Дикая

Анелия Ятс

Дикая

Глава 1

Глава 1. Страшное известие

 Анечка, маленькая девчушка в розовом платьице  сидела на ворсистом ковре в игровой комнате и кормила куклу Зою с крохотной тарелочки, когда к ней подошла воспитательница Роза Геннадьевна и легонько положила руку на плечо.

– Иди, Анечка, там за тобой пришли! – тихо сказала она таким тоном, словно вот-вот расплачется. – Куклу можешь оставить, я потом сама уберу. Обрадованная малышка поднялась, поправила на себе платьице и вприпрыжку побежала в раздевалку. Её туго заплетённые косички смешно подпрыгивали в такт прыжкам. Девчушка распахнула двери, рассчитывая увидеть за ними маму, но остановилась как вкопанная. В раздевалке был только один человек – тётя Люся, их соседка и мамина подруга. Лицо у неё было заплаканным, глаза опухли от слёз.

– Собирайся, деточка, сегодня пойдёшь ко мне, – сказала она, шмыгая носом и вытирая слёзы, градом катившиеся по щекам.

– А мама? – удивилась Анечка и тоже заплакала от нехорошего предчувствия.

«Ну раз тётя Люся плачет, значит, с мамой случилось что-то страшное», – пронеслось в её маленькой детской головке.

Малышка была недалека от истины. В их семье действительно случилось страшное горе: на заводе резиновых изделий, где работали её родители, произошёл взрыв, начался пожар. Погибли люди, в том числе и отец. Марину, маму девочки, словно бог уберёг. В тот день она приболела и села на больничный.

– Ничего, деточки! В жизни всякое бывает, главное, что ваша мама с вами, – то и дело успокаивали Анютку и Валеру знакомые и совсем незнакомые люди, которые пришли проводить в последний путь их отца.

Отец лежал в гробу какой-то бледный, очень строгий и чужой. Анечка так и не смогла подойти к нему, чтобы проститься. Малышке было очень страшно видеть папу таким, и она разрыдалась так, что тётя Люся подхватила её на руки и унесла подальше от тяжёлых впечатлений.

После, много лет спустя, Анна часто вспоминала тот страшный день, который разделил её жизнь и жизнь её старшего брата Валерика на «до» и «после». Этот день снился ей в ночных кошмарах, и тогда она просыпалась вся в слезах и холодном поту.

Но самое ужасное было в том, что маму после похорон отца словно подменили. Из милой, улыбчивой женщины, любящей детей, мужа и домашний уют, Клавдия превратилась в безразличную, чужую тётку, погрязшую в своём горе, как в болоте. Она совсем не обращала внимания на детей. Целыми днями сидела перед фотографией супруга в траурной рамке, заливалась слезами и …пила. И если бы не Валерка, который откуда-то приносил сестрёнке то пирожок, то шоколадку, а однажды даже вручил целую коробку цветных карандашей, неизвестно, выжили бы они. На вопрос Анютки «где взял», Валерка всегда отвечал, как когда-то папа, «от зайчика».

Довольно скоро стало известно, где находится таинственный «зайчик». В один «прекрасный» день, когда Анютка сидела и рисовала новыми карандашами зайчика в альбоме, который тоже принес ей старший брат,  на пороге их квартиры появился дяденька участковый, Анатолий Анатольевич. Он строго смотрел на маму из-под нахмуренных бровей. Тогда Анечка услышала страшные слова: «вор», «родительских прав лишим».

– Это не Валерка твой украл в магазине пирожок! Это ты украла! Ты своих детей бросила на произвол судьбы… – в запале кричал на маму пожилой участковый.

– Но у меня же такое горе! Муж погиб, разве вы не знаете?! – вяло оправдывалась мать, пытаясь спрятать за спиной бутылку.

– Ты это мне брось, Клавдия! Я твоё горе уважаю. Но ты не одна такая. Если не повернёшься лицом к детям, лишим родительских прав! – пригрозил участковый.

Клавдия после этого серьёзного  разговора, похоже, испугалась и даже «повернулась лицом к детям», вернее, не лицом, а так – вполоборота. Ровно настолько, чтобы худо-бедно собрать Анечку в первый класс, а Валеру – в седьмой. На этом её родительская забота иссякла. Решив, что долг ею выполнен «от» и «до», Клавдия, кажется, стала пить ещё больше. Сначала она устраивали посиделки с Люськой, проклиная свою женскую долю и заливаясь пьяными слезами. Потом компания расширилась, появились ещё какие-то шумные, неопрятные мужчины и женщины, от которых вечно отвратительно пахло. Дома стало не просто неуютно, а противно. Дети все больше прятались в своей комнате, подальше от мамкиных друзей.

С уроками первоклашке помогал Валерка. Он ей даже косички заплетал и форму гладил. Благодаря ему Аня выглядела опрятно и вполне сносно училась. А из еды у них был только хлеб да те объедки, что оставались на столе после ухода «гостей». Но Валерка, памятуя о приходе участкового, больше в магазине ничего не крал, а сестре строго-настрого наказал всем говорить, что у них всё хорошо, просто мама очень много работает.

– Молчи, Анютка, слышишь! Никому не говори, что мама пьёт  и к нам гости ходят! Лучше так, чем в детском доме…

Так продолжалось почти год. А потом мама исчезла. Сначала она лежала на диване, засиженным ее  неопрятными гостями,  и постоянно кашляла. Валерка, несмотря на то, что мать протестовала, отмахивалась и требовала вместо лекарства водки с перцем, всё же вызвал скорую помощь. Назад Клавдия уже не вернулась, сбежала из больницы, а домой так и не появилась. Куда она исчезла, было непонятно. Но теперь у её  детей даже хлеба на обед не было. Валерка бросил школу и пошёл мыть машины на автомойку. Но об этом довольно скоро прознали в органах опеки и попечительства.