Остров Веры

Слон помог Светлане подняться, и они скрылись за брезентовым пологом. Вскоре оттуда послышался смех, визг, шипение пара и ритмичные удары веника.

Феникс распечатал бутылку водки и разлил по железным походным кружкам.

– А где у нас инструмент? – спросил Призрак и залпом выпил. Потом сходил в палатку и принёс гитару. Феникс покрутил колки и, добившись идеального строя, начал играть. Призрак взял две ложки и забарабанил по опустевшему котелку, мискам и кружкам. Ритм постепенно ускорялся, музыканты входили в раж.

То ли от водки, то ли от музыки в Антонине вдруг что‑то загорелось и нестерпимо захотелось танцевать. Она вскочила, скинула с себя спальник и выбежала на середину пляжа, как бы случайно оказавшись рядом с лежащей на песке плитой.

На миг замерла, и выгнулась, как пантера перед прыжком. По телу побежала крупная дрожь. Потом раскинула руки и превратилась в птицу. Движения были какими‑то сюрреалистичными, ломанными, словно она позирует для невидимого фотографа. Это был и танец огня, и танец горного водопада, и танец паруса, реющего над волнами. И вихря: она быстро‑быстро закружилась, босые стопы не успевали проваливаться в рыхлый песок. Казалось, она сейчас взлетит. Гитара и барабаны умолкли. Все замерли, как заворожённые.

Наконец, она вытянулась струной, устремив руки и лицо к небу, а через секунду рухнула на песок, как марионетка, нити которой скоморох скинул со своих пальцев.

Алексей бросился к ней, поднял на руки и понёс. Куда? Слон и Светлана тоже стояли в оцепенении. «Они здесь значит, баня свободна», – мгновенно сообразил Алексей.

Он положил Антонину на полог, расстегнул халат. Она не сопротивлялась. Наоборот сняла и верхнюю часть купальника, но всё же перевернулась на живот. Зашипела каменка. Горячие клубы пара окутали тело и проникли сквозь кожу. Но как ни странно, она ощутила холод. На фоне банного жара он проявился и даже принял какую‑то форму.

Берёзовые веники, не касаясь, запорхали над телом, выметая озноб и разгоняя его по телу мурашками. Сознание, до сих пор пытавшееся контролировать происходящее, наконец сдалось. Нега. Жара.

И вдруг воздух стал хрустальным, она взлетела. Приоткрыв глаза, увидела, что Алексей несёт её в сторону озера. Войдя в воду почти по пояс, он быстро погрузился. Резкий, граничащий с криком, вдох чуть не разорвал грудь и тут же губы накрыл его поцелуй. Она забилась, пытаясь выбраться из обжигающе ледяной воды, но он держал крепко. Он дышал ею, он пил её, он прикасался так нежно, что казалось, она растворяется. И даже не в озере – в Космосе.

Но холод всё‑таки сделал своё дело – привел её в чувство. Антонина собрала волю в кулак, остановила безумные ласки и отстранилась.

– Не надо, прошу тебя. Утром мы оба будем жалеть. – Она вырвалась, встала и побежала на берег. От разгорячённого тела шёл пар.

Алексей нырнул и поплыл прочь.

Как следует остыв, вышел и, стараясь не смотреть в её сторону, снова пошёл отогреваться в баню. Там сидел Слон и печально пытался сам себя парить. Алексей отобрал у него веники и от души отхлестал друга. Потом Слон отомстил ему тем же.

Феникс и Призрак, уже довольно пьяные, бренчали на гитаре и пытались петь:

«Проплывают под нами седые афганские горы‑ы‑ы,

Я к ним зла не держу, но будь проклята эта война‑а‑а…»

– Тонька, – прошептала Светлана, – ты сегодня где спать будешь?

Антонина медлила с ответом. Голова всё ещё не очень хорошо работала.

– Давай, Игорь сегодня снова будет в моей палатке спать, – продолжила свою мысль Светка.

– Что значит «снова»? – удивилась Антонина. – Вы что, уже?

– А где ему ещё было ночевать? Мы просто спали… точнее, болтали полночи.

– Не наболтались что ли? – усмехнулась Антонина.

– Не. Сегодня я хочу, чтобы это… ну, в общем, проверить твою теорию.

– Какую теорию?

– Ну, что после секса весь интерес пропадает.

– Ааа… – Антонина пожала плечами. – Но имей в виду: это не теория, это практика.

