже, я поднялась на второй, где в спальне увидела его и свою бывшую одноклассницу Линду, о двусмысленности здесь говорить не приходилось.
На меня накатила истерика, я кричала, пыталась его ударить, но он лишь равнодушно пожал плечами: «Я тебе ничего не обещал, мы просто хорошо проводили время», – и он выставил меня на улицу, как провинившуюся собаку.
Я понимала, что домой возвращаться мне нельзя, после всего, что я говорила маме, после всего, что я натворила, мне не хватило сил и духу признать свои ошибки.
Прогуляв всю ночь, утром я купила билет на поезд до Лондона и уехала покорять столицу.
У меня с собой было только 10 фунтов стерлингов, два небольших чемодана одежды и надежда на светлое будущее.
Само собой, мои ожидания и реальность Лондона оказались по разные стороны баррикад, плюс ко всему на меня накатывала ломка, получив в первые три дня отказ во всех студиях, куда меня пускали, я устроилась работать официанткой в придорожное кафе, главное, чтобы хватало на очередную дозу, всё остальное мне было уже не важно.
Мой распорядок дня повторялся день за днём, к 8 утра в кафе на смену, в 20 вечера получаю расчёт, плюс чаевые, и бегу в квартиру, которую снимала вместе со своей сменщицей Нэтали.
Там очередная доза, провал в сон до утра, и так по кругу.
Долго так продолжаться не могло, спустя пару недель Фред, управляющий кафе, видя, что с каждым днём мне становится всё хуже, отправил меня на реабилитацию.
Фреду было 57 лет, это кафе его детище, он тут и управляющий, и директор, и повар, у Фреда было две дочери, Кими и Беатрис, которые жили в Ливерпуле, и он часто говорил, как сильно я похожа на Кими.
Может быть, именно эти отцовские чувства взыграли в нём, и он решил мне помочь, не знаю, но я до сих пор безмерно благодарна ему, что вытащил меня из той ямы.
Через три года реабилитации мне уже стукнуло 23 года, ни образования, ни денег, ни друзей, ни перспектив, в довесок ушатанная психика, полный набор суицидника.
Хорошо, что я вовремя повстречала Джо и уже долгие годы работаю у него.
– Мисс Сэнди, мне кажется, вон тот мужчина заслуживает вашего внимания, – Джо протягивает руку в сторону дальнего столика, где сидит одинокий мужчина возрастом около 36-38 лет, густые тёмные волосы, выразительные серо-голубые глаза, но уже помутневшие от количества выпитого алкоголя.
– Как скажешь, Джо, как скажешь, – я беру свой бокал и направляюсь к столику.
– Вы позволите? – я кокетливо усаживаюсь напротив этого мужчины и улыбаюсь ему, да, пожалуй, если привести его в порядок, он был бы даже весьма симпатичным, но сейчас он оставлял впечатление человека, которому уже ничего не интересно и ничего не нужно, он даже не посмотрел в мою сторону.
Я прикуриваю одну сигарету себе, потом прикуриваю вторую и протягиваю ему: «Какой-то повод или радостное событие?»
Он взял сигарету, всё ещё смотря на свой бокал, сделал затяжку и выпил в два глотка полный стакан своего бурбона: «Ага, есть повод, в моей бутылке бурбона ещё целых пол-литра, отличный повод, чтобы выпить», – и он наливает себе полный бокал.
– Меня зовут Долорес, а как вас? – я пытаюсь разговорить его.
Он залпом выпивает бокал бренди и смотрит на меня: «А меня Энтони».
Я учтиво наполняю его бокал до краёв: «У вас, наверно, что-то случилось, Энтони?»
Пепел с его сигареты вот-вот упадёт на стол, но его это не сильно заботит: «Да, случилась жизнь», – и он вновь прикладывается к бокалу.
– Многие так говорят, однако, когда случается что-то по-настоящему ужасное, то люди начинают намного сильнее ценить свою жизнь, – я аккуратно подставляю пепельницу под его сигарету.
Он допивает бокал и смотрит на недопитую бутылку: «Вот только что-то по-настоящему ужасное у меня происходит уже десять лет», – после чего он отключается, сидя за столом.
Я подмигнула бармену Джо, после чего посмотрела на большой календарь, который висит на стене бара, 13 ноября: «Что ж, Энтони, видимо, 13 не самое ваше счастливое число».
День 667.
Что это вчера было? Это не могло быть взаправду, я просто не могу в это поверить.
