Маньчжурия 1945: Война.Золото.Любовь

Конечно, как воспитанная барышня, Люба обратилась бы к брату о защите подруги, но Вася отсутствовал. Он был послан отцом к монголам для обмена зерна на лошадей. Остальные братья ушли на дальнюю заимку готовить дома для работников на период сбора шишки.

При этом она даже не подумала искать помощи у отца, зная его непонятную неприязнь к Агриппине. Выход был один, идти к господину офицеру, который по ее пониманию мог и не знать, что вытворяют его подчиненные. Она очень хотела в это верить.

Петюня влетел в кабинет Баринова красный, как рак. Запинаясь, доложил: «Там красотка сумасшедшая прибежала, ногами топает, голосит, как сирена, требует к вам пропустить».

Степан посмотрел на Ивана, который с чего-то вдруг побледнел, и моментально просчитал, кто это может быть. «Приглашай» – скомандовал он Петюне и стал спешно сгребать бумаги в свой планшет. «Пойду, прогуляюсь до батюшки, думаю о встрече с Ванюшиным мне лучше самому договориться. Петюня, чего стоишь, иди чайку организуй, можешь взять сахар и шоколад из НЗ.С барышней будь вежлив, дочь Ванюшина, а нам с ним необходимо мирно жить.» – распорядился Прокопчук, взамен окаменевшего Баринова, с интересом разглядывающего пустой лист бумаги.

Петюня, обалдев от состояния любимого командира, бросился выполнять распоряжения старшины. Оставшись один, лейтенант вскочил, как ошпаренный, зачем – то подбежал к двери, замер и решительно направился к столу, где принял позу обремененного заботами отца – командира. Когда в приоткрывшуюся дверь, несмело вошла притихшая Люба, а следом Петюня с подносом, Иван изображал чтение важного документа, разглядывая все тот же пустой лист бумаги. Петюня, накрывал стол командира к чаю, не понимая ситуации, он отлично подыграл командиру, используя весь свой природный одесский артистизм. «Слушаю Вас», – поднял глаза Баринов. Петюня поклонился, пододвинул к столу стул и великосветски добавил: «Присаживайтесь, барышня». Ординарец браво щелкнул каблуками и тихо исчез, плотно прикрыв дверь.

Лейтенант был уверен, что Петька сейчас прилип ухом к двери, но при этом знал, что он грудью ляжет, но в кабинет никого не пустит. Иван наливал чай молча, давая оробевшей

красавице время прийти в себя. «Угощайтесь, Любаша» – Баринов подвинул блюдце

с шоколадом к смутившейся девушке. Ванюшина обомлела, от того с какой нежностью произнес ее имя господин офицер и растеряла воинственный пыл окончательно.

Изредка бросая взгляды на красавца лейтенанта, она вдруг стыдливо поняла, что ей не хочется заступаться за подругу. От растерянности стала медленно пить чай и лихорадочно думать, как, не опозорившись, ретироваться и при этом соблюсти «лицо». Любовь вспомнила, как ворчал отец, из-за того, что она бесплатно дала хлеб для взвода.

«Если еще раз обратятся, посылай ко мне, будем договариваться о длительных поставках» – вынес вердикт немногословный Гаврила. Скромно потупив взор, Люба озвучила

предложение своего отца. «Конечно так и сделаем» – с легкостью согласился Баринов.

Он видел, что «буря в стакане» миновала и есть вероятность продолжить приятное знакомство.

«Люба, мне стало известно, что при пекарне есть прачечная и баня. Что нам необходимо сделать, чтобы воспользоваться вашими услугами» – ласково спросил Иван, тоном, свойственным скорее приглашению на свидание, чем деловым переговорам. Девушка сердцем поняла, что мила господину офицеру. Ее лицо расцвело озорной улыбкой, и Баринов понял, он пропал окончательно. Влюблен и сделает для Любаши все, что она пожелает, лишь бы она стала его женщиной. Лейтенант ощущал легкую истому, в груди щемило, а глаза стали влажными. Он был обескуражен не свойственными ему

сантиментами и при этом в один миг осознал, он счастлив. Он почувствовал, Любовь тоже влюблена в него и улыбнулся в ответ. «Надо же, Любовь Ванюшина, не отнять и не прибавить» – радостно подумал Баринов о том, что красавица с рождения была названа правильно, как будто предназначена для него.