– Ну и ладно. Если это действительно так, пусть уезжает свободным. Не хочу его держать. Да и сама…

– Свет, ты чего? Реально влюбилась в толстого?

– Он не толстый, он милый! К тому же, неженатый! И вообще, он очень умный…

Антонина тяжело вздохнула и махнула рукой.

– Подожди! А я, тогда, где буду спать? Точнее, Алексей где?

– На яхте, если что, есть каюта. Он может туда уплыть, если уж ты такая принципиальная.

– Я принципиальная, да. Надоело уже… – она с минуту молчала, слушая завывания Призрака, потом добавила: – Хочется чего‑то настоящего. Но пока я не вырвусь из этого порочного круга… я понимаю, что сама же себя туда и загнала… надо как‑то вырваться…

– Значит, договорились?

Антонина пожала плечами, вздохнула и кивнула.

«Пришёл прика‑а‑аз, и по приказу мы встаём, – затянул новую песню Призрак, –

Взяв АКС садимся ночью в самолёт»

– Хорош тоску нагонять! – оборвал его вышедший из бани Алексей. – Война закончилась. Давай, что‑нибудь весёлое!

Призрак прижал струны и нахмурился. Потом отдал гитару Алексею.

– Давай сам. Мне что‑то как‑то… невесело.

– Чего так?

– Не знаю. Воспоминания всякие полезли…

– Это после острова, – сказал Феникс. – Там атмосфера точь‑в‑точь как у нас на Пидане.

– Где?

– Неподалёку от Владивостока. Я ж с Приморья. Там есть гора Пидан. А на ней такие же сооружения… ну, или почти такие же. Камни с узорами, лестницы какие‑то, непонятно куда ведущие, остатки стен. Мы туда в поход ходили. Я когда увидел подземное сооружение на Вере, аж мурашки по спине побежали. Вспомнилось, как в детстве сидели вокруг костра, и прямо ощущалось присутствие чего‑то. И самое интересное… – он замолчал, словно засомневался, интересно ли это кому‑то кроме него.

– Что?! – развеяла его сомнения Светка.

– Там тоже местные легенды про женщину. Я даже удивился такому совпадению. Рассказывают, что она то ли была принесена в жертву шаманом, чтобы охранять эти места, то ли сама добровольно… В общем дух её летает над горой. И иногда её даже видят парящей в воздухе.

– Летающая женщина? – задумчиво усмехнулся Алексей. – У нас на реке Чусовой тоже есть одно место. И там очень странная история случилась. Но я вам её, на ночь глядя, рассказывать не буду.[2]

– Нее!!! Рассказывай! – потребовали все.

– Ладно! Сами напросились! – зловеще улыбнулся Алексей. – В общем, находится это место неподалёку от обрыва. Большая такая круглая поляна, а посредине огромный камень, похожий на древний алтарь. И вроде всё, как в обычном лесу, но состояние такое… Кажется, сейчас обернёшься, а там сзади кто‑то стоит и на тебя смотрит. Жутко. Мы там большой компанией, одну ночь еле продержались, а утром дёру дали. Необъяснимо! Но одна девчонка после нашего похода… как бы это правильнее сказать? В общем, немного свихнулась. Словно её подменили на том капище. Никто туда больше идти не хотел, а она, как одержимая, рвалась. И вот однажды всё бросила, написала начальнице записку, собралась и поехала.

– Одна?! – ужаснулась Светлана.

– Нууу… не совсем. Начальница эта, а по совместительству подруга, за ней тогда увязалась. В последний момент в электричку запрыгнула, пыталась её отговорить.

Алексей замолчал, то ли вспоминая, то ли «набивая цену».

– Ну?! И что там произошло‑то? – не выдержала Светлана.

– В общем, рано утром Алёна пошла к обрыву и спрыгнула.

– Насмерть?!

– В том‑то и загадка, что нет! И даже ни одного синяка. Представьте: свалиться с высоченной скалы в воду, где глубина по пояс, и ничего себе не отбить. Единственное объяснение, что она… ну типа как в невесомости оказалась, полетела и плавно опустилась. Но после этого полёта с ней случился инсульт и частичный паралич. Врачи ничего сделать не могут. Точнее, сделали всё, что могли. Вроде, уже здорова, а двигаться не может. Или не хочет. Ездит в инвалидной коляске и молчит, ни на что не реагирует. Правда, телевизор, вроде как, смотрит, в Интернете лазит. Даже в сетевые игры играет.

