Сознание

Георгий Кокаев

Сознание

Глава первая.

– Деда, расскажи что-нибудь на ночь, а то я уснуть не могу, – попросил маленький мальчик, лежавший в постели.

– Даже не знаю, какую сказку рассказать на этот раз, – призадумался старик с седой бородой.

– Нет, деда, я не хочу сказку, я уже большой, расскажи что-то, что и вправду было, – сказал парнишка.

– Правдивые истории даже взрослым не нравятся, пока молодой наслаждайся вымышленными, – вздохнул дед.

– Ну пожалуйста, эти сказки я слышал уже очень много раз, я хочу узнать, что было раньше, пока я еще не родился, – оторвал от подушки голову мальчишка.

– Эта история будет слишком длинной и неинтересной, а тебе уже надо спать, – пробурчал пожилой мужчина с гладковыбритой головой.

– Завтра же воскресенье, мне не нужно в школу. Один раз и все! Честное слово буду ложиться рано спать! Можно только сегодня? Ну пожаалуйста, – умолял ребёнок.

– Наглости в тебе больше чем у танка! – Возмутился дед.

– Хорошо, де, не надо ничего рассказывать, но больше не приходи ко мне перед сном! – Обиделся внук.

Грузный взгляд окутал мальчика, для деда разговоры с внуком были чем-то большим, чем просто беседа. Он не мог не заходить к мальчику вечером, этот ультиматум он не готов был услышать.

– Хорошо, я расскажу тебе историю о том, как мы жили до начала равенства всех людей, но родителям не говори, что мы сидели допоздна, понял? – Дед.

– Да, конечно, я никому никогда не расскажу! Честное слово! – Осчастливился мальчик.

Старик завел свой длинный рассказ о том, как изменилась жизнь за очень короткое время, а парнишка сидел и внимательно слушал.

– Когда-то я тоже был молод и любопытен, как ты, мне всегда все казалось интересным и привлекательным, всегда искал авантюры и находил их. В подростковом возрасте начал изучать политику и сильно увлекся этим. В то время мир был совсем другим, люди покупали еду, одежду, платили за электричество и газ.

– А чем платили, дедушка? – Спросил пацан.

– Деньгами, были такие бумажки, которыми расплачивались в магазинах, а чтоб их получить львиная доля людей усердно работали на разных работах: мыли улицы, вкалывали на заправках, в магазинах, собирали мусор, это сейчас почти все дела выполняют роботы, а раньше…

– Как вам плохо было без роботов, – расстроился мальчик.

– Да, без них было тяжело, все работали восемь и более часов, а со временем рабочий день сократили до двух часов в день, и каждый мог выбрать любую работу, которая ему больше по душе.

– А кем ты был? – Спросил внук.

– Я, мальчик мой, был обычным работягой, брался за любую работу, а потом стал одним из лидеров революции.

– А что такое революция?

– Это когда огромная часть населения не согласна с законами и поведением власти, и им ничего не остается, как только поднять оружие и выдвинуться против тех, кто их притесняет. Мы это и сделали: свергли правительство и установили свое.

– А роботы были на вашей стороне?

– Тогда еще разумных не было, только примитивные, со временем у них проснулось сознание. У меня был лучший друг, с которым мы горели одной идеей – сделать так, чтоб все люди жили одинаково достойно, что у нас и получилось, но нам было мало сделать такой только Россию и мы пошли на весь мир, кто-то согласился мирно, с кем-то пришлось воевать. На тот момент у нас была самая большая армия из всех существовавших за всю историю человечества. Государства, которые нам подчинялись передавали нам все оружие, боеприпасы, технику и военных, поэтому она только росла. Мы подмяли всех кроме США, была такая страна раньше, но и ее мы тоже взяли через полгода. И весь мир был, как одно целое. Не было ни рас, ни наций, ни религий, одна большая страна на весь мир. Правительства тоже не было, все решал народ и все законы принимали голосованием большинства. Например, ученые три года работали над заменой спирта, чтоб уничтожить весь алкоголь – это раньше были такие напитки от которых люди дурнели, сейчас про это уже все и забыли. Все наркотики были уничтожены жестоким путем, каждый, кто имел отношения к ним понес суровое наказание: он и его семья будут приговорены к смертной казни, если восемьдесят восемь непредвзятых человек единогласно так решат, поэтому никто не рисковал, боялись быть пойманными. Как упал спрос, так и уничтожилось предложение. Табачные фабрики были переделаны в сельскохозяйственные заводы. Олигархи, миллиардеры и впрочем обычные люди лишились всех своих состояний, так как деньги мы вывели из обихода. Квартиры, дома, яхты все имущество было поделено и распределено среди всех людей. Когда-то мне мой дед рассказывал истории о практически таком же мире, они были близки к тому , времени, в котором живем мы, но мне кажется им не хватило технологий и роботов, с их помощью и идейностью, они добились бы того же. В то время они называли это коммунизм, наверное сейчас он и наступил, а может и нет, не знаю.

