Лешонок

Аделаида Данилова

Лешонок

Посередине полянки, утопая в цветах и густой мягкой траве, спал молоденький парнишка в солдатской одежде. Над кудрявой русой чёлкой гудел шмель, розовая, ещё по-детски пухлая щека лежала на ладони, длинные пушистые ресницы подрагивали от движения век.На небольшую солнечную полянку посреди соснового леса вышли трое. Вооруженные до зубов иностранным оружием, считавшие себя «крутыми вояками и вершителями судеб», уже несколько дней разыскивали солдата – «срочника», единственного уцелевшего с разгромленной пограничной заставы на этом участке территории.

–Ты смотри ж, блин,– сказал Василь, перекладывая тяжелый автомат на другое плечо. -спит, сучонок, как дома разлегшись.

–Сейчас ему сюрприз будет,– захихикал младший из троицы, плохо говорящий на всех языках, кроме французского, иностранный наемник Поль.

–А может, не будем будить, а, ребята? Пусть так и помрет во сне, ничего не поняв. – спросил Петро.

– Ну как же,-Василь облизал в предвкушении тонкие губы,-как же просто пристрелить-то? Столько времени потратили. Надо ж и компенсацию какую-то получить.

Парнишка вскочил, потирая ушибленный бок, и во все глаза уставился на пришедших.Подойдя к спящему солдатику, Василь изо всех сил пнул его в бок: «Вставай,скотина, с тобой разговаривает гауляйтер этой местности, оберштурмбанфюрер СС Василий Сало». Троица загоготала так, что с ближайшей сосны встревоженно взлетела стайка птичек.

– Думал убежать от великих воинов рейха? – продолжал глумиться Василь,– партизан нашелся. Давно бы сдох на своей заставе и не заставлял уважаемых людей по лесам бегать.

Солдатик молчал, разглядывая стоящих перед ним. На его лице не отражалось ни страха, ни ужаса, скорее им владела глубокая задумчивость.

– Ты это… всёиз карманов вытряхивай, медленно, аккуратно, бросай сюда, дернешься – пристрелю. Ремень снимай, ботинки тоже. Всё сюда. – Петро мрачно наблюдал за процессом и руководил.

– Руки вытяни. Ни хрена у него нет,– сказал Петро товарищам и умело стянул протянутые парнишкой руки пластиковыми хомутами.

– Оружие где? – спросил Василь,– не с пустыми ж руками он по лесу болтался? Нож-то хоть должен быть? Чтомолчишь, урод?

Огромным кулачищем он врезал солдатику по лицу. Тот только покачнулся, но ничего не ответил. Петро неодобрительно посмотрел на Василя, Поль отвернулся.

– В героя решил поиграть, падла? – заорал Василь,– сейчас всё нам расскажешь, всё, что знаешь и не знаешь. Всёравно тебе крышка, вопрос только в том, быстро я тебе позволю сдохнуть или медленно.

Василь скривился- всё шло как обычно: беспомощная жертва немного покричит, может, даже поплачет от боли, всёрасскажет и покажет, а потом, когда ему надоест ее мучить, просто умрет, и ей очень повезет, если смерть,которую он свершит, будет легкой.Что-то беспокоило Василя, но понять, что именно, он не мог, и поэтому, замахнувшись как следует, ударил паренька ещё раз. На этот раз тот чуть не упал и неуверенно стал отстраняться от него, выставляя ладони вперед.

– Отвечай, гаденыш, где оружие, где документы? Бросил? Где? Я ведь могу перестать быть таким добрым, сечешь, русская свинья?

Паренек показал пальцем в сторону большой разлапистой ели, растущей на краю полянки. Василь пихнул в бок француза рукой: «Сходи, глянь там, чего он там положил».

Поль,недовольно морща свой галльский нос,отправился в сторону ели. Он считал, что в последнее время этот «Базиль» стал слишком много о себе воображать, а ведь всем известно, что без помощи европейцев эти вояки ничего не стоят, следовательно, и командовать здесь должен француз. Под старой елью ничего не было, кроме куч сухих игл, и Поль отправился обходить ее слева кругом. Вполне возможно, что оружие и документы пленника брошены немного в стороне. Впрочем, далеко идти ему не пришлось. Пару минут спустя настил из травы и листьев с шумом провалился под ним, и, издав дикий крик, француз исчез из виду.

Пока шла экзекуция, Петро отправился смотреть, что случилось с Полем. На краю поляны он увидел глубокую яму, в которую и провалился их товарищ. На дне ямы были часто натыканы остро заточенные колья, на которые теперь было насажено тело француза. Выругавшись, Петро вернулся и оттащил Василя от неподвижно лежащего паренька, который по-прежнему не издавал ни звука, и принялся рассказывать об увиденном:Встревоженные шумом и криком, Василь и Петро кинулись на землю и принялись полосовать край поляны автоматными очередями. Унявшись через пару минут, начали прислушиваться. Притихший было лес начинал снова шуметь, француза слышно не было, пленник молча переминался с ноги на ногу. В этот раз Василь ударил паренька так, что тот упал. Упавшего он стал пинать ногами, обутыми в высокие зашнурованные ботинки с жесткой подошвой.

