Развод с монстром

Возможно, чувствуя этот надлом во мне, Слава и забеспокоился, что его любимая куколка ломается…

Он долго смотрел на меня молча.

– Ты пьешь антидепрессанты, но тебе, видимо, это не помогает, – заявил, задумчиво растягивая фразу.

– Конечно, не помогает! – вскричала я. – Обстоятельства такие, Слава! Людям на войне антидепрессанты тоже не помогают. Потому что от таблеток они не перестают оставаться на войне!

– Я поищу тебе врача, – холодно постановил он и попытался взять меня за руку. – Ты истощена на своей работе и не понимаешь, что несешь.

Меня парализовало от желания сорваться прямо здесь и сейчас.

– Что, уже не хочешь полечиться? – усмехнулась я презрительно, развернулась и направилась к дверям.

Больше он не пытался со мной заговорить. Очередной скучный светский вечер поглотил в свою тошнотворную атмосферу. Я взаимодействовала с окружением по минимуму – безразлично смотрела на кого-то, кто пытался со мной заговорить, ковырялась в тарелке с изысками и поглядывала в сторону бара. Но, нет. Я еще не дошла до такого отчаяния, чтобы напиваться. Вернее, где-то глубоко внутри себя я еще не сдалась.

– Так а что там с открытием нового отдела? – поинтересовалась я, когда Слава обернулся ко мне после очередного раунда скучной деловой беседы.

– Слух дошел, что ты там переполох устроила сегодня, а Краморов оценил, – нехотя ответил Слава. Хвалить он меня никогда не умел. Ему мои успехи всегда поперек горла стояли. Дать ему волю – посадил бы меня на подмосковной даче и не выпускал никуда. В какие-то моменты мне казалось, что тем я и закончу свою жизнь. Но «игрушка» нужна ему функционирующей.

– Я и раньше преуспевала, но речи о постоянной вакансии не шло. – И я сделала вид, что мне стало скучно, и его «козырь» выцветает на глазах, а атмосфера вгоняет в тоску.

– Теперь Краморов открыл вакансию. И тебе предложат постоянную работу. Только я не уверен, что ты ее потянешь. Тебе явно нужен отдых. Может, слетаем куда-нибудь на неделю?

– Лети сам. Думаю, ты без проблем найдешь себе компанию. А мне ты обещал работу за сегодняшнюю покладистость. Или я ухожу домой.

Взгляд Славы блеснул знакомым огнем. Еще бы! Его кукла ожила и готова снова давать отпор. Что может быть веселее? Глаза ублюдка загорелись от предвкушения новых игр, но мне было плевать. Не только он меня изучил за эти годы.

– Будет тебе работа, – благосклонно пообещал он. – Собственно, все уже решено. Отметим?

– Можно, – слабо улыбнулась я, чувствуя, как дрожат ноги от напряжения.

А потом мысли сами вернулись к раннему утру сегодняшнего дня и странному токсикологу с медовым взглядом. Я всегда уходила из своей неприглядной реальности в мысли о работе, а сегодня это сделать было как никогда легко. Все же этот Бесовецкий крут несмотря на то, что очень молод. Интересно, почему его окружили такой охраной? Так опасен? Вряд ли, ведь потом оставили с ним почти наедине. Хотя, может, меня было просто не жаль?

Я усмехнулась, но вдруг обнаружила на себе взгляд незнакомого мужчины, сидевшего за соседним столом. Оказалось, что, задумавшись, я уже какое-то время на него смотрю. Резко отвернувшись, я схватилась за бокал, пытаясь перевести дух. Единственное, что срывало Славу с катушек по-настоящему – внимание других мужчин. Если он замечал, что ко мне кто-то проявляет интерес, то поклоннику было несдобровать. Слава преследовал каждого, кого уличал в каком-либо внимании ко мне. Кто-то отделывался мелкими неприятностями – кредит, к примеру, ему не выдадут или машину эвакуируют в неизвестном направлении, а потом он найдет ее на какой-нибудь разборке. Я знала, потому что Слава неизменно хвалился мне этим, касаясь темы невзначай. Но иногда бывало и похуже. Он мог лишить работы, семьи, надежды, низвести до самого дна. И однажды я это уже видела…

– Надя, поехали домой? – Я вздрогнула, вскидывая голову. Слава стоял рядом, протягивая мне руку. – Все хорошо?

– Все плохо. Как всегда, Слава. – Я поднялась, проигнорировав его ладонь, и направилась к выходу.