Мой друг, его прозвище было «Барс», был настолько же умным, насколько и бесстрашным, мы часто попадали с ним в разные передряги, но он всегда нас вытаскивал сухими из воды. В две тысячи двадцать девятом мы попали в тюрьму за призывы к митингам – это была очень суровая колония строгого режима. Нас не выпускали на прогулки, кормили помоями и держали в одиночных камерах, чтоб мы не могли ни с кем переговариваться. Был там один охранник по имени Владимир, он восхищался нашими идеями и очень хорошо к нам относился. Передавал записки, которые мы строчили друг другу, и иногда приносил нам нормальную еду. Жаль, что он работал сутки через трое, один день из четырех мы могли дышать ровно.

Начальник тюрьмы приказал всем охранникам и надсмотрщикам время от времени заходить к нам в камеру с дубинками и избивать нас до изнеможения, но не до смерти.

Камера Барса была первой, если заходить со стороны главного входа, поэтому он всегда получал первым, я слышал его мучения, но это не были крики или стоны, он всегда держался достойно. По коридору доносились только удары и шлепки дубинками и тяжелыми кирзовыми сапогами. Я уже знал, что скоро мой черед получать порцию синяков, ссадин и переломов, только вера в наше дело не позволяла мне опустить руки, я знал, что они хотят сломать настрой, характер и самих нас. Когда закрывалась дверь в камере «4», я уже ждал в предвкушении двух амбалов Якова и Павла, сегодня была их смена. В замочной скважине ключ провернулся не менее шести раз, дверь распахнулась и в камеру номер «8», именно в этой камере меня держали, вошли Яков и Владимир, я был в ступоре от удивления, что Вова принял участия в избиении моего друга.

– Давай с ним разберусь я, а ты пойди на обед, – обращается Вова к Якову.

– Неет, я знаю, как ты с ними разбираешься, даже пальцем их не трогаешь. Я тебе не Игорь, которого ты отправляешь на обед. После тебя на них даже царапины не бывает, думаешь почему мы теперь в одной смене? Я не дам больше спуска ни тебе, ни им.

– Почему ты так жесток? Тебе они ничего не сделали. А ты с ними поступаешь так, будто у вас личная вендетта. Поставь себя на их место.

– Я был никогда не попал на их место, эти суки слишком много себе позволили за это и отбывают наказание, а мы с тобой каратели, мы как Господь, очищаем от грехов, – рассмеялся Яков.

На глазах Владимира проступили слезы, он выбрал совершенно не подходящую работу для себя, но если бы не он, наша жизнь была бы кромешным адом, а так хоть были проблески чего-то светлого. Была бы его воля, он бы точно помог нам сбежать из этого места.

Наступила зима, сырые камеры превратились в настоящий морозильник, минусовая температура и отсутствие теплой одежды вызвали у меня пневмонию. Очнулся я в тюремном госпитале. Склонившись надо мной, прекрасная девушка меняла тряпку, лежавшую у меня на лбу, я посмотрел ей в глаза и увидел что-то прекрасное, это был самый счастливый день за последнее время.

– Как вы себя чувствуете? – Спросила девушка.

– Превосходно, я очень рад находиться тут, – ответил я, смотря ей в глаза.

– У вас высокая температура, я пытаюсь ее всячески сбить, но не получается, – засмущавшись сказала она.

– Это неважно главное, что я встретил вас, вы то единственное чудо, что заставило меня улыбнуться, теперь мне это место не кажется таким мрачным, – я.

– Кажется, это высокая температура на вас так влияет. Мы даже не знакомы… Оставлю вас, нужно больше отдыха, – убежала медсестра.