Может быть, сон? Или галлюцинации? Сколько вообще по времени человек может находиться один в замкнутом пространстве и не сойти с ума?
Я сижу за барной стойкой, впервые за долгое время попивая апельсиновый сок, без всякого алкоголя.
Когда я проснулся, мне даже показалось, что в воздухе всё ещё витает аромат её духов.
«В перевернутом виде цифра 8 представляет знак бесконечности, что символизирует два мира – материальный и духовный» – я вновь и вновь повторяю вслух последние слова, которые она произнесла.
Что это может значить? Это Ад? Или, может быть, какая-то петля времени, замкнутая и бесконечная, из которой нельзя выбраться.
«Материальный и духовный», может быть, здесь только моё сознание? Но где тогда я физически? Может быть, в какой-то лаборатории, и это некий эксперимент по разделению сознания или его переносу?
Голова раскалывается не от количества вопросов, а от того, что нет ни одного ответа на них.
Я пытаюсь собрать пазл, если я здесь как-то оказался, значит, отсюда точно есть выход, ведь она же смогла прийти и уйти?
Я смотрю на дверь с табличкой «Exit», она открыта нараспашку, я сделал это сразу, как проснулся, и весь день всматриваюсь в темноту, пытаясь услышать звук, голос или почувствовать хотя бы дуновение ветра.
Но ничего, абсолютная тишина, я знаю, что если я шагну в эту темноту, то опять окажусь в этом баре, безысходность.
Я отправляюсь в уборную, умываюсь ледяной водой, чтобы попытаться собрать мысли воедино.
На стенах уборной витиеватые узоры, напоминающие то ли стебли какого-то растения, то ли щупальцы осьминога.
Я вытираю полотенцем лицо, и моё сердце начинает бешено стучать.
«Бум» – это звук двери в баре, которую кто-то закрыл.
Я выхожу из уборной и вижу, что за стойкой стоит бармен, на вид ему лет 50-55, уже с сединой, в очках, мягкие и добрые черты лица, чем-то похож на моего отца даже.
Он протирает пустой бокал, ставит его и наполняет наполовину моим любимым бренди.
– Прошу, мистер Филс, угощайтесь, за счёт заведения – и он подвигает бокал к краю стола.
Я сажусь за барную стойку, беру бокал в руку, делаю маленький глоток, калейдоскоп событий последних двух дней развивается так стремительно, что я всё больше убеждаюсь, что сошёл с ума.
Пытаясь придать голосу спокойный тон, я отвечаю: – Благодарю, сэр, это отличный бренди, но мы разве знакомы?
– О, мистер Филс, вы же наш постоянный клиент, мы всегда рады видеть вас в нашем баре – он достаёт трубку и раскуривает её.
Выпуская ароматные клубы дыма в воздух, он произносит: – Меня зовут Джо, бармен Джо.
– Джо, я же тебе говорила, что он любит задавать странные вопросы и не считает нужным отвечать на вопросы, заданные ему – я чуть не упал со стула, повернув голову, я вновь вижу её, в том же красном платье, она сидит за столом с рулеткой и запускает шарик.
– Бросьте, мисс Сэнди, в любопытстве нет ничего дурного, пейте, мистер Филс, пейте, это отличный бренди! – он кивает на мой бокал.
Я чувствую, как сердце буквально выскакивает из моей груди, чтобы немного остыть, я залпом выпиваю весь бокал и отодвигаю его бармену.
– Ну вот, сразу лучше, ведь правда? – Джо наливает следующий бокал и подвигает ко мне, – Вы знали, мистер Филс, что на игровой рулетке 37 секторов с последовательными числами, одно из которых 0, а сумма всех чисел на колесе рулетки равна666?
Я вновь делаю глоток: – Да, забавный факт, число дьявола.
– Хи-хи-хи – девушка в красном заливается смехом, а шарик на рулетке падает на цифру 6, – Ой, я опять выиграла, Джо, сегодня я точно в ударе – и она вновь запускает шарик по кругу.
Джо выдыхает клубы дыма и улыбается: – Не совсем так, мистер Филс, это особое число, упоминаемое в Библии, под которым скрыто имя зверя Апокалипсиса – персонажа последней книги Нового Завета, значение имени ставленника Сатаны.
– Правой руки дьявола? И кто же он? У него есть имя? – я вдыхаю аромат табака, зависшего в воздухе, миндальный, с нотками цитруса.
– У него много имён, мистер Филс, он скрывается под многими масками, он разрушает в людях всё светлое, что в них есть, и делает это весьма успешно.