– Жуть! – прошептала Светлана. – А почему спрыгнула‑то?

– Да чёрт её знает! То ли они чего‑то не договаривают, то ли и впрямь какая‑то мистика. Счастье ещё, что там Сашка Ведьмин в это время оказался. Он живёт в деревне неподалёку, а к тому алтарному камню на все солнечные праздники ходит. Кстати, произошло это как раз на Купалу, ровно год назад! Если бы не он, вообще не понятно, чем бы всё закончилось. Оксанке в одиночку Алёнку бы до деревни не дотащить.

– Но раз, говоришь, в игры играет, значит, руки двигаются? – сказала Антонина. – И соображает.

– В том‑то и дело. Ушла в какую‑то свою внутреннюю реальность и не может, или не хочет, контактировать с внешней. Мы уже чего только не делали. Соня даже какого‑то психиатра приглашала.

– Соня?

– Её сестра, – кивнул Алексей. – И моя жена.

При упоминании о жене, сердце Антонины словно рухнуло в прорубь. Нет, это не ревность. Скорее чувство какого‑то смертельного одиночества. Может быть зависть.

Алексей тоже, словно захлебнулся своими последними словами. Наступила тишина. Он взял аккорд. Потом ещё один и запел:

Есть запрет на любовь

Кем наложен? Молвою, судьбою…

Что творим вновь и вновь?

К чёрту публику, слёзы, покой!

Кто те ангелы‑боги,

Что знают, что ведают, строят

Я готов им отдать всё,

Вот только бы знать, что живой.

А покой мне на кой?

Не влюбляться, держаться, сломаться

Нет уж лучше изгой,

Но лететь, но парить, но на сто!

Каждой клеточкой быть

Каждый миг биться, драться, сражаться

Чтобы жить и любить

Календарным сгорая листом….

Выждав длинную паузу, пока дозвенели струны, Алексей отложил гитару и поднялся.

– Поздно уже, – сказал он как‑то многозначительно. – Давайте ложиться. Пойду спать на яхту. Слон, отвези меня.

Антонина чувствовала: он ждёт от неё какого‑нибудь сигнала, чтобы остаться. Но она встала, подняла с земли спальный мешок и направилась к палатке.

Полёт ко дну

Было жёстко и неудобно, Антонина никак не могла уснуть. В памяти назойливо вертелись события дня. Странное ясновидение на острове, ужасная плита с её именем, безумный танец, поцелуй. И внезапное осознание, что они с Алексеем намертво запутались в расставленных друг на друга сетях.

Она сжалась в комок и крепко зажмурила веки. Круговорот мыслей начал замедляться и вскоре остановился. Но это был не долгожданный сон, а какое‑то оцепенение. Так она и лежала…

Вдруг за тонкой стеной палатки хрустнула ветка. Антонина вздрогнула и приподнявшись на локте, прислушалась. Звук больше не повторялся. Она легла обратно, но чувство, что рядом с палаткой кто‑то стоит, не исчезло. Казалось, она даже слышит его дыхание. «Может, Алексей решил вернуться? Или кто‑то из парней по нужде в лес пошёл?» Вслушиваясь в тишину, она медленно перевернулась на спину, и осторожно расстегнула спальник – как‑то спокойнее, если ты не скована узким мешком. Сейчас она всё бы отдала, чтобы рядом был кто‑то живой. Пусть не Алексей, пусть хотя бы Слон.

За сетчатым оконцем начало светать, но иррациональный, ничем не обоснованный ужас не ослабевал. В конце концов, избавиться от него можно только одним способом. Она поднялась и осторожно выбралась из палатки. Огляделась – вокруг никого. Хотя, можно ли быть в этом уверенной, находясь рядом с лесом? То ли от страха, то ли от прикосновения к влажной траве, её забил озноб.

Вдруг в голове возникла мысль: «Наверняка камни в бане ещё не остыли». Антонина обрадовалась и побежала греться. Но, в трёх шагах от брезентового купола остановилась и попятилась назад. Она не могла, да и не пыталась объяснить себе, что её напугало. Просто знала – туда нельзя. Развернулась, и взгляд упал на чугунную плиту. В предрассветном сумраке надгробие выглядело особенно зловеще, как чёрная дверь в преисподнюю. «Бежать! Бежать отсюда!» – шептало в голове.