«Нужно дрова забрать с просеки у сопки. Вряд ли папа позволит из заготовленных на зиму брать. У вас грузовик есть, пару солдат возьмите, а я вам дорогу покажу. Воду носить сами будете, не забывайте порядок наводить. А так, что – пользуйтесь на здоровье.

Работники уезжают на дальнюю заимку, сбор шишки начинается. Баня в вашем полном распоряжении.» – девушка зарделась, обнаружив, что командир внимательно ее разглядывает. Иван решил «брать быка за рога». Он предложил поехать за дровами

с утра, на следующий день. Расставались они взаимно довольными, так как интересы обоих, по сути, разные, слились воедино.

Глава VII.

Прокопчук вышел из комендатуры. Он не ожидал встретить терпеливого, как сфинкс, Сасу с тоскливыми глазами замершего у дверей собственного трактира. Визит к батюшке откладывался, нельзя было даже подумать, что китаец отстанет от него.

Старшина вздохнул и обрадовал Сасу: «Ну что родимый, пошли к Гавриле прогуляемся, там все и решим окончательно.» Хозяйственный Степан на ходу додумывал гениальную схему трехстороннего товарообмена, скрепляющую коммерческой выгодой, политический союз между Бариновым и хозяевами Сидоровки. Дружной парой подошли они к крепким кедровым воротам усадьбы Ванюшина. Высокий, жилистый Прокопчук и низкорослый,

Саса выглядели вместе настолько комично, что хохот скучающей охраны не заставил себя ждать. Следом включились сторожевые псы и напуганная лаем вся животина усадьбы Ванюшиных. «Да что это такое!» – ругнулся старшина. Ритуал встречи военных утомительно повторялся, но имел свой плюс, хозяин не заставил себя ждать.

Старшину порадовало, что встретили его неожиданно гостеприимно. Сидя за столом веранды, Прокопчук произнес хвалебную оду Ванюшину, слегка погладил словами Сасу, а затем плавно перешел к деловым предложениям. Сельские бизнесмены, во главе с хитромудрым старшиной, увлеклись расчетами поставок, комфортно восседая за столом, ломящимся от таежных деликатесов.

Солнце не заметно клонилось к закату, все трое дружно вздрогнули от резкого звука клаксона. Командир прибыл, – понял Степан.

Он обратился к Гавриле: «Лейтенант здесь, давайте за одно о постое договоримся, может Ивану гостевой дом по нраву придется. Пусть ваши люди ему покажут, а уж решать Баринов будет».

…Комвзвода волновался не на шутку, пока ждал Прокопчука. Все-таки, недавно территорию освободили, мало ли что. Он организовал задуманную поездку за дровами, отрядил солдат вымыть баню и прачечную, связался со штабом, поговорил с полковником. Даже сделал всю ненавистную отчетность – Степан не появлялся.

И только вернувшиеся с задания Ельцовы успокоили комвзвода: «Лейтенант, не волнуйтесь, старшина заседает у Ванюшина в усадьбе. Федор был там, лично видел.»

Егор доложил, как устраивали псевдопакгауз: Федор дергался, плакала ничего не понимающая Агриппина, солдаты усердно очистили от сена амбар, перетрясли все. Ельцовы золото не нашли.

Вдова успокоилась, когда увидела, как тщательно военные скирдовали сено и обещали все вернуть на свои места после того, как договорятся о постоянном складе для оружия. Федор, прижатый к стенке, охотно подыграл, сходил к Ванюшиным, чтобы переговорить со старостой села насчет постоянного склада. На обратном пути, Григорий умело расколол разведчика, тот во всем сознался.

Получается чернявый казачок, предположительно Василий, золото перепрятал. Вопрос: куда? Командиры понимали, следствие зашло в тупик. Решили, что утро вечера мудренее и перенесли вопрос на завтра. Покончив с назойливыми мелочами, Баринов сел в отмытый ординарцем до блеска «виллис» и Петюня степенно повез комвзвода к усадьбе Ванюшиных.