– Я могу выбраться отсюда? Что это за место? – вопрос я задаю ни кому-то конкретно, а просто в воздух.
– Откуда отсюда, мистер Филс? Мне кажется, вы на своём месте, у вас есть всё, что вам нужно, так зачем вам уходить? – Джо подливает мне бренди.
Я смотрю на дверь выхода, потом на бармена: – Но у меня там есть дела, есть родные, меня будут искать.
– Хи-хи-хи – девушка в красном опять заливается смехом, а шарик на рулетке вновь падает на цифру 6.
Джо тоже улыбнулся: – Ладно, вы пытаетесь обмануть нас, мистер Филс, но не нужно обманывать самого себя, смиритесь, что до вас нет никому дела.
– Я умер? – этот вопрос я задавал себя бесконечное количество раз, но никак не мог на него ответить, слишком много несостыковок, чувства, осязание, я чувствовал себя живым.
– Хи-хи-хи – девушка в красном продолжает заливаться смехом, а шарик на рулетке в третий раз падает на цифру 6.
– В перевернутом виде цифра 8 представляет знак бесконечности, что символизирует два мира – материальный и духовный, какое ваше любимое число, мистер Филс? – бармен Джо убирает трубку и смотрит мне прямо в глаза, что пробирает до мурашек.
– В перевернутом виде цифра 8 представляет знак бесконечности, что символизирует два мира – материальный и духовный, какое ваше любимое число, мистер Филс? – я поворачиваю голову, девушка в красном тоже смотрит на меня.
– О чём вы гово… – я не успеваю договорить, как послышался щелчок и моментально прозвучал выстрел, я отпрянул от барной стойки, куда упало тело бармена Джо, из его виска струйкой стекала кровь, а в руке был пистолет.
Ещё один щелчок, выстрел, я поворачиваюсь в сторону игрального стола, где теперь лежит тело девушки в красном, из виска кровь растекается по полотну с числами.
Я выбегаю из бара и вновь оказываюсь в нём, но здесь нет ни девушки, ни Джо, ни крови.
Я сошёл с ума.
Бармен Джо.
Кажется, прошла уже целая вечность, как я работаю барменом в этом баре.
Не подумайте, я не жалуюсь, я на своём месте и лучше меня с этой работой никто не справится, но рутина, конечно же, утомляет.
Бар закрывается через 30 минут, в зале пусто, я уже собирался пойти прибирать столики, как услышал звук открываемой двери, в бар кто-то зашёл.
Это была очень красивая молодая девушка, с виду не больше 23 лет, роскошное красное платье явно надето не по погоде, ведь за окном ноябрь и шёл дождь.
Она села за стойку бара, и, судя по расплывшимся подтёкам макияжа на лице, она сегодня много плакала.
– Мы закрываемся через 30 минут, мэм, но я готов принять у вас небольшой заказ, – я сочувственно посмотрел на неё.
– Да, спасибо, один виски, пожалуйста, без содовой, – она выглядела крайне растерянной и явно убитой каким-то горем.
Налив ей бокал, я постарался узнать чуть больше, что у неё произошло. – Вам не холодно в одном платье, мэм? Такая непогода.
Она в два глотка выпила виски и попросила налить ещё. – Можно на «ты», меня зовут Долорес, Долорес Сэнди.
Я наливаю ещё один бокал виски. – Приятно познакомиться, мисс Сэнди, меня зовут Джо, у вас что-то случилось? Могу ли я чем-то помочь?
На этот раз она сделала небольшой глоток, достала тонкие ароматные сигареты и закурила одну из них. – А вы умеете перематывать время назад? Или возвращать в прошлое?
Я тоже достаю свою любимую трубку, раскуриваю её и наливаю себе бренди. – К сожалению, такое невозможно, но я могу слушать, мне кажется, это то, что вам сейчас нужно.
Она впервые улыбнулась. – Пожалуй, вы правы, Джо, пожалуй, вы правы, – докурив первую сигарету, она сразу же закуривает вторую. – Это всё любовь, во всяком случае я так думала, я потеряла всё из-за чёртовой любви, а он оказался, впрочем, вы сами понимаете кем он оказался, раз я нахожусь здесь.
– В жизни не бывает безвыходных ситуаций, Долорес, поверьте мне, всегда можно найти выход, – я посмотрел на вход в бар, где висела табличка «Exit», – Какое ваше любимое число, мисс Сэнди?