На берегу она увидела лодку. Не раздумывая, столкнула её в воду и запрыгнула внутрь. Шестиместная надувная махина с деревянными лавками и вкладышем для мотора оказалась слишком тяжела для неопытной гребчихи. Вёсла не слушались, то слишком заглублялись, то наоборот, чиркали по поверхности, забрызгивая корму. Её мотало из стороны в сторону, несколько раз даже развернуло на триста шестьдесят, но Антонина гребла, подгоняемая каким‑то необъяснимо‑бессмысленным упорством. С грехом пополам, она почти преодолела расстояние, отделявшее яхту от берега. Оставалось каких‑то пять метров, когда невыносимая саднящая боль заставила бросить вёсла. Ладони покрылись пузырями, один из которых лопнул, залив кожу розовой липкой сукровицей.

Антонина перегнулась через борт и опустила руки в воду. Чёрное зеркало отразило взлохмаченный силуэт, вибрирующий от мелких волн и капающих слёз. Так она и сидела, пока пальцы не заломило от холода.

Очнувшись, снова попыталась грести, но не тут‑то было. Тогда она открутила одно весло из уключины, взяла его так, чтобы не тревожить мозоли, легла животом на округлый нос лодки и начала подгребать к яхте.

Доплыв, она подсунула весло под трос, натянутый по краю палубы и подтянула лодку, как рычагом. Потом, встала на лавку, схватилась руками за металлический столбик, подпрыгнула и закинула ногу на борт. Послышался всплеск, отпущенное весло упало в воду. Яхта, почувствовав груз, начала медленно накреняться, а лодка тем временем отплывала и разворачивалась, подставляя массивную доску кормы под место неизбежного падения.

Горизонт налился зловещим пурпуром. Это последнее, что увидела Антонина перед тем, как мокрые, окоченевшие пальцы соскользнули, и она полетела вниз.

Поляна с камнем

Оксана открыла глаза и тут же снова зажмурилась, ослеплённая яркой вспышкой. Губы растянулись в улыбку, из груди вырвался смех. Вжикнув молнией спального мешка, она выгнулась, потягиваясь и освобождаясь от кокона. Потом села, протёрла глаза и снова их открыла. «О Боже! Что это?!» – повела она удивлённым взором. В ветвях молодых сосен сверкали разноцветные искры. Зрелище было поистине сказочным. «Может, я не проснулась? Разве такая красота бывает наяву?»

Захотелось понять материальное происхождение волшебного мерцания. Она провела ладонью по шелковистой траве. Роса давно высохла, солнце уже высоко. Заметив расположение одной искорки, Оксана подошла и осторожно потянула за ветку. Между хвоинками блестела капля свежей смолы, источая восхитительный аромат. Земные думхи проявили фантазию, украшая лес к празднику летнего солнцестояния.

Оксана вышла на поляну, посреди которой лежал огромный, в человеческий рост, поросший мхом камень. Здесь они познакомились с Александром ровно год назад. «Неужели всего год?» – она удивлённо вскинула брови, словно беззвучно разговаривала с каким‑то невидимым собеседником.

Подошла к камню и достала из‑за пазухи медальон. Его сделал Александр на память о том дне. Вырезал из берёзового капа оправу для кристалла, который она случайно обнаружила тогда среди мха.

«Вот принесла тебя в гости к семье» – улыбнулась она, поглаживая хрусталик по острой макушке. Потом присела и провела пальцем по колючей друзе, с которой камешек был отколот. По руке взметнулась волна щекотливых мурашек, взъерошила волосы на затылке, и разбежалась по всему телу.

Подзарядив талисман, Оксана отправилась на поиски мужа. Миновав небольшой перелесок, (в прошлом году он казался намного больше и гуще), она вышла к реке. Правда, до воды в этом месте добраться не просто – берег слишком высокий. Здесь Александра тоже не было. Оксана в недоумении нахмурилась и вдруг вспомнила, что вчера по пути сюда, они видели берёзу с огромным наростом. Видимо, Александр решил сбегать туда и срубить его для какой‑нибудь новой поделки.

Оксана вздохнула и опустилась на землю. С дрожью в желудке, взглянула на обрыв. Нахлынули воспоминания. Впрочем, именно ради них она и решилась на этот поход.