– Ловушка там была на медведя или еще кого крупного. Колья на дне аж с метра два, да штук пятнадцать. Ну,французик-то наш и свалился. Сразу насмерть,конечно, бедолага. Выходит, знал этот-то про ловушку? Специально нас сюда приманил? Опять же, разве стал бы рисковать так? Пристрелили бы мы его сразу, и дело с концом. А то раз не пристрелили, и воспользовался моментом? Так ведь маловероятно, чтоб все вместе попали. Уходить надо, тут дело нечисто! Этот, похоже, онемел. Вон как ты его колошматишь, а он даже не пискнул. Кончи его, да и пойдем. Нафиг нам не надо ни оружие его, ни документы. Нашли ведь самого-задачу, считай,выполнили. Кто его знает, что тут еще может случиться. И так вон европейца потеряли, придется объясняться, как так.

– Я его кончу, еще как кончу,– злобно прохрипел Василь. – Патроны только тратить не буду. К дереву его привяжу, к муравейнику, долго подыхать будет. А то сжечь его? Нее, дым видно будет, еще дружки его прикатят, так что пусть помучается подольше.

– Скинь его в ту же яму, где Поль, и дело с концом, неужели ж его еще с собой потащим?

– Недалеко тащить-то, я рядом тут муравейник по пояс видел,– ответил Василь и пнул лежащего пленника. – Вставай, урод, пока я тебе башку не прострелил.

Парнишка вскочил, и что-то в его облике снова показалось Василю неправильным и тревожным. Однако задумываться бандит не привык, и он просто тычками погнал его перед собой.

До муравейника дошли быстро, Петро только диву давался, как их пленник избитый и босиком шел, не отставая, не падая и при этом не издавая по-прежнему ни звука. У муравейника, припавшего к огромному дереву, Василь схватил сучковатую палку и принялся отрывать в нем ближе к стволу яму. Муравьи, не понимая, что происходит, начали выбегать, пытаясь, видимо, понять, как спасти свой дом от разорения. Срыв достаточно слоев муравейника, он ткнул стволом автомата в парня, приказывая ему встать в яму. Тот послушно встал, прижавшись спиной к стволу, и по его одежде сразу забегали вверх и вниз муравьи. Петро нахмурился и сказал Василю:

– Может, не надо? Всё ж не по-людски как-то… Страшная смерть будет… А может, и спасет кто – мы уйдем, а это ж надолго всё. Давай я его сам прикончу?

– Не бзди, земеля. – зло засмеялся Василь. – Нет тут никого и долго еще не будет, его сейчас привяжем к дереву, рот заткнем, чтоб никого не позвал, и пусть подыхает.

Он принялся приматывать человека к дереву, стараясь затянуть веревку как можно крепче. Муравьи продолжали суетиться вокруг. Несмотря на свое ужасное положение, пленник не делал попыток как-то повлиять на свою судьбу или попросить пощады. Он стоял всё так же молча с задумчивым лицом, не обращая внимания на снующих туда-сюда муравьев и как- будто не понимая, какую участь ему приготовили эти двое.

– Василь, отпусти его,– взмолился Петро. – Видишь, сбожеволил парнишка, не понимает, что происходит, даже голоса не подает. Или я его сейчас застрелю, отойди в сторонку…

– Я тебя сам сейчас тут положу,– рявкнул его товарищ. – Не заткнешься, сейчас сам тут ляжешь, жопой в муравейник этот. Сказал- сделаю, значит.

Замотав накрепко конец веревки, он заклеил парню рот вынутым из рюкзака скотчем. Похлопав его по лицу, засмеялся и сказал: «Ну, прощай, малой! Муравьишки будут рады! А нам еще своих догонять».

После чего стряхнул с себя набежавших муравьев и приказал Петру уходить в ту же сторону, с которой они пришли утром ранее. Петро пошел за ним, мрачно хмуря брови, волоча ноги и оглядываясь. Он не переставал удивляться тому, что,несмотря на снующих по нему муравьев, парнишка стоял неподвижно, не дергаясь от укусов, не пытаясь освободиться, и смотрел на них скорее удивленно, чем испуганно. Прежде чем ему пропасть из виду совсем, Петро оглянулся и увидел, что фигура привязанного к дереву человека полностью покрыта шевелящимися насекомыми, однако с той стороны по-прежнему не раздавалось ни единого стона.