Я закрыл глаза и ощутил необыкновенное тепло по всему телу, но это точно не были симптомы болезни, это совсем другое. В моем животе бабочки танцевали вальс или даже сальсу, но все танцы прервала внезапная и ужасающая мысль: как же там Барс? Меня ударило в жар, сердце закололо и на душе стало очень тоскливо. Я хотел узнать, как он там держится в этом холоде. Через несколько часов снова появилась в палате та девушка.

– Что там с парнем в четвертой камере?

– Он держится изо всех сил, за него тут уже ходят легенды. Всех заключенных по желанию перевели в другую тюрьму, ведь в вашем блоке сломалось отопление, а он ни в какую не согласился переезжать, даже надзиратели редко заходят в эту мерзлоту. Сказал, что не уедет без вас. А я вас знаю, вы те самые из движения революции, зэки тут о вас только и говорят.

– Я здоров мне нужно вернуться обратно в камеру, – привстал я.

– Тебе даже сидеть нельзя, не то что вставать! – Остановила меня медсестра.

– Мой друг умирает, не могу тут лежать! Лучше помоги сбежать отсюда! – Попросил я.

– Я? Я не могу! Меня поймают и посадят! – Закричала она.

– Давай сбежишь с нами, у нас все получится! Большая часть России нас поддерживает! Мы заляжем на дно на время, а потом провернем революцию! – Убеждал я.

– Не знаю, я боюсь, что ничего не выйдет, – опустила глаза медсестра.

– Все очень даже выйдет! Главное верить! – Уверял я..

В палату зашел Владимир.

– Как ты себя чувствуешь? – Спросил надзиратель.

– Я в полном порядке, помоги нам сбежать, – говорю я.

– Что ты такое говоришь? Я не могу! Как вообще ты себе это представляешь?! – Вова.

– Все очень просто: ты дашь мне свой телефон, я позвоню нашим сторонникам и они приедут на машине ко входу, а ты в свою очередь выведешь нас, будто перевозишь в другую тюрьму. Как тебе идея? – Я.

– У меня есть начальство и напарник, если ты не забыл. Кто позволит мне вывести вас из камер? – Владимир.

– Так я же не в камере, и Барса тоже можно уложить тут рядом со мной, а прекрасная медсестра подтвердит, что ему требуется медицинская помощь.

– С чего ты решил, что я это сделаю? Я же не давала согласие на такое, – она.

– Пока не давала, но я вижу, как вы оба верите в наше движение, поэтому помогите нам и встаньте в наши ряды! – Сказал я закашлявшись.

– Он сможет идти? – Спросил Вова медсестру.

– Уверенна, что нет. Ему даже вставать не желательно, – сказала девушка.

– Ты не у нее спрашивай, а у меня. Я лучше знаю, смогу или нет, так вот я уверен, что смогу. Кстати, как ваше имя? – Обращаюсь к медсестре.

– Вероника, можно просто Ника, – она.

– Очень приятно, теперь знаю имя девушки, которую полюбил с первого взгляда, – я.

– У тебя точно жар, – засмущалась Ника.

– Все, теперь дайте мне немного поспать и перевезите Барса в госпиталь, дальше уже решу, что делать.

Я проснулся, возле меня сидела Ника и гладила меня по руке. Мне снились прекрасные сны, будто мы с ней поженились, завели семью, у нас было много детей и все было, как во сне, хотя это итак было во сне.

– Как ты? – Спросила медсестра.

– Чувствую себя превосходно, я полон сил и энергии, будто спал несколько недель, – ответил я.

– Ну, почти, ты проспал трое суток. Я начала уже переживать подумала, что впал в кому, – уточнила она.

– Ничего себе, а я то думаю, почему я так хочу пить, – я.

Она подала мне стакан с водой, и я выпил его в несколько глотков.

Твой друг лежит в соседней палате, ему совсем стало плохо, он обессилел, – Ника.

– Он хотя бы в сознании? Может ходить? – Спросил я.

– В сознании, но ходить вряд ли сможет.

– Отведи меня к Барсу.

Зайдя в палату Барса, я уже не видел того сильного и энергичного парня, который был способен на все. Передо мной лежал худой, истощенный мужчина, вид у него был жалкий. Все лицо и голова заросли длинными черными волосами, чем-то он напоминал Робинзона Крузо, тоже в одиночестве, тоже пытается выжить. Я понял, что все надо брать в свои руки, Барс сейчас точно не может принимать решений. Я не мог сдержать свои печальные эмоции, по моей щеке покатилась слеза.