Глава 3

На парковке меня встретил глава отделения собственной персоной. Питер меланхолично его обнюхал и сел рядом со мной.

– Доброе утро, Верес Олегович, – поприветствовал меня Краморов.

– Доброе, – выдавил я, закидывая на плечо рюкзак. – А где же моя персональная охрана ото всех?

– Вы же сегодня тут по собственной воле, – усмехнулся он.

– Я так понимаю, работать предстоит здесь, – сменил я тему.

– Совершенно верно. Пройдемте?

Я поплелся за ним через парковку. Питер остался ждать возле машины.

Еще вчера я отметил у главного хромающую походку, но для меня он не представлял угрозы, поэтому сканировать я его не стал. А вот теперь проявил интерес и даже навел справки.

Савелий Анатольевич Краморов не потерял военной осанки несмотря на возраст. А ноги он едва не лишился в горячей точке, вытаскивая своих пациентов из горящего полевого госпиталя. В общем, врач-герой на пенсии. Что он делает на руководящем посту здесь? Сложно сказать. О том, что он – блестящий диагност, выдающийся токсиколог или еще какой супер специалист, я информации не нашел. Но расслабляться не стоило. Видимо, какие-то заслуги у этого человека имелись помимо героических…

– Данила, кстати, экстренно прооперировали вчера, – заметил он. – Вы спасли ему жизнь.

Я молча прошел в металлические двери и направился в пункт досмотра, пытаясь сдержать приступ злости. На себя. Дался мне этот оперативник…

– Не любите оказываться правым? – напомнил мне о разговоре Краморов, когда мне вернули рюкзак.

– Не люблю, когда это так подчеркивается.

– Скорее, вам не нравится быть хорошим, – не отставал он. – Вы считаете, что люди этого не заслуживают, а вы проявили слабость.

– Не все не заслуживают, – огрызнулся я. – Но не мне судить кого-то. Я отвечаю только за себя.

– Ладно, – пожал он плечами. – Пойдемте.

И он пошел передо мной, сильнее припадая на больную ногу.

– А вы? Почему без трости? – поинтересовался я.

– Оставил в кабинете.

– Какой смысл? – Я осмотрелся в незнакомом коридоре.

– Мне нужно какое-то время расхаживать ногу без палки. Так обезболивающего требуется меньше…

Я не ответил. Быть может. Но стало неинтересно.

Раннее утро выстудило коридоры здания, заполнив их невнятной тишиной. Мобильные тут не ловили, внешние звуки не долетали. Только шарканье Краморова разбавляло эту глухонемую муть.

– А у вас умный пес, – заметил он. – Обычно собаки не переносят оборотней…

– Не все.

– Я не встречал. Вы что-то значите особенное для вашего пса.

– Господин «главный доктор», я плохо поддерживаю вежливые беседы, – огрызнулся я раздраженно.

– Беседа у нас не вежливости ради, – спокойно парировал он, останавливаясь перед дверью. – Вы согласились здесь работать, и я хочу узнать вас лучше. Даже не так – я обязан вас узнать, потому что настройка вашей работы в моем отделении для меня важна. Я вижу, что вы – социопат, но вынужденный. Потому что вы хотите общаться, хотите работать по профессии и быть полезным другим. И жить нормальной жизнью вы жаждете. Но вас отучили это признавать. И теперь вы ненавидите себя за каждый благой порыв. И всех, к кому он обращен.

– Это помешает нашему сотрудничеству? – раздраженно поинтересовался я.

– Нам нужно свести негативное влияние вашего прежнего опыта к минимуму. – И он толкнул передо мной двери. – Проходите.

Кабинет как кабинет. Просторный. С видом на лес через панорамное стекло. Светлый. И запахов тут нет почти – постарались.

– У меня к вам будет первый вопрос, – проковылял Краморов к столу. – Вы хотите, чтобы Надя была вашим боссом или вы – ее?

Я перестал осматриваться и устремил недоверчивый взгляд на собеседника.

– Вы шутите? – сузил я на нем глаза.

– Нет. Вы будете работать с ней. Но вопрос в том, как вам будет комфортнее? Кому-то нравится постоянно испытывать начальника на прочность, потому что в таком общении легче генерировать светлые идеи. А кому-то нужно чувство превосходства по умолчанию, чтобы рты открывались только по команде. – И он усмехнулся.

– Вы заведомо делаете из нее лишь костыль для моего функционирования? Она сделала всю основную работу в деле пациента с БАС.

– Нам это не помогло. А вот вы – да.