Много раз она пыталась осмыслить, что же тогда произошло. Хотя, казалось бы, что тут ещё осмыслять? Две подруги влюбились до помутнения разума в одного парня. Поругались. «Но разве это повод бросаться в пропасть? – в очередной раз завелась мысленная «шарманка». – Какая‑то пошлая мелодрама получилась. Современные женщины от несчастной любви не прыгают с утёсов. Да и при чём тут любовь?! Вполне счастливая в браке Алёна, красивая, успешная. Что бы она делала в деревне, даже если предположить, что Александр выбрал бы её? Скорее всего, опомнилась бы потом и вернулась к мужу. Но даже если в порядке бреда предположить, что это и вправду любовь, какой смысл был в этом прыжке? Оставшись здоровой и красивой, она имела бы намного больше шансов добиться своего, если уж ей так сильно хотелось заполучить именно этого мужчину. А сейчас? Инвалидная коляска и тот же, якобы нелюбимый муж».

Оксана тяжело вздохнула. Дальше условия задачи продвинуться пока не удалось. Впрочем, этот год был настолько насыщен собственными непростыми событиями, что было не до размышлений о чужих проблемах и их причинах. И, наверное, она давно вычеркнула бы из памяти ненормальную подругу, если бы не сны. Ночные кошмары периодически возвращают её на этот утёс. А в последнее время они особенно участились, несмотря на то, что в жизни, наконец, всё наладилось и успокоилось. А может, как раз именно поэтому?

Однажды Алёна приснилась не как обычно в виде змеи, или ещё какой‑нибудь жуткой твари, а в белом подвенечном платье. Она стояла на том же обрыве, длинные светлые волосы колыхались на ветру. Она стонала и тянула руки. Руки удлинялись, удлинялись… Оксана не могла от ужаса двинуться с места, но оказалось, что Алёна вовсе не к ней тянулась, а к Александру. Крючковатыми пальцами она вцепилась в его рубаху и потащила к себе. А он пошёл, не сопротивляясь, как зомби. Оксана пыталась закричать, чтобы заставить его очнуться, но звуки застревали в горле.

Этот сон и подтолкнул её к принятию серьёзного решения. Тем же утром она потребовала срочно узаконить отношения, причём не только в ЗАГСе, но и в церкви.

Она взглянула на обручальное колечко, поймала солнечный блик в его полированной поверхности и улыбнулась: «Оксана Ведьмина! Красиво!»

Но после свадьбы страшные сны не прекратились. Их сюжеты становились всё мрачнее и абсурднее, хотя на Александра Алёна больше не покушалась. В основном, как обычно, норовила скинуть Оксану со скалы. Стало ясно, что проблема требует решения, а для этого надо «посмотреть в глаза своему страху». Если не сейчас, то когда?

Оксана огляделась, чтобы убедиться, что это не сон, и что из‑за какого‑нибудь камня сейчас не выползет чудовище с лицом бывшей подруги. Глаза рефлекторно выпучились, словно чем шире их откроешь, тем лучше будешь видеть. Оксана усмехнулась, но уголки губ вдруг задрожали, а веки начали быстро моргать. Она физически ощутила, как накатила волна беспричинного ужаса и буквально придавила к земле. Казалось, если сейчас хоть чуть‑чуть приподняться, или хотя бы пошевелиться, то какая‑то сила потянет к обрыву. Например, внезапный порыв ветра. Абсурд, конечно. До обрыва ещё метра три.

Оксана вцепилась пальцами в свой медальон‑оберег и замерла.

– Ты чего тут лежишь?! – услышала она встревоженный голос Александра. – Всё нормально?!

Скованные мышцы тут же расслабились, она перевернулась на спину и кивнула. Потом подумала и помотала головой. Потом на всякий случай пожала плечами и спросила:

– Срубил свой кап?

– Ага. Я думал, быстрее справлюсь. Думал, вернусь, а ты ещё спишь.

– Как мы его потащим? – усмехнулась Оксана и села.

– Да, поди, не тяжелее Алёнки. Уж если тогда…

Оксана сморщилась и жестом попросила его замолчать.

– Чего ты? – он присел рядом с ней на корточки.

– Я тут попробовала взглянуть на свой страх, пока тебя не было.

– И? Увидела?

– Не то слово! – она поёжилась. – Всем телом ощутила. Какой‑то нелепый приступ паники, но никаких внятных картинок. Впрочем, как и во снах. Тянет в пропасть и всё. Зачем? Почему? Никаких подсказок.