– Не смей тут хныкать, держись, – сходу сказал Барс.

– Я не могу смотреть на тебя такого! – Я.

– Какого такого? Тело мое надломлено, но дух даже не поцарапался, – он.

– Я хочу организовать нам побег, – я.

– Мне уже сказал Вова, но надо все продумать и связаться с нашими.

– Возьму это на себя, а ты наберись сил, – я.

Глава вторая

– Ало, Гриша, шалам. Это я. Нужно нас уже вызволять отсюда, будьте наготове, – позвонил я с телефона Вовы.

– Шалам, Хох. Когда и что нам делать? – Ответил Гриша.

– Нужно подготовить одну неприметную машину на левых номерах, и возьми с собой тысяч сто, чтоб дать на лапу гайцу если остановит. Еще возьми с собой гражданскую одежду: две пары джинс, две пары ботинок, футболки и две куртки. После завтра мы выйдем через главный вход…

– Как через главный? – Перебил Гриша.

– Слушай и не перебивай! Нас выведут в наручниках и посадят в бобик, повезут на юг по М29. Позже отправлю тебе локацию, где нас высадят и примерное время высадки, – сказал я.

– Все будет сделано, не переживай, – пояснил Гриша.

– Конец связи, – сказал я и положил телефон.

Лежа в палате, я думал о наших шансах на побег. Все было схвачено, осталось уговорить Вову, я был уверен, что он согласится на эту авантюру. Через некоторое время он ко мне зашел.

– Ну что? Как они будут вас вызволять? – Поинтересовался Вова.

– Не они, а ты.

– Как я?

– Вот так, Ника напишет руководству прошение о переводе нас в гражданскую больницу по состоянию здоровья. Такие прошения не могут рассматриваться более двух дней, значит послезавтра наш лимузин будет готов к выезду, а за рулем будешь ты. Попросишься лично нас отвезти, ибо мы опасные преступники и склонны к побегу. Заранее возьмешь с собой сменную гражданскую форму и сбежишь с нами, иначе тебя растерзают. Бросим бобик, пересядем в машину наших младших и скроемся.

– Ты уже все решил за меня? Почему ты думаешь, что я не смогу отказать? – Занервничал Вова.

– Потому что ты одного мышления с нами, ты наш человек! Зачем тебе гнить в этой Богом забытой дыре? Если тебе страшно, то так должно быть! Мне тоже страшно, но чем настоящий мужчина отличается от тряпки? Тем, что несмотря на страх, он все равно продолжит гнуть свою линию и сделает страх своим компаньоном, а не врагом.

– Да, мне страшно, но что-то мне подсказывает, что я все делаю правильно, – Вова.

– Ты все делаешь по совести, так что не ошибешься, если прислушаешься к ней, – посоветовал я.

Следующий день прошел тихо и безмятежно, я лежал в своей палате и раздумывал о дальнейших действиях после побега. Почти во всех государственных структурах работали люди наших идей, но главы регионов были нам не подвластны, они все ужасно боялись потерять свою власть и имущество. Зачем им рисковать ради сомнительной идеи, ведь у них итак все есть? Я пытался собрать все нити воедино, чтобы как можно ближе подобраться хотя бы к одному президенту республики, чтоб переманить его на свою сторону, но это было чрезвычайно сложно.

Вечером я встал с кушетки и вышел в коридор, повсюду витал запах спирта и каких-то препаратов, всегда ненавидел больницы и поликлиники, думаю, ужасный запах, да и сама атмосфера в них не могла кому-либо понравиться. Дойдя до двери в палату, в которой лежал Барс, я отворил ее и сделал пару шагов внутрь. Он лежал неподвижно на спине с закрытыми глазами, приблизившись я позвал его, но тот ничего не ответил. Тогда я одернул его за руку и его глаза открылись.

– Чего тебе? – Сухо промолвил Барс.

– Хотел узнать, как ты тут, – сказал я.

– Все в порядке, я полон сил.

– По тебе и не скажешь, хотя это не станет проблемой нас увезут отсюда под видом тяжело больных, а тебе и притворяться не надо, к тому же ты плохо это умеешь делать.

– Мне как раз лень вставать, перенесете меня в машину.

– Ты все также не хочешь признавать, что тебе на самом деле трудно даже пошевелиться! – Вспылил я.