– Мне все равно, как вы организуете работу отдела, – отвернулся я к окну. – Взаимодействие с кем-то мне не нужно…

– Хорошо, – пожал он плечами. – Тогда я уволю Надю.

Я замер посреди кабинета, переставая дышать. Черт…

– Не надо, – процедил я.

Краморов сделал вид, что удивлен:

– Не надо?

– Оставьте ее в команде. Я уверен, что она – хороший специалист.

– Мне будет достаточно вас, – спорил он, тем не менее с интересом меня рассматривая. Старый манипулятор…

– Она мне нужна, – выдавил я. – Без нее я не соглашусь тут работать.

Краморов довольно дернул уголками губ.

– Ну, раз вы определились, тогда будете с ней равнозначными участниками команды с подчинением мне. Пойдет?

– На ваше усмотрение.

– Мне было интересно, как вы среагируете на вопрос, – усмехнулся он.

– И как? Вам понравилось?

– Превзошли ожидания. – Он тяжело оперся о столешницу и принялся растирать больную ногу. – Надежда будет позже.

Я усмехнулся двусмысленности.

– Думаете, у вас совсем нет надежды? – улыбнулся Краморов.

– Я не собираюсь с вами это обсуждать. А вот условия контракта меня волнуют.

– Хорошо. – Он оттолкнулся от стола и повел рукой в сторону кресла. – Присаживайтесь. Ваш контракт в верхнем ящике стола. Пациент – в палате «К–2».

– Уже и пациент есть?

– Здесь всегда есть пациент.

– Странно, что пациент есть всегда, а отдела нет.

– Отдел тоже есть. Просто не было вас.

– Вы готовы были развалить отдел и уволить надежного работника ради моей прихоти?

– Конечно, нет. Просто я убежден, что человек на своем месте – это не только дело, которым он занимается. Это – вся его жизнь. С кем живет, чем, счастлив или несчастен, пресыщен или целеустремлен – все это имеет значение. Предлагая вам работу, я беру ответственность на себя. Вы ведь понимаете, что данные, к которым вы получите доступ здесь, делают вас носителем секретной информации. Таким персоналом не разбрасываются…

– Мне не нужна Надежда, чтобы работать, – упрямо возразил я. – А на все остальное я готов.

– Всем кто-то нужен. Ей – вы. Она – вам. – И Краморов направился из кабинета, тяжело наступая на ногу. – Изучайте договор.

– А кофе можно?

– Кофе в конце по коридору, – махнул он в сторону и оставил двери открытыми. – Чувствуйте себя как дома.

Я слабо усмехнулся, вслушиваясь в его удалявшиеся шаги.

Ненавидел договоры. И манипуляции. Но что-то с этим типом было не так. В нем не читалось так хорошо знакомое мне неприкрытое стремление использовать все и всех. Казалось, он даже искренне наслаждается нашей встречей, будто мы не в секретном отделении диагностики и терапии, а где-то в его личной клинике. Не выслуживается, не показывает мне мое место… Он будто из тех, кто любит собирать недостающие детали и получать удовольствие, вслушиваясь в слабый щелчок вправленного сустава. Я – его недостающая деталь. И, уверен, приходил Краморов к этой мысли не один день… Такие отмеряют сто семь раз, прежде чем отрезать. Вот меня и «отрезали» от возможности сбежать.

А еще я – козырь, как ни крути. Всплыл, и все сразу сбежались тянуть на свою сторону. То, что я предпочел людей, ведьмаки вряд ли переживут. Люди бы проглотили, но я теперь работаю на них. Интересно, кто разрешил Краморову открыто выступить в таком противостоянии? А, может, я о себе слишком много думаю?

Я огляделся в кабинете еще раз… и направился за кофе.

* * *

Я нервничала так, будто впервые встречаюсь с работодателем. Несмотря на то, что отдел Краморова меня привлекал к делам время от времени, устроиться к ним на постоянную работу для меня было запредельной мечтой. Можно будет уйти из области консультаций в частной клинике и погрузиться в интересные медицинский расследования полностью. А еще – оправдано не видеться со Славой днями!

Осеннее утро выдалось прохладным, но я пересекала стоянку автомобилей в распахнутой настежь куртке, не обращая внимания на холод. Все мысли были заняты предстоящей встречей с Краморовым. Я ведь облажалась в последний раз. А, значит, нужно было как-то объяснить свой прокол, подобрать слова, пообещать что угодно, лишь бы взяли…

Только тут мой взгляд зацепился за большую рыжую собаку, смирно сидевшую без поводка рядом с невзрачным джипом. Сенбернар. Я притормозила, но пес не обратил на меня никакого внимания. Он не спускал внимательного взгляда с входа в здание.