Она сделала небольшой глоток виски. – Не знаю даже, наверное, цифра 8.
Я тоже делаю глоток из бокала. – А вы знали, Долорес, что в перевернутом виде цифра 8 представляет знак бесконечности, что символизирует два мира – материальный и духовный?
Она ухмыльнулась. – И что же, по-вашему, это значит?
– Основоположник нумерологии Пифагор считал, что восьмерка может одарить всеми благами Вселенной, однако перед этим обязательно испытает человека на прочность. Пифагор называл данную цифру идеальной. Она содержит в себе всё то, что необходимо человеку для жизни, – я выпускаю густой клуб дыма из трубки.
– То есть, по-вашему, Джо, человеку обязательно пройти девять кругов ада, чтобы обрести гармонию? Или чтобы что-то обрести, нужно потерять всё? Не слишком ли жертвенно? – она явно заинтересовалась разговором.
– Нет, мисс Сэнди, я лишь считаю, что нужно разделять мир материальный и мир духовный, вы можете быть очень богатым и влиятельным человеком, но не иметь ни друзей, ни счастья, ни души, в то же время вы можете быть и очень бедным человеком, не имеющим даже своего жилья, но очень богаты внутренним миром, – я вновь забиваю свою трубку табаком.
– А если я ни богата материально, ни богата духовно, тогда что? Мне не место ни в этом мире, ни в другом? – она подвинула пустой бокал в мою сторону.
Я выдержал небольшую паузу, выпуская круги дыма вверх. – Мисс Сэнди, вы знаете, как называется первый круг ада?
– Я читала Данте, но давно, сейчас уже не припомню.
– Он называется Лимб, там пребывают души тех, кто не смог познать «истинного Бога».
– Я верю в Бога, Джо, но мне кажется, ему нет до меня никакого дела.
Я в третий раз наполняю её бокал. – Не думаю, что нужно возводить всё в абсолют, мисс Сэнди, в каждом из нас есть что-то от Бога, и что-то от Дьявола, вопрос лишь в том, что больше перевешивает.
– И что же в вас от Бога и от Дьявола, Джо? – она закуривает третий раз.
Я невольно улыбнулся, медленно убрал трубку и допил свой бокал. – Я знаю, мисс Сэнди, что вы сегодня умрёте, это неизбежность, это у меня от Бога, но вы и так это знали, ведь вы пришли сюда, чтобы последний раз в жизни выпить, набраться смелости и найти свой выход.
Она ухмыльнулась. – А что же тогда от Дьявола?
– Умрёте вы от моих рук, Долорес, – я делаю всё быстро, как делал уже не единожды, рука в воздухе, щелчок, выстрел, тонкая струйка крови выплёскивается из её лба, и она падает на пол, ударяясь о барную стойку.
Я наливаю себе ещё один бокал. – Мы ещё встретимся, мисс Сэнди, скоро встретимся.
День 707.
Сколько я проспал? Час? Два? Или весь день?
Я подхожу к барной стойке и беру бутылку бренди, не удосуживаясь даже наличием бокала, я прикладываюсь к бутылке прямо с горлышка. В голове сразу всплывает последнее Рождество, тогда я работал без выходных почти две недели подряд и накопил вполне себе приличную сумму в тысячу фунтов, долг по ипотеке рос гигантскими шагами, и я подумал, что, может быть, мне в этот раз повезёт наконец-то.
Наступили выходные, мои первые за две недели, я отправился на ипподром, ставки, автоматы, рулетка, скачки, мне не важно, во что было играть, важно, чтобы было на что.
На ипподроме было, как и всегда, многолюдно, погода стояла ветреная, но без дождя.
Я разделил свой банкролл на четыре части по 250 фунтов и поставил на четыре гонки подряд, я ставил на самых слабых лошадей из восьми, участвующих в каждом забеге, на то, что они по итогам гонки попадут в первую тройку призёров.
Расчёт был на то, что коэффициент на такое событие обычно варьировался в пределах от 4.5 до 6, то есть, чтобы выходить в плюс, мне достаточно было, чтобы хоть в одной гонке из четырёх аутсайдер прибегал в тройке.
Математически мне казалось, что это вполне реально, а на практике оказалось, что мне ещё и везло в тот день, из пятнадцати забегов, на которые я ставил, зашли десять, и с ипподрома я вышел, имея на кармане почти десять тысяч фунтов.
Задолженность за ипотеку на тот период составляла чуть меньше сорока тысяч фунтов, так что я прошёл лишь одну четвёртую нужной дистанции.