– Нет, мне просто лень. У меня заслуженный отдых! Да и что с того, что я это признаю? Тогда я смогу шевелиться без усилий? Думаю, нет.

– Ты не пробиваемый! Все, отдыхай! Завтра ты мне нужен в бодром духе, – я.

– А когда не был?

Я зашел в свою палату и еще долго не мог уснуть. Мысли о завтрашнем дне мне не давали покоя.

Наступило утро. В бледно-желтые шторы просачивался солнечный свет, легкий ветерок задувал через форточку и щекотал мне лицо. Самое приятное утро, которое у меня было за последние несколько месяцев, оно веяло солнечной и беззаботной весной. Ничто так не опьяняет, как предвкушение свободы. На часах было семь утра, в восемь должен прийти приказ о переводе. Я сделал все свои утренние обряды и вышел из палаты в сторону комнатки, где обычно находилась охрана. Я отворил дверь, яркий луч солнца ослепил меня, я прищурил глаза и увидел перед собой силуэт мужчины.

– Что ты тут забыл мерзкий ублюдок? – Разразился у меня в ушах голос Якова.

– Ничего, просто хотел зайти к Вове, а где он? Сегодня же его смена, – промолвил я с удивлением.

– Он приболел и попросил меня поменяться. И ваще какая тебе разница, чья сёдня смена? Тебя это волновать не должно! Я вас буду сопровождать до вашей новой зоны, приказ уже у меня на столе! Видите себя тихо со своим дружком, и я вас не трону, – скалясь сказал надзиратель.

– Хорошо, мы будем паиньками, – согласился я.

– Вот и славно, а теперь иди в свою палату и не выходи оттуда до отъезда, понял меня? – Яков.

– Да, – ответил я и ушел.

Я не мог поверить, что Вова так поступил. В самый важный момент он отрекся от нас. Стало быть страх его настолько одолел, что он не смог справиться с давлением и решил просто оставить нас. Мне было непонятно такое поведение, раз ты уже сказал свое слово, то надо выполнять обещанное насколько страшно бы то ни было. Значит у Вовы другие понятия о чести и вообще жизни. Мне было очень неприятно и за него и за себя. Почему я в своем плане не учел человеческий фактор, что кто-то может нас подвести, но я больше сомневался в Нике, нежели в Вове. Плохо разбираюсь в людях.

Ко мне в палату зашла Ника и села на стул рядом с кушеткой.

– Мне очень жаль, но ничего не получится. Вова видимо не захотел участвовать в побеге.

– Да, мне никогда не понять такое. Как можно бросить людей, которые на тебя рассчитывают? Я бы никогда не смог так сделать!

– Его тоже нельзя винить, ведь от этого решения зависела вся его жизнь. Не многие могут поставить на кон свою судьбу, – Ника.

– Судьбу? Ты веришь в судьбу? – Спросил я.

– Конечно, все в нашей жизни предначертано, все ходы и помыслы уже давно известны кому-то свыше, – медсестра.

– Я так не думаю, все, что происходит в нашей жизни зависит только от нас. Мы творим свою жизнь сами. От меня зависит исход любого действия, сегодня захочу сделать так, а завтра иначе, как судьба может предугадать мои желания и действия? Никак! – Утверждал я.

– Все же главные развилки в твоей жизни предначертаны!

– Смотри, есть миллиард вариантов развития событий, они предначертаны, в смысле, что какой-то из этих вариантов обязательно случится в реальности, но какой из них будет – зависит только от меня, я строю реальность из предложенных вариантов, которых более миллиарда. Надеюсь ты поняла, о чем я говорю, – сказал я.

– Я поняла, такой расклад мне нравится больше, но в него я верю меньше всего, – Вероника.

– Ну так что? План отменяется? – Спросила Ника.

– Ничего не отменяется, я думаю над новым. Завтра открой себе больничный никуда не выходи из дома и всегда будь на связи, я приеду за тобой, – сухо ответил я.

– Ничего уже не сделать! Попытаетесь в другой раз.

– Другого раза уже не будет, дай свой телефон! – Подскочил я с кровати.