– Привет, – зачем-то пробормотала я, останавливаясь в нескольких шагах.

Пес перевел на меня взгляд и повернул голову на бок, заинтересованно приподнимая уши.

– Ты что тут делаешь? Потерялся?

Он смешно заворчал то ли на меня, то ли на того, кто его тут бросил.

– Там что, твой хозяин? – кивнула я на вход.

Пес поднялся и приветливо завилял хвостом.

– Пошли поищем?

И мы вместе направились в отделение. Пес шел рядом, не забегая вперед, хотя было заметно, как он спешит найти кого-то. На проходной на собаку покосились охранники, но впустили, не сказав ни слова. Только стоило завернуть за угол, пес вдруг ускорился, вероятно, взяв след хозяина.

– Эй, подожди! – позвала я и бросилась следом.

Вместе мы оказались у лифта. Некоторое время заняло определить более перспективный этаж – мы прокатились с ним по всем, прежде чем он уверенно вышел на четвертом. Не то, чтобы я хорошо знала все отделение, но бывать приходилось много где. На четвертом этаже располагались кабинеты штатного медицинского персонала. Может, это пес Краморова?

Сенбернар тем временем уверенно трусил в конец коридора и вскоре свернул в крайнюю дверь у окна. За его тихим радостным взвизгом не последовало никакого возгласа удивления, и я уже решила, что пора смыться, пока не заметили, но любопытство победило. Я подкралась к двери и заглянула внутрь.

Чтобы тут же замереть на пороге комнаты отдыха.

На меня смотрел Бесовецкий. Исподлобья. Тем самым пронзительным взглядом, который снился сегодня полночи. Пес сидел перед ним, радостно размахивая хвостом, и он тихонько трепал его за шею.

– Здравствуйте, – выдала я хриплое. – Так… собака ваша…

– Моя, – лаконично подтвердил он очевидное. Даже не утрудился ответить на приветствие.

Я кивнула, сделала пару шагов назад с парализованным удивлением лицом и зашагала по коридору к лифтам. Что он тут делает без вчерашней охраны? Да еще и в комнате отдыха для штатного персонала? Он что, нанялся сюда работать? Или снова вызвался на консультацию?

Как бы то ни было, хорошо бы с ним больше не столкнуться. Работать у нас вместе точно не выйдет. Я его ребусы разгадывать не буду, и на его недовольную физиономию пялиться – тоже. Уж лучше Леша. Хоть и толку от него почти нет.

Краморов нашелся у себя в кабинете.

– Надежда Яковлевна, проходите, – обернулся он от окна.

– Доброе утро, – нервно выдохнула я, направляясь к креслу у его стола.

– Я тут подсмотрел, как вы проводили собаку Бесовецкого на проходную, – улыбнулся он.

– Я не знала, что пес его, – смущенно ответила я.

– Нашли хозяина? – довольно поинтересовался он.

– Да. Он…

– Он согласился тут работать, – перебил меня Краморов.

– Вот как?

– Да. Садитесь. Кофе будете?

– Нет, спасибо.

– Рад, что вы откликнулись на предложение…

– Честно говоря, не думала, что такое предложение возможно, ведь я не справилась с последним…

– Напротив, – возразил он, устало опускаясь в кресло. – Вам просто не хватило свежего взгляда на дело. Так бывает, когда нет подходящей команды.

– Пожалуй, – закивала я, настороженно задерживая дыхание.

– Я бы хотел предложить вам должность сотрудника отдела по особым случаям.

– Особым?

– Именно, – медленно кивнул он. – Вы прекрасно себя проявили, как незаурядный специалист с творческим подходом к делу. Вы действительно хороший диагност. Но вам понадобится небольшой апгрейд.

– Я готова к любому обучению, – с готовностью заявила я.

– Это хорошо, – уклончиво похвалил он. – Но я хотел бы, чтобы вы понимали – пути назад не будет. Вам откроются секретные данные и технологии, после знакомства с которыми возврат к прежней жизни невозможен. Вы станете полноценным членом команды и научитесь разбираться в гораздо более интересных случаях патологий и заболеваний, чем раньше. У нас тут собираются довольно яркие кейсы…

– Звучит как мечта, – осторожно улыбнулась я.