В моих планах было погасить долг по ипотеке, закрыть её, продать квартиру и переехать куда-нибудь в далёкий пригород, подальше от проклятого Лондона.
И вот, имея на кармане солидный куш, я, естественно, после ипподрома отправился в бар отмечать победу.
Отметил я тогда знатно, последнее, что помню, как стоял под утро с бутылкой бренди и пил прямо с горла, после чего помутнение, а очнулся уже под вечер в госпитале, десять тысяч испарились в никуда, свидетелей нет, а к долгу по ипотеке прибавилась ещё и постоянная мигрень.
– Ставки сделаны, ставок больше нет, – я чуть не подавился, оборачиваясь, я вижу крупье, который запустил шарик на рулетке.
С бутылкой в руке я подхожу к столу и сажусь за своё место, передо мной всё та же единственная фишка без номинала.
– Тринадцать чёрное! Увы, победителей нет, – он вновь берёт шарик в руку.
– О-о-о, мистер Филс, давно вы не заходили к нам в заведение, думаете поймать удачу за хвост? – на нёмстрогая классическая форма, состоящая из белой рубашки с аккуратным воротником, тёмного жилета и бабочки, добавляющей нотку элегантности, его волосы, аккуратно уложенные, зализаны назад. В его глазах играет огонёк, но внешне он абсолютно спокоен и даже доброжелателен, на вид ему не больше 30 лет.
– Да, к сожалению, я не застал бармена Джо и давно не видел мисс Сэнди, прошло уже 40 дней с момента, как мы встретились здесь в последний раз, – я беру фишку и ставлю её на цифру 8.
Крупье запускает шарик: «Да, мистер Филс, к сожалению, Джо и мисс Сэнди очень заняты, сами понимаете, в баре всегда столько дел, не продохнуть».
– Ставки сделаны, ставок больше нет, – шарик делает ещё несколько кругов по рулетке и падает на цифру 8, – Восемь чёрное! Поздравляю, вы выиграли, мистер Филс! – и он вместо фишки без номинала, которую я поставил, даёт мне чёрную фишку с надписью «Шанс» на ней.
Я смотрю на эту фишку и спрашиваю: «Что значит „Шанс“?
Крупье по-прежнему доброжелательно и с улыбкой отвечает: «Вам крупно повезло, мистер Филс, далеко не каждому выпадает такой шанс, это особая фишка, и я предлагаю вам сделку, вы можете ничего не ставить, и проведёте в этом баре ещё 50 лет, вы не сможете состариться, не сможете заболеть, умереть или уйти, и только через 50 лет я предложу вам выход».
Я вновь прикладываюсь к бутылке: «Видимо, сейчас последует „или“?
– Разумеется, мистер Филс, или вы ставите сейчас эту фишку либо на чёрное, либо на красное, и если выпадает цвет, на который вы поставили, то вы сможете выйти прямо сегодня, – крупье посмотрел на дверь с вывеской «Exit».
Потом он перевёл взгляд на меня, и в его глазах пробежал холодок, так что мне стало не по себе: «Однако, мистер Филс, если вы сейчас поставите и проиграете, то вы не выйдете отсюда никогда».
– Почему я? Что это за место? – я перекладываю фишку из левой руки в правую.
Крупье вновь тепло улыбнулся: «Мистер Филс, я всего лишь крупье, сделайте, пожалуйста, свой выбор».
Он взял в руку шарик и запустил его в рулетке, это означало, что у меня буквально несколько секунд для принятия решения.
Я едва продержался здесь два года, ещё 50 лет я просто не выдержу, с другой стороны, 50 лет не вечность, которая мне обеспечена в случае проигрыша.
Красное или чёрное, шансы равны, обычная случайность, везение, фарт или наоборот.
Я кладу фишку на полотно и закрываю глаза.
– Ставки сделаны, ставок больше нет, – я слышу, как замедляется кручение и как шарик начинает перепрыгивать с сектора на сектор, моё сердце практически перестало биться.
– Зеро! Увы, победителей нет, – я открываю глаза и вижу шарик на секторе зеро, перевожу взгляд на свою фишку «Шанс», которая стояла на красное, и которую сейчас забирает себе крупье, – Что ж, мистер Филс, сожалею, но вы проиграли.
– Стойте! – я судорожно пытался подобрать слова, – Вы сказали, ставить либо на красное, либо на чёрное, вы ни слова не сказали про зеро.