– Алло, Гриша, все изменилось слушай сюда…

Я придумал новую стратегию побега в надежде, что в этот раз все получится. Эти шестьдесят минут тянулись будто тысяча шестьдесят, разные мысли посещали меня за это время. Сначала о невероятном успехе нашей операции, затем о полном крушении побега, и в конце перед самым отъездом я упорядочил свои мысли, собрался духом, вышел из госпиталя и уселся в бобик. Следом за мной Яков вез Барса на инвалидной коляске, голова больного была опрокинута на бок, Барс не мог ровно держать голову. Нас усадили в клетку в заднем отсеке УАЗика, а Яков сел за руль. Машину выехала с территории тюрьмы.

Российские автомобили славятся: своими никудышным кузовами, у которых металл начинает гнить через несколько лет эксплуатации; некачественными запчастями, в которых количество брака достигает пятидесяти процентов; салонами абсолютно лишенными какого-либо комфорта и уюта. Но еще больше в России славятся дороги, обрамленные бесчисленным количеством ям, впадин и наростов асфальта.

И вот мы едем на железной российской лачуге по ухабистым российским дорогам в российскую зону. Погода стояла питерская, солнца не было видно также, как совести у производителей российского автопрома. Яков гнал по трассе с невероятной скоростью, мигающие фонари и сирена на крыше служили механизмом расчищения пути от других участников дорожного движения. За нами увязалась машина ДПС, Яков не слышал обращений от них, так как все составные салона УАЗика дребезжали и громыхали.

– ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ, ЕЩЕ РАЗ ПОВТОРЯЮ ПРИЖМИТЕСЬ ВПРАВО. – кричали в громкоговоритель ГАИшники, но Яков ничего не слышал или делал вид, что не слышит. В конце концов они докричались до него, он остановил машину и, вращая пластмассовое приспособление, приспустил окно.

– Здравствуйте, Сержант Дубинин, можете предъявить документы? – Говорит Якову ДПСник, подошедший к окну машины.

– Я то могу, но в чем дело, брат? Я перевожу преступников в другую зону, зачем ты меня остановил? – Яков.

– Поступила информация, что планируется освободительная операция этих заключенных. Нам приказали сопровождать вас до конечной точки. Покажите ваше удостоверение, – сказал сотрудник ДПС.

Надсмотрщик передал свою корочку и пристально поглядывал на сотрудника, будто подозревая подвох.

– Вам нужно изменить маршрут, так как этот самый логичный и очевидный, поезжайте за мной, я покажу более безопасный путь, о котором преступники не догадаются, – сказал ГАИшник.

В тот момент Яков точно уяснил для себя, что это западня, что это поддельный сотрудник ГАИ, и что он приведет Якова совсем не в безопасное место. "Все подстроено! Почему они подъехали, когда осталось меньше шестидесяти километров до зоны? Они пытаются одурачить меня, но я не настолько глуп, как им кажется! " – подумал охранник и нажал педаль газа до упора. УАЗик сорвался с места и помчал на всех парах по ранее задуманному маршруту, а машина ДПС летела следом за нами. Нас затрясло еще сильнее, чем прежде. Яков настолько ловко маневрировал между рядами машин, что в какой-то момент оторвался от погони.

– Осталось десять километров, суслики! Мы почти прибыли и вам не удалось меня наколоть! Знаю я таких, как вы! Саранча! – Кричал Яков, обернувшись назад.

Но в момент, когда он развернул голову вперед, перед нами уже стояли три машины, которые перегородили дорогу. Яков дал по тормозам, еле успев остановиться. Несколько вооруженных автоматами человек двигались в нашу сторону, Яков обомлел в недоумении, повернулся к нам и сказал: " Суки паршивые и тут у вас засада? Хорошо вы все продумали уроды! То гайцы подставные, теперь эти с автоматами. "

– Так гайцы не наши были, придурок ты! Они и вправду помочь хотели походу, а ты от них свинтил! – рассмеялся я, смотря в его красные разъяренные глаза.

Глава третья.

Я снова начал привыкать к жизни на свободе, поначалу было странно, что никто не жаждет твоих страданий и на улицу можно выйти, когда пожелается. Семейная жизнь мне была по душе, хоть и первое время мы притирались друг к другу и часто скандалили, нужно было идти на уступки, что я не очень любил делать. Со временем мы достигли общего комфорта, мне было очень приятно находиться рядом с ней, даже если мы молча лежали уткнувшись в свои телефоны. Вероника всегда поддерживала меня во всех моих начинаниях, но если ей что-то не нравилось, она говорила об этом в лицо. Два прямолинейных человека связали себя узами брака – это, конечно, хорошо с одной стороны, но с другой…