Краморов задумчиво посмотрел мне в лицо.

– Я знаю, что вы замужем, – заметил вдруг. – Вас не смущает перспектива внеурочной работы в больших объемах? У вас нет в планах чего-то такого, что может быть несовместимо с перспективами?

– Нет, – перебила я его. – Мы с мужем на пути к разводу, и каждый занят своей карьерой.

Краморов озадаченно замолчал, продолжая изучать мое лицо.

– Хорошо, – кивнул, наконец. – Тогда, пойдемте, покажу вам ваш кабинет. И, кстати, с вашим коллегой вы сегодня уже виделись, – бросил он, выбираясь из-за стола, а у меня пересохло в горле.

– Бесовецкий? – выдавила я изумленно.

– Рады? У него многому можно поучиться, правда? – довольно кивнул Краморов. – Пойдемте.

Хорошо, что он не стал дожидаться моего ответа. Я бы все равно не смогла изобразить радость и энтузиазм, которого требовала ситуация. Ну почему Бесовецкий? Нет, конечно, он продемонстрировал крутой навык систематизации и анализа разрозненных данных по диагнозу… но это еще не делает из него гения. Краморов что, хочет нас столкнуть лбами? Думает, что я буду работать катализатором между ходом дела и гениальными выводами Бесовецкого? Собирать информацию, чтобы этот гений только у стенки сидел и выдавал блестящие заключения? Да еще и с таким видом, будто я – полная идиотка?

– Надя?

– А? – очнулась я, обнаруживая себя в тех же дверях, в которых оставила сегодня сенбернара.

– Проходи, – посторонился Краморов и посмотрел в сторону Бесовецкого. Тот стоял у окна с чашкой, повернув к нам голову. – С Надеждой Яковлевной вы уже знакомы.

– Здрасти, – глупо кивнула ему я.

– Изучили договор, Верес?

– Нет, – перевел он взгляд на Краморова. – Но вы сказали, что есть пациент…

– Тогда подписывайте договор и идите к пациенту.

– Уже подписал.

И Бесовецкий направился к выходу, опустив чашку со стуком на стол. Я нерешительно зашагала за ним.

– Второй этаж, палата К–2! – прозвучало нам вслед, когда мы вышли в коридор.

Бред какой-то. Вот так с места в карьер? Пес, кстати, за нами не пошел. Видимо, у него появилась новая точка ожидания. И я бы предпочла остаться с ним и подождать итоги этого забега, но, кажется, именно Бесовецкий определял скорость и вектор работы нашего дуэта. Лифтом он не воспользовался, пришлось бежать за ним по ступеням. У него что, клаустрофобия?

Когда я его настигла, он уже распахивал двери нужной палаты. Хорошо, чувствую, сработаемся…

* * *

Значит, мужик, все же, у Надежды имеется…

И это открытие так неприятно скрутило нервы в узел, что мне захотелось его тут же найти и прибить.

– Можете выйти? – процедил я, не глядя на Надю, когда она встала рядом с койкой пациентки.

– Нет, – отрезала она и улыбнулась бледной девушке в подушках. – Здравствуйте. Я – Надежда Яковлевна. А мой коллега – Верес Олегович.

Я отчетливо скрипнул зубами. Зря я отказался от предложения командовать в нашем тандеме. Надя тем временем потянулась к карточке пациентки и углубилась в ее изучение, а я обошел кровать и стянул с девушки одеяло, чувствуя себя все глупее.

Откуда вдруг мужик-то взялся? Может, она несколько дней жила в клинике, а сегодня приехала из дома?

– Верес Олегович? – кажется, уже не в перый раз позвала меня Надя.

Я же задумчиво пялился на бледную немочь с прозрачно-белыми волосами, которая обнаружилась под одеялом. По рисунку венок на ее коже можно было составить карту ее сердечно-сосудистой системы.

– Какие у вас жалобы? – хрипло потребовал я.

– Синдром Элерса-Данло, – захлопала на меня глазами пациентка.

Меня будто по морде шлепнули. Я даже немного тряхнул башкой и перевел взгляд на Надю. Она смотрела на меня раздраженно и растеряно.

– У пациентки есть диагноз? – тупо переспросил я.

– Похоже на то, – и Надя поджала губы.

Я опустил взгляд на руку девушки, протянул к ней ладонь и бесцеремонно надавив на кожу плеча, оттянул ее насколько было возможно.

– Гиперрастяжимость… Одна на миллион.

Я хмыкнул. Это в романтических балладах «одна на миллион» – завидное определение. В случае с синдромом Элерса-Данло – это приговор. И лечения нет.

– То есть, в карте никакого вопроса для нас не осталось? – уточнил я.

– Ну, вы же сейчас определили даже форму синдрома… Поэтому, никакого. – Надя свернула карту и вернула на место, обращаясь к пациентке: – Простите, пожалуйста, за беспокойство.

– Ничего, – улыбнулась девушка. – Савелий Анатольевич предупредил, что ко мне утром прибежит парочка врачей, как он сказал, с выпученными глазами, и будет наперегонки ставить мне диагноз.

Надя улыбнулась, а я, насупившись, направился в коридор. Вот же Краморов! Вот старый козел!

– Верес! – послышался окрик позади, и я все же притормозил, давая возможность Наде меня догнать. – Вы можете…

– Что? – обернулся я к ней так резко, что она оставила открытым рот, забыв, что хотела что-то сказать.

А еще едва не впечаталась мне в грудь.

– Не спешите разбираться с Краморовым, он ничего не делает просто так, – наконец выговорила Надя и отвела взгляд, смущенно поправляя тот самый локон. Сегодня ее волосы пахнут иначе и сильнее вьются. – Видимо, хотел проверить, как мы будем выглядеть в дуэте. И мы оправдали его прогноз. Поэтому, предлагаю обсудить, как действовать дальше, если мы будем работать вместе…

– Смотрю, у вас богатый опыт взаимодействия с психами, – выдал я, не успев задержать это наблюдение за зубами.

Она раскрыла на меня глаза и смущенно прокашлялась.

– Я не говорила, что вы – псих, – возразила смущенно.

А я с интересом сузил на ней глаза. Откуда такие выверенные приемы укрощения «неадекватов»? То, что я сейчас веду себя именно неадекватно, даже под сомнение не ставил. Но она, жестко меня отбрив в палате, неожиданно принялась сглаживать острые углы наедине. Привычно обтекать. Будто делает это на автомате каждый день.

Я сузил на ней глаза:

– Ваша должность тут от меня зависит?

– Думаю, что меня наняли к вам в пару, как катализатор, – недовольно сообщила она. – Если вас уволят, я пойду следом. Не знаю, что такого разглядел Краморов в нашем дуэте вчера, но воссоздал он его сегодня не просто так.

– А ты хочешь тут работать, – подвел я черту, переходя на «ты».

– Очень, – ни секунды не задумалась она. – Только вы не хотите. Или мне кажется?

Я сжал зубы, развернулся и направился по коридору к лестнице.

– Увидимся в кабинете, – бросила она и направилась в противоположную сторону.

Несмотря на то, что с психами Надя управляться умеет, бегать за ними ей не нравится. Когда я вошел в кабинет, она уже стояла перед Краморовым. Тот коротко глянул на меня, устало оперевшись на стол и сложив руки на груди. На этот раз трость была рядом.

– Значит, реальных дел у вас для нас нет, – постановил я, проходя в кабинет.

– То есть, тебе эта ситуация ничего полезного не дала? – вздернул он брови.

– Мы – не команда с Вересом Олеговичем, – вступилась Надя. – Пока что. Но, думаю, это вопрос времени.

– Я тоже так думаю, – покладисто согласился Краморов, – но что думает Верес Олегович?

– Сработаемся, – раздраженно постановил я.

Дрессировки меня эти ни черта не впечатляли. Но я сам не дал ему уволить Надю. Вернее, просил не убирать ее из нашего тандема. Импульсивно. Я не знал, чего хочу. Мне нужно было погрузиться в работу, чтобы… Что? Игнорировать тот факт, что выбрал предложение Краморова из-за нее? Раз выбрал, значит надо с этим что-то делать, кроме вида, что мне глубоко плевать на нее.

– У вас довольно редкий случай синдрома Элерса-Данло в той палате, – решил перейти к делу. – С какой целью вы держите пациентку у себя? От синдрома нет лечения…

– Верно. Но мы получили задачу разработать новые алгоритмы поддерживающей терапии. Прежние работать перестали. Потому что… – он глянул на Надю. – … такой синдром встречается все чаще…

У некоторых антропоморфных рас, он хотел сказать. Эта мутация передалась людям от двоякодыщащих. Или, как их еще называют в народе, русалок. Только чего Краморов так многозначительно обходит углы?

– Сегодня этот синдром научились вызывать искусственно и использовать, как биологическое оружие, – мрачно подытожил он.